Эрос искусственного интеллекта

Аарон Ференес молча наблюдал, как полусобранный андроид методично разбивает об стену свою обтянутую кожным покрытием голову. 
Вот уже восемь лет он бился над помещением давно уже разработанного искусственного интеллекта в реплику человека. Однако капризная (если не сказать иначе) программа, прекрасно чувствующая себя на жестких дисках обычных компьютеров, упорно не желала приживаться в подобии человеческого существа. 

Аарон вздохнул и вычеркнул очередного андроида из обходного листа. Он подошел к следующей стеклянной палате своей миниатюрной лаборатории-мастерской. Андроид Клэр еще не поддалась общему «безумию», как его называли между собой сотрудники. За эти годы они перебрали множество названий: от «вируса» до «неисправности», но прижилось в итоге именно это. 

Ученый открыл прозрачную задвижку и поздоровался с Клэр. 
— Как себя чувствуешь, крошка? — с неподдельным участием спросил он. 
Голова андроида с миловидным лицом человеческой девушки медленно повернулась к нему. Какая это по счету модель Клэр? Аарон уже давно сбился со счета. Зато он прекрасно помнил, как жутковато было работать с целой армией неотличимых механических близнецов. В их металлических головах, несмотря на идентичные условия развития, росли и совершенствовались совершенно различные характеры. 
— Мне плохо, доктор Ферренес, — жалобно ответила Клэр через головые адапторы. — Я и не знаю, чем все это… Все это существование. 
Аарон с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Этот ответ в неизменной форме он стабильно слушал каждый раз за день до того, как очередная Клэр разбивала себе голову. 

Поначалу ученые еще пытались бороться с суицидальными наклонностями андроидов, обивая стены их камер войлоком, будто в Бедламе. Тех, кто каким-то образом повреждал обивку, попросту отключали. Однако обезвреженные андроиды в конце концов все равно «умирали» даже в состоянии сна, и все начиналось заново. Перепрошивка, бесплодные поиски багов, баснословно дорогая замена «мертвых» деталей… 

— Держись, крошка, все будет в порядке, — дежурно ответил Аарон, и закрыл заслонку. Безучастная ко всему груда обтянутого искусственной тканью железа робко кивнула. 

Аарон покинул лабораторию и зашел в свой офис. Раздраженно швырнув лабораторный халат на просевшее кожаное кресло, он нашарил во внутреннем кармане пиджака сигареты и как следует затянулся. 
С первыми моделями Клэр он еще пытался договориться, убедить, нажать на неведомые ему мотивационные рычаги… Но на следующий день он все равно находил ее бьющейся головой о стеклянную стену. И каждый раз что-то будто умирало в его сердце вместе с очередной копией: он каждый раз переживал ее смерть как смерть близкого человека. Несмотря на то, что в его ведении было около дюжины андроидов в разных лабораториях, какие-то опекунские чувства пробуждала в нем только Клэр. Может, потому она и держалась всегда дольше остальных… 

Аарону на мгновение показалось, что эта мысль натолкнула его на простое и неопровержимое решение проблемы, но он тут же пренебрежительно от нее отмахнулся. В ученый совет каким-то образом просочилась прорва романтиков-недоучек, с которыми ему приходилось спорить до потери пульса. Тех, натравивших на его подопечных целую свору сиделок, нянек и прочих элементов, призванных заполнить теоретические эмоциональные дыры в жизни искусственных интеллектов. 

Аарон бросил взгляд на уродливые настенные часы и устало потер глаза. Пришла пора выдвигаться на абсолютно ненужную, быть может, даже вредную встречу. Которую он, тем не менее, сам и назначил. 
Ученый втоптал окурок в пепельницу, накинул пальто и вышел по коридору в фойе. На него с обшарпанных стен строго глянули великие физики прошлого. Не менее строго глянул и вахтер на пропускном пункте. 
— Середина рабочего дня, мистер Ференес, — укоризненно заметил тот. 
— У меня рабочая встреча, — ровно ответил Аарон, протискиваясь через вечно неработающие круговые двери. 

Аарон перебежал через пустынную автомагистраль, — что и говорить, университет стоял на отшибе, — прошел полквартала по аккуратным улочкам и завернул в сомнительного вида подвал с грубо намалеванными на вывеске поросенком и двумя кружками пива. 

Под таверну эта пивнушка только маскировалась: внутри не было ни отделки под черное дерево, ни массивных, изрезанных ножами столов… Интерьер заведения («Свиная голова» — гласила надпись на меню) больше походил на обычное кафе, куда подростки водят своих подруг, но никак не на суровый, криминальный бар, которым оно хотело казаться. 
В дверях Аарон огляделся и заметил, что его собеседник уже пришел и успел удобно устроиться за одним из столиков. Рядом с ним, на салфетке, лежала горка лущеных фисташек, которые тот одну за одной отправлял в свой непрестанно улыбавшийся рот. Пива, впрочем, он, кажется, не пил вовсе. 

