бродяги

 
Я  с трудом  разлепил веки, чтобы поглядеть, кто же меня посмел разбудить. Сквозь проход между кресел протискивался толстяк, пытавшийся двигаться еще и грациозно. Но меня это почему-то  нисколько не веселило. Следом плыла миловидная стюардесса.
— Напитки и лёгкие закуски кто-нибудь желает? – начала она почти ангельским голоском.
Когда они  убрались, я, наконец,  смог задуматься над тем, где же нахожусь. Ну, и окончательно проснуться, соответственно.
Я огляделся вокруг. Дело принимало нехороший оборот, моргай, не моргай глазами, щипай, не щипай,  а выходило, что я натурально в салоне самолета, который несет меня неизвестно куда и неизвестно по каким надобностям. Это  казалось более чем странным. На всякий случай я выглянул  в иллюминатор. Всё было, как положено, кучно висели облака,  и ослепительно блестело солнце. И это, меня подери, точно были не декорации. Я сначала поскрёб ногтём, а затем и постучал кулаком в холодное овальное стекло. Соседка, по виду напоминавшая старую курицу с обвислой и морщинистой кожей, испуганно глянув на меня, предпочла ретироваться на другой ряд кресел. Что ж, теперь я, по крайней мере, смогу вытянуть затекшие ноги…
Я силился припомнить хоть какие-нибудь веские причины, толкнувшие меня сесть в аэробус.  Или каких-нибудь родственников, живущих так далеко, что требуется  лететь. Или увидеть рядом друзей, с которыми мы полетели неожиданно к их родственникам, но и с этим было чертовски плохо.   Все рядом были однозначно чужие. Надеяться на помощь какого-нибудь завалящего друга, прояснившего  бы мой  зависший разум, не приходилось.
Побеседовав сам с собой и попросив память остепениться, я выяснил,  что ещё  вчера никуда мигрировать не собирался, в особенности, на  далекие расстояния. Странно!
Эта свинья в ермолке, толстяк, протискивался уже обратно, сделав грязные надобности в туалете, о чем свидетельствовало довольное лицо его. От него несло ватерклозетными ароматизаторами и потом.
Я уселся поудобнее и постарался восстановить события дня предыдущего.  Я  собирался отметить год со дня начала трудовой деятельности актером в Белгородском  драматическом театре. Более того, отметить эту дату совместно меня пригласила интересная незнакомка, передав театральной гардеробщице пикантное письмо для меня. Всё было «высоко», как заявила бы одна моя старинная приятельница, надушенный лист, красивый почерк, душещипательный текст. Я поймал себя на мысли, что подобные изысканные письма получал в далеком детстве, классе в восьмом. Сейчас всё было в точности так же плюс еще отпечаток губ, сделанный помадой внизу письма. Да уж, «высоко» всё начиналось, а мне теперь мучайся, гадай, подумал я саркастически. И ситуация далеко не радужная. ( Кстати, и с той приятельницей по имени Анна было один в один  так же: её «высокость» и цитирование чуть ли не всей Цветаевой наизусть никак не мешали ей ночами танцевать полуголой на радость пьяных  похотливых  мужланов… в самых грязных и неспокойных ночных клубах… куда и в голову не придёт зайти нормальному мужчине…)   Я заставил свой разум вернуться от низменных объектов опять к высоким. Вернее, к высотам. Туда, где я по неведомым причинам сейчас находился.
— Напитки и лёгкие закуски кто-нибудь желает? – опять затянула старую песню миловидная малышка.
— Капустный рассол и полкилограмма льда можно? – спросил я. Уж очень был силён похмельный синдром. Но стюардесса почему-то сконфузилась и с трудом выдавив «нет», убралась восвояси. Зато больше не будет бегать, виляя задницей, и орать над ухом.
