Последняя сделка

  Виктор Решетнев

                Последняя сделка

    Джон зашёл в кафе и осмотрелся. Народу внутри было немного, пара человек за стойкой у бара и ещё несколько посетителей за столиками у окна. Скучающий бармен протирал стаканы. Тщательно протерев очередную посудину, он смотрел сквозь неё на свет и щурился. Джон, пробежавшись взглядом по посетителям, направился вглубь зала к свободному столику у стены. Через минуту к нему подошёл полусонный официант и остановился в вопросительной позе. Джон сделал заказ. Он попросил чашечку кофе и рогалик с кленовым сиропом. Здесь у него была назначена встреча с Майклом, набиравшим силу противником и конкурентом по игре на бирже. Джон играл на бирже давно больше двадцати лет, и играл по-крупному, в основном он торговал нефтяными фьючерсами.

    Это кафе с давних пор было для него пристанищем, местом отдохновения от "трудов праведных". Джон частенько заходил сюда выпить чашечку кофе и посидеть в тишине и спокойствии. Это повелось уже давно, ещё с институтских времён, когда он учился в Калифорнийском технологическом институте на факультете астрофизики. Туда провинциальный юноша поступил, мечтая стать известным учёным, открывать новые миры и разгадывать тайны бытия...

    Как давно это было, и друг тогда у него был, не разлей вода, Алекс Филиппенко, бедный потомок украинских эмигрантов, талантливый и подававший большие надежды.

    Джон ничем не уступал ему, ни любознательностью, ни юношеским задором, но на свою беду он оказался ещё и очень влюбчивым. В конце первого курса Джон встретил её и потерял голову. Произошло это в институтской библиотеке, так как на студенческие вечеринки молодой человек не ходил. Всё свободное он проводил в читальном зале с окнами от пола до потолка. Там юный Джон десятками проглатывал свежие книги по астрофизике. Тем он и жил и был от этого неимоверно счастлив.

    Но в один прекрасный день всё закончилось. С ним случилось то, что обычно бывает с молодыми людьми. От чтения очередной книги его отвлекла симпатичная девушка. Кажется, она задала ему глупый вопрос и сделала это нарочно:

  — Далеко ли до Луны? — спросила она.

    Джон хотел было расхохотаться, но, взглянув в васильковые раскосые глаза незнакомки, понял, что пропал. От вида этих бездонных глаз у него перехватило дыхание и часто-часто забилось сердце.

  — Разве вы не знаете? — улыбнулась девушка, — а мне о вас рассказывали, что вы знаете всё.

  — Вам не врали, — хриплым басом ответил Джон, — и сейчас я вам это докажу.

    Интересующейся астрономией девушкой оказалась красавица Мадлен, по которой сходила с ума большая часть мужского населения факультета. Задав вопрос, милое создание уселось рядом с Джоном, и тот битых два часа воодушевлённо рассказывал ей о Луне. Она не перебивала, делая вид, что всё это ей ужасно интересно. Не почувствовав подвоха, юный астроном плавно перешёл к Марсу, но вовремя спохватился, заметив, как девушка зевнула. Распрощавшись, они договорились о новой встрече.

    Потом они пару раз пересекались на студенческих вечеринках, после которых Джон охотно провожал её до дома. Однажды он набрался смелости и поцеловал её. Девушка была не против, и Джон назначил ей встречу в этом кафе. Он решил шикануть перед ней. Кафе это тогда только открылось и сразу стало любимым местом студенческой молодежи. Прожигал свои кровные здесь и Джон вместе с другом Алексом, который показал ему это место. Из окон этого заведения открывался потрясающий вид на город и на Тихий океан. Но в назначенное время на встречу с девушкой Джон не явился. С этого дня всё началось...

