Психопаты

                                        С Е Р Г Е Й   М О Г И Л Е В Ц Е В
 
 
 
                                                   П С И Х О П А Т Ы
 
                                                             комедия
 
 
                                    Он и она психопаты, и этим все сказано.
 
 
   О н.
   О н а.
 
 
                                                 С Ц Е Н А   П Е Р В А Я
 
 
   Квартира  Е г о  и  Е е.
 
   О н. Скоро я стану знаменитым!
   О н а. Это еще почему?
   О н. Я напишу гениальный роман!
   О н а. Ты никогда не напишешь гениальный роман!
   О н. Почему ты так думаешь?
   О н а. Ты не гений!
   О н. Нет, гений!
   О н а. Нет, не гений!
   О н. Замолчи, дура, ты обрезаешь мне творческие крылья! Скажи, что я гений, и я всю жизнь буду носить тебя на руках!
   О н а. Нет, не скажу!
   О н. Отчего же не скажешь?
   О н а. Оттого, что ты не гений!
   О н. Да откуда тебе известно, что я не гений?
   О н а. Оттуда и известно, что я все о тебе знаю. Ты не гений, и даже никогда рядом с гением не стоял. Другие, может быть, и стояли, а ты никогда не стоял. Ты всю жизнь стоял в стороне, и гениальный роман ни за что не напишешь. Другие напишут, а ты не напишешь!
   О н. Замолчи, или я тебя убью!
   О н а. Можешь убивать сколько захочешь, это тебе все равно не поможет. Гений бы ни за что не грозился убить родную жену, гений бы сел, и написал гениальный роман!
   О н. Вот я и говорю, что сяду, и напишу гениальный роман.
   О н а. А вот и не сядешь, а вот и не сядешь!
   О н. Да кто же мне помешает сесть, и написать все, что я задумал?
   О н а. А вот я и помешаю!
   О н. Да как же ты помешаешь?
   О н а. Я стул из-под тебя выбью. На полу ты свой роман ни за что не напишешь!
   О н. Гений может творить в любых условиях. Сяду на полу, и начну писать свой гениальный роман!
   О н а. А вот и не сядешь, а вот и не сядешь!
   О н. Это почему же не сяду?
   О н а. А потому, что я тебе на плечи запрыгну, и буду душить изо всех сил!
   О н. А вот и не будешь, а вот и не будешь!
   О н а. Это почему же не буду?
   О н. Силенок не хватит, потому и не будешь. Сил в тебе нет совсем, одна лишь злость и желание помешать моим начинаниям!
   О н а. Твои начинания гроша ломаного не стоят!
   О н. А вот и стоят, а вот и стоят!
   О н а. А вот и не стоят, а вот и не стоят!
   О н. А вот мы сейчас это проверим.
 
   Садится за стол, и начинает писать свой гениальный роман.
 
      Ну что, съела теперь? Видишь, я сижу за столом, и пишу гениальный роман!
 
   О н а  выбивает из-под него стул.  О н  падает на пол.
 
   О н а. А вот и не пишешь, а вот и не пишешь!
 
   О н  садится на пол, и продолжает писать свой гениальный роман.
 
   О н. А вот и пишу, а вот и пишу!
 
   О н а  прыгает ему на спину, и начинает душить.
 
   О н а. Ни за что не позволю написать хотя бы одну строчку!
 
   О н  не обращает на Н е е  внимание, и продолжает писать свой гениальный роман. Потом вдруг закатывает глаза, хватает ртом воздух, и падает на спину, расставив в стороны руки.
 
   О н (умирая). Ты убила во мне гения!
   О н а (торжествующе). Я спасла мир  от очередного ничтожества!
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                                С Ц Е Н А   В Т О Р А Я
 
 
   Та же квартира.
   О н  и  О н а  возвращаются из театра.
 