Завидев Аарона, тот приветственно помахал рукой. Ученый сдержанно кивнул и пробрался к их столику, преградой ему служили не толпы завсегдатаев, но хаотично расставленные по всему залу стулья. 
— Мартин! — жизнерадостно назвался человек, которого Аарон про себя уже окрестил «Щелкунчиком». Мысль эта его позабавила, что помогло натянуть на лицо приличествующую моменту улыбку и представиться самому. 
— Чудесная забегаловка, — сообщил Мартин; орешки так и мелькали у него в пальцах. — Живу я неподалеку, но ни разу здесь не был. 
Аарон мучительно размышлял, как направить мысли этого остолопа в нужное русло. С начала их встречи не прошло и минуты, а он уже жалел, что пришел. 

К их столику подошла официантка и поинтересовалась, что господам будет угодно. Аарон поднял взгляд и вздрогнул — лицом она напоминала Клэр. Краем глаза он заметил, что Мартин с идиотической улыбкой наблюдает за его реакцией. 
— Два крика и свиные уши, — хрипло заказал Аарон и прокашлялся. 
— Один крик, — поправил его Мартин. — Я не пью. 
— Один крик, — зачем-то повторил Аарон. Девушка насмешливо поклонилась и ушла. 
— Итак! — Мартин расправился наконец с орешками и скрестил вымазанные солью пальцы в замок. — Вам, светилу науки, потребовалась скромная помощь писателя средней руки. Чем обязан? 

Аарон чувствовал, как с каждой минутой в висках нарастала, сдавливая череп головная боль. Его собеседник был из породы людей, каждое предложение заканчивавших восклицательной нотой, и это непомерно раздражало. Вздохнув, он начал излагать суть проблемы, стараясь не делать пауз, чтобы Мартину было некуда вставить слово. 

Говорили они долго: Аарон неожиданно для себя увлекся, и, когда он закончил, за окном уже стало темнеть. По его сторону стола складировались пустые стаканы, по другую — шелуха от фисташек. Мартин слушал внимательно, иногда сочувственно цокая. Наконец, когда Аарон закончил и сунул в рот очередную сигарету, он неожиданно спокойным голосом сказал: 
— Что вы делаете? 
Ученый недоуменно оглянулся, чуть покачнувшись на стуле — он был уже под хмельком. 
— Сижу с вами в баре, очевидно. 
— Правильно. А что это? Для чего вообще нужен бар? 
— Чтобы пить. — Аарон удостоверился в худших своих подозрениях к собеседнику. Все эти бумагомараки горазды говорить коанами, лишь бы скрыть свое отвратительное невежество! 
— Чтобы пить… — Мартин задумчиво облизнул соленые пальцы, красные от давления скорлупы. — Алкоголь и сигареты. Саморазрушение в абсолюте. Понимаете, о чем я? 
— Не совсем. 
Мартин вздохнул и улыбнулся, но на этот раз как-то более человечно. 
— Человечеством движут две огромные силы: Танатос и Эрос. Мы любим друг друга, спим друг с другом, тем самым потихоньку разрушая друг друга. Невозможна семейная жизнь без небольшого скандала тут и там. Мы пьем, сидим перед мониторами, курим… Танатос компенсирует Эрос. Это смертельный танец… 
— Пожалуйста, без метафор, — гадливо поморщился Аарон. Если Мартин и обиделся, то не подал виду. 
— Как угодно. Я говорю о том, что вы работаете над искусственным человеком, чем-то доселе невиданным, но полностью упускаете из виду иррациональную сторону вопроса. Подумайте. Человек не может без Эроса, даже самые отъявленные кретины обладают ярко выраженной половой функцией, как сказал бы ученый. А ваши пташки сидят в стеклянных клетках, не зная ни радости, ни любви… Им остается только Танатос. 
— Думаете, мы над этим не размышляли? У нас был целый выводок теток, которые окружали их заботой и терпением… 
— Я. Говорю. Об. Эросе. — с нажимом произнес Мартин. — Дайте им Эрос, и они перестанут себя калечить. 
Он легко поднялся со стула и кинул на замусоренный стол несколько смятых купюр. Тусклый свет выделил его мощные, выпирающие челюсти. 
— Вам остается только прислушаться к совету, или проигнорировать его, — с улыбкой проговорил он. — Засим, прощайте. 

Аарон вяло кивнул, не предпринимая попыток встать. Перед глазами у него всплыло холодное, красивое личико Клэр. Дать им Эрос?.. Ученый был взрослым человеком, но почувствовал, как кровь приливает к его лицу, будто он был стыдливым подростком. Дать им Эрос?! Да что этот недомерок о себе возомнил? Дать им Эрос… 
А впрочем…