Игорь В. Черняк" «Черная метка Аль-Каиды»

Игорь Черняк

Черная метка Аль-каиды

Часть I Катастрофа из ушедшего столетия

Стрельцовы



Проваливаясь в тяжелое забытье под стоны и всхлипывания девочек,
истерзанных кобелиной похотью и мерзостью очередного бандитского
застолья, раздающихся из-за тонкой перегородки соседней комнаты, Катя
видела один и тот же сон: солнечное прохладное утро недолгого
сибирского лета. Ей 7 лет. Она с легким веслом на плече спускается
по крутой тропинке с обрыва, из-за которого открывается водная гладь
Ангары, сливающаяся с Енисеем в одну могучую реку, несущую сотни
километров свои холодные воды через тайгу на север, к Ледовитому
океану. Впереди, тоже с веслом на плече, идет брат Митя, который
старше ее на четыре года. На нем, как и на самой Кате, поверх свитера
надет большой, подвязанный пояском от маминого халата спасательный
жилет. Cледом за ними идет отец с подвесным лодочным мотором «Вихрь»
на широком развале плеч, а рядом бежит любимая рыжая собака по
кличке Румба. Они спускаются к лодке и плывут на рыбалку к
лесистому острову. Катя оборачивается и машет рукой. Высоко на краю
обрыва стоит мама, тоненькая как березка и тоже машет им вслед…..


Катя открыла глаза и, натянув до подбородка тонкое
покрывало, вытянула затекшие ноги на спинку узкого, полукруглого
диванчика. Третий день она спит не раздеваясь, с брезгливым
содроганием поглядывая на низкую двуспальную кровать у
противоположной стены, застеленную свежим бельем, и на круглый стол,
заставленный початыми бутылками со спиртным. Она старается не думать
о том, что ожидает ее по возвращении главаря банды с ласковым именем
Моня, рослого, небритого мужчины лет 30-40, с низким лбом,
волосатыми пальцами и недобрым взглядом воспаленных глаз.

Катя встала, ополоснула лицо из бутылки с минеральной
водой над фаянсовой миской и прижалась лбом к кованой решетке на
окне. Такие же решетки были намертво закреплены и с наружной
стороны окон трехэтажного особняка, сложенного из грубого камня с
потемневшими от времени деревянными балками под потолком. Сквозь
залитое дождем запотевшее стекло она видела высокую густую
изгородь из декоративного кустарника с вплетенной в него ржавой
колючей проволокой. Ночные сновидения бередили душу, возвращая ее в
совсем еще недавнее детство….

Катя и Митя родились в поселке Стрелка, расположенном в
устье Ангары и окруженным с трех сторон тайгой, куда их молодые
родители приехали на заработки из далекого солнечного Крыма. В
конце сентября здесь выпадал первый снег и лежал до середины
мая. Рубленные из кругляка или бруса дома порой заносило снегом по
самую крышу. Морозы доходили до -55. По утрам Митя, лежа в теплой
кровати, внимательно прислушивался к новостям по местному радио. Услышав
желанное: «Сегодня температура воздуха минус 42. Дети с первого по
четвертый классы остаются дома» кричал: - «Ура!», - быстро одевался и
бежал гулять. В мае на Ангаре начинался ледоход, который длился
больше месяца, паромы не ходили, и тогда поселок сообщался с остальным
миром посредством вертолетов, с которых сбрасывалась почта да
необходимые медикаменты. Летом, переправившись на пароме на
противоположный берег Енисея, можно было сесть на «Метеор» и за
день добраться до Красноярска. В поселке работал шпалозавод и
сплавная контора, где и работал отец. Полукилометровые плоты из
сосновых, березовых и лиственных бревен вязались стальными, в мужскую
руку толщины, тросами и колесные пароходы-буксиры, один впереди, а

другой сзади, сплавляли их вниз по реке в Игарку или Дудинку,
куда за древесиной приходили океанские корабли из разных стран.

Заработки в поселке по сравнению с «большой землей» были
высокими. В магазины завозили импортные меховые куртки, женские
сапожки на высоких каблуках, дефицитные продукты, бананы и ананасы,
которые сгружались в магазине как картошка в бурты. Питьевой спирт
жители покупали как минералку, ящиками. Гуляли, как говорится, «на
всю катушку», а если кто кого пристрелил, прирезал или посадил на крюк
самолова, так это было вроде бы как в порядке вещей.

Стрельцовы занимали половину рубленого дома с удобствами во дворе,
жили дружно.

Отец был строгих семейных правил, не пил и бросил курить, когда
родилась Катя. Он заботливо оберегал мать от всяких трудностей и
хозяйственных забот.

- Валька-то твоя, что королева! - завистливо говорила соседка
отцу, таскавшему в дом тяжелые ведра с водой и охапки дров.

Отец лишь молча улыбался в ответ. Никогда и никому он не
рассказывал, как ему дорога и любима строгая, знающая себе цену, не
по годам мудрая жена, мать двоих, так не похожих друг на друга
детей, от прикосновения тонких прохладных пальцев которой по ночам
у него перехватывало дыхание.

