сережки с бриллиантами

Сережки с бриллиантами

У Алины все в жизни было гладко – по крайней мере, так считала мать
Алины, Тамара Петровна. А что, все не хуже, чем у людей – уютная
квартирка в спальном районе, красавец муж, работящий и не изменщик,
машина собственная, бытовая техника… Сама же Алина считала себя
обделенной жизнью и не переставала Тамаре Петровне на это жаловаться.
Вот у соседки Людочки новая машина, между прочим, «Тойота», а они с
Вадиком (так звали Алининого мужа) уж пятый год на старенькой «семерке»
катаются. Как только Вадику самому не стыдно перед людьми. А у подружки
Даши новая шуба, ондатровая. А Алина в прошлом году еле-еле пальто
выпросила – правда, с бобровым воротником, но все равно обидно. Кому-то,
значит, целую шубу жене подарить не жалко, а кто-то денег на пальтишко
какое-то жалеет. Конечно, у Алины уже есть дубленка, но ей захотелось. А
Вадик уперся, еле-еле – со слезами, скандалами и упреками – уговорила
купить. Конечно, Вадик хотел эти деньги зажать и на новые шины для
«семерки» потратить. Ничего, обойдется его любимая машина без новых шин.
В конце концов, что Вадику важнее – машина или жена?

Стоило Алине сходить в гости к очередной знакомой, как новый поток жалоб
обрушивался на Тамару Петровну. Та пыталась вразумить дочь, говорила,
что нужно быть довольной тем, что имеешь, но Алина и слушать не желала.
«Да ты всегда на стороне своего Вадика любимого, - говорила она. – Такое
ощущение, что это он твой сын».

Однажды Тамара Петровна, не выдержав, уехала на пару недель в гости к
сестре, в деревню. Но деревенский воздух так благотворно сказался на ее
нервах, что она решила там и остаться. «Пускай молодые своим домом
живут», - рассудила она.

Теперь Вадику предстояло одному сносить капризы и недовольство жены. К
слову сказать, справлялся он с этой задачей превосходно – такой уж
счастливый у него был характер. Кивал, молчал и слушал, даже спорить не
пытался. К тому же не так уж много времени им приходилось бывать вместе
– Вадик трудился на двух работах, чтобы обеспечить жене достойное, по ее
мнению, существование.

Гораздо хуже было то, что на Алину теперь свалилась вся работа по дому,
которую раньше выполняла Тамара Петровна. Ей теперь приходилось убирать,
гладить, готовить обед и ужин. Последнее у Алины получалось хуже всего –
то пригорит, то пересолено, то недоварено. Муж терпеливо съедал все
предложенное и ни разу даже не поморщился. А потом молча уходил возиться
в гараже со своей старенькой семеркой. Возвращался усталый, но довольный
и, поцеловав Алину на ночь, ложился спать. Где уж тут высказать ему все
свои претензии, не в гараж же за ним бежать. Алина копила недовольство,
злилась, но поделать ничего не могла.

Однажды подружка Ира предложила Алине сходить вместе за покупками.
Алина, довольная возможностью выйти из дома, с радостью согласилась.
Подружки очень весело провели время, и только когда уже катили тележки с
покупками к выходу, Ира вдруг вспомнила о том, что не купила мужу
какие-то таблетки, и, оставив свою тележку на попечение Алины, умчалась
в аптеку, которая располагалась в том же здании, что и супермаркет.
Алина от нечего делать огляделась по сторонам и заметила неподалеку
витрину ювелирного магазина. Какая женщина устоит перед возможностью
поглазеть на украшения! Алина с горящими восторгом глазами устремилась к
витрине и впилась взглядом в дорогие побрякушки. «Какие красивые
серьги», - подумала она, когда глаз ее зацепился за одно из украшений,
выставленных на витрине. Это были бриллиантовые сережки, длинные и
изящные, из сверкающего белого золота. Умело подсвеченные, они блестели
и переливались всеми цветами радуги.

- А, ювелирку рассматриваешь? – незаметно подошла вернувшаяся Ирка. – А
мне муж в позапрошлом месяце на годовщину кольцо с рубином подарил,
дорогущее!