   О н а. Какой кошмар, ты опять сорвал театральное представление! Скажи, зачем ты упал на пол, и начал биться в припадке?
   О н. Я не мог с собой справиться, происходящее на сцене так подействовало на меня, что от восторга у меня возникли сильные спазмы. Мне стало не хватать воздуха, я стал задыхаться, и уже не мог себя контролировать.
   О н а. Ты не только не мог себя контролировать, но ты еще упал на пол, а изо рта у тебя пошла обильная пена!
   О н. Дорогая, такова сила искусства. Каждый раз при виде очередного шедевра, будь то живопись, музыка, или театральная постановка, у меня начинаются сильные спазмы. Мне перестает хватать воздуха, я начинаю задыхаться, а потом вообще теряю сознание. Это все моя впечатлительность, дорогая, искусство действует на меня гораздо сильнее, чем на других, равнодушных к нему людей!
   О н а. Но зачем при этом падать на пол, и пускать изо рта обильную пену?
   О н. Ну как ты не понимаешь, это не просто пена, это прообраз той пены созидания, той тончайшей морской пены, из которой вышла на берег божественная Афродита!
   О н а. Твоя белоснежная пена так всех испугала, что многие дамы визжали от страха, а некоторые из них даже попадали в обморок!
   О н. Дамам вообще свойственно визжать от страха, и время от времени падать в обморок!
   О н а. Ты сорвал спектакль, который все ждали с таким нетерпением. Актеры были так перепуганы, что уже не могли больше играть, и навряд ли смогут сделать это в ближайшее время.
   О н. Актеры воспользуются этим событием, чтобы до утра просидеть в кабаке, и на законном основании напиться до чертиков. А потом продолжат это делать в течении нескольких следующих дней, уверяя всех, что они не могут войти в образ!
   О н а. Ты циник, ты психопат, ты не уважаешь ни актеров, ни зрителей, пришедших в театр!
   О н. Дорогая, я уважаю одно лишь искусство, которое и ведет меня по жизни, поддерживая за руку, как поводырь слепого безумца!
   О н а. Если бы я не поддержала тебя за руку, как слепого безумца, и не вывела из театра, разъяренная публика растерзала бы тебя без всякого сожаления!
   О н. Дорогая, твоя рука необходима мне так же, как искусство и вдохновение. Обними меня крепче, и я, возможно, найду в тебя долгожданную музу!
   О н а. Только не падай в конвульсиях на пол, и не пускай изо рта пену, а не то твоя муза сама упадет на пол от ужаса происходящего!
 
   Обнимает  Е г о  сначала одной, а потом и второй рукой.
   О н  приникает к  Н е й,  словно ребенок к матери, начинает дрожать, падает на пол, и бьется в конвульсиях.
   О н а  смотрит на  Н е г о  с ужасом и сожалением.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                              С Ц Е Н А   Т Р Е Т Ь Я
 
 
   О н  и  О н а  возвращаются с прогулки.
 
