Абсурдный человек - 2

                                        С Е Р Г Е Й   М О Г И Л Е В Ц Е В
 
 
 
 
                                     А Б С У Р Д Н Ы Й   Ч Е Л О В Е К – 2
 
   В обыденной жизни мы не склонны разыскивать абсурд на каждом углу. Да если бы мы вдруг по какой-то причине и попытались сделать это, то наверняка не нашли его. И действительно, все вокруг нас так устойчиво и так привычно, так надежно и так спокойно находится на своих местах, что об абсурде здесь не может идти и речи. О хаосе – да, о неопределенности – да, о нестабильности – да, но только не об абсурде. Все предметы вокруг нас давно нам знакомы, и если и не удовлетворяют нас, если и вызывают у нас раздражение, или даже чувство удивления, то только не своим абсурдом. Все, созданное человеком за время его существования на земле, все города, все оружие, все постройки, включая дворцы и жалкие лачуги, вся посуда, вся одежда, все произведения искусства, — все это может быть чем угодно, но только не абсурдным. Мы не строим вокруг себя абсурдный мир потому, что в противном случае мы бы не смогли в нем существовать. Потому что в противном случае нам в нем было бы существовать некомфортно. И даже если мы и вносим в этот наш земной мир дискомфорт, разрушая его войнами и конфликтами, то затем вновь обязательно восстанавливаем его так, что абсурда в этом новом мире находится немного, или вообще не находится. Нам не нужен вокруг себя абсурд, мы боимся его, мы бежим от него, мы спасаемся от него чем угодно: унылой или пошлой повседневностью, блистательными завоеваниями с построением затем великих империй; небывалыми взлетами духа и небывалыми откровениями; самыми низкими предательствами и падениями, и вообще всем, что только может существовать в нашей жизни. Разве абсурдно предательство? – нет! Разве абсурдно падение? – нет! Разве абсурдны войны? – нет, они ужасны, безобразны, очень часто бессмысленны, или даже необходимы, но только не абсурдны! Не абсурдна низость, не абсурдны любовь и ненависть, не абсурдны поэтические откровения, или не менее великие научные откровения. Весь наш мир очень человечен, очень подчас ужасен и странен, но отнюдь не абсурден. Не абсурден потому, что мы спасаемся им от абсурда, о котором догадываемся, трепеща каждой клеточкой тела при мысли о нем, и стараясь думать о чем угодно, но только не об его существовании. Потому что внутри нас живет память о нем, и мы боимся вновь вспомнить нечто, что потрясет нас до глубины души, и вмиг разрушит все, что мы имеем. Разрушит великие иллюзии, полученные ценой миллионов жертв и тысяч разрушенных городов. Разрушит все наши взлеты и падения, всю  нашу подлость, пошлость и низость, все наши любови, симпатии и ненависти. Мы боимся воспоминаний о том, что когда-то было, и не хотим вновь возвращаться к ним. Не хотим возвращаться к ним потому, что боимся некоего вселенского ужаса, некоей нечеловеческой боли и некоего нечеловеческого страха, которые принесут нам эти воспоминания. И даже когда мы раздвигаем границы нашего мира, исследуя с помощью науки то, что мы называем космосом, мы строим этот космос по своему образу и подобию, и тщательно убираем из него все, что можно было бы назвать абсурдом. И действительно, как только мы начинаем раздвигать границы известного нам мира, — безразлично, на земле, или за ее пределами, ибо раздвижение и там, и там принципиально не отличается, — мы находим в этих новых мирах все, что угодно, но только не абсурд. Новые племена во вновь открытой Америке и их обычаи поражают нас чем угодно, но только не абсурдом своего существования. Новые планеты, новые звезды, новые галактики, черные дыры, красные и белые карлики, туманности и странные частицы могут быть именно странными, удивительными, непостижимыми, необъяснимыми, но отнюдь не абсурдными. В мире вне нас абсурда нет, мы понимаем и строим его так, чтобы в нем абсурда не было. Мы объясняем его так, чтобы абсурд в нем был исключен. И в живой природе вокруг нас тоже абсурда нет. Она может восхищать, поражать, или ужасать нас, она может нас пугать своей мощью и своей неодолимостью, на фоне которых мы кажемся себе простыми букашками, но она отнюдь не абсурдна. Ни в мирах ближних и дальних, созданных до нас, или нами самими, ни в природе абсурда нет. Абсурд в чем-то другом. Но в чем тогда, в чем? – В нас самих. Абсурд заключен в нас самих, он внутри нас, внутри человека, внутри меня и тебя самого, и вот это-то и есть самое страшное. Это-то и есть самое ужасное, самое неудобное и самое дискомфортное для нас. Это и есть то, чего мы всяческими способами хотели бы избежать. Хотели бы избежать анализа того, что есть человек. Анализа того, что же такое мы сами, и чем мы отличаемся от природы и от окружающих нас ближних и дальних миров.
