Содержательный разговор...

— Привет! Что так рано?
— Что это ты сегодня какая-то не такая, Ленчик?
— Какая, не такая?
— Да, не знаю я? Вроде бы глаза какие-то больные, что ли? Не болят?
— Нет. Не болят.
— А голова?
— И голова сегодня не болит. И вчера не болела. Вот позавчера, думала, с ума сойду.
— А вот ты мне сегодня совсем не нравишься. Не пойму только, что с тобой, Ленусь?
— Думаю я. 
— О чем это?
— Да так, не имеет значения…
— Как это, не имеет значения! Если бы ты видела себя со стороны! Ну, колись!
— Вер, ну, правда, ничего особенного. 
— Лена! Я тебя знаю. У тебя что-то случилось. Говори. Я же вижу.
— Верочка! Миленькая! Все у меня хорошо. Голова не болит, спина не болит, работа есть. — - Все просто прекрасно!
— Ну-ну.
— Что, ну-ну?
— Знаю-знаю, как у тебя все прекрасно. Опять какую-нибудь авантюру задумала. Когда ты на психфак поступила, лицо твое точь-в-точь такое же было. Что, опять учиться пошла? Совсем сдурела на старости лет? 
— Нет. Пока нет.
— Что значит, пока? Что значит пока? Мать, ты что?! 
— Да, ничего, просто книгу написать хочу.
— Какую книгу?
— Свою.
— Свою собственную? 
— Конечно!
— Без дураков? 
— Да. Вот только, что лучше написать, ещё не решила. Дамский роман? Детектив? Или что-нибудь такое философское?  Как ты думаешь? А? 
— А я знаю?! Мне вообще не понятно, зачем это ты голову всякой ерундой забиваешь. 
— Хочется! 
— Что хочется?
— Книгу написать.
— Ха! Хочется ей! Ну, ты даёшь! Писательница! Агата Кристи!
— Ну, не Агата, конечно, но думаю, что могу написать не хуже Донцовой или Серовой. 
— Да ты с ума сбрендила! У них же образование, – У-Н-И-В-Е-Р-С-И-Т-Е-Т! А у тебя? Ты забыла, где ты училась? И как? На заочном! Достань свой диплом и посмотри, литераторша! 
— Да причем здесь диплом? Я писать хочу, понимаешь?
— Ты же писала уже. И в журналах печаталась. И в газетах. Чего тебе надо?
— Газеты и журналы – это заказ. Там я просто отвечала по вопросы, или писала на заданные темы. А мне книжку хочется написать.
— Ну и пиши себе на здоровье, кто тебе мешает? Возьми бумагу, ручку или, вон, компьютер стоит. Лепи, сколько хочешь. Говорят, что Донцова, пишет, лежа на диване. Ну и ты тоже давай так. А, можешь, как Агата, в ванной с яблоками. Или, как Владимир Ильич, в лесу на пенечке, с карандашиком и на коленочке. В чем дело!
— Ну, как тебе объяснить? Вер! Вот я уже живу на свете много лет. Много знаю. Много умею. Хочется с людьми поделиться. А как? На радио не пробиться. В телевизоре я смотреться не буду. А книжку написать могу. Вот. А если её ещё и переведут, то и там люди смогут узнать то, что знаю я. Поняла?
— Ой, я не могу! Ты точно с катушек съехала! Что ты такого гениального можешь написать, чтобы прозвездиться на весь мир?
— Вот я и думаю, что? 
— Так. Мне всё с тобой ясно. Ты слегка заболела. Шизофренией. Это, конечно, не лечится, но жить с этим можно. Не волнуйся. Я с тобой. 
— Да, я и не волнуюсь. И не заболела я вовсе. А, может, и заболела? Ты знаешь, у меня прямо зуд какой-то. Вот иду, вижу что-нибудь и думаю, а как я про это напишу. Представляешь?
— Нет. Мне, в принципе, такое и в голову не приходит. Вижу и вижу. Ну и что? Подумаешь, важность! 
