Божественная качалка

Качалка «Перекресток миров» у подножия Олимпа была переполнена в любое время дня и ночи. В ней пахло оливками, амброзией и конским потом. Даже с окрестных холмов было слышно, как лязгает железо, гудят от натуги, переругиваются и шутят громовыми голосами небожители и герои легенд. 

Арес и Кратос опять затеяли «лесенку» на жиме лежа. Навинтив на жалобно стонущие грифы из циклопской стали все доступные в зале блины, они смотрят друг на друга злыми глазами. Заканчивается это всегда одинаково: добровольно-принудительным усаживанием щеголяющих в лосинах гетер по обе стороны штанги для пущего весу и полуторачасовой схваткой в армрестлинг. 

Хромой Гефест в очередной раз пропустил день ног. Тренер-Хирон устало его отчитывает, а могучий кузнец виновато ковыряется под черными от жара и сажи ногтями. Его огромный торс угрожающе воздымается над тоненькими, хилыми ножками, одна из которых вывернута под неестественным углом. 

Амазонки по старой привычке раскидали блины и гантели, сторукие великаны-гекатонхейры собирают их по всему залу, глухо переругиваясь с воительницами. 

Несколько нимф из свиты Артемиды, принявшие вслед за своей повелительницей обет безбрачия, пришли в вызывающих нарядах и откровенно потешаются над кучкой сатиров, болтающихся на турниках. Те отвечают девицам непристойными жестами, а в их рогатых головах зреют мстительные планы и расстилаются топографические карты Греции с прудами и рощами, где можно подстеречь зарвавшихся девок. 

Харон притащил с собой цистерну воды из Стикса и хлещет ее в три горла, мало задумываясь о последствиях. 

Группка неведомо как оказавшихся здесь смертных из Нового мира расселась на спортивных матах и пожирает глазами аппетитный зад Афродиты, делающей становую тягу перед зеркалом. Один из них с лихорадочным блеском в глазах рассказывает товарищам что-то про шот «ангельские сиськи» и тычет пальцем куда-то в направлении богини, чей идеальный бюст едва удерживается в бренных оковах короткого топа. 

Пан отвел Гермеса в сторонку и с гадкой улыбкой втирает тому что-то про гачимучи, глазами указывая на раздувшегося от мускулов Геракла. Тот самозабвенно истязает кроссовер, тягая вверх-вниз стопку железных плиток высотой с колоса Родосского. У Гермеса отвисла челюсть и остекленели глаза, он переводит взгляд с Геракла на Пана и обратно, и явно недоумевает, к чему вообще ведет разговор козлоногий бог. 

Гера очень громко рассказывает товаркам анекдот про Данаю и золотой дождь в нескольких метрах от Зевса. Тот, красный от натуги и злости, жмет штангу с блинами из антиматерии, каждый из которых весом с небольшую планету. 

Из небольших колонок доносится синти-музыка, идеально дополняющая атмосферу качалки. Это ополоумевшие от безумия музыкантов Нового мира Апполон и его музы, подключив к усилкам флейты и арфы, исполняют что-то из Power Glove. Посейдон недовольно хмурится и просит сбацать что-нибудь из Металлики, перекрикивая адский запил Эвтерпы на электролире. Та отбрасывает с лица фиолетовый локон, показывает морскому владыке средний палец и посылает его куда подальше. Афина, ведомая женской солидарностью и давней неприязнью, ехидно улюлюкает, потрясая копьем. 

Какое-то время после этого все сосредоточенно сопят над своими тренажерами. Балаган возобновляется, когда в зал заходит щуплый, интеллигентный Аид в смешных растянутых трениках. Персефона страдальчески закатывает глаза и ретируется в раздевалку. Подземный бог в это время щурит подслеповатые глаза, выискивая супругу, и, не найдя, облегченно вздыхает. К нему тут же подскакивает Пан и в самых изысканных выражениях просит подстраховать на жиме. Козлоногий бог безжалостно навинчивает циклопические (в прямом смысле слова) блины на гриф и, на потеху публике, картинно не справляется с весом. Аид пытается выжать штангу вместе с ним, его худые, бледные руки трясутся, и незакрепленные блины с грохотом рушатся на пол. В зал влетает разъяренный Хирон и, кроша мраморную плитку копытом, устраивает небожителям лекцию о культуре спорта. 

Он знает, что это — самое нудное, и потому страшное наказание для вечно скучающих богов.