Кате исполнилось 12 лет, когда погиб отец. Он провалился
сквозь бревна, пытаясь удержать тяжелые плети разорвавшегося на
повороте реки плота. Мама таяла на глазах и через полтора года
после смерти отца ее тоже не стало. Она умерла ночью, не позвав
их на помощь, и лишь оставила на столе под фотографией (она и отец
стоят на берегу моря) сберегательную книжку, два обручальных кольца
и маленькую серебряную иконку на цепочке. На листке вырванном из
тетрадки в клеточку они с трудом прочитали: « Дорогие мои дети!
Берегите и любите друг друга».

Митя закончил десятилетку и курсы механиков. Работал на
шпалозаводе и в доме, как отец, делал всю тяжелую работу. Когда
Кате было 14 лет, Мите пришла повестка в армию. Он не представлял
себе, как может оставить Катюшу одну. Поехал в Енисейск в военкомат в
надежде на отсрочку. Когда показал щекастому майору свидетельство о
смерти родителей, тот лишь зло на него взглянул:

- Так что, Стрельцов, Родине служить не хочешь? - дохнул
майор винным перегаром, не выпуская сигареты изо рта. Он ткнул
толстым пальцем с обкусанным ногтем в анкету, где в графе «ближайшие
родственники» значилось: «Стрельцова Евгения Михайловна – сестра
Стрельцова Владимира Михайловича, проживает в поселке Кулаково». -
Родная тетка рядом живет, а ты говоришь, что сестра сиротой остается!

Отец редко общался с младшей сестрой, бездетной Евдокией, женщиной
властной, завистливой. Она несколько раз тайком ездила в Ялту и
уговаривала бабушку Тоню переоформить на себя дом.

-Что ж меня Дуня при жизни-то хоронит? – жаловалась она в письмах отцу.

Из-за этого отец крупно повздорил с сестрой: «И в кого же она такая
жадная уродилась?» - возмущался он, рассказывая жене о случившемся.

Накануне отъезда на призывной пункт Митя просидел на кухне с Катей
допоздна, рассматривая семейные фотографии. Митя снял со
сберегательной книжки все деньги и разложил их по кучкам.

- Продашь лишнюю мебель и кое-что из вещей, соседи обещали
помочь. Переедешь в соседний дом, там комната с отдельным
входом освободилась, - говорил он Кате, сидевшей с поджатыми
ногами на медвежьей шкуре. Пойдешь работать в столовую, денег
тебе на первый случай хватит.

Они решили, что когда Митя вернется из армии, они уедут в
Крым к бабушке Тоне. У нее на окраине Ялты был небольшой
домик с фруктовым садом. После смерти родителей она постоянно
звала внуков к себе: «Приезжайте, ребятки. Черешня в этом году
уродилась, ветки до земли прогибаются, обогреетесь здесь и море
рядом. Кроме вас у меня на свете никого-то и не осталось. Да
и лет мне уже много, скоро восемьдесят». - Писала она
неразборчивым почерком на оборотной стороне открытки с видами
городской набережной.

Митя регулярно присылал Кате коротенькие письма с
номером полевой почты вместо обратного адреса, в которых описывал
нехитрое солдатское житье-бытье. Однажды даже прислал фотографию,
запечатлевшую его у бронетранспортера. Через год в поселок вернулся
одногодок Мити без ноги с обожженным в пороховых точках лицом.
По телевизору показывали, как наши войска во главе с генералами
уходят из Афганистана, а от Мити перестали приходить письма.

Катя ездила в Красноярск и вместе с другими женщинами, у
которых неправедная война отняла или искалечила жизни мужей,
отцов и братьев, сидела в зале городского театра и слушала
пространную речь секретаря областного комитета КПСС об
интернациональном долге советского народа и о строительстве в
Советском Союзе социализма с «человеческим лицом». Секретарь
привычно закончил свою речь здравицей в честь родной партии и
правительства под жидкие аплодисменты местного начальства, сидящего
в президиуме и в первых рядах, а зал молчал. Потом на сцену
поднялась молодая женщина в черном свитере с посеребренной сединой
головой, прижимая к груди фотографию сына:

- Красивые слова вы нам об интернациональном долге
здесь говорили и детей своих от этой святой обязанности служить
отечеству уберегли,- ее взволнованный голос, как пощечина, раздался
в звенящей тишине,- кто из вас ответит, а где мой мальчик? -
она обреченно махнула рукой, спустилась в зал и пошла к выходу.

В комитете солдатских матерей, разместившегося в подвале
многоэтажного дома, куда Катя еще весной отослала письма, женщина
с усталым лицом, полистав списки призывников, сказала, приобняв
Катю:

- Надежда есть, девочка, твой брат не числится среди убитых,
он пропал без вести под Кандагаром.

Катя прожила в Стрелке еще три года, все ждала вестей
от брата. Потом пришло письмо от соседей бабушки Тони: «Совсем
занемогла Антонина, помирать собралась, - писали соседи, - помогаем
ей всем миром, как можем…».

