Кибер-феминистки и Ноосфера

«Нет объективизации персонажей!» «Насилие над цифровой женщиной должно быть наказано!» «Сублимация приводит к реализации!» Всё это и еще десятки невразумительных слоганов вышли из-под пера лидера довольно-таки радикального движения Мосфем. Она скромно называлась Лизой и скромно же арендовала небольшой кластер офисов на таинственным путем попадавшие к ней деньги. Ее двери были всегда открыты любой страждущей и/или обиженной. 

Поэтому, когда к ней в кабинет вошел не страждущий и вовсе не обиженный юноша, который вежливо представился Владимиром, Лиза самую малость офонарела. 

Владимир учтиво попросил разрешения присесть, и та неловко ему кивнула. Парень был весьма недурен собой, и это каким-то образом ее оскорбляло. Лиза взъерошила короткие волосы цвета ЛСД трипа и тяжело опустилась на кресло. 

— Еще раз здравствуйте, — сверкая улыбкой, щебетал парень. — Я, конечно, понимаю, что мужчинам не место в этом храме весталок, но лабриса у вас над дверью я не увидел… 
Он тихонько рассмеялся собственной шутке, пока Лиза мучительно размышляла, какого черта тот забыл в ее кабинете. 
— Дело в том, что я увидел ваши призывы, — с лица пришельца не сходила озорная улыбка. — И просто не мог выразить свое полнейшее сочувствие вашему курсу. 
— А, так вы из этих… — с облегчением выдохнула Лиза. — Налить вам соевого молока? 
— Вы очень добры, но нет, спасибо. Я только что пообедал сочнейшим бифштексом. 
— Ладно, какого черта вам надо? — с детской непоследовательностью рявкнула Лиза. 
— Я бы хотел немного подкорректировать выбранный вами курс, — белозубо улыбнулся Владимир. 

Лиза вдохнула поглубже, собирая в одну словесную колбу всю желчь и весь яд, накопленные за годы беспробудного одиночества. 
— Мы. Без. Мужчин. Как-нибудь. Обойдемся, — отчеканила она. — А теперь, будьте добры… 
— Ладно-ладно, — Владимир сложил руки в молитвенную «лодочку», — обойдетесь сами, не вопрос. Только выслушайте меня, пожалуйста. 
Лиза величаво кивнула. 
— Очень хорошо. Дело в том, что, несмотря на всю идиотичность… Пардон, поспешность выдвигаемых вами лозунгов, вы абсолютно правы. И я был удивлен найти зерно истины в дымящейся груде… 
— Что вы пытаетесь мне сказать?! — взвилась Лиза. — Черт возьми, у меня и так достаточно сложная жизнь, чтобы какой-то напыщенный хер приходил и триггерил меня почем зря! 
Владимир мелко кланялся и приставлял палец к губам, не переставая улыбаться. 

— Прошу прощения, моя речь, возможно, слишком экспрессивна, — юлил он, — но попробуйте все-таки… Как бы вам сказать… Попробуйте подумать. Знакомы с этим процессом? Знакомы, и даже лучше меня, — поспешил добавить он, видя, что лицо собеседницы покрывается красными пятнами. — Я все пытался понять, как люди не замечают очевидного? Что страдания, причиняемые цифровым персоналиям вполне реальны? 
«Он чокнутый» — подумала Лиза, опасливо оценивая сложившуюся обстановку. «Как я могу его использовать?» — тут же включилась рациональная часть ее «я». 

— Да-а-а, наверное, вы правы, — осторожно протянула она. 
— Вот! — Владимир ей кивнул, ободренный. — Но зашли вы не с того угла. Видите ли, дело не в сублимации агрессии и не в том, что игры учат детей плохому… Вся соль в том, что любая информационная единица имеет вполне осознанный прототип в Ноосфере. Слыхали об этом? 
Лиза, даже «Поваренную книгу анархиста» не осилившая, пристыжено ему кивнула. 
— Как приятно встретить образованную девушку! — разулыбался Владимир. — А то кругом одни тупые… Хорошо хоть, когда есть, на что посмотреть, а бывает такое, что… 

Лиза мысленно представляла себе сцены разнообразных казней с Владимиром в роли подопытной свинки. Из всех мужчин на земле к ней в кабинет пожаловала мизогинная свинья. 
— Так вот, юная леди, — в руках Владимира волшебным образом материализовалась тоненькая методичка. — Здесь я собрал основные принципы работы Ноосферы и как она коррелирует… Э-э-э… Взаимодействует с плодами нашего творчества. Ознакомьтесь. Приятно было с вами повидаться. Чао! 

Одарив Лизу очередной улыбкой каннибала, Владимир скользнул за дверь. Той понадобилось несколько минут, чтобы выйти из ступора и полностью осознать ситуацию. 
«Бред какой-то» — с присущей ей радикальностью отрубила она. — «Это какая-то секта». 
И методичка полетела в нижний ящик ее стола, присоединившись к кипам других бумаг. Книжица миновала мусорную корзину исключительно благодаря неискоренимому Лизиному автоматизму. 

Прошло несколько дней, и Лизе вдруг стало скучно. Скучно заниматься организационными вопросами и день ото дня управляться с курятником оголтелых ультрарадикалок. В поисках какой-нибудь развлекухи она наткнулась на забытую методичку и смеха ради развернула. Написанная ироничным, простым языком книга мгновенно принялась высекать на Лизиной tabula rasa новые директивы. 

Спустя какой-то месяц Лиза отлично разбиралась в Блаватской, свободно цитировала Рериха, критиковала Гюрджиева и предпринимала самостоятельные вылазки в тонкие миры. Но кумиром ее был, конечно же, Вернадский, сформулировавший такие близкие ей понятия Ноосферы. Под зелеными волосами уже вовсю росли русые корни, но Лизе было все равно: она искала Правду. 

Как ни странно, полученные знания не отбили у нее тягу к социальной деятельности. Став из фанатичной убежденной, она и дальше двигала свою линию в феминистском дискурсе. Последней глупостью, которую она себе позволила, было начисто забыть о факторе вмешательства Владимира и приписать заслугу открытия чудесного мира науки самой себе. 

После очередного пикета правительство, устав разгонять полуголых девок слезоточивым газом, пошло на переговоры и пообещало ужесточить игровую цензуру. Лиза оставила празднующих подруг и поехала на Новодевичье со скромным букетом цветов. Это была их с Вернадским победа. 

Поплутав по аллеям некрополя, она нашла заветный памятник и с трепетом возложила цветы перед странного вида стеклянной витриной, в которую был упакован каменный бюст ученого. 
— Вот так, Владимир Иванович, — лепетала она. — В очередной раз мы перевернули мир… А что будет дальше? Неужели когда-то Ноо- и Биосферы соприкоснутся, и тени умерших будут ходить среди нас? Вы как думаете? 

Обуреваемая непривычным девичьим стыдом, радуясь и стесняясь этого чувства, она впервые подняла глаза на суровое лицо ученого. Ее глаза округлились от узнавания. 
— Какого черта… — выдохнула она.