Между жизнью и смертью

«Тетя Гузаль, расскажите еще какую-нибудь студенческую историю» – попросила молоденькая девушка у пожилой женщины, подавая ей пиалу крепкого чая.
«Уже поздно, тебе пора спать»
«Нет, нет! Я совсем не хочу спать! Расскажите!» – и девушка приготовилась слушать. Женщина немного помолчала и начала свой рассказ.
«Знаешь, дорогая, никогда не теряй веру, надежду, любовь. А там тебе обязательно поможет бог! Обычно эти понятия связывают с каким-нибудь одним человеком. Я же думаю, что они имеют более глубокий смысл. Вера в свои силы, в силу своего духа. Надежда, что у тебя хватит ума, терпения и воли преодолеть любые трудности. Любовь к жизни — крепкая внутренняя связь с окружающими тебя миром. В критических ситуациях, если у тебя не будет веры, надежды, любви, появиться страх. А там где страх, там нет победы!
В 1957-1958г я жила в студенческом общежитии в Ильинке.
Ильинка – это название живописного местечка в Подмосковье. Здесь было все для нормальной жизни студентов. Библиотека, столовая, душевая, спортинвентарь, который ты мог взять в любое время, телевизор и замечательный, чистый воздух соснового бора.  Единственный недостаток, очень много времени уходило на дорогу. И чтоб сократить его, там, где надо работать своими ногами, мы буквально летели. Именно там я научилась быстро ходить, и эта привычка осталась на всю жизнь. Если расстояние между общежитием и платформой электрички нормальный человек быстрым шагом одолевал за полчаса, то мы студенты покрывали  это расстояние за пятнадцать-семнадцать минут. Чаще всего, на платформу мы прибегали, когда уже стояла электричка, и купить билет не успевали. В конце концов, попадется контролер, возьмешь у него. Вообще, контролеры относились к студентам лояльно, иногда даже делали вид, что их не видят. Что с них, этих студентов взять, только нервы потрепят!
В общежитии жил паренек. Спокойный, вежливый, безобидный, из параллельной группы. Ему угораздило попасться в лапы контролерам. Видимо, недавно принятые на работу, они окрыленные своей властью, прицепились к нему, требуя уплатить помимо билета, штраф. Ни какие уговоры, ни вывернутые карманы, в доказательство того, что у него ни копейки, не смягчали их. Паренька на первой же остановке сняли с электрички. Вернулся он через три дня избитый и больной.
Общежитие гудело, как улей. Не было ни одного равнодушного человека. Возмущенные жестокостью наказания за безбилетный проезд, громадная толпа, разъяренных молодых людей, готовая смести на своем пути всех и вся, молча, с каменными лицами, решительным шагом отправилась в путь. Это было грозное зрелище. Такое я видела впервые! И это было страшно! Не останови студентов, случилась бы большая беда. Но студентов удалось остановить, и они мирно разошлись
Знаешь, дорогая, человек, которому удалось это сделать, был таким же студентом, не старше двадцати лет, но очень смелый и умный. Он буквально двумя-тремя фразами заставил толпу одуматься.
И все-таки, где-то, месяц спустя студенты выследили этих контролеров, которые изуродовали паренька, и дали им хорошенький бой. Участников драки так и не нашли. Дело замяли.
Мне, через пару лет, уже в Ташкенте, довелось быть свидетелем, как другой человек,  которого я очень уважала, вежливый и деликатный, смог остановить разъяренную толпу из двухсот, или еще больше, человек от неминуемой трагедии. Он был смелым, умным, прекрасным оратором, и силой слова смог подчинить своей воли этих людей. А причина абсолютно банальная – бутылка паленой водки, которую продал ночной сторож магазина студентам за двойную цену!
Студенты продолжали ездить без билетов, хотя были уже не так беспечны.
В разгар этих событий со мной произошла одна история. Вот уже сколько лет прошло, а я  помню ее до мельчайших подробностей. Чувства, мысли, лица и даже интонации.
Мне надо было сдавать чертежи, почти десять листов ватмана формата А1 преподавателю, которого все боялись. Он был заведующим кафедрой. Высокий, подвижный, здоровый армянин с сочным басом был очень требовательным преподавателем. О нем ходили самые невероятные слухи и анекдоты. Но он был гений по своему предмету, и за это его уважали. Недостаточное рвение к его предмету, воспринималось им как личное оскорбление. Высший бал у него было четыре, тройка – ты инженер! Пять он ставил себе! Вот к нему я должна была поехать сдать чертежи и получить зачет. А зачетная сессия была на исходе.