В Крым Катя добиралась почти две недели. В то время в
Фаросе, под Ялтой, на правительственной даче вместе со своей семьей
сидел под домашним арестом первый президент СССР Михаил Горбачев.
В Москву ввели войска, а в Симферополе на ж.д. вокзале и
автобусной станции военные патрули в камуфляжной форме проверяли
документы. Бабушка Тоня не дождалась Катю, умерла. На похороны Катя
тоже опоздала. Соседка отвела ее на кладбище, где над маленьким
холмиком стояла фанерная табличка «Стрельцова А. В. 19.05.1908
-17.08.1991г.» и рядом лежал букетик цветов. Она же передала
Кате старенький чемодан с потертыми уголками и конверт с завещанием
на дом и садовый участок, которое бабушка Тоня оформила на
внуков задолго до своей кончины. Прощаясь, соседка, тоже бывшая
сибирячка, не так давно поселившаяся в этих местах с молчаливым,
надсадно кашляющим мужем, напутствовала, махнув рукой на
сверкающую огнями набережную:

- Здесь, Катюша, народ другой чем в Сибири, курортниками да
легкими деньгами избалован.

В небольшом домике, сложенном из камня-ракушечника, было две
комнаты и крохотная кухонька. В углу над комодом висела икона
Николая-угодника, лампадка, а рядом в рамках фотографии родных и
близких.

В чемодане Катя нашла аккуратно сложенные документы, старые письма
и фотографии, салфетки ручной вязки и царские серебряные монеты
в жестяной коробочке из-под чая торгового дома Федоровых.

Стоял июль. С наступлением темноты дневная духота не спала. Катя
расстелила постель на широкой деревянной скамье под старой
вишней. Сквозь листву она видела темно-фиолетовое ночное небо,
усыпанное крупными яркими звездами. Казалось, протяни руку и
дотронешься до загадочного мерцающего сияния. Однообразно трещали
цикады, издалека доносился убаюкивающий шум моря. Катя долго не
могла уснуть. События последнего месяца громоздились одно на
другое, заслоняя на время горькие мысли о постигшем ее
одиночестве.

Спустя две недели Катя нашла работу в кафе на морском
вокзале. Сначала мыла посуду на кухне, а через месяц-полтора
хозяйка кафе Сюзанна Бедзиновна, толстая, неопределенного возраста
грузинка, с черными усиками над верхней губой, заметив ее
трудолюбие и взгляды мужчин, обращенные на высокую, красивую
фигуру Кати, убирающую со столов грязную посуду, перевела ее в
официантки.

От Мити по-прежнему не было каких-либо вестей. На все
письменные запросы из местного военкомата Катя получала
одинаковые, казенные типографские уведомления с вписанной от руки
фамилией: «На ваш запрос сообщаем, что в настоящее время
сведениями о местонахождении Стрельцова Д.В. не располагаем.
Полковник Кличкастый».

Иногда по вечерам в кафе, где работала Катя, собирались
бывшие афганцы, молодые ребята. Некоторые опирались на костыли,
у других пустые рукава камуфляжных курток были пристегнуты
булавками. Афганцы вносили на руках старшего по возрасту и,
видимо, по званию товарища с наголо обритой головой и короткими
культями вместо ног, обтянутых грубой кожей. Его называли
Кузьмичом. Он приветливо, на «ты», здоровался с хозяйкой кафе.
Сюзанна подавала знак официанткам, и со столов исчезали строгие
таблички с надписями: « Приносить и распивать спиртные напитки
категорически запрещено».

Афганцы неизменно приносили с собой «Перекоп» , водку
местного разлива, и, не ожидая закуски, стоя, Кузьмича поднимали
со стула на руках, молча пили водку за помин душ своих товарищей.
Обычно обслуживать афганцев Сюзанна посылала Катю, в присутствии
которой те почему-то меньше шумели, стараясь не материться, а,
подвыпив, не приставали к молодым женщинам за соседними
столиками, а по очереди приглашали на танец свою официантку,
заказывая пианисту одну и ту же песню «Журавли». Катя, сняв
белый крахмальный передник и наколку, терпеливо подстраивалась
под неумелые «па» очередного партнера.

- Что же вы своих подружек в кафе не приглашаете? -
спросила она как-то у невысокого молоденького паренька с редкой
щеточкой усов под курносым носом, норовившего прикоснуться пухлыми
губами к ее груди, и, когда та отстранялась, молча смотрел на нее
безумными стеклянными глазами. Песня закончилась, пианист перестал
играть, а паренек продолжал все так же крепко держать Катю за
руки. Ища защиты, она опустилась на стул рядом с Кузьмичом.

- Может он вас послушается? - попросила Катя.

- Отпусти ее, Славик! Она же на работе. Отпусти! - жестко сказал
Кузьмич, с трудом отрывая побледневшие пальцы парня от запястий
Кати. - Я бы и сам с ней потанцевал. Она ведь, Славик, в
самом деле, как птица диковинная, - втолковывал он приходящему в
себя младшему товарищу. - Да, как видишь, оттанцевался…

Прощаясь, афганцы всегда оставляли Кате «на чай» две-три
десятирублевки, а сегодня оставили значительно больше.

- Спасибо, но деньги не возьму.

- Это почему же, обиделась, что ли? - спросил Кузьмич.

- Да не обиделась я, - Катя с трудом оторвала глаза от култышек
Кузьмича, - у меня брат в Афганистане пропал… Она принесла из
раздевалки письма Мити и бумаги из военного ведомства, протянула
их Кузьмичу. - Давно собиралась вам показать. Может подскажете к
кому обратиться еще можно?