— Вот, в том-то и дело, что важно! Каждую минуту в нашей жизни происходят вещи,  которые мы сразу не способны оценить. Я это давно уже поняла. Вот ты идёшь и видишь малыша, который бежит по тропинке. Вроде бы ничего особенного, правда? А пройдет несколько лет, и ты вспомнишь эту минуту, и этого малыша, и эту улицу, и дерево у дороги. И поймешь, что в этот момент ты была счастлива. Понимаешь?
— Слушай, подруга, а у тебя это уже давно? Что это ты в голову себе втемяшила? А? Может, у тебя дел никаких нет? И у тебя все хорошо? И тебе больше не о чем думать? А? Ты когда ремонт закончишь? Сколько можно в таком бардаке жить! Ты посмотри, что у тебя за мебель! У тебя кастрюли всего две! 
— Да причем здесь кастрюли? Я тебе совсем про другое. Я писать хочу, но не знаю что!
— Ой! Мамочки! Я сейчас умру. Она не знает, что писать. Лена! Напиши матери письмо! Когда последний раз ты это делала?
— Да мы разговаривали три дня назад.
— По мобильнику? Пятнадцать секунд? Совести у тебя нет, вот что я тебе скажу.
— Да о чем писать ей. Про погоду? Она у них такая же, как здесь, я в Интернете смотрела. — Про цены? Там то же самое, что и здесь. Про что писать? 
— Ну, я не знаю. Родной матери всё про тебя интересно знать. Да просто получить открытку от тебя для неё подарок. А ты! Эх!
— Слушай, отстань, а! Вот напишу книжку, мама её прочитает, гордиться будет, радоваться.
— Ага. Гордиться. Как же! Радоваться. Счас! Если доживет!
— Ну, Вер! Ну, что ты прямо, я не знаю, шипишь, как змея. Нет, чтобы помочь, посоветовать. Мне, может быть, поддержка нужна. А ты!
— Слушай, писательница, ты меня достала. Пиши, что хочешь. Роман, повесть, триллер, детектив, порнуху. Только оставь меня в покое! 
— Ну, ты скажешь, порнуху. 
— Слушай, а может, правда, триллер? Напиши, а! Название такое красивое. Слушай, напиши, моя хорошая, напиши триллер. Про что это должно быть? Про любовь? Или это фантастика? 
— Нет, мне кажется, что триллер, это кино, и что-то такое с убийствами, ужасами и всякой гадостью. Вера! Ты же знаешь, фантастику и ужасы я не люблю. Ни читать, ни, тем более, писать. Зачем ты предлагаешь мне то, что я не люблю. Издеваешься?
— Да не предлагаю я тебе ничего. Пиши, что хочешь, только оставь меня в покое! Слушай, а напиши-ка любовный роман. А? Опыт у тебя есть. Как всё бывает, представляешь. Историю какую-нибудь трогательную придумаешь. 
— Ага! А потом разбавлю всякими подробностями и мелочами. Да?
— Точно! Пиши про любовь. Тем более тебе и придумывать ничего не надо. Особенно про Славика напиши, как несовершеннолетняя его у взрослой бабы увела…
— И ничего я не уводила. Он сам ко мне привязался. Она в отпуск в Болгарию уехала. Видите ли, ей на нашем юге солнца мало! А он один остался. Причем тут я? Нечего своих мужиков без присмотра оставлять. 
— Ой-ой-ой! Невинная какая! Скажи еще, что и Фимка без присмотра остался. 
Ну, у него совсем другое было. Они с женой не любили друг друга. Их насильно поженили.
— Ага, насильно. Как же! Такого женишь насильно! Что ж, его жена насильно от него двоих родила?
— Ну, откуда я знаю? 
— Вот то-то и оно!
— Но она его не понимала! Он был такой…
— Ну, какой?
— Романтичный. Книги писал. А она не понимала, что рядом с ней живет творческий  и тонкий человек!
— Что, прямо, вот так книги и писал?
— Ну, не знаю. Книг я не читала. А рассказы он мне приносил. 
— Слушай, а может, ты от него подхватила этот самый писательский вирус?
— Да, ладно тебе. Скажешь тоже! Когда это было. Сто лет прошло…
— Ничего-ничего. Вирусы долго живут. Они в тебе инкубационный период пережидали, зрели и вот тебе результат! А он каков?
— Кто?
— Ну, Фима твой…
— А что он? 
