ДОРОГА В БАЛАШИХУ

ДОРОГА В БАЛАШИХУ

Жизнь человека — это река, где встречаются люди, которые некоторое время идут с тобою рядом, а затем они уходят по другому руслу, и с ними больше не пересекается твой путь, но он оставил свой след. Даже если эта встреча была совсем короткой.
Проходят годы. Другие встречи и расставания. Но вдруг, ты вспоминаешь эпизод в своей жизни, следишь за событиями, мыслями и переживаниями, но ты уже не действующее лицо, а как бы сторонний наблюдатель. И это, казалось бы, незначительное событие, которое почти стерлось в твоей памяти, приобретает новое значение и объем. А ты, внимательный, одинокий зритель, заново переживаешь, те события вместе со своим героем, но к ним примешиваются чувства грусти и сожаления о давно прошедших днях.
Проводив своих ребят — третьекурсников, в строй отряд, аж, в Приморье, я маялась, чем бы заняться. Уборкой, стиркой заниматься нельзя, плохая примета. Почитать, нет ничего новенького. По телеку, как говорит теперешняя молодежь, сплошные боевики и ужасы.
«Наверно, у сценариста и режиссера не совсем в порядке с психикой, такие фильмы могут снимать только люди со сдвигом по фазе» – подумала я и выключила телевизор. В это время затрещал телефон. Звонила подруга. Она сообщила, что на пару дней она абсолютно свободный человек, и приглашала в гости.
«Что откладывать в долгий ящик, приезжай сейчас. У меня заночуешь. К твоему приходу приготовлю что-нибудь вкусненькое. Посидим! Поболтаем! Посплетничаем!» – смеясь, закончила она свое предложение.
Через полчаса, прихватив сумку с лепешками и восточными сладостями, я уже стояла на остановке. Жду автобус. Ни души. Сумерки. Быстро начинает темнеть. Неприятное чувство тревоги медленно охватывает все мое существо. Что делать? Решила, если автобус не подойдет в течение десяти минут, возвращаюсь домой. Стоп! А ведь такое уже со мной было. И остановка автобуса, и такое же чувство тревоги, и такое же решение. Воспоминания нахлынули на меня.
Июнь1960. Последний экзамен сдан! Ура! Свобода! В общежитии Измайлово весело и суматошно. Где-то гуляют, отмечают сдачу экзаменов. По этажам разносится веселый, заразительный смех. Раздается чья-то реплика, и за ней оглушительный хохот. Что-что, а студенты умеют веселиться!
Другие студенты, собравшись в небольшие группки, бурно обсуждают свои успехи и неудачи, строят планы на будущее. Весело подшучивают друг над другом. Кастелянша принимает у отъезжающих на практику, домой или целину пастельное белье. Студенты, которым не очень повезло, снуют по этажам в поисках недостающих конспектов, чертят, зубрят, стремясь, во что бы-то ни стало, успеть сдать или пересдать экзамены до окончания сессии.
Конечно, и я, плоть и кровь этого жизнерадостного сообщества, оббежала комнат десять и сообщила, что у меня полный порядок, попутно узнавая, как обстоят дела у моих друзей. Раза два попадала в веселую компанию, пару раз успокаивала расстроенных друзей. Почувствовав смертельную усталость, все-таки всю ночь не спала, да и весь день был какой-то сумасшедший, ушла к себе в комнату.
Девчонки мои накануне уехали домой, и я могла сполна насладиться полным одиночеством и поспать на славу. Однако поспать мне удалось лишь часик. Мои соседи то за посудой придут, то к себе в гости позовут, то просто поболтать заглянут.
«Все – сказала я себе – погода отличная, послезавтра уезжаю домой, нужно съездить к Лидке в Балашиху. Сколько раз она приглашала в гости, а я никак не выберусь». Итак, решено, еду.
В Балашиху можно доехать двумя маршрутами. Один на метро и электричкой, другой через Измайловский лес до Волоколамского шоссе, а затем автобусом. Выбираем второй. Он более приятный, да и светло еще.