Аккуратно завернув чертежи в газету, я вышла из общежития на много раньше, чем обычно, чтоб, не спеша, дойти до станции. К ней я подошла задолго до прихода электрички. Было морозное зимнее утро. Очищенная от снега, платформа за ночь покрылась тонкой корочкой льда. Солнце еще не успело растопить его, и люди, идущие по ней, делали замысловатые движения, чтоб сохранить равновесие и не шлепнуться. Я дошла до середины платформы, а электрички еще не было видно.
«Я еду на серьезный зачет, не дай бог, войдут контролеры! – с тревогой подумала я. – Время есть, куплю-ка я билет! И я направилась к кассе. Передо мной стоял только один дядька, и кассирша его быстро обслужила. Получив от меня деньги, она уже собиралась выбить мне билет, как к ней подошла какая-то сотрудница, и они   стали о чем-то беседовать. Вдали показалась электричка, я стала нервничать и постучала по стеклу. Билет мне выдали, когда электричка уже стояла на платформе. Я побежала к ней.
Ухватившись за поручень, свободной рукой, только хотела войти в вагон, как электричка тронулась.  Я поскользнулась и упала между электричкой и платформой. Поезд набирал скорость. Слышались крики. В тот момент я даже не понимала, что они относятся ко мне. Одной рукой я крепко держала поручень, а другая локтем скользила по настилу платформы, крепко сжимая сумку и чертежи. Я была абсолютно  спокойна.
«Не помять бы чертежи!» — мелькнуло в голове.
В конце платформы был барьер, выступающий за край ее. Ударься я об него, превращусь в лепешку. Мои мозги лихорадочно работали. Решение пришло мгновенно. Как только приближусь к барьеру, отпускаю сумку и чертежи, и освободившейся рукой ухвачусь за ребро его, затем отпускаю поручень другой рукой,  и цепляюсь ею тоже. Мой шанс – точность! Я приготовилась к броску.
Вдруг электричка резко тормознула и остановилась в метре от барьера. От толчка рука с сумкой и чертежами соскользнула вниз, и я повисла на одной руке, которая медленно опускалась вниз по поручню. Я инстинктивно повернула голову, чтоб не поранить лицо о платформу.
Теперь я слышала крики, топот и чей-то вой. Только теперь я сообразила, что я являюсь виновницей всего этого переполоха. Меня вытащили. Сказав «Спасибо!» своим спасителям, я запрыгнула в трогающий поезд. Смешно, не правда ли, но я боялась опоздать. Прошла в вагон, где мне уступили место. Я была спокойна. Но от любопытных и сочувственных взглядов, оханья и аханья мне было неловко, и я стала осматривать последствия своего падения.
«Слава богу! Чертежи чуток помялись. Хорошо, что я свернула их туго! Если что, то утюгом проглажу» – удовлетворенно подумала я.
С сумкой порядок, она цела и невредима. Пола моего темно-синего драпового пальто протерта, аж, до самой подкладки. На юбке широкая грязная полоса, которую мне с трудом удалось чуть позже оттереть. На внутренней стороне вязанной перчатки громадная дыра, а  нитки почему-то скрутились в спиральки. И самое ужасное в тот момент, для меня  были изодранные чулки. Ну, верхнюю одежду оставлю в гардеробной, юбку почищу. Как же я целый день буду ходить в рванных чулках? Кошмар! Я вынула кошелек и пересчитала деньги. Денег на обновку хватит! Я успокоилась.
«Угораздило, же, меня купить этот злосчастный билет! – в сердцах подумала я. – Вот тебе и наказание за то, что предала наш безбилетное студенческое братство!» – шутливо подкалывала я себя, не видевшим взглядом глядя вперед. Меня потянули за рукав. Сердобольная пожилая женщина, нагнувшись ко мне, спросила:
«Как вы себя чувствуете? Возьмите вот эти успокоительные таблетки. Вам станет легче. Вы очень бледная!» – и протянула мне две маленькие желтенькие таблеточки.
«Ничего! Спасибо!» – я взяла из ее рук таблетки и проглотила их. До этого я была абсолютно спокойна, и меня тревожили лишь мысли о помятых чертежах, и как их протолкнуть преподавателю. Он ведь не поверит, если я ему расскажу правду. Да еще может их разорвать, тогда даже под стекло не восстановить, и придется чертить все заново. Елки палки! Столько мороки!