 
 
Черты   лица написавшей мне письмо   леди были начисто уничтожены из моего мозга случившейся  попойкой, но я точно был уверен, что не знал её  ранее. Мысли роились в голове, как мошки возле прожектора, я даже взмок. Пришлось заставить себя рассуждать.  Так, девушку я раньше никогда не видел. Стало быть,  не успел сделать ей ничего плохого. Следовательно, у нее не могло быть мотива засовывать меня в это серебристое чудище, парящее в облаках.  С другой стороны,  если бы она относилась ко мне нейтрально или капельку влюблена, то уж точно отправлять никуда бы не стала. Вёл себя я, вроде бы, галантно… Ха!  Наконец, до меня дошло. Быть может, у кого-нибудь другого был таковой мотив! Стало чуточку полегче. Явно нащупывалась правильная нить. Теперь проблема постепенно  превращалась в задачу. Оставалось только отгадать, кому был выгоден мой внезапный отлёт.
Мальчуган лет пяти, сидящий за мной, неистово упёрся ножками в спинку моего сиденья, а затем стал ритмично барабанить по ней руками. Вот незадача, то гламурные девицы со своими напитками, то балованные детки! Моё тело  вопило и молило не кантовать и не беспокоить, но маленького сорванца это абсолютно не волновало. Наверное, он воображал себе, что он – повар, а я – его отбивная. Пришлось принять горизонтальную позу, тем более, что так легче думалось…
 
Я,  конечно же, ангельским поведением не отличался, но и  девушки в  моей жизни как радовали, так и разочаровывали. То они были небесно красивы и прекрасно сложены, но в этом случае зачастую в их голове «серым веществом» был отнюдь не мозг, а скорее, цемент. Ну да, бог два подарка одновременно  не даёт. Менее симпатичные  и вычурные красавицы были умнее, а соответственно, имели кучу комплексов и претензий к себе. Но почему-то и к окружающим, заодно, что было абсолютно нелогичным.  То самовлюбленные умницы, на поверку оказывающиеся совершенно не пригодными к совместному проживанию, то упрямицы с мужским характером. И с полным отсутствием женской доброты и тепла. С такими тихого семейного счастья не построишь! Думается, наравне с мужским населением, видимо, измельчало и женское. Одна знакомая девушка на мое пожелание вечером попить молочных сливок с булочкой приносила из супермаркета два баллона со взбитыми сливками. Другая у меня в квартире вечно норовила в пьяном угаре высунуть свое туловище больше, чем наполовину из окна. Из моего окна на шестнадцатом этаже. Третья, купив тест на беременность в аптеке и не осилив  инструкцию, макала его, как водится, в мочу и несла обратно, чтоб аптекарша  с о б с т в е н н о р у ч н о   посмотрела и расшифровала появившиеся «полосочки». Четвертая полночи рассказывала, пока я провожал ее из клуба, где произошло наше знакомство, какой важный чин занимает ее отец и  как она богата. А потом просила сто рублей на такси…  Пятая говорила, что я настоящий джентльмен, со мной приятно общаться и целоваться, даже в первую встречу. Даже рассказики мои почитывала и покритиковывала во вторую встречу. Интеллектуальная такая милашка. Сказала, что обязательно звонила бы мне, да денег вечно родители на телефон не выделяют. Ну, как я после таких слов мог не пополнить ее телефонный счет? Думаете, зазвонила меня всего? Не тут-то было. Теперь, видя мой старенький автомобиль в радиусе ста метров от нее, старательно отворачивает свое овечье лицо, поворачивается коровьим задом и изменяет маршрут движения. Шестая  на мой  романтический  порыв познакомиться с нею отвечала холодно и меркантильно, дословно, «а что Вы можете мне предложить?».