Алина завистливо сглотнула слюну. И пообещала себе, что обязательно
купит эти сережки.

Пообещать-то легко, только где взять денег? Серьги стоили несусветно
дорого – даже если продать «семерку» Вадика и самого Вадика в придачу,
все равно нужной суммы не наберется. Алина никогда в жизни не работала и
не собиралась, поэтому мысль заработать нужную сумму даже не пришла ей в
голову. Оставалось одно – выиграть в лотерею.

Охота, как известно, пуще неволи. Все свободные деньги Алина отныне
тратила на лотерейные билеты. Лихорадочно следила за всеми розыгрышами в
надежде услышать заветные цифры, истово стирала сероватое покрытие на
«моментальных» билетиках, по дороге в магазин оглядывала все клумбы и
дорожки – а вдруг кто-нибудь да обронил тысячу-другую. Это было бы очень
кстати.

Несколько месяцев прошли как в тумане. Алина похудела, осунулась, глаза
горели каким-то нездоровым блеском. Даже Вадик, несмотря на свою почти
круглосуточную занятость, начал подмечать неладное, и все допытывался у
жены, здорова ли она, и предлагал показаться врачу. «Да нормально все,
отстань», - раздражалась Алина.

Однако у всего этого оказался и положительный эффект – Вадик позвонил
Тамаре Петровне и та, обеспокоенная состоянием дочери, вернулась в
город. С Алины снова были сняты все домашние заботы-хлопоты, и она
облегченно окунулась с головой в свою новую страсть. Тамара Петровна, не
до конца уяснив себе, в чем дело, поняла одно – дочери позарез нужны на
что-то деньги, причем немаленькая сумма. Обсудив это с Вадиком, они
пришли к выводу, что Алина, возможно, «подсела» на наркотики, но решили
до поры до времени ничего не предпринимать, потому как людьми были
разумными, а доказательств их догадки не было никаких.

h

w

.от обиды. Денег все еще не хватало. Точнее, их не было почти совсем.
Жалкие десять тысяч, которые Алине удалось накопить за это время, не шли
ни в какое сравнение с реальной стоимостью желанной драгоценности.

От отчаяния Алина начала красть. Крала у мужа и у матери мелочь из
карманов, когда они спали, выгребала деньги из кошельков, даже ограбила
копилку, в которую Вадик время от времени отправлял крупные монеты. Ей
было стыдно, но она каждый раз находила оправдания для самой себя.

Вадик и Тамара Петровна, конечно, заметили пропажу денег. Оба по очереди
постарались очень тактично поговорить с Алиной, но она только наорала на
каждого из них, и, хлопнув дверью, ушла из дома. В первый раз
переночевала у Люды, во второй – у Иры. Возвращать ее домой ходили тоже
по очереди – сначала муж, потом мать. Больше попыток вразумить ее ни
Вадик, ни Тамара Петровна не предпринимали. Деньги продолжали пропадать,
а Тамара Петровна, посоветовавшись с Вадиком, начала подыскивать хорошую
клинику.

И тут, как это часто случается в фильмах, но гораздо реже – в жизни,
Алине улыбнулась долгожданная удача. Один из купленных ею билетов
оказался выигрышным, и суммы (с учетом того, что Алине уже удалось
накопить) как раз хватило бы на заветную драгоценность.

Боже, как она боялась, что что-нибудь помешает ей в самый ответственный
момент – что она ошиблась и билет вовсе не выигрышный, что у нее его
отнимут или украдут или что серьги кто-нибудь все-таки купит и она не
успеет их приобрести. Но слава Богу, все страхи оказались напрасными, и
вот Алина дрожащими от волнения руками впервые прикоснулась к
драгоценности, о которой так давно мечтала. И не почувствовала НИЧЕГО.
Ни удовольствия, ни счастья обладания – ничего, кроме странной пустоты,
которую она не знала чем заполнить.

Очень задумчивая, Алина вернулась домой, держа в руках сережки. Камни
холодили кожу, ничуточки не нагреваясь от алининых рук.

Дома она застала Тамару Петровну с перекошенным лицом, судорожно
вдыхающую воздух. Бросилась к ней.