Был прекрасный теплый июньский день. Буквально в ста метрах от общежития начинался лес. Сейчас он отодвинулся намного дальше, и между общежитием и лесом шустро бегают электрички метро. А тогда вид был великолепный! Вековые деревья стояли плотной зеленой массой, и среди них я чувствовала себя очень комфортно.
Высокая и худенькая, я испытывала постоянное чувство неловкости, оттого, что всегда у всех на виду, что не могу раствориться в массе людей. К тому же, почему-то дружила в основном с девчонками ростом ниже среднего. Взгляд, брошенный на меня, буквально выводил меня из себя. И мне хотелось быть как можно неприметней. И только в кругу близких друзей и знакомых, я становилась сама собой.
Я любила этот лес! Среди этих деревьев великанов я чувствовала себя свободно и раскованно. Здесь, в этом лесу, мне хотелось прыгать, кружиться, раскинув руки, обнимать деревья, но боязнь, что кто-то может подсмотреть, сдерживала меня. Расправив плечи, и слегка пританцовывая, я пошла дальше.
Через пять минут ходьбы, раскинулась большая поляна, излюбленное место отдыха жителей близлежащих домов и студентов. С восхода солнца до заката здесь было людно. Здесь готовились к экзаменам, занимались спортом, знакомились, назначали встречи и просто, расстелив одеяло, подолгу смотрели в небо. Царил негласный закон, не говорить громко, не пить, не сорить, никому не мешать. И он исполнялся свято. Нарушить его просто никому не приходило в голову.
Особенно великолепна была поляна в мае-июне, когда расцветали ромашки, и первые лучи солнца преломлялись в росинках на лепестках всеми цветами радуги.
Вдоль поляны шла колея, которая в конце упиралась в Волоколамское шоссе. По этой колее за час вполне можно добраться до остановки автобуса. Но дорога заняла у меня намного больше времени. Для южного человека, который вырос, где не очень много растительности, северный лес настоящая экзотика, и у него захватывает дух при виде причудливо изогнутого ствола, ягоды, ажурных листьев. А мелькнувший хвост лисицы и полет белки (да, да, именно лисицы и белки, которые еще водились в подмосковном лесу) с ветки на ветку приводит в полный восторг. Таким образом, когда я, наконец, вышла из леса и добралась до автобусной остановки, были сумерки.
На остановки ни души. С одной стороны вдоль шоссе растянулся лес, но это был уже не тот зеленый, ласково шелестящий листвой, а совсем другой лес, темный, неприветливый, с грозно раскачивающимися кронами деревьев. С другой стороны шоссе раскинулось обширное поле, посреди которого, одиноко стояло дерево с громадной пушистой кроной.
Сначала по шоссе сновало много машин, затем, как-то все замерло. Стало быстро темнеть. Автобуса все нет. Неприятное чувство тревоги медленно охватывало все мое существо. Что делать? Все! Решено! Если в течение десяти минут автобус не подойдет, возвращаюсь назад в Москву, В родные студенческие Пенаты, где сейчас так весело и хорошо, с сожалением подумала я.
Наверно, сейчас наши корифеи лихо отплясывают под музыку «Зиганшин вуги, Зиганшин рок, Зиганшин скушал свой сапог…», или самозабвенно поют любимого Окуджаву «Девочка плачет, шарик улетел…» Мне тоже захотелось заплакать, затерявшаяся в ночи девчонка.
Наконец и автобус. Ура! Жизнь начинается снова! Автобус подобрал меня и, урча, поехал дальше. Тусклое освещение создавало в салоне домашний уют. Откинувшись на спинку сидения, часть пассажиров сладко посапывали, другие — читали или смотрели в темные окна, погруженные в свои мысли.
Люблю, вот так смотреть в темные окна, вроде бы и думаешь о своем, и одновременно потихонечку наблюдаешь за кем-нибудь, пытаясь разгадать сущность этого человека, по мимолетному взгляду, улыбке, жесту. Ух, интересные же попадаются типажи!