- Суки они все! Прости, сестренка, за грубое слово, - возвращая
бумаги, Кузьмич скрипнул зубами, плеснул водки в фужер, выпил
не морщась. - Ты не обижайся на ребят, - он положил руку на
уснувшего за столом Славика, - пацаны они еще, а души уже
искалечены, - Кузьмич смял окурок в блюдечке, закурил очередную
сигарету. - На глазах у Славика душманы его товарищам головы как
баранам поотрезали. Он чудом остался жив. Две наши «вертушки»
едва успели остальную братву отбить…. А про твоего брата все что
смогу - разузнаю, не сомневайся сестренка, - он спрятал в карман
уведомление из военкомата, - терпения наберись…

Недели через три напарница шепнула Кате принимающей заказ:
- « Спустись на набережную. Там афганцы на темно-синей «шестерке»
приехали, тебя спрашивают. Иди, я обслужу».

На заднем сидении «Жигулей», припаркованных напротив морского
вокзала, Катя увидела Кузьмича. Он опустил стекло, помахал рукой:

- Привет, сестренка! садись. - Кузьмич открыл дверцу и, опустившись
на кулаки обожженных мускулистых рук, ловко перебросил свое тело
к противоположной стороне кабины. - Значит так, - без всякого
предисловия начал Кузьмич, - за десять дней до вывода наших
войск из Афгана твой брат, младший сержант Дмитрий Стрельцов и
еще пять солдат из его батальона после минометного обстрела
кишлака, где засели «духи», были посланы на расчистку завалов.
Из-под одного доносились голоса, плач женщин и детей. Солдаты
стали их вытаскивать из развалин. В это время их окружили
«душманы» и всех увели в горы. Обо всем этом своему начальству
письменно изложил солдат, сумевший в темноте спрятаться в
камнях. - Кузьмич достал из кармана листок бумаги, протянул его
Кате. - Это место называется Сарэ-Сафа, под Кандагаром на юге
Афганистана. Это все, что узнал, больше ничего сказать не могу….

Польские веси

В конце лета за столик, который обслуживала Катя, сел молодой
мужчина в модном джинсовом костюме. Расплачиваясь за обильный
заказ и дорогой коньяк, он оставил щедрые чаевые и, окинув
Катю оценивающим взглядом, сказал:

- Есть возможность заработать приличные деньги.

« И этот благодетель туда же!» - подумала Катя.

- Вы что ли осчастливить меня хотите? - огрызнулась она, привыкшая
давать отпор подобным предложениям клиентов.

- Нет, я посредник, - миролюбиво ответил мужчина, - я для
польских ресторанов, баров и кафе официанток подбираю. Контракт
на полгода. Понравится, можно продлить. Заработок от шестисот
«зеленых» в месяц, жилье и харчи за счет хозяина. Чаевые и
деньги за прочие услуги – в твой карман. - Он протянул Кате
визитную карточку, тесненную золотыми вензелями. На ней значилось
« Европа-тур-сервис. Дипломированный менеджер Артур Гайда». Ниже
шариковой ручкой было написано: «Гостиница «Ялта», комната 216.
Приемные часы ежедневно с 10.00 до12.00 и с 17.00 до19.00». -
Надумаешь, приходи, я ведь такие предложения не каждой делаю. -
Сказал он, закуривая длинную коричневую сигарету, вставленную в
фаянсовый мундштук.

Молоденькая, стриженная под мальчика официантка Вера из другой
смены, показав Кате такую же визитку, предложила:

-Давай вместе сходим, послушаем, что и как?

Менеджер «Европа-тур-сервис» занимал двухкомнатный номер с большим
балконом. Он гостеприимно усадил девушек на мягкий кожаный диван,
достал из холодильника пепси-колу в маленьких бутылочках.

- Наше генеральное представительство находится в Киеве. Мы имеем
разрешение на работу выездных бюро фирмы в любом городе, как
вы знаете, независимой теперь Украины. - Артур Гайда положил на
журнальный столик ярко-красную глянцевую папку, открыл ее. - Это
контракт на русском и английском языках. Здесь указаны условия
работы, оплаты, права и обязанности. Наша фирма берет на себя
оформление заграничных паспортов, получение польской визы и
предоставляет транспорт. Языковых проблем не будет. Большинство
хозяев кафе и ресторанов говорят по-русски и дают возможность
изучить минимум польских слов и выражений. Все это тоже отражено
в контракте и, если мне не изменяет память, пункт четырнадцать, -
наморщив лоб, он полистал папку и добавил, - оформление паспорта
и визы стоит триста долларов. Доставка в Польшу автобусом еще
сто пятьдесят, плюс наши комиссионные. Мы берем с каждого
клиента 15% от общей суммы контракта. Бесплатно, как вы знаете,
бывает только сыр в мышеловке. - Менеджер развел руками и
грустно улыбнулся. - Если наши клиенты не могут оплатить эти
расходы при заключении контракта, мы выдаем под расписку аванс на
эту сумму, которую вычтут из заработной платы в течение трех
месяцев. Вот кажется и все. - Артур Гайда солидно кашлянул в
кулак.

В середине октября в Ялте заканчивался курортный сезон. Столики
в кафе пустовали, и Сюзанна объявила, что в конце месяца
рассчитает официанток и на зиму закроет кафе.