— Он не только тебя совращал. Мало ему было уложить тебя в постель! Ему надо было еще и душу твою испоганить…
— Стой, Верка! Что ты разошлась? Не совращал меня никто. И душу мою никто не поганил. Мне, кстати, очень хорошо с ним было. Интересно.
— Конечно, интересно, он же тебе в отцы годился! Седой, подтянутый, загорелый, в тельняшке, с катером! Романтика!
— Да, романтика! Представь себе!
— Да представила уж. Ты из-за него всю жизнь свою поломала.
— Почему это?
— Да, потому. Он изменял с тобой свой жене? Изменял. Ты была его любовницей? Была. Вот поэтому у тебя нормальная личная жизнь и не сложилась. Я давно хотела тебе это сказать. Все твои мужики поэтому от тебя и уходили к другим, потому что ты любовницей была. Женатого человека. Поняла? 
— Ну, ты завернула!  
— Да, представь себе, завернула! Неправильно ты свою жизнь с мужиками начала. Вот, что я тебе скажу!
— Это ты права. Наворочала я много. И, не только с мужиками.
— Вот и хорошо, что поняла хоть теперь. Есть еще время, чтобы замолить свои грехи!
— Достала ты меня, Верка! Самая моя большая ошибка – это ты. Зачем я с тобой связалась? Ведь с пятого класса мне нервы треплешь. Придешь, в душу плюнешь, и довольна…
— Я – в душу? Да я тебе правду говорю. Кроме меня, никто тебе этого не скажет. Ты забыла, как с тобой обошелся твой разлюбезный Фимочка? 
— Как? 
— Исчез и все!
— Во-первых, не он исчез, а я рассталась с ним. Ну, так получилось. Во-вторых, жена у него умерла. От рака. Кстати, когда она болела, он за ней ухаживал. Сам. Никого не нанимал.
— Да где ему! Голь перекатная! 
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю, где ж ему нанимать кого-то, когда он всю жизнь в одних штанах ходил!
— Ну, во-первых, не в одних. А, во-вторых, для него одежда не имела значения. Для него важно было внутреннее содержание. 
— Конечно-конечно, я понимаю. Жена для пополнения его внутреннего содержания горбатилась всю жизнь. И ещё, кроме него, двоих детей поднимала. А он? Он же у нас творческая личность! Он романтик! Он писатель!
— Ну что ты к нему привязалась? Ты же не знаешь его совсем.
— И, слава Богу!
— Знаешь, каким он авторитетом пользовался у нас в институте? Не знаешь. А я знаю. У него знаешь, какая голова была? А руки! Он делал такое…  
— И не только голова и руки. И еще кое-что. Не от него ли ты на свой первый аборт сбегала?
— А если и от него, то что?
— А вот тебе еще один грех ты из-за него на себя повесила!
— Верочка, можешь ты поддержать человека! Да, я тогда страшно испугалась. Сама знаешь, какая у меня жизнь началась бы. Сплошная нервотрепка: профкомы, парткомы, собрания и заседания. Я бы не выдержала. Да и родители мои, сама знаешь. Отец, точно из дома выгнал бы. 
— Вот я про что и говорю. А ты защищаешь этого прохвоста.
— А что он должен был, бросить своих двоих и жениться на мне? Ты что? Я об этом подумать даже не могла. Как бы мы жили? Где? На что? Нет! Я его слишком уважала. Он так много работал! Ведь без него ни одна тема лаборатории не обходилась. Такие интересные штуки придумывал! Когда немцы приезжали, поверить не могли, что все это он сам придумал и своими руками сделал.
— Как же, как же, знаю я! На работе – передовик! Семье – кормилец и поилец! Тебя испоганил, а жену в гроб загнал!
— Вера! Что это сегодня с тобой? Разбушевалась! Прямо фурия какая-то!
— Потому что у меня душа разрывается, когда гляжу, как ты мучаешься!
— Да кто тебе сказал, что я мучаюсь?
— Да ты посмотри на себя! Одни глаза остались! 
— Верочка, милая моя, что ты выдумываешь? Вот она я, вся целиком. Толстенькая в меру, старенькая слегка… Вот с тобой сегодня что? Кидаешься на всех и вся…