Вот и в нашем автобусе, через два ряда сидит дядька с газетой. Какой-то весь основательный, как столетний дуб. Лоб широкий, но низкий, маленькие глазки глубоко посажены на красном лице, и большой массивный весь в оспинках нос. Прямо мясник какой-то! Мне стало смешно, но в это время мой взгляд упал на его руки, и от удивления, я разинула рот. Руки, которые держали газету, были необычайно красивой формы с изящными пальцами и овальной формы ногтями. Дядька дочитал страницу, и руки спокойно, без суетливости и без единого лишнего движения, сложили газету пополам. Любопытство прямо-таки одолело меня. Я медленно стала продвигаться к этому субъекту. Наконец я могла заглянуть в газету. Все встало на свои места. Мой мясник врач! Он читал медицинскую газету. Вероятнее всего хирург. Я удовлетворенно хмыкнула.
Я опять уставила в окно. Теперь я разглядывала себя и разбирала свою внешность по косточкам. Безусловно, подумала я, платье в бело-розовую полоску мне идет, яркая восточная внешность, тоже ничего на фоне блеклых северных лиц, но какая я все-таки, боже мой, длиннющая. Настроение мое испортилось. Я сморщилась, дотронулась до кончика носа пальцем и неожиданно показала сама себе язык. И тут я встретила взгляд смеющихся глаз парня, стоящего рядом. Скулы у него одеревенели от еле сдерживаемого смеха. Мне тоже стало смешно.
Надо же! Как я не заметила, что за мной внимательно наблюдали, так же, как и я за другими! Я смутилась и медленно стала продвигаться вперед, через пару остановок – конечная. Парень тоже прошел вперед и опять встал рядом.
Автобус притормозил, и в него ввалилась шумная гурьба молодых людей с рюкзаками и сумками. Сразу стало тесно. Спящие проснулись. Все зашевелились. В воздухе залетал молодой задорный дух.
Вдруг наш автобус обо что-то споткнулся, и нас здорово тряхануло. Рядом раздался громкий голос. Толстая тетка полу удивленно, полу сердито проговорила:
«Ты чо, теленок, уселся на колени? Будя у себя дома в кресло!» Все рассмеялись.
Парень, который стоял рядом со мной, при резком торможении умудрился упасть на колени толстой тетки и застрял между ней и спинкой переднего сидения, и никак, бедняга не мог вылезти. А тетка тузила его кулаком, да тузила. И чем больше она его тузила, тем дальше он проваливался между ее коленями и спинкой. Теперь он вообще самостоятельно вылезти не мог. Все хохотали. Я тоже давилась от смеха.
«Ой! Ой! Не могу!» – то здесь, то там раздавались возгласы пассажиров, и они платком вытирали выступившие на глаза слезы.
Наконец, бедолагу общими усилиями вытащили. Он опять, как ни в чем не бывало, встал на прежнее место, наклонился к моему уху и проговорил: «Мы квиты!»
А тетка никак не утихомириться. Она трясла матерчатую сумку, из которой что-то текло, и ворчала:
«Черт! Все яйца передавил! – Новый взрыв хохота потряс автобус. – Чо гогочите? В Москву за ними ездила!»
«Не расстраивайся, тетка, возьми у него парочку, все ж домой придешь не с пустыми руками!» – посоветовал толстушке какой-то остряк.
Теперь пассажиры держались за животы. Парень повернулся к тетке и протянул ей деньги.
«На, тетка! Держи два рубля за яйца. Больше нет! Да, я не виноват, что автобус тряхануло!»
«Ишь, чо хош, у меня тридцать яиц было!» – и, тем не менее, деньги взяла и крепко зажала в руке.
«Граждане пассажиры! За представление положено платить! Десять копеек с брата!» — предложил один из туристов, и кепка пошла по кругу. Куча мелочи перекочевала тетке в сумку.
«Конечная!» – объявил водитель, и автобус остановился. Шумно и весело пассажиры покидали свои места в автобусе.