Из Ялты Катя и Вера уезжали ранним ноябрьским утром на
небольшом, восьмиместном автобусе «Форд» с плотными пластмассовыми
жалюзи на окнах. Накануне они получили в местном туристическом
агентстве «Вега» новенькие загранпаспорта с польскими визами.
Натружено гудя мотором «Форд» поднимался по серпантину узкой
старой дороги все выше и выше на перевал. Катя в последний раз
увидела далеко внизу синеву моря, окаймленную зелеными отрогами
гор, и у нее из глаз побежали невольные слезы.

- Ты чего? - удивилась Вера, обнимая Катю за плечи.

- Не знаю, - Катя отвернулась, пряча в ладони мокрое от слез
лицо. Она увидела сейчас теплый деревянный дом в далекой таежной
Стрелке, широкий диван в гостиной, перед которым лежала бурая
медвежья шкура. Когда отец возвращался из Игарки, они садились в
обнимку вчетвером на диван, рассматривая подарки, и счастливая мама
замирала, прижавшись к груди отца.

- Так ведь не навсегда уезжаем, - попыталась утешить ее Вера.

Эти слова с еще большей силой повергали Катю в состояние тревоги,
охватившей ее полчаса назад в Ялте, когда она увидела этот «Форд»
с помятыми, кое-как закрашенными дверями, рыхлую фигуру шофера с
редкими, прилипшими к потной голове прядями волос и сидевшего
рядом с ним парня в бейсболке. Когда он снял темные очки, и Катя
увидела близко посаженные круглые глаза злого зверька, у нее от
страха сжалось все внутри.

- Паспорта не забыли, красавицы? - спросил он и добавил, -
отдадите их мне, когда до границы доберемся. Трогай, Петро, -
поторопил он водителя, - нам еще надо в Симферополе у
автовокзала одну компаньонку подобрать.

Недобрая улыбка скользнула по его невыразительному лицу с
маленьким, словно прорезанным безгубым ртом. - Меня зовут просто
Жак. - Сказал он, надвигая бейсболку на глаза.

В Херсоне в автобус сели еще две девицы, видимо подружки,
ярко размалеванные, в одинаково коротких обтягивающих юбках и
мушкетерских сапогах выше колен из блестящей искусственной кожи. «
Как от одной мамки», - подумала Катя, уступая шумным подружкам
переднее сиденье.

Ехали быстро, минуя города, останавливаясь на короткое время у
перелесков по просьбе пассажирок. С наступлением темноты
подъехали к границе и объезжая многометровую вереницу машин
остановились у шлагбаума, где пограничники и таможенники с
собакой проверяли документы и объемистые клетчатые сумки
пассажиров автобуса Киев-Берлин.

К «Форду» подошел усатый тучный пограничник в камуфляжной
форме с помятыми погонами без звезд. Он, как старому знакомому,
кивнул Жаку, взял из его рук паспорта, в одном из которых
лежали доллары, и пошел в помещение. Спустя пару минут он
вернулся, открыл дверь «Форда» и, тыкая пальцем, пересчитал
дремавших девушек.

- Всех красивых девчат скоро вывезешь. - Сказал пограничник,
возвращая паспорта Жаку.

- Так ведь добровольно едут. Сам знаешь, какое житье сейчас на
Украине. - Жак сплюнул себе под ноги.

В своих предчувствиях Катя не ошиблась. Во время очередной
остановки, уже на территории Польши, она дольше других задержалась в
туалете, а возвращаясь к машине, увидела, как Жак замазывает
номерные знаки «Форда» грязной тряпкой. Она не стала рассказывать
об увиденном ни Вере, ни другим девушкам, но теперь была готова
к любым неприятностям.

Под утро следующего дня автобус съехал с шоссе и затарахтел по
булыжной мостовой. Сквозь щель в опушенных жалюзи Катя увидела
дорожный указатель «Nowak». Вскоре автобус остановился. Бесшумно
открылись ворота, и «Форд» въехал в темный двор, где единственным
светлым пятном была лишь маленькая пыльная лампочка над тяжелой,
окованной металлическими полосами входной дверью. Дверь открылась и в
слабоосвещенном проеме застыла мужская фигура. Жак открыл дверцу
автобуса.

- Выходите, красавицы! Слава богу, доехали без приключений, и
свои вещички не забудьте, а то я сразу отбываю.

- А паспорта наши? - спросила Катя.

- Не волнуйся, паспорта будут у Казимира. Привет, пан Гамулка. -
Жак хлопнул мужчину по плечу, отдал ему потертый дипломат и
тут же вернулся к автобусу, который уже ожидал его за оградой.
Казимир закрыл ворота на замок

- Прошу, пани, проходите в дом, - сказал он тихим бесцветным
голосом по-русски, вставляя польские слова. Его совершенно лысая
голова и почти безбровое лицо были обтянуты желтоватой, словно
старый папирус, сухой кожей.

-Чистый мертвец, прости меня, Господи! - прошептала одна из
херсонских девушек.

Пан Гамулка передвигался неслышно. Сначала он отвел девушек на верхний
этаж и показал им три комнаты с заправленными свежим бельем
кроватями, где они будут спать. Потом они спустились в просторный
подвал, оборудованный под столовую, с барной стойкой, заставленной
разнокалиберными винными и водочными бутылками, бильярдным столом.
Вдоль стены с узенькими, похожими на бойницы, окнами у самого потолка
стояли деревянные обеденные столы. Казимир поставил на один из них
тарелки с сыром, ветчиной и хлеб в плетеной корзиночке.