    От воспоминаний его отвлёк официант, который принес кофе, горячий, пахнущий молотыми зёрнами, выращенными на горных плантациях Колумбии. Джон сделал первый глоток и посмотрел на входную дверь. Ожидать прихода своего конкурента стало комфортнее. Потом он глотнул ещё раз и закашлялся. Пришлось быстро достать платок и приложить его к губам. На этот раз кровавых пятен не было, но это не говорило об улучшении его здоровья, чувствовал себя Джон по-прежнему скверно. Он посмотрел по сторонам, не обратил ли кто внимания на его кашель, но посетители всё также спокойно сидели на своих местах и также не спеша пережёвывали пищу. Делали они это молча, сосредоточенно глядя в стеклянное окно-стену, сквозь которую открывался завораживающий вид на осенний Лос-Анджелес.

    За двадцать с лишним лет вид этот почти не изменился. Хотя нет, какие-то изменения всё же появились. У горизонта выросла кучка новых отливающих серебром небоскрёбов, да ещё появилось колесо Диснейленда с оранжево-жёлтыми кабинками. Оно проглядывало из-за деревьев. Джон давно уже не смотрел на океан. Он его раздражал, навевал тоску, а потому в последнее время он не садился у окна. Природные красоты не завораживали его и не успокаивали. Поэтому он выбирал столик у стены, мало того, он садился к ней лицом.

    Виной тому был обнаруженный у Джона рак лёгких в четвёртой стадии, а, значит, жить ему оставалось от силы месяц. Об этом ему сегодня сообщил его друг и по совместительству лечащий врач Исаак Фелдман.

    После осмотра Ися долго чесал затылок с остатками рыжих волос и только потом несмело предложил Джону провести ещё одну химиотерапию. Он сказал, что раздобыл где-то новый, ещё не опробованный состав, который может привести к улучшению. Но Джон не согласился на это предложение, боле того, он сказал, что отныне не будет лечиться вообще. Ведь за последний год чего он только не перепробовал: и химиотерапию, и облучение, и даже наведывался несколько раз к ясновидящей гадалке. Та, правда, сказала, что жить ему ещё долго, но, наверное, уже не в этом мире.

    А потому с сегодняшнего дня Джон решил больше никуда не ходить и не бороться со страшной болезнью. Ему попросту расхотелось жить...

    Хотя на бирже он играть продолжил и даже сегодня утром приобрёл фьючерс на миллиард баксов. Азарт игрока в нём всё ещё был силён и не угас, в отличие от здоровья, к тому же, теперь он не боялся рисковать. В последние полгода он играл на понижение. Нефть валилась уже третий квартал подряд. На бирже началась паника, все старались избавиться от нефтяных активов, но только не он. Джон, наоборот, всё скупал и скупал, и ему было на какие средства это сделать. За двадцать лет игры на бирже он заработал не один миллиард. Конкурент Майкл, которого он теперь ждал, и которому исполнилось недавно двадцать восемь, нравился ему. Этот новоявленный игрок набирал силу, чувствовалась в нём такая же железная хватка, какая была у молодого Джона. В нём он видел себя: амбициозного, напористого, пренебрегающего авторитетами, такого парня, которому всегда было море по колено.

    До встречи с ним оставалось ещё полчаса. Джон допил кофе и решил немного расслабиться. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Мысли одна другой необычнее зашевелились в его голове. Они были не о предстоящей встрече, хотя Джон придавал ей большое значение, мысли его были из далёкой его юности.

    Он вспомнил, как в первый же год учёбы начал писать трактат о смысле жизни. Как он мечтал реализоваться, да что там реализоваться, он мечтал прославиться на весь мир.

    Бессонными ночами полный вдохновения Джон писал, писал и писал. Потом перечитывал написанное и почти ничего не исправлял. Ему нравились его мысли… необыкновенные, дерзкие, по тем временам почти крамольные. Он мечтал ими поделиться с Мадлен.