К сожалению, я был вынужден действовать с подобными  убожествами  по  всем законам холодной войны. Может, получив порцию хамства обратно, они дозреют и наконец-таки эволюционируют из человечишек в личности. Косноязычным и шепелявым я не ленился и высылал инкогнито по почте книгу о пособие для логопедов, заносчивым курицам – брошюру о куроводстве, жадным до денег – вырезанную из газеты статью о борьбе с крысами, а толстухам  – месячный абонемент в фитнес-клуб. Иногда подарки я вручал и лично. Высокомерные секретарши получали новенький канцелярский набор. И хорошо ли клеил бумажный клей, наполовину состоящий из моей собственной, пардон, семенной жидкости, я не знаю. Особенно ретивые в вопросах здорового образа жизни девушки одаривались, зачастую, упаковкой с мюсли, куда  предусмотрительно добавлялся канареечный корм. Некоторые безумно рады были новым колготкам, на которые они «раскрутили» доверчивого меня. Только они не знали о существовании несмываемой краски, используемой в банковских хранилищах для того, чтобы надолго «пометить» преступников. И воспользовавшись моим подарком, еще несколько дней  веселили окружающих желтыми или синими ногами. Ну, а для совсем невоспитуемых дурочек  я придумал следующий аттракцион. Вечером я назначал им свидание на запруженной парковке перед супермаркетом говоря,  что купил новую машину и на ней подъеду. К назначенному времени я сам прибывал туда же и выискивал какого-нибудь брутального  хама, сидящего в дорогом  авто с наглухо тонированными стёклами. Причём обязательным  было наличие стервозной жены, отлучившейся  за покупками. Далее я звонил своей «ожидательнице», называл номера этого авто и говорил, что вижу ее,  и чтоб она поскорее и без стеснения подходила и присаживалась, я внутри  жду с нетерпением. Последующие сцены всегда радовали глаз, как мой, так и многочисленной толпы зевак. Иногда  события разворачивались прямо-таки наподобие корриды. Особенно, если женушка автовладельца  возвращалась раньше времени. Какие выводы выносили впоследствии из таких вот уроков  чаще всего симпатичные, но уродливые умом и душой создания женского пола, мне неведомо. Я с ними больше не общался…
Я продолжил обдумывать ситуацию. На спонтанную шутку то, что происходило теперь со мной,  было не похоже. Пригласить меня на свидание, напоить до беспамятства, а затем засунуть в самолет – все это попахивало скорее  изысканной местью. В духе все той же «холодной войны».
Навстречу по проходу двигалась стюардесса. На этот раз уже другая. Я почувствовал себя падишахом, выбирающим невесту, сделал усилие и состроил  идиотски-доброжелательную мину. И постарался дышать в сторону.
— Послушай, конфетка, а куда мы всё-таки летим, напомни-ка мне, — обратился я к ней. Или к её бюсту, он был чертовски вызывающим.
— В  Анадырь.
— В  Анадырь?!
Сердце оборвалось. Выходило, что полет занимает никак не менее десяти часов. И когда я буду только подлетать к этому злополучному Анадырю, вся моя труппа будет также лететь, но в противоположную сторону, в Болгарию  на гастроли. Без меня, черт возьми! Плакала моя ведущая роль в небольшой, но многообещающей постановке. За что же змея в женском обличье так поступила со мной?
В самолете становилось достаточно прохладно. Я с трудом дотянулся до верхних полок, достал плед и укутался. Окружающие с явной насмешкой пялились на меня. Среди пассажиров, потихоньку готовящихся к посадке и достающих из чемоданов куртки, я один был одет в гавайскую рубаху и шорты. Июльские ночи  в городе  Белгороде  были жаркими…  Я ощупал карманы. В одном из них по предварительным ощущениям находился паспорт. Но не только. Оттуда я извлек и мокрый целлофановый пакет со следами растекшейся жидкости. Кто и зачем мне подложил его, оставалось загадкой, пока я не достал паспорт. Все записи в документе начисто отсутствовали, а сам он был влажным. Так, ясно, эта сволочь всунула мне в карман  пакетик, точно рассчитав, что я во время сна раздавлю его и залью жидкими химикатами  единственный имеющийся документ. Теперь, естественно,   о покупке обратного билета и не мечтай.  Впрочем, и бумажника с деньгами в карманах не обнаружилось.
Самолет пошел на посадку и приземлился в поселке Угольные Копи. Я подумал, что это промежуточный аэродром, но это  был конечный пункт, в самом Анадыре аэропорта не было. Такого коварства от авиаперевозчиков я не ожидал, выходит, вместо города они завезли меня вообще в какой-то медвежий угол.
