Рядом. (Глава первая)

Предупреждение:  вышло немного не литературно, извиняюсь. Дисклеймер соответствующий. Всё моё и ничье больше.  

В тёмные, безжизненные  глазницы дома светила призрачная, как сумрак луна. Мёртвая луна. Её  холодный и неровный свет серебряными линиями делил большую комнату на квадраты, скользя по паркету.
 
Штукатурка, которой когда-то покрыли потолок, осыпалась и лежала неопрятными ошмётками на полу и в углах. Дверь была раскрыта настежь и сорвана с одной петли.  Обои, пропитавшиеся кровью в одном из углов, кое-где отошли, обнажая серость бетонных стен.
 
Я напряжен до предела. С каждым шагом дышать тяжелее, лёгкие словно бы заковывают в железо. А сердце, сердце тихо и глухо ударяет…
 
Всюду разруха и мрак. По позвоночнику тонкими иглами страх и холод. Под ногой хрустят кости, и от каждого шага вверх поднимается облачно пыли. А паркет, изнывая, поскрипывает.
 
Но у меня тоже есть цель. Я вижу её, я медленно продвигаюсь к ней. Тёмное пятно под обоями.  Я срываю их, стараясь не шуметь. Хотя, какая разница, всё равно дом непригоден для жилья.
 
И в противовес моим мыслям я слышу сзади скрежет зубов. Я молниеносно разворачиваюсь, отскакивая назад.
 
Меня давно уже не пугают странные  обитатели теперь уже моего мира. Умершего окончательно мира, как бы ни плачевно это было.
 
Они ужасны. Матовые, темноватые и без зрачков глазные яблоки и отсутствие любого намёка на разум. Есть только три инстинкта: Спать, Жрать, Убивать.
 
 Я отталкиваю зомби и выхватываю пистолет. Рука, хоть, казалось бы, не впервой, предательски дрожит. Но проходит секунда, и вместе с моим рваным вздохом пуля преодолевает небольшое расстояние между мной и животным.
 
Ещё один вдох, труп валится на бок с глухим, деревянным стуком. Густая, тёмная кровь медленно расползается вокруг простреленной головы. Губы скривились в последнем оскале, обнажив кривые, желтоватые зубы.
 
Я быстро оглядываю комнату, одного нападения в спину мне вполне на сегодня хватит. Но тут пусто, и я продолжаю.
 
В карманный блокнот перевожу рисунок со стены. Стараясь точнее передать то, что я вижу.


На машине передвижение, хоть и быстрее, но для меня автомобиль стал бы обузой, а потому я предпочитаю пешком. Я всё ещё напряжен, хотя прошёл, шагов триста.
 
Мне не страшно, но я держу в руке свой пистолет, хотя прекрасно знаю, делать этого ни в коем случае нельзя.
 
Я не боюсь умереть. Никогда серьёзно о смерти не думал. И вот теперь, когда я оказался в аду и хожу по углям, я вдруг страстно пожелал вернуть то, что было. Это мечта идиота, — скажете Вы и будете абсолютно правы. Но я всё так же хочу глоток воздуха и каплю воды. Я хочу жить, а не существовать, прячась по канализациям, как последняя крыса.
 
Всё началось около трёх дней назад. И всё, что создавалось веками разлетелось стеклянными осколками зеркала. Как просто было снести всё. Но никаких вирусов, мутаций и прочего. Никаких техногенных катастроф и второго Чернобыля.
Это было безумием. Люди просто умирали на улицах, а самоотверженные врачи умирали около кроватей больных, которых они не в состоянии были ни вылечить, ни даже облегчить их немалые страдания.
 
Сплошные самоубийства. И вот тогда на Землю пришёл ад.
 
А вместе с адом на улицах появились уникумы, которые вводили себе инъекции заражённой крови умерших. Я не знаю и никогда не хотел бы почувствовать, что из этого выходит. Но результат определённо раздвигает рамки ожидаемого. Да что уж там, — он ломает их.
 
Крупные города, ставшие своеобразными рассадниками новой Чумы, перестали быть обитаемыми. Теперь любой житель может похвастаться постоянной жаждой крови и зверской натурой.
 
Правительство… Вы слышали когда-нибудь, как расстреливают людей? Как пули осами вонзаются в тела и льётся крик скорби и боли…. Расстрелы производились ежедневно. Убивали  тех, кто рисовал странные знаки.
 
Те знаки, которые я и разыскиваю. Они нужны мне, чтобы понять, чтобы узнать хоть крупицу правды.

 
Я вздрогнул. На улице было довольно прохладно, плюс, воспоминания, промелькнувшие у меня перед глазами, были точно не самыми радостными. События на стыке жизни и выживания.  
 
Непроглядная темнота звала меня утонуть в её объятиях, и я шёл, вынужденный двигаться, чтобы двигаться.  Я давно не спал. Мышцы мои стали натянутыми струнами на грифе гитары.
 
Нервы медленно рвались и грозили мне срывом. Но я шёл, сжав зубы. Я шёл, чтобы идти.
 
Впереди мелькнули два огонька. Я сжал пистолет и, осторожно и тихо ступая, двинулся к ним.  Но мои надежды судьба решила растоптать, чтобы смеяться над моей беспомощностью и злостью.  Передо мной стоял открытый автомобиль, с горящим ближним светом.
 
Кто его забыл, и как давно это было, так и осталось для меня загадкой.
 
Я открываю багажник, но он пуст. Бардачок, сидения, торпедо… Я делаю всё быстро, слушая  себя и свои ощущения.  
 
Ничего. Пачка сигарет и охотничий нож.  Сигареты оставляю, я не курю, а вот нож перемещается в голенище армейских ботинок, в которых на момент апокалипсиса мне посчастливилось оказаться.  
 
Снова дорога и непроглядная мгла. Я поминутно оступаюсь, балансирую, снова скольжу по грязи. Я надеюсь на ночлег, еле на ногах стою.  Или я упаду вон у того кустика и меня сожрут. Или чуть дальше, у тонкой облезлой сосны на той стороне дороги. Там и обглодают мои косточки обитатели нового мира.
 
Останавливаюсь, чтобы прийти в себя. Слышу шаги позади, сердце снова перестаёт биться,  а дыхание мое приобретает великолепный стиль – рваное, словно у меня пневмония.
 
Разворачиваюсь и целюсь в фигуру. Я в тысячный раз боюсь промахнуться или ошибиться. Я боюсь и мне давно не стыдно это признавать.

Я боюсь.