ЧЕЛОВЕК С НИТКОЙ ТУЛАСИ

  В «ПРОШЛОЙ» ЖИЗНИ                                                                   Нашим учителям.
  Или ЧЕЛОВЕК С НИТКОЙ ТУЛАСИ                                                                                                                                                                            
   Дыхание сразу стало затруднённым. В тумане турецкой сауны было трудно что- либо различить. Притворилась прозрачная дверь. После получасового неспешного заплыва бывает приятно расслабиться и растечься телом по лавке и стене. Проступили две нечёткие фигуры.
— Вы «Харе Кришна»?
— Что? Ах, да,- и новый посетитель нащупал у себя на шее нить туласи с серебряной капсулой кавачи.- Да, немного. А Вы?
— Когда- то, в «прошлой жизни». У меня сын постоянно путешествует с Вад… Вид…   Махараджей.
— Вигьян- Махараджей? Это русский гуру.
— Да. А я когда- то, в семьдесят восьмом примерно, очень интересовался. У меня умер брат в восемнадцать лет…- Голос человека был не робким, скорее нежно- учтивым.
 Вновь вошедший пловец уставился на своего собеседника немигающим взглядом и словно остолбенел от неожиданности. ( В семьдесят восьмом просто «интересоваться» уже означало срок.)
— А я в восемьдесят восьмом.                                                                                                                                                                                               Они, эти двое, и внешне отличались по возрасту примерно на этот же десяток лет.                                                                                                           — Я ни с кем не общаюсь сейчас. Просто следую своим обетам и всё. А у Вас есть учитель?
— Я считал себя недостойным.                                                                                                                                                                                            Более молодой собеседник  понимающе- ностальгически как- то кивнул или даже склонился.
Дверь в сауну распахнулась, вошла группа людей; они расположились на противоположной лавке и стали живо обсуждать что- то на каком- то тюркском наречии.
   Прошло уже несколько минут. Назвавшийся " кришнаитом" не привык подолгу оставаться в парилке, но сейчас кажется забыл об этом и  воспринимал всё какими- то другими порами, другой кожей, другим существом.
— Я помню Вигьян- Махараджа, он раньше был Вайдьянатхой и обычно синхронно переводил лекции Шри Вишнупада… После ухода Вишнупада я больше ни с кем не общался.                                                                                                                                                                                                    Тут он оживился, будто вспомнив нечто важное:                                                                                                                                                         - Представляете, на работе у меня была группа сотрудников, и один из них, молодой человек, постоянно читал то Коран, то Библию, то ещё что- то. Я спросил, читал ли он Гиту. И он прочитал, задал мне несколько вопросов, пошёл в Гаудия- матх и принял посвящение. Сам. Я  ему ничего не предлагал.
— Так Вы из Матха?
— Нет.
Повисла неловкая пауза. Кроме ИСККОНА и Гаудия- Матха в России кажется не было вайшнавских сампрадай или ученических преемственностей.
— У меня было когда- то это страшное письмо Вишнупада,- вновь заговорил человек с ниткой туласи на шее и как- то изумлённо всплеснул руками.- Но оно куда- то исчезло.
— Да, я читал. Он там пишет обо всех этих вещах.
— Да. Есть две точки зрения относительно этого. Наверное, не стоит комментировать. После Его ухода я больше ни с кем не общался. Хотя, заходил в храм, покупал что- то… Есть ещё одно место…
— Знаю. На Кузнецком мосту.
Как- то собеседники всё- таки оказались вне сауны.
— Сегодня выходной, они раньше заканчивают.- И тот, кто постарше, инициатор беседы, стал продвигаться к душу.
«Харе Кришна!»- донеслось до него, и он ответил: «Харибол!»
   Человек с ниткой туласи на шее взглянул на воду в бассейне, гладкую, оставленную уже всеми воду, на настенные часы, понял, что должен тоже идти в душ. Все процедуры в этом клубе он привык как- то различать по температурному коэффициенту, но сейчас ощущал себя вне этих коэффициентов, вернее, не улавливал ни одного из них, и кажется, потерялся здесь, не понимая, что делать дальше. Было хорошо. Так хорошо, как не было уже много лет, а может быть десятки лет, когда вы достигаете желаемого, когда вы счастливы, удовлетворены и понимаете, что трудились многие годы не напрасно...   
   Там, на ресепшене, супруга как- то неожиданно- почтительно, почти испуганно, скажет ему: «О тебе спрашивал в бассейне какой- то человек, очень вежливый, он говорил, что когда- то в «прошлой жизни»…
— Да, да. Мы с ним поговорили.
Подмосковные пейзажи, путь домой, из города в деревенский дом.
— Он из Москвы, как и мы. Временно здесь, не знаю почему, не успел спросить. Говорит, здесь нет храма. — И после минутной паузы почему- то добавил:- У таких людей стоп нужно касаться.
Всю дорогу продолжались какие-то воспоминания, рассказы.
— Я спросил его, помнит ли он нашу радиостанцию и человека по имени Александр в эфире? Сказал, что помнит. Я признался, что это был я.
   Выдалось несколько прохладных, хотя и ясных июльских дней. Солнце висело над горизонтом, золотя поля и оттеняя лесные массивы. Руки лежали на руле, ноги привычно «танцевали» на педалях. Наверное, дорога не была безопасной, водитель, кажется, до сих пор не вполне ориентировался в пространстве- образы и воспоминания казались более реальными, чем даже этот шафранный закат…
   После окончания Православного университета, наш " кришнаит" обрёл только ещё более усилившуюся жалость к людям,  к этой стране, частью которой всегда себя ощущал; жалость к той жертвенной и метущейся интеллигенции прошлых веков. Он не мог понять, почему прекрасные люди часто не принимают прекрасного. Размышляя над этим, он иногда даже ощущал нечто вроде досады на некие высшие довлеющие силы. А иногда ему казалось: как мало быть хорошим человеком, лучше быть никаким, но знать Истину.
— Я даже не спросил его имени,- подумал он вслух.
Свет фар окрасил ворота дома всё в тот же шафранный цвет. Машина встала. Дверцы распахнулись. Но выходить не хотелось. Что- то завершалось на этом. Что- то уходило в прошлое. Что- то важное. Главное. Приходилось шагать как бы в другой мир, вспомогательный, косвенный, вторичный, который расступается иногда только вот так- внезапно, в неожиданном месте, нежданным образом.
   И так обязательно произойдёт вновь. В этой жизни или за её порогом.
 
          12.07.14