Безрадостно в сером созданьи

стихи моего знакомого


Роман Эсс
---------


Безрадостно в сером созданьи
бродить средь калек и скопцов,
встречать у обшарпанных зданий
лишь рыбьи глаза мертвецов.

Среди тротуаров обрюзгших
и ржавой гаражной тоски
смотреть лишь на тени минувших
у злых теплотрасс у реки.

Застойной, болотной и грязной.
И видишь зачем-то с моста
под городом злым, безобразным.
И выхода нет, и тоска.

Зачем телемачта средь мрака
под куполом ада седым
на крыши горит над оврагом,
помойкой, проулком пустым?

Кому эти девы-старухи
у стойки у барной давно
хохочут о жизни-везухе
и пьют золотое вино?

Кому бесполезно взывает
на морось вон тот светофор?
Кому путь в ночи освящает
прожектор, чей радует взор?

Зачем та живая собака,
забыв  о двуногих о всех,
под мусорным ящером-баком
дрожит — словно то человек!

Зачем у подьездов оторвой,
всему безраздельно чужой,
бреду я, живой или мертвый,
во мгле безответной, пустой?

-------------



Яркая светлая осень
ходит по той стороне,
и на песках при откосе
радостно — только не мне.

В этих чащобах еловых
ночь провисает темна.
В темных оврагах уромных
гибнет и стонет весна.

Летом на плесах веселье:
лодки и яхты блестят,
плещут там люди безделья
из городов и шумят.

Здесь же слепые деревья
десятилетий пустых
на позабытой деревне
в тенях угрюмых живых.

Кладбище, кладбище, Лихо,
листья ведут коловерь.
Кто ж там ступает так тихо?
Это привычная Смерть.

Вечная это старуха
смотрит на берег реки.
Тихо проходят без звука
тихие тени тайги.


---------------


Вокзал


Грустно, холодно, зябко и сыро
на вокзале республики Тьма.
Еле светят чужие квартиры,
но сияет на взгорье тюрьма.

Неизбывные души народа
в безработной убогой стране
видят дождь беспросветный, голодный
на железных скамейках во сне.

Электрички развозят по свету
по райцентрам здесь каждую тень.
Что я делаю тут без билета
и с пустым кошельком целый день?

Тут же бродят мошенники, воры,
проститутки, бомжи и хамло,
длинноногие фифы в коридорах,
где хохочет всемирное Зло.

Что за темные, бледные лица
суетятся и ждут поездов
сей округ деревенской столицы
не людей — а ходячих гробов.

Понесет их судьбиной уремной
стороной кто на север, на юг
мимо кладбищ великих, огромных,
мимо всех полусгнивших лачуг.

-------


Я вновь в заброшенном саду:
домов былых одни скелеты
глядят в кусты и лебеду,
на стенах умерших портреты.

Закатный луч бежит на пруд
и освящает пепелища.
Тут тени прошлого живут,
пугливо заходя с кладбища.

Их поступь -тени ветерка
в заглохших яблонях уснувших.
Среди полыни два цветка
как память дней давно минувших.

Нет ни дорог сюда, ни троп.
Зимой под вечер снежно-вьюжный
крадутся волки за сугроб
да светит месяц равнодушный.

Забвенье.Смерть. Тугая мгла.
Могильцы в ржавых пирамидках.
И замирает плеск весла
как жизнь бессмысленная зыбко.

Да глупый зыблется тростник
и там, и сям по-над водою.
А жизнь — лишь разговор глухих
под злой неверною звездою.


-------------------

Ты пришла по водам сонным
с  умерших полей.
Все зовет последним звоном
оклик журавлей.

Век последний Русью вертит
ветер-господин
по долам подлунным смерти
у седых холмин.

Русь погибших коротает
селянин с избой.
След твой ясный тает, тает
острою травой.

Выходи во свет опушек
лунных, неживых
темной уличкой избушек
у мостков седых.

Мы с тобой глядим в оконца:
пахарь да кузнец
созидают солнце солнца
у гнилых крылец.

По земной долине Смерти
в сумеречных снах
Ты проходишь по планете
солнышком в снегах.

Блещет свыше нам предвечно
в городах слепых
светом призрачным и млечным
солнце неживых.

--------------

ТЬМА



Что там несется в небесах, 
Пылая топкой паровоза? 
Свивая смерчи на снегах, 
Все выстужая в лед морозом. 

Кто там скулит, стенет, взвывая? 
Метель иль волки за мостком? 
Кто там на кладбище мигает 
 Во мгле неверным огоньком? 

Клыками щеряся на выси, 
Кряхтя, садится на крылец 
 Скулить о вечной жуткой жизни 
 Непоминаемый мертвец. 

Перечисляя званий, премий 
 И многотомной лжи обман 
 В глухоневнемлющей деревне 
 Давно уснувших поселян. 

Пусты могильцы неживые. 
Живые в темный час живых 
 Храпят, проспав свою Россию 
 И дух отшедший пресвятых. 

Спят в городах архиереи, 
Дневных пророчиц нудный вой, 
Спят казнокрады, задогреи 
 Из кресел кожаных с женой. 

Поэты спят и патриоты, 
Смотритель спит кремлевских звезд, 
Воров дневных спят сверхдоходы 
 В костюме сером «Хьюго Босс». 

Всю ночь стучат мне в дом снаружи 
 И дышат в стекла синим льдом 
 Неупокоенные души 
 С промерзлых кладбищ за прудом. 

Несметных духов легионы 
 Несет над сонною страной 
 Мороз забвения бессонный 
 Близкогрядущею войной. 

И дремлет мертвая Россия 
 Под гулом, посвистом чертей, 
В дома попрятавшись глухие 
 Как за бойницы крепостей. 

Бессонный ангел полуночи. 
Води недремлемой рукой! 
Не спи, не спи в сей час порочный 
 Нерассветаемой страной.

--------------------

Океан.


Поцеловав родные губы,
я вышел в темный океан,
когла корабль однотрубный
пришел уже из дальних стран.

И месяц дикий и двуликий
светил в воде кленовый лист.
Те губы пахли земляникой,
когда сверкали рыбы вниз.

Вода казалася спокойной,
мигал сиреневый маяк,
мотор гудел надежно, стройно,
а впереди был только мрак.

И вечность темная, седая
как неизведаннная смерть.
А позади была чужая
судьба, что лучше не смотреть.

Звезда зеленая сияла,
назавтра обещали шторм.
А жизнь беспутная пропала
как те, кто был как рыбам корм.

Иного мира где-то страны
горели звездами во мгле
не для меня и океана,
и все висело на Числе.

Летя над лоном океана
я думал в этой серой мгле,
что было все нелепо, странно
на той покинутой земле.

Все успокоилось.Светили
лишь тайна, звуки и Число.
А все ж мы в мире были, были
наперекор всему, назло.