Я отправилась в диспетчерскую, выяснить, как доехать до нужного адреса. Оказалось, что Лидкин дом находиться совсем недалеко, через две улицы, и можно запросто туда добраться пешком. Что ж, пешком так пешком, нам не привыкать, да и лишняя экономия не помешает.
Не успела я пройти метров десять, меня догнал мой случайный попутчик, парень, который здорово повеселил публику.
«Тебе куда? – обратился он ко мне, сразу переходя на «ты», словно мы знакомы целую вечность. Я ответила.
«А! Это по пути! И не далеко! Можно провожу? А мне топать больше часа» – скороговоркой проговорил он.
«Ну, что ж, пошли, как, никак вдвоем веселей!» – выпалила я, удивляясь сама себе. Обычно я избегала случайных знакомств. А здесь, чужой город, неизвестные улицы, поздний вечер, почти ночь, ни одна душа не знает, где я и куда направляюсь, разгуливаю с незнакомым человеком. Я остановилась и с минуту, молча разглядывала его. На пол головы выше меня, располагающее к себе открытое лицо, с слегка выдающимися скулами. Добрые смешливые глаза. Темные густые волосы, зачесанные на пробор. И какая-то непонятная щенячья грация.
«Человек с таким лицом и с такими глазами не может быть плохим» – подумала я и успокоилась.
«К какому выводу пришел Шерлок Холмс?» — окликнул меня мой попутчик, забавно приложив указательный палец к себе на макушку и подняв глаза к небу.
«С чего вы взяли, что я делала какие-то выводы? – парировала я и, выдержав паузу, сказала, — Доктор Ватсон!» Он весело рассмеялся.
«В автобусе ты так внимательно разглядывала носатика, тебе так хотелось узнать, кто он, что не поленилась продвинуться и заглянуть в его газету. Кстати, он меня тоже заинтересовал, и я поступил точно также. И все ж я наблюдательнее, чем ты, так как успел, понаблюдать и за тобой!» — подразнил он меня.
«Между прочим, я вдоволь понаблюдала за тобой, когда ты уютно сидел у тетушки на коленках! Будя у себя дома в кресле! – я расхохоталась, вновь представив эту веселую картину. – И давно этим ты занимаешься?»
«С тех пор, как поступил в институт, и по пять-шесть часов катаюсь на транспорте каждый божий день. Вот и нашел себе развлечение. Или читаю, или наблюдаю. А ты?»
«Я по той же причине»
И мы стали рассказывать друг другу, какие интересные субъекты нам попадались, разумеется, чуть приукрашивая их в ту или иную сторону. Болтая, фантазируя и неся несусветную чушь, захлебываясь от смеха, мы долго гуляли по пустынным улицам незнакомого города.
«Мне пора, уже поздно» – спохватилась я, когда мы во второй раз проходили мимо Лидкиного дома. Ведь даже для студентов, заявляться в гости слишком поздно не прилично.
«Давайте познакомимся! – галантно поклонился он. – Сергей, студент МАИ»
«Очень приятно! Гузаль! До свидания!»
«До встречи в сентябре!»
12 часов ночи. Лидка встречала меня распростертыми объятиями. Быстро накрыли стол, и, перебивая друг друга, рассказывали друг другу последние новости. А затем, лежа на раскладушке, с мыслью «Какой сегодня длинный день! День последнего экзамена» я крепко уснула.
«Что-то ты долго, подружка! Я стала уже беспокоиться!» — улыбаясь, встретила меня Люда.
«Не говори! Я ехала к тебе один день и целую жизнь. Рассказать?»
«В сентябре вы встретились?»
«Нет! Судьба распорядилась так, что с Сергеем мы больше не встретились. Спустя много лет, в какой-то передаче пожилой мужчина сказал, что разыскивает девушку, с которой он в далекой юности ехал в Балашиху. Кто знает, может, именно, меня он искал!»
«И ты не выяснила, так ли это?»
«А зачем? Пусть этот день в моей памяти сохранится таким, каким был. Веселым, беззаботным и счастливым днем моей юности!»
Ташкент декабрь 99-08.07.00