Выбравшись из салона, я полегоньку начал разминать ноги да потихоньку осматриваться вокруг. Снег в тундре по большей части стаял, лежал только возле небольших болотец и с северной стороны аэровокзала. Мне было холодно. Видя, что  через полчаса схвачу воспаление легких, я поспешил  спрятаться в крохотное здание аэровокзала. Пассажиров там уже не было – все переправились в накопитель, приготовились  лететь на привезшем нас борте обратно. Холод продирал до костей. Одиноко терла полы косоглазая уборщица. Она оказалась женщиной сердобольной и дала взаймы поносить солдатскую рубаху, ватные штаны и фуфайку. Залог не потребовался: удрать из этих мест, не повстречавшись с уборщицей, было просто невозможно. Я стал похож на пленённого фашиста из военной кинохроники, но тело начало понемногу согреваться, и я был почти счастлив! Теперь предстояло решить, что делать дальше. Рваться назад в самолет было бессмысленно, ни паспорта, ни денег, ни обратного билета. Я подумал и решительно направился к дверям отделения милиции на воздушном транспорте. Как и следовало ожидать, моя история у чернозубого сержанта и золотозубого капитана вызвала дикий хохот. Идиотские  цингушники. Ну да, я походил на форменного нищеброда, ржать им было с чего. Когда, наконец,  они перестали скалиться,  я написал заявление на восстановление паспорта и, после долгих звонков в Белгород, в мой родной паспортный стол, эти два калифреника выписали-таки мне справку, удостоверяющую личность. Но думать об обратном отлете даже и не приходилось. Бледная, как смерть, женщина-кассир бесстрастно проинформировала, что доставка моей телесной сущности назад обойдется около  тысячи  долларов. А у меня, кроме одежды и золотой цепочки стоимостью долларов в двести-триста ничего не было. Звонить коллегам по театральному цеху было бессмысленно – им и так платили крохи, да вдобавок все из близких друзей наслаждались в данный момент красотами Болгарии. Что же касается моей матери, ее беспокоить выкрутасами с внезапными отлетами на север не хотелось. Нечего ей рвать сердце, пусть лучше думает, что я тоже нежусь на Золотых песках. Поэтому пришлось отправиться в поселок в поисках  ювелирной скупки или, хотя бы, ломбарда.
Через полчаса, я получил вожделенную наличность и заодно расстался  с цепочкой, а мои порядком уставшие ноги сами привели меня  в  пельменную. Этого давно уже настойчиво просил мой многострадальный проспиртованный организм.
Задумчиво дожевывая еду, я блуждающим взглядом сквозь стекло этой забегаловки осматривал противоположную сторону улицы. Что предпринимать дальше, я совершенно  не знал. Ночевать на улице  невозможно, пустующие дома в поселке давным-давно  были сожжены или растащены на стройматериалы. Некогда напичканный военными стратегический поселок в двухстах километрах от Аляски в двадцать первом веке оказался не нужен государству, а посему был брошен на произвол судьбы. Из нескольких десятков тысяч население сократилось до трех тысяч человек. Все друг друга знали в лицо. И все из них борясь с суровым климатом,  где-то работали и жили. И им совсем не требовался лишний безработный и бездомный рот. Посему проблема выживания немало беспокоила меня. Я угрюмо обдумывал создавшуюся ситуацию, параллельно набивая желудок, но не чувствуя вкуса пищи. Положение моё было патовым…   Неожиданно  мой бездумный взгляд наткнулся на вывеску страховой компании. Меня осенило, и уже через пять минут, вытирая жирный рот, я мчался к массивной двери.
За столом в конторе оказалась исхудавшая девица, всем своим видом показывавшая, что по причине малочисленности клиентуры, она дорабатывает последние дни. Вся картинка, включая вышеописанную бледную особу, более походила на выставку восковых фигур. Офис имел запах просторного гроба, насквозь промерзающего зимой и нежилого.
— Здравствуйте! А нельзя ли застраховать свою жизнь и здоровье?- начал я бодро.
— Отчего же нет, легко! – пыталась показать всеобъемлющую подготовленность девица.
— По справке, удостоверяющей личность можно?
— Конечно же, нет!
— А если я не один попрошу Вас об этом?
— А кого же Вы еще можете позвать в помощники? Человек Вы не местный, по всему видно.
— А как насчет одного мистера по фамилии Франклин? – без зазрения совести я стал предлагать ей взятку. Хотя, какая там, черт возьми, взятка, она ж не чиновник, это так, прибавка к зарплате.