   О н. Я всегда знал, что ты психопатка, но никогда не думал, что психопатка в такой большой степени!
   О н а. Можешь говорить что угодно, мне все равно!
   О н. Зато мне не все равно! Зачем ты сегодня во время прогулки украла у женщины коляску с ребенком?
   О н а. Я ничего у нее не украла, мне просто захотелось немного походить с детской коляской.
   О н. Тебе просто захотелось походить с детской коляской, как это мило! Только все дело в том, что это была не твоя детская коляска, а чужая детская коляска, и в ней лежал не твой младенец, а чужой младенец!
   О н а. Подумаешь – взяла на минутку коляску с чужим младенцем! Что тут такого?
   О н. Да как ты не понимаешь, что такие вещи ни в коем случае нельзя делать! Молодые матери гуляли в сквере со своими младенцами, лежащими в детских колясках, а потом отошли в сторону, чтобы немного поболтать, как это вообще водится между кормящими женщинами.
   О н а. Никогда не была кормящей женщиной, и такое их поведение мне совсем непонятно.
   О н. Это, чтобы ты знала, очень нормальное поведение, так вообще принято у молодых матерей. Они гуляют со своими младенцами, а потом отходят в сторону, чтобы обменяться последними новостями.
   О н а. Последними сплетнями – так будет вернее!
   О н. Да хоть последними сплетнями, хоть прошлогодним снегом, — тебе-то какое до этого дело? Зачем ты воспользовалась неосторожностью женщин, и похитила одну из колясок со спящим младенцем?
   О н а. Мне просто захотелось немного пройтись с детской коляской. Подумаешь, что тут такого – взяла на минутку чужую коляску?!
   О н. Ты не просто взяла на минутку чужую коляску, ты нагло похитила чужую коляску. А в ней, между прочим, находился чужой младенец!
   О н а. Никогда не думала, что из-за такого незначительного события получится такой огромный скандал. Не понимаю, зачем этой женщине надо было так громко кричать, и звать на помощь своих подруг и полицию?
   О н. А что еще ей оставалось делать? У нее среди бела дня похитили младенца вместе с коляской, а ты предлагаешь ей молчать, и ждать, когда похитительница вернет украденное дитя?
   О н а. Могла бы и подождать, ничего бы особого с ней не случилось, а вместо этого она бежала за мной три квартала, и орала благим матом, утверждая, что ее ребенка нагло похитили!
   О н. А я, как дурак, бежал вместе с тобой, невольно став соучастником этого преступления. Если бы не счастливый случай, и не переходящая дорогу старушка, на которую наткнулась коляска, все могло кончиться очень скверно.
   О н а. Эти переходящие дорогу старушки всегда появляются очень некстати.
   О н. Эта переходящая дорогу старушка спасла и тебя, и меня от очень больших неприятностей. Коляска сбила ее с ног, младенец от удара вылетел в воздух, а подбежавшая мать подхватила его на руки, и сейчас же стремглав бросилась прочь. Все произошло так быстро, что все вокруг невольно подумали, что виновата именно старушка, на которую и наткнулась мамаша с коляской.
   О н а. Все хорошо, что хорошо кончается, и надо было этой старушке сказать хотя бы пару ласковых слов.
   О н. Надо было немедленно ретироваться, пока все не раскрылось, что мы с тобой тотчас и сделали. Никогда больше не буду гулять с тобой по утрам, не хочу быть свидетелем твоих страшных припадков!
   О н а. Если бы ты сделал мне ребенка, не было бы ни сегодняшнего припадка, ни происшествия с детской коляской!
   О н. Дорогая, ты же знаешь, что психопатке, вроде тебя, нельзя делать ребенка. Подумай, какова будет его участь рядом с матерью, страдающей психическими расстройствами!
   О н а. У тебя психических расстройств не меньше, чем у меня, твоя мать была законченной психопаткой, а отец хроническим алкоголиком. Думаю, что ты перенял от них всю свою ненормальность!
   О н. Ты, наверное, забыла про свою мать, которая бросила тебя в трехлетнем возрасте, и про отца, лишившего тебя невинности в девять лет! Думаю, что причины твоего поведения следует искать в твоем страшном детстве!
   О н а. Мое страшное детство ничто перед моим нынешним настоящим. Если ты не сделаешь мне ребенка, я опять украду коляску с младенцем, а потом принесу его домой, и заявлю, что только что его родила!
   О н. Психопатка, ты не сделаешь этого!
   О н а. Еще как сделаю, будь в этом уверен! Раз я не могу получить ребенка от тебя, я получу его любым другим способом!
   О н. Даже похитив его у несчастной матери?
   О н а. Даже похитив его у несчастной матери!
   О н. И ты ничего не можешь с собой поделать?
   О н а. Решительно ничего. Не успокоюсь до тех пор, пока не получу ребенка хоть от тебя, хоть от кого угодно. Хоть от черта лысого, но обязательно получу!
   О н. Ну что же, делать нечего, я тебя знаю. Если ты грозишься выброситься в окошко, или отравиться у меня на глазах, ты обычно это и делаешь. Так же будет и с ребенком, о котором ты говоришь. Так и быть, ради собственного спокойствия придется удовлетворить твою безумную страсть!
  
   Расставляет руки, принимает  Е е  в свои объятия.
 
   Иди ко мне, дорогая, я сделаю, что ты хочешь, хоть и понимаю, что совершаю очень большую ошибку!
 
   Удовлетворяет ее преступную страсть.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                            С Ц Е Н А   Ч Е Т В Е Р Т А Я
 
 
   Все та же комната.
   О н  и  О н а.
 
   О н. Я должен тебе кое в чем признаться.
   О н а. В чем именно?
   О н. Мне кажется, у меня нет лица.
   О н а. Как так нет лица, что ты имеешь в виду?
   О н. Я имею в виду, что у меня нет лица.
   О н а. А куда оно подевалось?
   О н. Оно исчезло.
   О н а. Как так исчезло? Не может быть, чтобы исчезло!
 
   Внимательно на  Н е г о  смотрит.
 
   О н. Да, исчезло. Когда именно исчезло, я сказать не могу, но то, что исчезло, знаю наверняка.
   О н а. А ты не преувеличиваешь?
   О н. Ничуть. Куда уж тут преувеличивать, если у тебя исчезло лицо, тут впору или запить, или покончить с собой!
   О н а. А ты что намерен делать: запить, или покончить с собой?
   О н. Я еще не решил. Оба варианта имеют как свои плюсы, так и минусы. Если запить, то можно, конечно, на время забыться, но потом все равно протрезвеешь, и проблема с лицом снова вернется.
   О н а. А если покончить с собой?
   О н. Если покончить с собой,  тогда не удастся выяснить наверняка, есть у меня лицо, или нет. Оба варианта, как видишь сама, тупиковые, и не решают проблему на сто процентов.
   О н а. Да, ты прав, оба варианта не решают проблему, и надо искать что-то третье.
 
   Морщит лоб, с сомнением глядит на  Н е г о.
 