– Это можно кушать, но пани, прежде може хочут освежиться?

За дощатой дверью находился туалет, душевые кабинки и сауна с
маленьким бассейном без воды, вокруг которого стояли
пластмассовые лежаки со стопками махровых полотенец.

Девушка проснулась от громкого хлопанья дверей и мужских
голосов, доносившихся снизу.

- Моня, может сегодня расслабимся малость, а?

- Расслабиться Аркан захотел?

- Имеем право. Мы же, как проклятые, трое суток на трассе
отбомбили! Не плохо бы оттянуться по полной программе. По
стольнику «зеленых» не только за жратву да ночевку с банькой
отстегнули, а? Казимир сказал, что свежих «телок» привезли…

Катя похолодела, быстро оделась, прижалась спиной к зарешеченному
окну. На лестнице послышались тяжелые шаги. Дверь распахнулась,
и она увидела молодого, давно небритого парня в грязных
джинсах, заправленных в тяжелые армейские ботинки, кожаный черный
жилет был одет на голое тело, а на шее болталась золотая подкова
на массивной цепи.

- Во! Одна уже приготовилась! - парень похотливыми глазами
уставился на Катю, а потом повернулся к Вере и симферопольской
Оксане. Укрыв ноги простынями, они сидели на кроватях и
испуганно смотрели на парня.

- А чо? Может для знакомства в сауне попаримся? - он
бесцеремонно сдернул простыню с Оксаны.

Даже много месяцев спустя все то, что потом произошло, Катя
вспоминала с нервным, со спазмами рвоты, содроганием. На лежаках
вокруг бассейна сидели бритоголовые парни, вывалившиеся из
открытых дверей сауны с распаренными пьяными лицами, едва
прикрывая махровыми полотенцами наготу. Один из них, тучный
детина с висящим до колен пузом и редкими волосами на лысеющей
голове, цепко ухватил Веру за запястье, держа в другой руке
початую бутылку коньяку.

- Отдай нам девку, Баклан. Ты чо ее зря мучить-то будешь? «чижика»
небось своего из-под брюха только в зеркало разглядеть можешь, а у
Семена на хер можно махру для сушки вешать! - сказал, громко
смеясь горбоносый смуглый парень, тем временем разглядывая Катю.

Баклан облапил Веру.

- А что, хоть и мелкая, да при ней все - и попочка есть, -
он рванул на ее груди тонкое платье, сдернул бюстгальтер, -
ручонки-то опусти…. Смотри, ребята, у нее и сиськи что надо. А
для знакомства давай по коньячку.

Баклан отхлебнул из горлышка сам, а потом, сжав пальцами щеки
парализованной от страха Веры, влил в ее полуоткрытый рот
содержимое бутылки и навалился на девушку.

- Давай, Баклан, давай, жми! - кричали пьяные братки, зверея от
водки и голых женских тел, которые они терзали по очереди,
подбрасывая монету на орел или решку.

И когда пьяную Веру с искусанной грудью и огромными,
расплывшимися на пол-лица синяками под глазами очередной насильник
сбросил в бассейн, Катя, которую почему-то не трогали, а
заставляли лишь подносить выпивку и закуску, опустилась на
ступени, ее вырвало, и она потеряла сознание. Очнулась она оттого,
что над ней стоял горбоносый парень и тряс за плечо.

- Пойдем в другое место, ты, видать, из слабонервных.

- Я же вам сказал, эту глазастую не трогать! Пусть так жратву и
подает, а потом отправьте ее наверх в мою комнату, пусть ждет,
пока не вернусь! - услышала Катя хриплый, властный голос, судя
по всему главаря этой банды, промышлявшей на польских дорогах и в
пассажирских поездах.

Катя увидела перед собой высокие зашнурованные ботинки, в
которые были заправлены тонкой кожи брюки. Она медленно подняла
голову. Мужчина был в темных очках, закрывавших пол-лица, и одет в
черное кожаное полупальто.

- Послушай, Моня, - оскалился горбоносый парень, которого
звали Оскар, - может я попробую сперва девку разок-другой, а потом
расскажу тебе, что и как…

В руках Мони затрещал мобильный телефон.

- Ну, чего трезвонишь? - рявкнул он в трубку, - сказал же,
скоро приеду. Весь груз из прицепа перегрузить и ждать меня на
лесной дороге. Мне сказали, что в «Мерседесе» еще и баба с
пацаненком. Тронете - башку оторву! Я еще до сих пор за вашу
гулянку в мотеле перед поляками не отмазался. - Не ожидая
ответа, он отключил мобильник.

- Так как, Моня? Может я того, не убудет с нее? А трипак я
давно залечил.

Моня обернулся, молча схватил правой рукой братка за ширинку и,
оторвав от пола, прижал спиной к стене, а потом бросил на
пол.

- Да я пошутил, Моня, пошутил! - простонал парень, корчась от
боли.

- А я нет,- сказал главарь и не оглядываясь пошел к двери.

Катя протерла ладошкой запотевшее стекло, мелкий дождь
шел не переставая. Она спустилась в подвал, согрела чай для
девочек, приготовила нехитрую еду. Послышались шаги.