— За Вас решил похлопотать только один мистер Франклин? И всего-то? – с явным разочарованием продолжала она.
— Ну, все другие мистеры запланировали себе другие занятия, — сказал я с нажимом, показывая, что более ста долларов вручать ей было бы разорительно. – Зато еще два таких же приятеля очень хотели бы поработать на благо  вашей страховой фирмы, как говорится, финансово поучаствовать.
У девицы появились морщины на лбу и она «зависла», как старый компьютер. Я понял, что переборщил  с витиеватыми выражениями, а также обходными формулировками, и пора ее выручать:
— Короче, сто долларов тебе и на двести застрахуй меня.
Она согласно кивнула,  и мы начали работать. В договоре страховки важную роль играла профессия человека и его увлечения спортом. Девица, оказавшаяся на поверку настоящей прохиндейкой, конечно же, настаивала, чтоб я записался актером да еще и любящим полеты на дельтаплане. Тогда месячная страховка обошлась бы мне в четыреста долларов. Когда еще тридцатка «зеленых» перекочевала в карман ненасытной туземки, мы обоюдно решили, что я  всего лишь композитор и поигрываю в гольф. А, стало быть, страхование моей жизни на четыре миллиона  рублей,  включая страхование от  болезней и травм, на месяц обойдется всего лишь в сто семьдесят долларов наличными. Что ж, исход мне понравился, я добился того, чего хотел. Жаль, что я потратил все до копейки, но грядущие результаты стоили того. Девица тщательно заполнила папку моими бумагами, скрепила все степлером и положила на одну из полок с надписью «страхование жизни». Я успел заметить, что там пылилась еще всего лишь парочка подобных папок. Видимо, такого рода  страхование  в северном поселке отнюдь не в ходу.  Это было мне на руку. И я, вежливо попрощавшись с дамой, отправился побродить по окрестностям. Вы, конечно же, предположите, что я сразу  кинулся ломать себе руки или ноги. Ан нет!  Не  заниматься подобными провокациями  я твердо пообещал страховщице и только на таких условиях  смог добиться заключения договора. Соблазн малыми жертвами, допустим,  переломчиком и гипсом, заполучить долгожданный обратный билет,  был велик. Но я был вынужден сразу же перейти к  плану номер два.
Результаты проделанной мной операции по страхованию, как я и думал, не заставили  долго ждать. Я заранее предвидел разворот дальнейших событий.  Через пару часов ко мне на улице подъехала неизвестная иномарка   и двое мужчин,  выйдя из неё, настойчиво, но не грубо, предложили мне «прокатиться». Я, конечно же, спросил их, не спутали ли они меня с сексапильной длинноногой блондинкой, но моя шутка так и не достигла  их мозгов. Ох, уж эти северные жители, многолетние морозы, по-видимому, влияют отрицательно и на чувство юмора. Ответа я не удосужился, а поскольку мои зубы от холода выбивали барабанную дробь, я без лишней полемики полез в теплый автомобиль.
С новыми знакомцами мы вернулись опять  к исходному пункту моего моциона – к зданию страховой фирмы. Слегка заплаканная на этот раз девица нервно бросила телефонную трубку, когда мы оказались на пороге. Скорее всего, она имела разговор с далеким московским начальством. Едва успокоившись, девица объяснила мне, что  эти два провожатых – водитель и менеджер  будут теперь неотступно следовать за мной всегда и везде до окончания срока договора. А также  в моем распоряжении теперь находилась тесное, но теплое подсобное помещение с узким диванчиком, где можно было переночевать. Я ответил окей и проследовал в указанный «спальный уголок». Уж очень хотелось привести мысли в порядок, да и вздремнуть пару часиков не помешало бы. В комнатушке я обнаружил ровно тридцать пакетов с быстрорастворимыми супами, чайник, пачку чая и мешок сухарей.
Засыпая, я еще раз похвалил себя за сообразительность. Благодаря ей теперь у меня в течение месяца будет какая-никакая еда, ночлег, да еще и два придурка в придачу. И вся комбинация обошлась мне в жалкие триста долларов!