    Но… но этого не случилось. Он сам всё испортил. Двадцать лет назад он шёл сюда таким же ясным осенним утром, подгоняемый гормонами, и мечтал о встрече с прекрасной девушкой. Он скопил приличную по тем временам сумму в 800-т долларов, работая ночами на продуктовом складе водителем электрокара. Все эти сбережения он тогда взял с собой, мечтая пустить пыль в глаза понравившейся девушке и очаровать её. Но, проходя мимо какого-то офиса и прочтя на дверях надпись, что сегодня здесь в одиннадцать ноль-ноль, состоятся первые торги акциями Интернет-компании Ругл, Джон автоматически зашёл в неказистое помещение и купил этих самых акций на все деньги. Идти без цента в кармане на свидание с любимой девушкой он не отважился. А на следующий день не стал ей объяснять, почему не пришёл, он даже не позвонил ей. Это выглядело бы глупо и неблагородно, если бы акции этой компании не взлетели вдвое всего лишь за неделю. Ещё через месяц цена на них снова удвоилась. Джон после этого продал их и купил на все деньги бумаги каких-то китайцев. Это было дерзостью в тот момент, потому что кроме дешёвых кафешек Чайна-Тауна о китайцах тогда он не имел представления. Но, оказалось, что Джон угадал и здесь. Через полгода его акции уже стоили двадцать штук баксов.

    Молодой человек перестал ходить на занятия и целиком посвятил себя спекуляциям на бирже. Через год он заработал свой первый миллион...

    На этом его мысли прервались, потому что в дверях кафе появился Майкл. Он уверенно проследовал через весь зал и поздоровался с Джоном за руку.

  — Присаживайся, — сказал Джон и подвинул ему стул, — у меня к тебе разговор.

    Майкл, не торопясь, удобно уселся на мягкий стул и приготовился слушать.

  — Разговор будет серьёзный, — начал Джон, — а потому слушай и не перебивай.

    После этих слов он вытащил из своего портмоне кредитные карты и начал раскладывать их на столе. Все карты были либо золотыми, либо платиновыми. В общей сложности их было десять штук. Майкл с любопытством уставился на манипуляции Джона.

    А теперь слушай ещё внимательней, — продолжил Джон, — эти банковские карты мои, но отныне распоряжаться ими будешь ты. Вот листок с кодами на каждую.

    Он достал из портмоне листок с какими-то буквами и цифрами и положил его рядом с кредитками.

  — Короче, сам разберёшься, это не бином Ньютона. В общей сложности на этих картах сорок один миллиард долларов.

    Майкл на секунду побледнел, но потом взял себя в руки.

  — Сколько? — хрипло переспросил он.

  — Думаю, у тебя прекрасный слух, — ответил Джон, а потому повторять два раза я не буду. Ты что, до сих пор считаешь, что это мистер Обама вместе с мистером Путиным в обнимку с ближневосточными принцами и королями обрушивают нефтяной рынок? И даже делают это себе во вред?

    Джон выдержал эффектную паузу, во время которой Майкл не посмел даже глазом моргнуть, не то, что сглотнуть слюну, и продолжил:

  — Это делаем мы: я и ещё несколько таких же дельцов. Мы вершим судьбами людей и делаем историю. Отныне ты будешь одним из нас, пришло твоё время. И я знаю, ты не откажешься.

    Для начала я тебя немножко просвещу философски и начну так. Народ — это дрова. Людские жизни не стоят ни цента. История топит людьми свои печи и не всегда справедливо. Правители бросают в них миллионы и миллионы жизней, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. И это правильно. Если бы тут было что-то не так, природа давно бы уже исправила положение дел, но она не торопится делать этого. Мало того, она только усугубляет положение. Сверхбогатых по-прежнему единицы, а голодранцев хоть пруд пруди. Но ты — не топливо для истории, отныне ты сам будешь бросать в её топку других людей. Я скажу точнее — они сами туда будут прыгать… с радостью, с вдохновением, думая, что этим они улучшают жизнь на Земле...