- Привет, глазастая! - в дверном проеме стоял горбоносый Оскар,
перебрасывая с ладони на ладонь связку ключей, - Моня с братвой
только к утру появятся, может должок отдашь? Я из-за тебя чуть
было свое мужское хозяйство не потерял -

Оскар сунул в карман связку ключей. Среди них она увидела и
тот, с блестящей биркой, которым он закрывал наружную дверь
после ухода Мони. Оскар вплотную подошел к Кате, полуобнял
девушку, дохнув ей в лицо перегаром.

- Выпьешь? - еще не осознавая свои дальнейшие действия
предложила Катя оторопевшему от такой уступчивости Оскару.

Она налила в глиняную кружку до краев коньяку, пододвинула ее
парню, а остатки плеснула себе в чашку с недопитым чаем, сказала:

- Ну, давай, за знакомство, что ли!?

Быстро охмелевший парень потянулся к ней, расстегивая брючный
ремень.

- Подожди, Оскар, - как можно ласковее остановила его Катя, -
сходи в душ, помойся как следует. Ведь не с вокзальной
проституткой будешь в постель ложиться.

- Это можно! - охотно согласился тот, сбрасывая куртку и брюки
на руки девушки, - я мигом! - добавил он и пошатываясь скрылся
за дверью сауны.

Справившись с волнением, Катя осторожно открыла замок наружной
двери и выбежала во двор. Было темно. Холодный дождь хлестал
по непокрытой голове и оголенным рукам. Она нащупала и откинула
задвижку на металлических воротах, и с силой уперлась в них
ладонями. Створка приоткрылась, и беглянка выбралась за ограду.
Сердце бешено колотилось. Постояв секунду-другую, она зашвырнула
ключи в кустарник, и, сбросив туфли на высоких каблуках, босая
побежала по едва угадываемой в темноте обочине проселочной
дороге подальше от страшного особняка и редких огоньков поселка.
Катя бежала долго, так ей во всяком случае казалось. Она потеряла
всякое представление о времени, силы начали оставлять ее.

Легкая кофточка и брюки давно промокли, и она стала ощущать,
как вместе с усталостью ее тело сковывает холод. Она уже не
бежала, а брела, едва переступая сбитыми в кровь о мокрые корни
деревьев и острые камни ногами. Ей показалось, что правее дороги,
сквозь пелену дождя светится слабый огонек. Катя, не чувствуя боли
от впивающейся в ступни стерни, пошла через скошенное поле в ту сторону
и набрела на большой сарай. Она зарылась в жесткую солому,
свернулась калачиком пытаясь согреться и провалилась в забытье.
Очнулась Катя от собачьего лая. Ее бил сильный озноб. Сквозь
пыльное оконце под крышей пробивался слабый дневной свет. Она
ощутила на руке влажное прикосновение собачьего носа. Солома
зашуршала, и над ней склонилось женское лицо.

- Вставай, деточка, ты вся горишь,- женщина помогла Кате
выбраться из соломы, набросила ей на плечи свою куртку и, обняв,
повела к дому.

Десять дней Катя лежала в бреду на высокой кровати, звала в
беспамятстве маму и хозяйка хутора пани Барбара выхаживала
русскую беглянку, о которой знали лишь муж Барбары и местный
ксендз, привозивший по вечерам, в тайне от соседей, врача и
лекарство.

Когда к Кате вернулось сознание, и она поняла, что находится в
безопасности, слезы покатились по ее исхудалым щекам. Слабой рукой она
смахивала их, вслушиваясь в незнакомую речь склонившейся над ней
женщины, с гладко зачесанными русыми волосами.

-Ты еще очень слаба, но уже пошла на поправку. Как тебя зовут?

Катя с трудом поняла вопрос и тихо ответила, облизывая сухие
потрескавшиеся губы. Женщина поправила подушку и, вставляя русские
слова, спросила:

-Ты убежала из борделя в Новаке?

Катя кивнула головой.

-К нам приезжал оттуда их польский дружок с лицом покойника, - женщина
брезгливо передернула плечами, - спрашивал про тебя, показывал твой
паспорт и предлагал много денег за любую информацию о тебе. Матерь
Божья! – Барбара перекрестилась на распятие, висевшее над головой Кати.
- Завтра наш ксендз приедет, он понимает по-русски.

Ксендз, пан Вельжицкий, высокий, похожий больше на учителя, чем на
священника мужчина, в глухом темном сюртуке с высоким воротом, подшитым
белым воротничком, появился не один. В комнату, казалось, заполнив все
ее пространство, вошел православный русский священник в рясе необъятных
размеров, с кудрявой с проседью головой и такой же бородой. Его звали
отец Василий. Он был настоятелем православной русской церкви из
близлежащего немецкого города за рекой. Он опустился на стул рядом с
кроватью, перекрестил Катю и молча слушал рассказ молодой женщины о
Сибири, Крыме, о пропавшем в Афганистане брате и о том, как она здесь
оказалась. Отец Василий извлек откуда-то из-под рясы паспорт Кати,
выкупленный паном Вельжицким, и сказал:

- Возвращаться тебе на родину нельзя, да и не к кому. Ты, девочка,
видать не из трусливых. Я вывезу тебя в Германию в багажнике своей
машины. Меня пограничники хорошо знают и никогда не досматривают, да и
паспорт у меня и номерные знаки, почитай, что у дипломата. Отец Василий
накрыл своими руками худенькие пальчики девушки, сжатые в кулачки, а
потом, приглаживая бороду, сказал. - Я за тобой через недельку приеду,
согласна?