Быт я себе, конечно, на некоторое время наладил. Умереть с голоду или от болезней мне, конечно же,  пока не дадут.  Теперь следовало подумать о том, как за это же время собрать деньги на обратный билет. Второй раз меня так прекрасно не застрахуют, а соответственно, большую часть того, что я смогу здесь заработать после текущего  месяца, буду тратить на питание и жилье. И вряд ли этого хватит на  билет. Хотя… Вдруг меня посетили старые познания в географии, и я вспомнил, что отсюда можно выбраться на корабле до Владивостока. А дальше – поездом. Возможно, это будет еще и намного дешевле!  Даже если денег не хватит, то лучше ехать зайцем в товарняке, чем встретить анадырскую зиму. На такой путь, я думаю, потребуется  четыреста-пятьсот  долларов, а это гораздо меньше, чем  цена билета на самолет. Оставалось только решить, как я достану  эти треклятые  деньги, которых требовалось существенно больше, чем я получал ежемесячно,  находясь на своем месте в своем городе.  Теперь  же и город, то бишь,  поселок   был новым, театра тут не имелось, а если бы и наличествовал, то кто б меня туда спешил пригласить? Надо было срочно что-нибудь изобретать. Пустующих высокооплачиваемых должностей не предвиделось, поэтому придется попытаться заработать хоть что-нибудь сразу и сейчас. И улизнуть…любой ценой улизнуть!
С этими мыслями я заснул.
Утром следующего дня я первым делом отправился пешком на морской причал. Благо, это было в двух километрах. Седовласый старикан, охраняющий недавно свезенные к причалу двадцатитонные контейнеры, выглядел угрюмым морским волком.
— А что, дед, будут этим летом отсюда посудины, чтоб меня на большую землю доставить? — начал я осторожно.
— Кому и ванная тоже посудина, — ответил тот в полном соответствии с текстами Ильфа и Петрова. Далее он  поведал, что навигация откроется со дня на день и корабль уже недалеко. Новость меня и обрадовала и опечалила одновременно. Во-первых, корабли ходят, получается, я не зря учил географию. Но, во-вторых, если корабль придет дня через два, да пару дней постоит под загрузкой, а потом отчалит, где я раздобуду за столь короткий срок хоть мало-мальски  значительную сумму? Небось, на работу оформляться это уже пара потерянных дней, как минимум. Да и на вникание в любую работу уйдет еще может день, а может, неделя. А когда доберется сюда следующий корабль, никто не знал. Старик сказал, что за лето бывает всего один — два  корабля. Ситуация откровенно превращалась в безвыходную. Остаток дня и весь следующий я провел, мотаясь,  как тигр по саванне между поселком и причалом. Параллельно я перечитывал  единственную полусгнившую доску объявлений, которую наверняка повесил с социалистическим задором какой-нибудь общественник в каком-нибудь шестидесятом году прошлого века. Но никакой работы сразу вот так не подворачивалось. Требовался помощник оператора на бензоколонку, но сначала стажировка – три дня. А также кладовщик в местный клуб. Но директор в отпуске и оформить могут только через неделю. И платят копейки, потому места и не заняты. Короче, свои долларов двести-триста я увижу, дай бог, только недели через две, не раньше. Я дико злился и дико ненавидел этих счастливчиков, которые пособирали свой скарб, позасовывали его в контейнеры, а сами   как белые люди, полетят  самолетом на материк. А их контейнеры чинно и неторопливо поплывут по морям-океанам.  Оставив этот неприветливый край навсегда… Мне и другим неудачникам…  Я был просто в отчаянии…
Вдруг мой взгляд упал  на объявление, что три дня назад из дома ушли и не вернулись два мальчика одиннадцати и четырнадцати лет. О, это была спасительная соломинка для меня! Мозг мгновенно родил прекрасную комбинацию. Я уже и не думал погибать. Я подозвал приставленных ко мне «адъютантов» и объяснил, что могу убраться из их поселка гораздо раньше положенного срока, избавив их тем самым от неусыпной слежки за мной.
— Вам нравится такая перспектива? — я увидел борьбу разума с глупостью, отраженную на их недоумевающих минах.