   Слушай, а ты твердо уверен, что у тебя нет лица?
   О н. А что, существуют какие-то сомнения?
   О н а. Не то, чтобы существуют, но мне почем-то кажется, что у тебя есть лицо.
   О н. Тебе кажется, или ты это знаешь?
   О н а. Не то, чтобы знаю, но что-то мне подсказывает, что у тебя есть лицо.
   О н. Ты в этом уверена?
   О н а. С таким психопатом, как ты, ни в чем до конца нельзя быть уверенным. Когда я выходила за тебя замуж, я думала, что выхожу за нормального человека, а не за придурка, у которого нет лица. Надо было мне сразу сказать, что лица у тебя нет, я бы тогда вышла за кого-нибудь другого.
   О н. Извини, что не оправдал твоих ожиданий. Но в то время, когда я на тебе женился, у меня все же было лицо.
   О н а. Разумеется, было, на свадебной фотографии это видно очень отчетливо. Ты там еще вполне молодой и красивый, а не такой потасканный и уродливый, как сейчас.
   О н. К черту потасканный и уродливый, мне главное понять, есть у меня сейчас лицо, или нет?
   О н а. А ты не пробовал посмотреться в зеркало?
   О н. В том-то и дело, что пробовал, но у меня ничего не вышло. Всякий раз, когда я начинаю смотреться в зеркало, меня охватывает такой страшный ужас, что я кричу от страха, и тут же теряю сознание.
   О н а. Тогда это серьезно, потеря сознания не сулит ничего хорошего.
 
   Морщит лоб, о чем-то думает.
 
   Кажется, я знаю, что нужно делать!
   О н. Ты знаешь, что нужно делать?
   О н а. Да, знаю, все дело в том, что ты остаешься с зеркалом один на один, заранее зная, что не сможешь в него посмотреть. Тебе нужен помощник.
   О н. Мне нужен помощник?
   О н а. Да, помощник, который поднесет к тебе зеркало. Всего лишь понесет к тебе зеркало, и ты сможешь в него посмотреть.
   О н. И я смогу в него посмотреть?
   О н а. Да,  и ты сможешь в него посмотреть, ничего не боясь, и не падая в обморок. Таким способом ты выяснишь наверняка, если у тебя лицо, или у тебя его нет
   О н. И кто бы мог быть этим помощником, который поднесет ко мне зеркало?
   О н а. Им могу быть я. У меня в сумочке как раз есть небольшое зеркальце.
 
   Роется в сумочке, и вытаскивает оттуда небольшое зеркало.
   Подносит  Е м у  к лицу.
   О н  в ужасе отпихивает его руками.
 
   О н. Нет, нет, только не это!
   О н а. Но почему?
   О н. Я боюсь, что там ничего не увижу!
   О н а. Но это последний шанс выяснить, есть у тебя лицо, или у тебя нет лица. Прошу тебя, посмотри в зеркало!
   О н. Не могу, мне страшно в него смотреть!
   О н а. А ты через не могу. Сделай над собой усилие, и посмотри!
   О н. Сказал же тебе, что не буду смотреть, значит, не буду!
   О н а. Посмотри, или хуже будет!
   О н. Не буду ни за какие сокровища мира!
   О н а. Смотри, или устрою скандал!
   О н. Хоть десять скандалов, а смотреть не буду решительно!
   О н а. Точно не будешь?
   О н. Точно не буду!
   О н а. А мы сейчас посмотрим, будешь, или не будешь!
 
   Подносит зеркало вплотную к его лицу.
 
   Ну что, а теперь будешь?
 
   О н. И теперь не буду, потому что закрыл глаза, и ничего не вижу решительно, ни тебя, ни твоего чертова зеркала!
 
   О н а  хватает  Е г о  за волосы, и насильно тычет лицом в зеркало.
 
   О н а. А теперь будешь?
   О н. И теперь не буду!
 
   О н а  бьет  Е г о  зеркалом по голове.
 
   О н а. А теперь?
   О н. И теперь не буду!
 
   О н а  бьет  Е г о зеркалом изо всей силы.
   О н  кричит от боли.
 
   О н. Ах, ты так, ну смотри, что теперь будет с тобой и с твоим проклятым зеркалом!
 
   Открывает глаза, готовый дать  Е й  отпор, и невольно смотрится в зеркало.
   Некоторое время с удивлением разглядывает себя в зеркале, а потом радостно кричит.
 
