Что ранит сердце навсегда

 
Было начало сентября. Погода стояла отличная: не жарко и не холодно: гуляй — не хочу. Так Андрей с Димкой и поступали: только придут домой после школы, поедят и сразу бегут на улицу играть с друзьями.
Сегодня в школе у них, второклашек, был сокращенный день и, когда друзья встретились на улице, то вокруг было непривычно тихо: не было привычной возни, шума, никто не пинал мячик, не бегал и не скулил. Дети были еще в школе.
Долго чесали затылок: чем бы заняться? Наконец решили играть в свою любимую игру, в бандитов и копов. Так как милиционером никто быть не хотел, то решили, что оба будут бандитами, а враги будут воображаемые. Дима сразу же притащил из дома солнцезащитные очки, кусок арматуры, от чего стал казаться Андрею очень крутым. Не желая отставать, он воткнул в зубы соломинку, повернул кепку козырьком назад и достал из кустов припрятанную еще вчера палку, очень напоминающую пистолет.
Они шли по пустой улице и беспощадно уничтожали злых копов. "Туф-туф-туууф" — стрелял Андрей  в окна, в деревья, за кучу гравия, во все места, где мог притаиться противник. Почувствовав, что кончаются патроны, мальчик менял магазин: "фуук- фук", передергивал затвор: "Чик-чуик" и снова вел бешеный огонь по врагам. Рядом сражался его бизнес компаньон, Дима. Он размахивал своей супердубинкой "Айя-я-я!" и враги разлетались на миллион тысяч тысяч километров. Иногда друзья объединяли усилия против Босса, самого главного и самого сильного копа. Они мутузили его и мутузили, до тех пор, пока тот не умирал, истекая кровью. Но когда он погибал, появлялся новый, еще более сильный, а после него еще более!
 Компаньоны явно не справлялись, Босс валил их на землю, сваливал в кучу песка, подкидывал в воздух, ударом между ног заставлял сгибаться пополам. Казалось еще немного и друзья из клана " Огненные драконы" проиграют. Но неожиданно Димка нашел огромный булыжник и пустился с ним наутек, крича своему криминальному собрату: "Деньги у меня — бежиим!" Андрей отступал организованно: от укрытия к укрытию, на бегу подавляя противника огнем из пистолета, который теперь, после того как на нем нажали специальную невидимую кнопку, стал стрелять "Трырытрыру!" Так отступая, он убил не меньше сотни врагов, о чем сообщил Димке, в приседе добравшись до него. Предельно выпучив глаза, тот своей супер-пресупер дубинкой отбивал летящие в него гранаты. Отступая дальше, они собрали еще много таких денежных камешков, пока наконец не добрались до базы, димкиного дома, где смогли позволить себе небольшой отдых на лавочке.
Игра была в самом разгаре, сейчас бы новое лицо и война бандитов и ментов закипела бы с утроенной силой! Но никого не было, никто еще не вернулся из школы и навряд ли скоро вернется. Теребя в руке еще редкие и оттого очень манящие опавшие листья, друзья думали над продолжением истории. Как-то надоело стрелять в пустоту и бить воздух, ребятам хотелось новенького, увлекательного. Покрутив пару минут свои черные кудряшки, Дима спрыгнул с лавки и весело сказал: "У меня есть идея!"
Во дворе, заросшем по колено травой, заваленном металлоломом и другим хламом, там у металлических ржавых ворот стояла диминого папы машина. Это была убитая тройка, вся поцоканная страшно ржавая, с дырами на капоте. Но ребятам было восемь лет, и это была настоящая взрослая машина, и у Димы были от нее ключи.
"Быстрее! Дергаем отсюююда, прыгай в тачку"- кричал Дима, открывая машину. Андрей побросал под ноги на грязный полик кучу камней, что они успели стащить, и вскарабкался на сиденье. Был он полненький и поэтому немного медлительный. Дима уже сидел на водительском месте и делал вид, что заводит машину. Он и вправду он мог ее заводить, но сейчас не было необходимости: это была игра, да и по шее могло влететь, если бы родители узнали. Внутри машина выглядела намного лучше, прямо по-бандитски: пепельница, хрустальная рукоятка от коробки передач в форме кисти, показывающей дулю, арматизаторы-елочки.
"Выу, выу, выу"- привередничала машина, не желая заводиться. Копы уже приближались, так что Андрею пришлось высунуться из окна и начать по ним палить. Наконец машина завелась, Андрей влез обратно в салон, и тут началась настоящая погоня! Компаньонов подбрасывало так, что казалось еще немного и они проломят своими головами крышу, скорость росла, риски тоже, стрелка на циферблате остановилась только возле отметки двести километров в час, при этом водитель не переставал своими тоненькими руками вращать баранку, сигналить и кричать напарнику, чтобы тот открыл бардачок и достал карту. Но Андрею было не до этого: он не переставал стрелять по догоняющим машинам, чтобы копы не могли тщательно в них прицелиться.
Но в один момент игра кончилась. С улицы послышались громкие крики взрослых. Они приближались. Гулко хлопнула калитка, мальчики вздрогнули. Им казалось, что они самые страшные преступники на свете, что если их поймают, им конец. "Прячься!"- шепнул Дима, и ребята сползли спиной на сиденья, вжались в них.