- Мама, мама, что случилось?

- Вадик… - непослушными губами выговорила мать.

- Что с ним?

- Машина… сбила…

И Тамара Петровна разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Алины. А та
почувствовала внезапную и необъяснимую боль, равной которой не
испытывала с тех далеких времен, когда умер отец. Перед ней ясно встало
его лицо, такое когда-то дорогое и милое. Как давно она не вспоминала о
нем? Лет десять, не меньше. Она словно загнала все воспоминания об отце
в какой-то дальний угол сознания, и подавляла все их попытки вырваться
наружу. А вот сейчас память прорвало, как плотину, и все дорогие сердцу
детские впечатления хлынули наружу все сметающим потоком. Алина
разрыдалась, вторя матери, сидящей на полу, и обнимая ее большую мудрую
голову обеими руками…

Прошел месяц. Вадику сделали дорогую и очень сложную операцию, и он уже
шел на поправку. Тамара Петровна и Алина навещали его каждый день,
носили апельсины и сладости. Вадик счастливо улыбался, глядя на жену –
ее состояние перестало его беспокоить, она поправилась и даже
похорошела. Теперь его гораздо больше волновал другой вопрос – где Алина
взяла деньги на его операцию. Старенькая «семерка», он знал, по-прежнему
стояла в гараже. Кредитов Алина не брала, иначе Тамара Петровна, каждый
день тайком проверявшая алинину сумочку, сказала бы ему об этом. Сама
Алина на все вопросы только таинственно улыбалась и говорила: «Пускай
тебя это не беспокоит, Вадичка». Но как же не беспокоиться, если
операция стоила никак не меньше ста тысяч рублей. Где Алина взяла такие
деньги?

Потом Вадика выписали, через некоторое время он вернулся на работу, и
жизнь вошла в привычную колею. Алина была теперь гораздо внимательнее к
Вадику, старалась выполнять все его желания, как когда-то давным-давно
старалась исполнить любое желание отца. Она больше не жаловалась на
несчастливую судьбу, но жизнь ее лишилась чего-то очень важного – цели.
Алина ощущала странную пустоту внутри и не знала, чем ее заполнить.

В один прекрасный день, обеспокоенная необычным отсутствием месячных,
Алина сделала тест. «У меня будет ребенок», - подумала она, тупо глядя
на две сиреневые полоски.

Вадик и Тамара Петровна, узнав эту новость, были на седьмом небе от
счастья. Они начали хлопотать над ней, как две курицы над одним яичком –
надень то-то, не ешь это-то, телевизор не включай, от него вредное
излучение… Алина терпеливо сносила их чрезмерную заботу, но сама ничего
не ощущала – ни счастья, ни пробуждающегося материнского инстинкта, ни
даже страха перед предстоящими родами – только покорность судьбе. Все
девять месяцев прошли без осложнений, она покорно ходила к врачу,
сдавала анализы, но по-прежнему ничего не чувствовала.

Когда отошли воды, Алина даже не сразу поняла, что происходит. Потом все
закрутилось в какой-то бешеной карусели – скорая, каталка, улыбающийся
врач, невозможная боль, сгибающая пополам… Алине некогда было подумать
обо всех тех вопросах, которые волновали ее по пути в больницу и которые
она сразу же собиралась задать своему врачу. В мире не существовало
ничего, кроме раздирающей ее на части боли. И вот Алина услышала первый
крик своего малыша, и усталая акушерка принесла его ей – маленький
теплый комочек с крошечным красным личиком. И только в эту минуту, в
этот самый миг, взяв его с огромной осторожностью на руки, Алина
почувствовала, что жизнь ее наконец наполнилась смыслом. И, вспомнив
свои утраченные теперь бриллиантовые сережки, поняла, что на самом деле
ей нужны были не они, а вот это безумное счастье, что затопило ее теперь
целиком. Тогда, получив свои побрякушки, она не почувствовала его, а вот
теперь ощущала в полной мере – прикосновение свершившегося чуда. Больше
не было иллюзорных целей – весь мир был сосредоточен на этом крошечном
комочке, которому Алина дала жизнь…