   Вижу, вижу!
   О н а. Что видишь?
   О н. Себя вижу!
   О н а. А ты не преувеличиваешь, это действительно ты?
   О н. Нисколько не преувеличиваю, это действительно я, сомнений нет никаких! Уже не молод, и не такой, как на свадебной фотографии, но определенно я, можешь в этом не сомневаться!
   О н а. А ты хорошенько все рассмотрел, потому что иногда люди видят то, что им хочется видеть, а не то, что существует в действительности!
   О н. Да говорю же тебе, что это я, собственной персоной, тот, кто стоит сейчас рядом с тобой!
   О н а. И все же рассмотри все как можно внимательней, не упуская ни малейшей детали. Залысины на висках видишь? Они, между прочим, были у тебя еще во время женитьбы.
   О н. Вижу, вижу залысины!
   О н а. А плешь на макушке видишь? Она была у тебя с самого начала, я еще во время нашей первой ссоры назвала тебя дураком плешивым!
   О н. Не дураком, а козлом!
   О н а. Нет, дураком, я помню это очень хорошо, и во всех деталях!
   О н. Погоди, да хоть дураком, хоть козлом, какое это имеет значение? Главное, что у меня есть лицо!
   О н а. Для тебя, может быть, и не имеет значения, а для меня еще как имеет. За козла, тем более плешивого, я бы ни за что не пошла!
   О н. А вот бы и пошла, а вот бы и пошла!
   О н а. Это еще почему бы пошла?
   О н. Да потому, что такой психопатке, как ты, все равно, за кого выходить: за дурака, или за козла, тебе на это всю жизнь было плевать!
   О н а. Может быть, мне и было всю жизнь плевать, дурак ты, или козел, но если бы у тебя не оказалось лица, я бы за тебя никогда не вышла!
   О н. Дорогая, ты даже не представляешь, какой бальзам на душу ты мне пролила! Выходит, что у меня было лицо тогда, и осталось на месте сейчас, а все остальное не имеет никакого значения. Обрести вновь собственное лицо, все равно, что вернуться к жизни с того света!
 
   Заключает  Е е  в свои объятия.
   О н а  стоит, прижавшись к нему, держа на отлете свое зеркальце.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                                    С Ц Е Н А   П Я Т А Я
 
 
   Все то же.  О н  и  О н а.
 
   О н. Ты даже не представляешь, с кем живешь под одной крышей!
   О н а. И с кем же я живу под одной крышей?
   О н. Ты живешь с пророком!
   О н а. С каким еще пророком, не говори чепухи!
   О н. Да какая же тут чепуха, тут и близко нет никакой чепухи. Все чистая правда, просто ты невнимательна, и не замечаешь элементарных вещей.
   О н а. Ты ошибаешься, я очень многое замечаю, но просто не говорю ничего вслух.
   О н. А тебе и не надо теперь ничего говорить вслух, потому что за нас двоих говорить буду я.
   О н а. И что же такое ты собираешься говорить?
   О н. То, что должен говорить пророк, обличающий царящую вокруг вековую несправедливость!
   О н а. Ты хочешь обличать вековую несправедливость?
   О н. Да, несправедливость, царящую вокруг уже тысячу лет. А еще ложь и разврат!
   О н а. Ты хочешь обличать не только несправедливость, но еще ложь и разврат?
   О н. Не только их, но и тех, кто виновен в страданиях ближнего своего. У меня в груди кипят такие невероятные силы, я чувствую в себе такую потребность быть современным пророком, что просто не могу не обличать ложь и разврат!
   О н а. И чьи же ложь и разврат собираешься ты обличать?
   О н. Сильных мира сего, вот чьи!
   О н а. Очень опасно обличать сильных мира сего!
   О н. Ничего страшного, огонь, который пылает в моей груди, а также потребность обличать ложь и разврат помогут мне преодолеть любые препятствия!
   О н а. Но что конкретно ты собираешься делать, как именно намереваешься обличать несправедливость, а также ложь и разврат сильных мира сего?
   О н. Я еще не решил конкретно. Возможно, я выйду на площадь, и буду произносить пылкие речи, сравнимые с проповедями знаменитых пророков. А возможно, я буду писать прокламации, и расклеивать их по ночам на стенах домов.
   О н а. Оба варианта могут окончиться для тебя очень плохо. В прошлый раз, когда ты опубликовал памфлет, обличающий одну светскую львицу, которая, по твоему мнению, развращает с телеэкрана людей, она наняла киллера, и ты лишь чудом остался жив.
   О н. Я не мог позволить ей с голубого экрана развращать души беззащитных детей, и поэтому написал свой памфлет.
   О н а. Все так, но она наняла киллера, который лишь по чистой случайности поскользнулся на арбузной корке, и сломал себе шею. Если бы не эта корка, носила бы я на кладбище цветы к твоей скромной могиле.
   О н. Так что же ты предлагаешь мне делать – отказаться от обличения лжи и разврата?
   О н а. Разумеется, тебе необходимо отказаться от этого!
   О н. Но я не могу. Сжигающий меня изнутри огонь не позволяет мне отказаться от обличения!
   О н а. Залей свой огонь какой-нибудь жидкостью!
   О н. Пылающий во мне огонь невозможно залить никакой жидкостью!
   О н а. Неужели его невозможно залить водой?
   О н. Такого сорта огонь не потушить никакой водой. Воды всех океанов земли не хватит для того, чтобы потушить этот огонь!
   О н а. Тогда потуши его какой-нибудь легко воспламеняющейся жидкостью.
   О н. На что ты намекаешь?
   О н а. На все то же. Хочешь, я схожу в магазин, и куплю тебе литр водки?
   О н. Ты хочешь купить мне литр водки? Но как же мои высокие идеалы?
   О н а. А наплевать на них, проживем как-нибудь без идеалов!
   О н. А как же несправедливость сильных мира сего?
   О н а. Пусть подавятся этой несправедливостью. Между прочим, я могу еще купить банку с маринованными огурчиками.
   О н. С такой зелененькой этикеткой, в центре которой нарисована вилка с огурчиком?
   О н а. Совершенно верно, с такой зелененькой этикеткой, и с огурчиком, насаженным на вилку.
   О н. Ты соблазняешь меня, как змий Еву в райском саду. Огурчик, насаженный на вилку, борется во мне с обличением сильных мира сего!
   О н а. Ну что ты, милый, я просто хочу потушить огонь, сжигающий тебя изнутри.
   О н. Тебе надо было родиться мужчиной, и работать пожарником!
   О н а. Милый, я и так работаю пожарником, без меня здесь давно бы уже все сгорело!
   О н. Ну хорошо, ты уговорила меня, иди в магазин. Но через несколько дней, когда тлеющие во мне угли вновь возгорятся, я обязательно напишу памфлет, обличающий ложь и бесчестье!
   О н а. Конечно, милый, а также злодейство сильных мира сего, и разврат, каждый день льющийся с голубого экрана!
 
