Аll inclusive от районного собеса

 

 
 


Все имена и события в данном рассказе полностью выдуманы автором, а посему

любые совпадения с людьми и событиями следует рассматривать как чистую случайность

— Дорогой мой, вы же прекрасно понимаете, что в нашей организации нет никаких штатных единиц. Мы работаем исключительно на общественных началах, — красивая женщина еле уловимым движением поправила причёску.
— Алла Эдуардовна, так я ни на что и не претендую. Как говорится, не ради чинов и наград…

Договорить она мне на дала.
— Дайте же мне сказать! Что у вас, у писателей, за манера такая, вечно женщин перебивать! Недоговоренная, то есть, я хотела сказать, невыговоренная женщина – это… Короче, это взрывчатое вещество огромной разрушительной силы.
Я выставил руки вперёд, всем своим видом показывая, что полностью с ней согласен и вообще молчу, молчу, молчу.
— И так. Работали вы в прошедшем году хорошо. Я не побоюсь этого слова, творчески. С искоркой. Не горели, конечно, тлели помаленьку. Но и не отлынивали от поручений. Это плюс. Опять же писали кое-что для нашей организации.
— Я ещё флаги носил тяжеленные и на манифестации...
— Опять за своё. Не сметь меня перебивать! А то, а то…
— Укушу, — подсказал женщине я.
— Нет. Не дам и всё.
Я оторопел. Мгновенно прикусил язык и удивлённо замигал. Такого продолжения нашей беседы уж точно не ожидал.
Начальница на секунду замолчала, но только на секунду.
— Я не то хотела сказать. Вернее, вы совсем меня не правильно поняли. Вечно вы меня неправильно понимаете. Экий пошляк. Не ожидала от вас. А ещё писатель.
— Алла Эдуардовна, так я вообще молчу.
— Как же вы молчите!  Опять меня перебиваете и вдобавок ко всему ещё изволите смущать. Кто вам дал на это право? Я, между прочим, не замужем. И заступиться за бедную женщину исключительно не кому. Но это к делу не относится.
Мне ничего не оставалась, как прикрыть обеими руками рот, что бы случайно из него не вылетело слово, и во все глаза пялиться на то место, где, в районе груди, заканчивался пикантный вырез её платья.
Она проследила за моим взглядом, одёрнула свой наряд и продолжила.
— Там их нет.
— Есть. Отчётливо вижу, что есть. Целых две, — непроизвольно вырвалось у меня.
— Бумажек там нет. Они вон в той папке, — томным, призывным голосом прошептала женщина. —  Возми… те пожалуйста.

Глаза  Аллы Эдуардовны на секунду вспыхнули и заблестели. Спустя мгновение она встрепенулась и, по всей видимости, вернулась в своё обычное начальственное состояние.
— Берите же их скорее и… и ступайте к...  врачу. За справкой. И не смейте ко мне прикасаться.
— Так я и не смел, — возразил я.
— Вот это и плохо, — вырвалось у неё. — Опять вы за своё! Коварный. Марш в поликлинику! Сам… И прекрасно же знаете, что без справки нельзя.
— Что нельзя? Я же здоровый мужчина, ну в полном рассвете сил. Как говорил Карлсон.
— Если у них там за рубежом и можно, то в нашей стране никак нельзя. Понятно?
— Алла Эдуардовна о чём это вы? Разъясните, пожалуйста. Что забрать? В какой папке? И причём тут поликлиника?
— Это всё потому, что ты… вы меня смущаете и не только сегодня. Прекратите немедленно. А ещё солидный человек. И как ни печально, женатый.
— Чего выделили?
— Ну, какой вы не понятливый. Ей богу. За хорошую работу в общественной организации собес в качестве поощрения выделил две путёвки в пригородный дом отдыха, на целую неделю. А у меня, в эти дни, мероприятие будет. Критическое. Важное. То есть мне на следующей неделе ловить там нечего. Вот такая складывается ситуация. Печальная. Ну, не везёт и всё тут, — Алла Эдуардовна нервно терзала свою нижнюю губу. — И придётся поехать туда вам… с как её, с половиной.
***
То строение, куда нас с женой занесло, очень сложно было назвать домом отдыха. Несколько комнат на первом этаже большого здания, расположенного в самом центре шумного района.