    Подожди, не перебивай, — продолжил Джон, остановив порыв Майкла и взяв того за рукав, — мне осталось чуть-чуть, и я закончу. Потом будешь говорить после меня. Так вот я продолжу. Двадцать лет назад у меня тут была назначена встреча с любимой девушкой. Я тогда учился в Политехе на астрофизика. Моим сокурсником и даже какое-то время другом был Алекс Филиппенко. Я бежал тогда сюда со всех ног, чтобы открыть любимой девушке своё сердце. Может быть, мы бы потом поженились… может быть. Но я не добежал сюда, потому что моя судьба — не Мадлен, так её звали, моя судьба — это игра по-крупному на бирже. По дороге сюда я заскочил в какой-то офис и купил там акции на все деньги, которые до этого хотел потратить на девушку. Через месяц я продал эти акции, купил другие… а потом пошло и поехало. Я не пришёл на встречу с любимой девушкой и правильно сделал. Встретил я с ней потом через десять лет, ты бы видел её, в кого она превратилась. Случай спас меня от неверного шага.

  — Но я не такой, как ты, — наконец открыл рот и вставил первое слово Майкл, — у меня жена, двое детей, и я их люблю. Я за них всё отдам

  — Всё?! — усмехнулся Джон, — я знаю, что ты женат и что у тебя дети. Любовь, семья и прочая фигня — это вопрос случая, но я также знаю, что за удачную сделку ты, не моргнув глазом, поставишь на кон и свою жену и все своих отпрысков. Теперешних и будущих, если таковые появятся, в чём я сильно сомневаюсь.

    Майкл снова раскрыл рот, пытаясь возразить Джону, но тот не дал ему такой возможности и продолжил наседать.

  — Ещё я знаю, — продолжил он, — что у тебя пока нет даже миллиарда. А здесь их сорок один, тёпленьких, притягательных, за которые не грех не только любимую продать, но поставить на кон весь мир. Смекаешь, о чём я говорю?

    Майкл закрыл рот, утвердительно кивнул и продолжил внимательно слушать.

    Но я также знаю твою железную хватку, недюжинную выдержку, а потому предвижу твоё будущее. Ты им ещё покажешь, этим президентам и принцам, где раки зимуют. Бери эти сорок миллиардов и покупай на них нефтяные фьючерсы. Делай это с интервалом в неделю и каждый раз покупай на миллиард, чтобы не так было заметно. Нефть по-прежнему будет идти вниз с теперешних пятидесяти за баррель до тридцати шести. На этой цифре она остановится и немного попляшет туда-сюда, а потом резко пойдёт вверх. Но ты не спеши продавать, начнёшь это делать, когда нефть прыгнет за восемьдесят. Тогда и продавай, быстро и без оглядки. Она отскочит опять к пятидесяти, вот тут снова покупай и быстро в течение недели. Следующий прыжок будет к двумстам за баррель. В это никто не верит. Мировая экономика плохо растёт и всё такое прочее. Чушь всё это, такие же спекулянты, как ты помогут ей взлететь на эту высоту. Никто из них до этой цифры ничего продавать не будет. Вот тогда и действуй. Но меня к тому времени уже не будет, — вздохнул Джон, — но я оттуда повеселюсь, глядя, как всё переполошится в этом не лучшем из миров. Всего лишь через год у тебя будет сотня миллиардов, даже чуть больше. Ты возглавишь рейтинг богатейших людей этой планеты. Ты будешь единственным и сможешь творить, что захочешь. А зачем ещё жить, — вздохнул Джон, — ведь жизнь так эфемерна. А тут, ты будешь делать с людьми, что захочешь. Карать, миловать, награждать, миловать — это так прикольно.

    Джон откинулся на спинку стула, глаза его лихорадочно блестели, и их блеск перекинулся на Майкла.

  — Я всё сделаю, как ты велишь, — взволнованно заговорил он, — но за что мне такое счастье?