   Уходит в магазин.
 
   О н. Пока мой огонь не угас, успею еще написать пару строчек из будущего памфлета.
 
   Садится, и начинает торопливо писать свой памфлет.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                                 С Ц Е Н А   Ш Е С Т А Я
 
 
   Та же комната.
   О н а  стоит на стуле.  О н  рядом.
 
   О н. Слезай со стула!
   О н а. А вот и не слезу, а вот и не слезу!
   О н. Слезай немедленно!
   О н а. Ни за что не слезу, сколько не упрашивай!
   О н. Слезай, а то силой сниму!
   О н а. Если силой снимешь, выпрыгну в окошко!
   О н. А вот и не выпрыгнешь!
   О н а. А вот и выпрыгну! Только посмей дотронуться до меня, сразу же подойду к окну, и выброшусь вниз!
   О н. Ну и выбрасывайся, психопатка, туда тебе и дорога. Таким, как ты, все равно не место среди нормальных людей!
   О н а. Говори что хочешь, меня твои слова не волнуют!
   О н. Тебя вообще ничего не волнует, кроме твоего очередного припадка. Скажи, зачем ты взобралась на стул?
   О н а. Захотела, и забралась, тебе-то какое дело?
   О н. Как это какое дело? Ты стоишь там уже третий день. Что ты этим стараешься доказать?
   О н а. Что стараюсь, то и стараюсь, не твоего ума дело!
   О н. Как это не моего ума дело? Это как раз моего ума дело! Я не могу не есть, не спать, пока ты стоишь на этом чертовом стуле. Скажи, как долго ты собираешься трепать мои нервы?
   О н а. Пока все не истреплю, до тех пор и буду стоять!
   О н. Ну и стой, чертова психопатка, только не раскачивайся из стороны в сторону, на это невозможно смотреть нормальному человеку!
   О н а. А вот и буду раскачиваться, а вот и буду раскачиваться!
 
   Начинает раскачиваться на стуле.
 
   О н. Вот и прекрасно, раскачивайся, может быть, упадешь вниз, и свернешь себе свою чертову шею!
  
   О н а  сразу же прекращает раскачиваться.
 
   О н а. В угоду тебе ничего делать не буду. Буду стоять ровно и прямо, и шею себе никогда не сверну!
 
   Стоит на стуле ровно и прямо.
 
   О н. Нет, нет, это еще хуже, от этого еще больше сходишь с ума. Лучше раскачивайся, и не стой, как истукан, неподвижная ты гораздо страшнее, чем когда раскачиваешься по сторонам!
 
   О н а  продолжает стоять ровно и прямо.
 
   О н а. Сказала же, что не буду раскачиваться, значит, не буду. Буду стоять ровно и прямо, и сводить тебя с ума своей неподвижностью!
 