— Справки медицинские, что с поликлиники, себе оставьте на память. Нынче у нас макулатуру на книжки не меняют, а потому они мне без надобности. Горячей воды нет и не будет. Трубы у нас чинють, уже второй год как чинють, — предупредила вас администраторша.
— А как же насчёт того, что бы помыться? — поинтересовался я.
— Это, конечно, можно. Ги-ги-ена. У нас же тут цивилизация, как ни как. Двадцать первый век, календарь вон показывает. Значит так, гости мои избалованные. Берёте вон ту пятилитровую бутыль из-под ключевой воды, наливаете в неё нашу из-под крана и во двор, на солнышко. К вечеру нагреется, если, конечно, тучки не набегут или там дождик не пойдёт. В этаком случае, как говорится, на нет и суда нет. Звиняте. Не баре. Помоетесь в следующий раз. Так что регулярно слушайте прогноз погоды и в соответствии с гидрометцентром планируйте свои омовения. Теперича ещё вот что. Записывайте, а то забудете. Кормить вас будут по заграничному, — она вытащила мятую бумажку и прочла по слогам. — Ол ин клюзив. А по-нашему, по-советски, значится, завтрак, обед и ужин строго по расписанию. Опоздали на пять минут, всё со стола убирают и в качестве добавки выдают дисциплинированным гражданам. Порядок он и в нашем доме отдыха порядок. Должон соблюдаться. Как это говорится – неукоснительно.
Кормёжка ваша калорийная, аж на сто восемьдесят рубликов на рыло. Ой, что это я. На лицо, конечно. В день. Поэтому на всякие там разносолы не рассчитывайте. Но по тарелке каши и полпорции постного борща выходит. Опять же хлеба не более чем по три кусочка, на ры.., на одного отдыхающего. Потому как более бюджету нема. Ну, а кому нашего угощения хватать не будет или кто рано вставать не привык и кофию в постель ожидает, то милости прошу в ближайший магазин. Скажите, что от меня, то есть с дома отдыху, и вам тотчас отпустят деликатесов, колбаски копчёной или рыбки красной, в нарезке. За ваши кровные тугрики – чего душа пожелает. Да и ещё вот, что чтобы алкоголю здеся не употребляли. Ни, ни. Низя никак. Сухой закон. Абсолютно сухой, без исключения. Как в кино мериканском, про гангстеров тамошних.
— Вот насчёт этого не извольте беспокоиться, — прервала её монолог супруга. — Мы с мужем трезвенники. Заядлые.
— А это и плохо. Что бы за приезд, да не принять помаленьку? Не по-людски. Короче гоните пару сотен, я вам после обеда принесу своего домашнего винца. Старик мой делает. Не оторвёшься. Только употреблять в комнате не советую. Начальство застукает, враз путёвки аннулирует. За нарушение режима. А вон там, на берегу речки, очень даже можно. Но чтобы со столовой никакой закуски не тырили. Не положено выносить. Да, если по-честному, у вас и не получится. Всё до последней крошки там слопаете. Уж сколько отдыхающих тута перебывало. Всё уметают за обе щёки. Потому как ол ин клюзив. Будь он неладный. Бумаги туалетной вам на двоих один рулон положен. На практике проверено, ежели в магазин за добавкой бегать не станете, то за глаза на весь ваш срок пребывания с головой хватит.
***
Вот все утверждают, что машины времени не существует. А я говорю, есть она. И находится в пригородном доме отдыха.
Советские панцирные скрипучие кровати в комплекте со стираным перестиранным постельным бельём. С трудом работающий унитаз один на две комнаты. Как и во всех советских гостиницах, принудительное подселение постояльцев на свободную, кроватную площадь. (Слава богу, нас с супругой сия чаша миновала. Семья как-никак. Даже по советским законам – ячейка общества). За пять минут до объявленного дед лайна, то есть открытия столовой, все без исключения обитатели дома отдыха смиренно стоят в очереди к заветным дверям точки общепита. Втягивают в себя подзабытый запах. Ещё пять минут хватает на поглощение предложенного ассортимента, плюс, на десерт, положенный напиток. Одновременно похожий на кофе, какао и чай, без сахара. Сахарница, понятное дело, на столах присутствует. И в ней, согласно прейскуранту, наличествует белый, кристаллический порошок, из расчёта одна чайная ложка на едока.
Насколько я знаю, у каждого отдыхающего в холодильнике имелся весьма приличный запас разнообразной деликатесной снеди, приобретённой в соседнем магазине. Но как говорится, что положено, то отдай.
В доме отдыха в обязательном порядке проводились и культмассовые мероприятия. По вечерам песни под баян или акапелла советского репертуара. Беседы на темы: как хорошо же жилось в те годы, когда аванс и получка строго пятого и двадцатого числа каждого месяца. А если сильно повезёт, то раз в три-пять лет путёвка в санаторий по линии профсоюза. Антураж и атмосфера нашего дома отдыха разговорам на эту тему очень даже способствовала.
***
Спустя неделю отдохнувшие и посвежевшие мы возвращались в родные пенаты. Нельзя сказать, что сильно похудели, но с кое-какими буржуйскими отложениями распрощались без всякой жалости. С обитателями дома отдыха расставались как с близкими родственниками. Сему факту сильно способствовал оригинальный напиток, изготавливаемый супругом любезной администраторши.
***
— Отдохнул. Ну и славно. А теперь за работу. Завтра вместе будем нести транспарант на очередной демонстрации. Мы активисты, и это наша обязанность. Можно сказать – долг. Кстати, о нём. О долге. Мне кое-что в квартире сделать надо. Полочку прибить. Розетка не работает. А долг, он платежом красен, — при этих словах Алла Эдуардовна кокетливо одёрнула своё платье, так что бы вырез на её платье слегка переместился вниз.