— Ну да, мы бы занялись непосредственными обязанностями, чтоб не превратиться окончательно в сторожевых или гончих псов, — начал один из них дипломатично.
— О кей, Санчо Панса, тогда мне требуется минимум. Подберите приличный костюмчик  напрокат  и пустите меня, черт возьми, в вашу теплую колымагу! – выдвинул я свои условия.
Два добродушных шпиона легко согласились и через полчаса я, переодетый, уже презентабельно подъезжал к дому, указанному в объявлении. В квартире я застал безутешную мать потерявшихся детей.
— Здравствуйте, госпожа! Я смогу помочь вашему несчастью. Я  работал в крупной столичной страховой компании комиссаром и, в том числе, занимался случаями внезапного исчезновения людей  в контакте  с доблестной милицией. А теперь прислан сюда для улучшения эффективности местного филиала. И, естественно, безо всяких розысков, одна сплошная рутина и писанина, — заговорил я.
Приходилось использовать весь свой актерский потенциал. И мучительно припоминать все театральные постановки и фильмы на детективную тему, а заодно и соответствующую терминологию. Заплаканная женщина была готова на все и цеплялась за любой шанс найти детишек. Желательно живыми. А вот это вплотную зависело от ее финансовых возможностей и моей ретивости, шантажировал  я.
— Вы,  правда,  занимались поисками? И именно пропавших людей? – в тысячный раз переспрашивала она меня, возможно, видя уже во мне единственную спасительную соломинку. В принципе, моя приезжая физиономия вкупе с двумя местными товарищами из страховой фирмы не оставляли оснований мне не доверять. Я заверил, что буду трудиться денно и нощно, а месячный оклад меня бы устроил в размере долларов шестисот. Но половину – аванс. И ровно через час, после распития вкуснейшего чая с печеньем и ста тысяч слов поддержки в адрес бедной мамаши, мы с товарищами покинули это объятое горем, но гостеприимное жилище. В кармане у меня приятно ощущались три бумажки с  любимым мистером Франклином…
 Конечно же, я и не собирался никого разыскивать, а поехал прямиком  к себе в обиталище. Логика подсказывала, что в таком маленьком поселке ребята уже давно бы нашлись. На севере почти не бывает пустующих помещений, все или используется, или забетонировано, заколочено, на худой конец, разрушено. Лесов нет, шалаши строить негде. Вокруг на тысячи километров — одна бескрайняя тундра, где тоже не спрятаться. Да и искали предыдущие дни мальчишек  очень  интенсивно, как говорится, всем миром, почти всё население поселка. Искали в зданиях и в тундре. Мне, естественно, после этого в поисках «ничего не светило». Если они живы, закончится еда, сами придут, подумал я прагматично, надо свои силы беречь. И отправился  длительно принимать ванну и спать.
Весь следующий день я провел в поедании быстрозавариваемых вермишелей и супов. Я  никого  не искал, а лишь мучительно раздумывал, когда прибудет корабль и хватит ли денег на проезд.
Прошло время. И вот через четыре дня утром меня разбудил долгожданный гудок теплохода. Я вскочил, как ужаленный, мгновенно собрал весь свой скарб, в том числе и надоевшие супы, и вприпрыжку помчался  к манящему причалу. Там огромный портовый кран уже вовсю ворочал контейнеры.
А спустя несколько часов  я отплыл на огромной океанской посудине, пожертвовав, правда, парой вожделенных американских бумажек в пользу капитана,  не просыхающего от употребления спиртного. А еще через сутки появляющиеся регулярно и текущие в сторону моей каюты лужицы мочи привели меня к выводу, что в одном из контейнеров кто-то живет. Так и случилось, два пропавших беглеца, которых я не удосужился поискать, оказались  именно тут. С запасом провианта и одежды. Почти замерзшие и почти задохнувшиеся, но живые! Среди чужих кресел и шкафов. Маленькие бродяги! Что ж, дети часто любят убегать из дома… Выходит, я их все-таки нашел! И на душе стало как-то приятно! Произошедшее выглядело  настоящим чудом! И мигом забылись все мои злоключения. И мигом измельчали и померкли все мои женщины и их недостойные поступки.