   О н  хватается за голову, и бегает вокруг  Н е е  кругами.
 
   О н. Господи, за что эти муки, зачем связал ты меня с этой женщиной? Скажи, несчастная, зачем ты мучаешь меня, в чем я перед тобой провинился?
   О н а. А ты что, сам не знаешь, в чем?
   О н. Да откуда же мне знать, ведь ты не горишь ничего, а только лишь третий день стоишь на этом чертовом стуле!
   О н а. Если хочешь, могу и сказать, мне не жалко, лишь бы до тебя скорее дошло!
   О н. Так говори же скорей, раскрой мне эту страшную тайну!
   О н а. Если ты настаиваешь, могу и раскрыть. Зачем ты три дня назад заявил, что у меня все пересолено, и то, что я готовлю, невозможно брать в рот?
   О н. Неужели я такое сказал?
   О н а. Разумеется, сказал. А также добавил, что мою отраву не только нельзя есть, но даже нельзя отдать собакам на улице, потому что они от нее сразу подохнут!
   О н. Извини, дорогая, я не подумал, ведь я, как ты знаешь, эколог и гуманист, и меня заботит судьба бездомных собак. Разумеется, то, что ты готовишь, вполне можно отдать бродячим собакам.
   О н а. И они от этого не подохнут?
   О н. Конечно, не подохнут, разве что слегка расстроят желудки. Я ведь не дохну от твоих фирменных блюд, а только лишь страдаю расстройством желудка. Но это не смертельно, и проходит в течении нескольких дней.
   О н а. И кошкам на улице можно отдать то, что я приготовлю?
   О н. И кошкам, и голубям в песочнице, и даже детям, которых неосторожные мамаши оставляют одних. Хотя детей угощать я тебе не советую, потому что от этих разъяренных мамаш можно ожидать любых неприятностей. Одним словом, готовишь ты превосходно, и тебе не нужно на меня обижаться. За эти три дня, что ты стояла на стуле, я успел изрядно проголодаться, и с удовольствием съем все, что ты мне предложишь.
   О н а. И мое фирменное блюдо, которое ты обычно называешь жареными тараканами, тоже съешь?
   О н. Разумеется, съем, можешь не сомневаться, и еще скажу большое спасибо!
   О н а. И мой фирменный супчик, который ты называешь змеиным, тоже съешь?
    О н. Съем до последней ложки, и даже еще попрошу добавку!
   О н а. И мой яблочный пирог, который ты сравнивал с автомобильной покрышкой, тоже съешь, и не сделаешь ни одного замечания?
   О н. Съем до последней крошки, и даже голубям на улице ничего не оставлю!
   О н а. Ну, тогда я слезаю со стула, раз ты такой голодный, я  не могу здесь оставаться. Мой долг жены и хозяйки требует, чтобы я немедленно приступила к работе!
 
   Прыгает со стула  Е м у  на руки.  О н  подхватывает  Е е  на лету. 
   О б а падают на пол.
 
   О н. Вот и решай после этого, что хуже: змеиный супчик и жареные тараканы, или художественная гимнастика на чертовом стуле!
 
   З а н а в е с.
 
 
 
                                            С Ц Е Н А   С Е Д Ь М А Я
 
 
   Все то же.  О н  и   О н а.
 
   О н. Хочу поставить тебя в известность, что я больше терпеть не могу, и наша совместная жизнь на этом закончена!
   О н а. О чем ты говоришь?
   О н. О том, что наш брачный союз благополучно подошел к своему концу. Все в жизни, дорогая, имеет свой конец и свое начало. Отныне ты мне больше не жена.
   О н а. Не мог бы ты пояснить все подробней?
   О н. Охотно. Ты трижды отказала мне в любви, несмотря на мои деликатные просьбы. Так любимые женщины не поступают. Я, как творец и мыслитель, обладающий тонкой художественной натурой, нуждаюсь в ежедневном внимании и женской ласке. Я не могу творить в условиях, когда мне отказывают в любви!
   О н а. Безумец, о чем ты говоришь? Это не я тебе отказываю в любви, это ты мне отказал в любви! Вчера ночью я пришла к тебе, вся дрожащая от страха, ибо вообще по ночам испытываю необыкновенный страх, и попросила меня обнять. И что же в ответ заявил мне ты?
   О н. И что же я в  ответ тебе заявил?
   О н а. Ты заявил, что мои ночные припадки тебе надоели, и ты не намерен успокаивать меня посреди ночи. Что я не малое дитя, которое необходимо успокаивать по ночам, и что ты не собираешься этого делать. После этого я чуть не сошла с ума от страха, и лишь случайно не выпрыгнула из окна.
   О н. Твои ночные страхи давно уже бесят меня и мешают нормально спать. Скажи, чего ты так сильно боишься?
   О н а. А разве ты не знаешь, чего?
   О н. Допустим, что знаю, но скажи мне об этом еще раз.
   О н а. Бесчувственный, говорю тебе еще раз: я боюсь, что он снова придет ко мне!
   О н. Ты имеешь в виду своего отца, который изнасиловал тебя в девять лет?
   О н а. Разумеется, его, кого же еще?
   О н. Безумная, как твой отец может прийти к тебе ночью, если в десять лет ты его отравила? Он давно уже покоится в безымянной могиле на заброшенном кладбище, дорогу на которое все забыли!
   О н а. Ты же знаешь, что этот ночной кошмар повторяется с неизбежностью раз за разом, и я никуда не могу от него спрятаться. Я до сих пор вся дрожу, и нуждаюсь в том, чтобы меня успокоили!
   О н. Даже сейчас, среди ясного белого дня?
   О н а. Даже сейчас, среди ясного белого дня,
   О н (снисходительно). Ну хорошо, иди ко мне, я тебя обниму.
 