 «И зачем только я купила этот злосчастный билет!»- в сердцах опять подумала я. Таблетки сделали свое дело. Я расслабилась. Воображение мое разыгралось. Я ужаснулась, что было бы, если вся эта история не закончилась столь благополучно. Меня бросило в дрожь, когда я представила себя лежащим холодным неопознанным одиноким трупом в каком-нибудь противном морге, и никто за мной не приходит. Мне стало жаль себя. Я как наяву увидела, как девчонки бегают друг к дружке, выясняя, не видел ли кто меня. Затем соберутся в комнате, и будут решать, как меня разыскать. Меня с ними не будет, и я не смогу помочь им, как лучше это сделать. Потом я представила свои похороны. Родные плачут и одновременно ругаются, что не надо было отпускать меня учиться так далеко, обвиняя друг друга в недальновидности. Мне ужасно жаль их. Слезы тихо потекли из моих глаз. Тут я спохватилась, что нахожусь в электричке, и что наверно кто-то за мной наблюдает. Я быстренько вытерла слезы и нос, из которого тоже что-то обильно капало. Отвернувшись к окну, я увидела, наша электричка подъезжает к «Новой».
Заскочив в первый попавший подъезд, я стала приводить себя в порядок. Почистив юбку, и приведя в божеский вид пальто, я поехала в институт. 
Когда я положила помятые чертежи на стол преподавателю, он от возмущения побагровел. Медленно поднялся и встал передо мной в угрожающей позе.
«Как вы посмели принести это мне? Жеваные листы!» — рявкнул он. На кафедре установилась мертвая тишина. Все ждали, что будет дальше. Я вскочила со своего места и, заикаясь, сказала: «Они вовсе не жеванные, а слегка помятые!»
«Посмотрите-ка! Она еще спорит со мной!»- возмущенно, одновременно удивленно проговорил он. В голосе вдруг промелькнула интонация обиженного ребенка. Ведь в таких ситуациях ему никто не смел перечить!
«Понимаете, случилось не предвиденное»- и я стала ему сбивчиво рассказывать о том, что со мной приключилось сегодня утром. От волнения я проглатывала слова, и вероятнее всего, он не понял и половину из моего рассказа. Он  сел на свое место, покачал головой и произнес:
«Надо же, за всю свою жизнь, я впервые слышу такое от студента. Придумала бы более правдоподобное!»
«Но я говорю сущую правду! Я сейчас!»- ответила я и пулей выскочила с кафедры. Было ужасно обидно, что мне не поверили. Через несколько минут я показывала ему протертую полу моего пальто.
Внимательно посмотрев мне в лицо, преподаватель стал проверять мои чертежи. Преподаватель поставил условие. На экзамен  принести чертежи в надлежащем виде! Затем что-то написал в зачетке и передал мне. Зачет сдан! Я была счастлива! Но меня до сегодняшнего дня волнует,  зачет поставлен за мой труд, или за мою смелость.
Сердобольная гардеробщица по своей инициативе починила и почистила мое пальто, чем сильно меня растрогала. Поблагодарив ее от всей души, я отправилась домой.
В трамвае было немного народу, и от монотонного стука колес, меня клонило ко сну. Через пару остановок в трамвай вошел безногий пожилой дядька. Я уступила ему свое место. К горлу подступил комок, я выскочила из трамвая. В небольшом безлюдном скверике на Лефортовском валу  я беззвучно проплакала больше часа, успокаивая себя, что все кончилось благополучно. Шел белый пушистый снег. Я положила комочек снега в рот, подняла голову к небу и подумала: «Жизнь прекрасна и удивительна! И сколько в ней тайн!»
«Вот это история! Тетя Гузаль! Помните, в начале рассказа вы упомянули о вере, надежде, любви…»
«Да, да! Помню! Так вот, у меня была вера в свои силы. Надежда, что у меня хватит воли преодолеть опасность, которая возникла на моем пути. Чертежи — плод моего труда в течение целого семестра, страх за них была той любовью к жизни, о которой я говорила в начале. Страха за свою жизнь не было……
 Мне было всего девятнадцать лет!» 
  
Р.S. Два дня   наша комната напоминала конструкторское бюро.  Знакомые и незнакомые студенты, с разных курсов и факультетов под стекло копировали чертежи, а я старательно циркулем проделывала точки и проставляла размеры.
 
Ташкент 22июля 2000г.