Абсурд и реальность - 2

                                              С Е Р Г Е Й   М О Г И Л Е В Ц Е В
 
 
 
                                         А Б С У Р Д   И   Р Е А Л Ь Н О С Т Ь – 2
 
   Так что же это такое – абсурд, — что это за экзотическое острое блюдо, которое противопоставляем мы пресной и давно приевшейся нам реальности? Реальности, которая давно нам надоела, поскольку присутствует буквально везде, во всяком нашем шаге и вздохе, во всяком звуке раннего, дарящего надежду утра, или, напротив, в каждом шорохе несущей забвение ночи? Да, безусловно, мы пресыщены реальностью, мы наелись ей до отвала, мы надышались воздухом ее обыденности, а подчас даже и пошлости, и нам хочется чего-то нового. Нам подавай чего-то нового, лучше всего абсурдного, поскольку абсурд, как мы где-то слышали, как раз и есть антипод вызывающей у нас зевоту реальности. Реальности, которая запечатлена на холстах исследующих и отображающих жизнь художников, слишком тщательно копирующих каждый жест и каждую черточку баснословной природы и населяющих ее людей. И вот уже нам подавай не просто примитивных копировальщиков пресной реальности, не этого слишком натуралистического Давида, высеченного из мрамора Микеланджело, а улыбающуюся загадочно и непонятно «Джаконду», которая уж точно не обыденна и не реальна, хоть и писана со вполне реальной, и, скорее всего, приземленной женщины. (Какие женщины не приземлены, покажите нам такую не приземленную женщину?) А вслед за Леонардо, в запасе у которого еще не одна картина, слишком явно выходящая за границы реальности, нам подавай экспрессионистов с их попыткой выйти за границы реальности, которые уж, конечно, не походят вовсе на воспевающего торжество приземленной плоти Рубенса. А там и до «Черного Квадрата» Казимира Малевича недалеко, и до «Герники» Пабло Пикассо, которые уже абсурдны настолько, что реальными мы назвать их просто не можем. А ведь описывают-то они все ту же окружающую нас действительность, но описывают как-то иначе, не так, как принято это у других, словно держат в руке некое странное зеркало, которое показывает нам и нас самих, и наш быт, и нашу жизнь в некоем преломленном и странном свете. Не так, как мы привыкли ее видеть, чувствовать, понимать, и мыслить о ней.
Так может быть, абсурд – это то, что мы всегда называли реальностью, но только лишь увиденное в каком-то ином зеркале, с какой-то иной точки обзора, каким-то иным, не то более зорким, не то более злым, или даже безумным взглядом? Ухватимся за эту мысль: абсурд – это все то же самое, к чему мы с детства привыкли, но только повернутое как-то не так, увиденное как-то не так, показанное как-то не так. А здесь уже один шаг до того, чтобы догадаться, что в абсурде нет ничего нового, кроме новой точки обзора, нового ракурса, нового безумного взгляда, которые просто выламывают куски действительности из слишком привычной и слишком вязкой глины повседневности, и демонстрируют их нам то одной, то другой стороной.
Моменты абсурда, элементы абсурда, объекты абсурда – это выломленные из затвердевшего монолита реальности кровоточащие и сочащиеся сукровицей куски, которые поначалу пугают и удивляют нас, но, присмотревшись к которым, мы понимаем со временем, что это все то же самое, что мы видели до этого. Видели сегодня, вчера и третьего дня, и скорее всего, если не сойдем с ума и не умрем, будем видеть и завтра.
И вот уже мы начинаем лихорадочно выискивать вокруг себя эти выломленные из вязкой глины бытия объекты, несущие печать абсурда, и находим их то здесь, то там в огромном количестве. Находим, разумеется, не только в живописи, но и в музыке, и в стихах, и в романах, и в песнях бардов, и в лепете ребенка, и в собственных запретных мыслях и образах, которыми мы боимся с кем-либо делиться. И напрасно боимся, ибо, поделившись с ними, мы стали бы новыми Малевичами, Пикассо, а то и новыми Леонардо. Или Шекспирами, или Ньютонами. Про Эйнштейнов мы уж и не говорим, это и так всем ясно.
Так почему же вязкая глина реальности, в которой мы привычно живем, не кажется нам абсурдной, а выломленные из нее безумцами объекты таким абсурдом являются? Да всего лишь потому, что эта процедура нарушает наше сытое и привычное самодовольство. Нарушает нашу лень, берет нас за шиворот, и встряхивает, как бесправного щенка, который визжит не столько от боли, сколько от страха перед неизвестностью и новизной. Новизной, которая связана прежде всего со страхом, с испугом, а часто даже и с болью, с нежеланием ничего менять, с нежеланием глубоко вздохнуть, сказать прости, и выйти за границы своего привычного и устоявшегося мирка. С нежеланием покинуть область сладких снов и сладких грез, которые являются всего лишь самообманом, с которым так легко и так спокойно можно существовать.
Абсурд – это развенчание обмана, это вызов реальности, к которой мы так привыкли, очень часто связанный с испугом, ужасом, и даже с болью. Абсурд есть антипод реальности, хотя ничем, в принципе, не отличается от нее, ибо состоит из тех же самых элементов, из тех же самых кусков действительности, что и она. Из тех же самых Демокритовых атомов, что и она. Из тех же самых сочащихся кровью и кричащих от ужаса кусков плоти, что и она. Просто, сложенные заново, эти куски плоти рождают новую картину мира, кардинально отличающуюся от той, к которой мы с детства привыкли. И такое новое рождение есть или рождение вселенной, предпринятое божеством, в том числе и рождение человека со всей его последующей историей. С райским садом, грехопадением, расселением по земле, войнами, пожарами, любовью, ненавистью и всеми чудесами цивилизации. Или рождение человеческой души. Материя и сознание, только и всего, ничего нового.
Рождение абсурда из вязкой глины реальности всегда революционно, всегда есть акт творения, предпринятый или Богом, или природой, или человеком – творцом. Абсурд всегда революционен, и всегда благостен, как благостны роды, пройдя через которые, мать рождает дитя. Кем оно вырастет в будущем, гением, злодеем, или обывателем, не суть важно. Важен данный момент, важен краткий миг бытия, данное явление чуда, которое, по прошествии лет, станет заурядной обыденностью А поэтому в абсурде нет ничего нового. А поэтому весь мир изначально, со дня творения, заполнен абсурдом, кроме которого в нем вообще ничего нет. Иотличается он от реальности лишь тем, что рождается из нее в боли, муках и с пролитием крови, но по прошествии времен врастает в реальность, и забывает о том, кем недавно был.
 
2015