   О н а  подходит,  О н   Е е  обнимает. Потом с силой отталкивает.
 
   О н. Нет, нет, только не это! Ты холодна, как лед, и мне показалось, что я обнимал мертвеца!
   О н а. Дорогой, у меня от страха упало давление, это не смертельно, и скоро пройдет. Прошу тебя, обними меня еще раз!
 
   Делает попытку припасть к  Н е м у.
   О н  опять отталкивает  Е е.
 
   О н. Нет, нет, только не это! Если я тебя обниму, я никогда не смогу быть нормальным. Мне необходимы теплота, солнце и жизнь, а не ночные кошмары и холод умершей женщины!
   О н а. Ты решительно  отказываешься меня обнимать?
   О н. Решительно, можешь и не надеяться на это. Обнимать мертвую женщину я не намерен!
   О н а. Ну что же, в таком случае можешь не рассчитывать на любовь. Хоть сто раз приходи ко мне, а моей любви ни за что не получишь! Кто угодно другой получит, хоть сосед по лестнице, хоть последний встречный на улице, которому я сегодня же отдамся, хоть жираф в зоопарке, куда я назло тебе сегодня же пойду. Все они получат мою любовь, а ты теперь никогда не подучишь!
   О н. Ты это серьезно?
   О н а. Серьезнее не бывает. Заведу шашни с первым же встречным, а ты теперь будешь сидеть на голодном пайке!
   О н. Психопатка, ты не сделаешь этого!
   О н а. Психопат, еще как сделаю! Буду дарить любовь без разбора каждому встречному, хоть человеку, хоть дикому зверю, хоть трамваю на улице, а над тобой буду хохотать и смеяться, и называть тебя неудачником!
 
   Начинает безумно хохотать.
 
   О н. Психопатка, я тебя задушу!
 
   Кидается к  Н е й,  и начинает душить.
   О н а  вырывается, и, хохоча, бегает по комнате.
 
   О н а. А вот и не задушишь, а вот и не задушишь! Силенок не хватит, чтобы меня задушить!
 
   О н  повторяет попытки поймать  Е е,  но из этого ничего не получается.
 
   О н. Ну что же, раз так, то сяду сейчас, и опишу все твои пороки в гениальном романе. Опишу, а потом опубликую его с компрометирующими иллюстрациями!
 
   Садится за стол, и начинает писать свой разоблачительный роман.
   О н а  подскакивает к  Н е м у, и сбрасывает на пол листы бумаги.
 
   О н а. А вот и не напишешь, а вот и не напишешь! Ни за что не позволю тебе написать!
   О н. Несчастная, ты подняла руку на самое святое – на мое литературное творчество. Удивляюсь, как я до сих пор не бросил тебя, и не нашел себе нормальную женщину!
   О н а. Это не ты удивляешься, как до сих пор не бросил меня, это я удивляюсь, как до сих пор не бросила тебя. Не бросила, и не нашла себе нормального мужчину!
   О н. Такой, как ты, нормальный мужчина не подойдет!
   О н а. Это почему же?
   О н. Да потому, что ты сама ненормальная!
   О н а. Это не мне нормальный мужчина не подойдет, это тебе нормальная женщина не подойдет!
   О н. Это почему же?
   О н а. Да потому, что ты сам ненормальный!
   О н. Замолчи, психопатка!
   О н а. Замолчи, психопат!
 
                               Стоят неподвижно, внимательно глядя друг на друга.
 
   К о н е ц.
 
   2016