   Как только мы вторгаемся в царство того, что зовется человеком, в пространство того, что зовется человеком, в глубины того, что зовется человеком, мы попадаем в область, принципиально  отличающуюся от той, что существует вне человека. Мы попадаем из области стабильности, хаоса, удивления, скуки, раздражения, пресыщенности, пошлости, восторга, добропорядочности и нелепости в область, где все совершенно иное. Где все настолько абсурдно, что его нельзя сравнить ни с чем, о чем знаем, и о чем слышали мы до этого. Во – первых, у человека существует душа, которой нет у окружающих нас предметов быта, построек, гор, долин, морей, океанов, планет, галактик, комет, туманностей, а также экзотических плодов нашего воображения, вроде черных дыр, белых и красных карликов, и прочей экзотической дребедени. Возможно, душа есть у некоторых животных, которые живут рядом с нами, таких, как собаки и лошади, или таких, которые живут в природе, вроде слонов или дельфинов. Но в растительном мире ее наверняка нет. Душа в высоком понимании есть только у человека, и просто удивительным этот факт назвать нельзя. Удивительны феномены природы, а факт наличия у человека души совсем не удивителен, он абсурден. Ибо абсурдно явно животное тело, состоящее из плоти и крови, в котором есть нечто божественное. Такое, чего больше нигде нет, кроме как у меня и у вас. Абсурдно разделение человека на мужчину и женщину, на два пола, и связанное с этим разделением вечное неудовлетворение, вечное стремление к соединению с некой идеальной половинкой, которую мы постоянно ищем, и постоянно ошибаемся, воображая, что мы ее наконец-то нашли. Разве что-то подобное есть в окружающих нас предметах быта? Разве что-то подобное есть в живой и неживой природе? Разве что-то подобное есть в холодном и бесконечном космосе? Некое абсурдное, наделенное душой существо, постоянно ищущее вторую свою половину, ибо только в обладании ей, этой второй половиной, приходит к нему гармония, — вот, что такое мы с вами. Существо изначально негармоничное, мятущееся, мучающееся внутренним несовершенством, в отличие от гармонии космоса и природы, наполненных красотой, совершенством и музыкой небесных сфер. Существо, созданное словно бы специально для подчеркивания этой царящей вокруг гармонии – подчеркивания именно своей негармоничностью и своим несовершенством. Своей недоделанностью, недоведенностью до конца идеей мастера, идеей творца, идеей Бога. Существо страдающее, существо, испытывающее боль, сомнения, отчаяние, любовь, ненависть и жажду творчества. То есть все то, чего и в помине нет в гармоничной природе. Существо надменное, объявляющее себя венцом творения и вершиной мироздания. Существо смертное, несущее смерть и разрушение всем вокруг себя, и спасающееся от мысли о смерти восстановлением разрушенных войнами городов, насаждением вырубленных садов и рождением новых детей. То есть занимающееся деятельностью абсолютно абсурдной, которой в известной нам вселенной не занимается больше никто. А ведь это только первое, поверхностное исследование того, что такое человек, и чем он занимается во вселенной. Исследование, приводящее к выводу о том, что абсурдно само существование такого негармонического существа в такой гармоничной и прекрасной вселенной. Абсурдно его возвеличивание себя, как самого гармоничного существа во вселенной, ибо все обстоит ровным счетом наоборот. Абсурдно построение человеком гармоничного мира вокруг себя, – и на земле, и в так называемом космосе, — ибо это построение есть всего лишь бегство от факта своей раздвоенности и своего несовершенства. Раздвоенности и несовершенства абсолютно непонятного, посланного словно бы в наказание нам за наши былые грехи. Раздвоенности и несовершенства, которые мы мучительно пытаемся объяснить, понять и оправдать философскими и поэтическими откровениями, религиозным экстазом и презрением к смерти. Которой там, в глубине себя, неимоверно страшимся, и которую стараемся отодвинуть всеми возможными способами. Которая абсолютна абсурдна на фоне практически вечной вселенной и вечных богов, в которых мы верим.
   И вот, уходя в область рефлекции, начиная анализировать себя, мы погружаемся в пространство своего духа, и неожиданно осознаем, что это пространство гораздо обширнее, чем пространство, занимаемое мирами земными и мирами небесными. Наш внутренний космос гораздо более обширен, чем космос земной и небесный с их земными цивилизациями и бесконечными галактиками, с их нестерпимо сияющими солнцами и летящими в пустоте кометами. Погружаясь в область духа, мы неожиданно осознаем, что наше нелепое, несовершенное и абсурдное существование на земле именно потому так абсурдно, что оно является всего лишь кончиком, всего лишь вершиной гигантской пирамиды абсурда, которой, собственно, и заполнен весь космос. Космос духа, в котором материальные явления всего лишь вторичны, в котором земные и небесные миры всего лишь вторичны, а первично гигантское море абсурда. Из которого изначально и состоит космос, этот гигантский океан абсурда, вне которого ничего нет. Мы понимаем, что человек изначально абсурден, ибо имманентно принадлежит абсурдному миру, от которого он стремится оградить себя земной жизнью, земными войнами и земными надеждами, но воспоминания о котором изначально живут внутри него. Что там, в бесконечном абсурдном мире, все абсолютно не такое, как на земле. Что земная жизнь – это всего лишь частный случай царящего во вселенной бесконечного абсурда. Что земная смерть – всего лишь частный случай царящего во вселенной бессмертия. Что бессмертен и абсурден Бог, по образу и подобию которого создан человек. И что нелепо и смешно поэтому отрицать абсурдность человека, ибо это все равно, что отрицать существование Бога. И поэтому человек изначально абсурден, и ничего, кроме бесконечного абсурда,  в нем не может существовать. И потому абсурден ты сам, пишущий, или читающий эти строки. И если ты в это не веришь, то встань, и посмотри внимательно на себя в зеркало, или хотя бы немного погрузись вглубь своей бессмертной души. Если, конечно, ты не отрицаешь факта ее существования.
 
   2015