— Ну ты меня достала! Сколько раз ты мне говорила, что не будешь бухать? Ты себя видела, ты видишь, во что ты превращаешься?
-Отстань от меня, бесишь уже, козел жирный!
Они чуть отошли от забора, так что ребятам стали видны из-за дверей машины разгоряченные лица разговаривающих. Это были димины папа Юра, приземистый полный человек с усами и толстыми губами и мама Люда, высокая крепкая женщина с коротко подстриженными волосами фиолетового оттенка. Лицо Юрия было цвета раскаленного железа, глаза его, обычно спокойные и веселые, сейчас походили на глаза взбешенного быка. Люда была бледна, слегка шаталась. Когда говорила, у нее заплетался язык.
— Ты где была, падла? Ты что забыла что у тебя ребенок, семья?
— Я еще раз говорю: отлепись от меня, у меня и без тебя все херово.
-А я хочу! Знать! Почему! Тебя! Мрази такой! Двое суток! Не было дома! С кем! Ты бухала. На какие деньги?! Ты знаешь, чем это закончится? Что найдут тебя выпотрошенную в канаве с говном, где в лучшем случае ты сдохнешь, а в худшем всю жизнь просидишь под капельницей и будешь жрать и срать через трубочку! Ты меня слушаешь?- говорил димин папа, сильно тряся жену за локоть.
-Ага, ага...- закатывала глаза та.
— Ты сколько мне обещала, что бухать не будешь! Люда, сколько это будет продолжаться! Ты же алкашкой конченой становишься! На тебя же ребенок смотрит!
— Это моя жизнь. Насрать мне на все! На тебя и на твоего крысенка!
По всему двору разнесся звук хлесткой пощечины.
— Он такой же твой как и мой! Ну! Что скажешь?!
Отойдя от удара, Люда, держась за раскрасневшуюся щеку, медленно и злобно процедила:
— Ненавижу я вас всех.
— Бухать будешь еще?
Неожиданно Люда взбесилась. Она заорала на весь двор:
— Да! Буду! Тоже мне учитель нашелся! Хочу и пью! Не нужна мне эта семья, эти сопли! Все достали! Должна то, это! Идите вы все! Битьем меня учить вздумал! Пойду, сука, напишу на тебя заявление, чтоб тебя засадили на...
Удар, за ним еще и еще, сначала только щелкающие, потом пошли и глухие. Поднялся вой, прерываемый стонами.  Перед каждым ударом димин отец спрашивал: " Будешь, тварь, пить?", "Будишь бухать, скотина?" Люда, кричала ему в ответ маты, билась и порывалась убежать. Наконец, крепко обхватив, муж утащил ее в дом. В маленьком саманном домике побои судя по звукам не прекратились.
Так прошло пять минут, десять. Ужасные минуты для двух спрятавшихся в автомобиле мальчиков. Шум поутих, но не прекратился, приобрел какую-то систематичность: пара слов, удар, стон, потом молчание и опять слова, и опять удар. Наконец все стихло.
Андрей лежал, изогнувшись буквой Z, на сиденье, весь взмокший, его била дрожь. Он посмотрел на Диму: тот уже сидел, обнимая колени, и, раскачиваясь вперед-назад, плакал. Щеки его уже стали совершенно мокрые, губы бессильно дрожали. Вдруг их взгляды встретились, они долго смотрели друг на друга, потом отвернулись, углубились в себя.
Неожиданно Дима спросил:
— А у тебя папа когда-нибудь бьет маму?
Андрей не знал, что сказать. Единственной что он смог, это отрицательно покачать головой.
Ммм, понятно,- вытирая щекочущие слезы о коленку, прокомментировал Дима.
Настало молчание. Андрей чувствовал насущную необходимость наполнить это молчание, но совершенно не знал, что можно сказать. К его облегчению Дима сам начал говорить.
— Это уже не первый раз.  Мама раньше тоже приходила пьяная. И папа бил ее. Я очень люблю папу. Он со мной всегда хороший, сладости мне приносит с работы. И маму жалко. Хоть она виновата, и часто наказывает меня. Очень жалко. Она бывает так плачет. Но папа бьет ее. Он справедливый! Он только за дело наказывает! Но это так плохо, что он, хороший, бьет ее. Я так хочу, чтобы этого ничего не было, чтобы они дружили, и папа не бил ее. Как в других семьях. Как у тебя в семье.
Дима снова заплакал, закрыв лицо руками. Андрею было очень жалко его, он чувствовал себя сильно виноватым, ведь у него дома такого не было. Он протянул руку, неловко погладил его по голове, потом еще. Дима делал вид, что не замечает, но на самом деле ему нравилось, что его жалеют.
Вскоре он успокоился, и ребята, стараясь не шуметь, выбрались из машины и вышли на улицу. Там они бросились бежать. Сначала двигались небыстро, но вскоре разгорячась, пустились со всех ног. Они не знали, зачем и куда бегут, мальчики просто хотели убраться подальше от этого места, подальше от всего страшного и жестокого.