  — Всё очень просто, — ответил поникший Джон, — рак съел меня изнутри. Мне осталось прокоптеть тут всего лишь месяц. Но я ни о чём не жалею. Ты будёшь теперь делать всё вместо меня, а я буду оттуда смотреть… и наслаждаться, — прибавил он, усмехнувшись.

  — Откуда, оттуда? — машинально переспросил Майкл, не сразу поняв смысла услышанных слов.

  — Короче, я придумал план, — продолжил Джон, внимательно посмотрев на своего визави, — это будет моя последняя сделка. Завтра я куплю себе новую тачку, сначала я хотел приобрести 'Феррари', у меня никогда не было такой машины, но потом раздумал. Куплю лучше подержанный Форд, чтобы полиция потом ничего не заподозрила. Выеду на горный серпантин, разгонюсь, как следует, а потом на крутом повороте, ну, ты знаешь, где он находится, оттуда однажды в океан свалился мой друг, когда, выпив лишнего по случаю удачной сделки, гнал на своём Кадиллаке, и крутану руль в обратную сторону. Ну и я тоже предварительно выпью для храбрости и чтобы было похоже на несчастный случай. Хорошо я придумал? — Джон вопросительно посмотрел на своего друга.

    Но Майкл мысленно уже давно был не здесь. Он был на бирже, покупал и продавал нефтяные фьючерсы.

  — А ты молодец, — Джон похлопал Майкла по плечу, — живое живым, а мне… ладно, забирай кредитки.

    Майкл лихорадочно сгрёб со стола банковские карты и сунул их в карман.

  — Я этого никогда не забуду, — благородно произнёс он, — если от меня что-то нужно, то я готов.

  — Нужно, — ответил Джон, — я хочу, чтобы ты выполнил мою последнюю просьбу. Вот тебе ключи от моей конуры, она на тридцатой авеню находится. Там в спальне в прикроватной тумбочке лежит рукопись. Я храню её ещё со студенческих времён. Можешь в неё не заглядывать, там всё про астрофизику и про сотворение мира написано. Отнесёшь её Алексу Филиппенко и скажешь, что это от меня подарок. Где я, и что со мной, не говори, скажи, что не знаешь. Я написал её, ещё когда мы с ним учились на одном факультете. Уже тогда я был влюблён в Мадлен.

    Джон задумчиво почесал затылок и продолжил.

    Я знаю, эта рукопись до сих пор не потеряла своего значения. Недавно я смотрел выступление Алекса по телику, и он там пробовал высказываться о том, что вселенная расширяется со скоростью большей, чем свет. Так вот об этом я написал ещё двадцать лет назад и не только об этом. В этой рукописи есть и о парадоксе Ольберса и ещё много чего я тогда накропал. Короче, снесёшь рукопись Филлипенко и скажешь, что я не просто ему её отдаю, а дарю. Пусть пользуется, как своей. Он там разберётся, что к чему. И вот ещё что, — Джон взял за предплечье Майкла, — перчили в их фонд по космическим исследованиям одну штуку — миллиард баксов. Себе заберёшь, как я тебе и сказал, ровно сорок. Им эти деньги пригодятся на развитие матчасти. Давно уже пора и на Луну летать и на Марс, а мы всё по околоземной орбите шастаем. Ну, теперь, кажется всё.

    Джон отпустил предплечье Майкла и крепко пожал ему руку.

  — А теперь ещё кофейку напоследок.


    Через два часа на иссиня чёрном Форде Эксплорере он летел по извилистому горному серпантину. Датчик спидометра уверенно полз к 80-ти милям в час. А вот и заветный поворот. Джон утопил педаль газа в пол и прикурил сигарету. Потом уронил её на пол.

  — Пусть подумают, что это несчастный случай. Я наклонился за ней и...

    Но Джон не наклонялся. Он лихо смотрел в лицо смерти. Через секунду, пробив бетонное ограждение, он уже летел в пропасть. Свободное падение было долгим, почти бесконечным, но всё же последняя сделка была завершена.

                02.08.2015г