Катя лишь благодарно прикрыла веки, неловко пожимая огромные ладони
священника.

Так Катя оказалась в Германии. Жила в семье отца Василия,
помогала по хозяйству матушке Нине, а потом отец Василий выдал ее замуж
за своего давнего знакомого, сорокапятилетнего врача мормона из штата
Юта. Катя с супругом уехала в Америку и они поселились в Лас Вегасе.
Американец оказался добрым человеком, помог освоить английский, оплатил
обучение в колледже, и нашел ей хорошую работу.





Андрей и Валерия.

«Никогда, ни при каких-либо обстоятельствах, на городских ли,
пригородных или сельских улицах, даже если обнаженная «Мисс Вселенная»
будет проситься ее подвезти – машину не останавливать и попутчиков не
подсаживать!!» - Таким было одно из многочисленных негласных правил
«Конторы». За новичками на первых-порах следила «наружка». Нарушители
правил получали на первый раз серьезную взбучку от начальства, а если
ошибки повторялись, незаметно исчезали из «Конторы», продолжая службу
где-то во вспомогательных подразделениях.

Андрей ехал из Внуково по Ленинскому проспекту на «Поджеро» с
затемненными стеклами. Скорее он плыл среди других машин, застигнутых
настоящим тропическим ливнем. Щетки-дворники едва справлялись с потоками
воды, заливавшими лобовое стекло. Андрей с трудом перестроился в правый
ряд, сворачивая на Садовое кольцо. У рекламной тумбы под обвисшим зонтом
с поднятой рукой стояла молодая женщина. Дождь нещадно хлестал по ее
стройной с высокими бедрами фигурке, обтянутой мокрым платьем. Грязные
ручьи обтекали ее тонкие лодыжки, обхваченные ремешками туфель на
шпильках. Андрей притормозил: «Нарушаете, капитан Зорин!» - сделал он
себе мысленно замечание и распахнул дверь машины. Женщина сложила зонтик
и бросила его на резиновый коврик рядом с мокрыми туфлями.

- Наконец-то хоть один благородный рыцарь объявился, - вместо «спасибо»
раздраженно сказала женщина, усаживаясь в кресло. Она тряхнула коротко
стриженой головой, длинными нервными пальцами извлекла из сумочки
дамские сигареты «Кент».

- Вы позволите? – и, не дожидаясь ответа, щелкнула дорогой зажигалкой. В
зеркало панорамного вида Андрей поглядывал на сердитую, молчаливую
пассажирку. Она зябко повела оголенными плечами.

- Может печку включить? - предложил Андрей, нажимая тумблер на панели. -
Куда прикажете доставить?

- Не далеко, на проспект Мира, рядом со спортивным комплексом.

Дождь также внезапно прекратился, как и начался, но грязные потоки
воды, подхватывая на своем пути окурки и обрывки бумаг, по-прежнему
бурлили на проезжей части.

- Извините, но, к сожалению, ближе подъехать не могу.

Вдоль тротуара и даже на пешеходных переходах стояли припаркованные
машины.

Женщина протянула Андрею 20-ти долларовую купюру

- Думаю, этого достаточно?

- Мне вполне достаточно «Благородного рыцаря», – c улыбкой ответил
Андрей.

Она подняла на него удивленные глаза и уголки ее красиво очерченного рта
тронула улыбка. Немного помедлив, женщина убрала деньги в кошелек и
протянула Андрею визитную карточку.

-Я тоже буду рада вам помочь. Спасибо.

Женщина зацепила на палец ремешки своих туфель и, опустив ноги в мутные
потоки воды, быстро зашагала прочь.

-Не простудитесь! – крикнул ей вслед Андрей.

Вернувшись из очередной командировки, Андрей решил переоформить
родительское наследство - подмосковную дачу. После смерти матери, по
согласованию с младшей сестрой, жившей на Камчатке, где служил ее муж,
командир атомной подводной лодки, дачу Андрей оформил на себя, а теперь
решил внести необходимые дополнения, чтобы младшая сестра тоже имела
право на наследство.

В ближайшей нотариальной конторе стояли толпы людей, и он вспомнил о
своей сердитой пассажирке, которую месяца три тому назад подвозил. На ее
визитной карточке значилось: «Старший нотариус».

«Вспомнит ли?» - набрав нужный номер, засомневался Андрей.

«Песоцкая, слушаю вас» - Раздражение собеседницы Андрей почувствовал
даже находясь на другом конце Москвы и хотел было положить трубку.

-Слушаю вас! - повторила женщина.

-Помните ливень, я вас тогда подвез до дома?

-А, благородный рыцарь! Здравствуйте, - теплые нотки зазвучали в ее, с
небольшой картавинкой, голосе, - Чем могу вам помочь?

Андрей рассказал о своих проблемах, посетовав на нехватку времени и
большие очереди в нотариальных конторах.

-В какое время вам удобнее прийти, мы работаем ежедневно кроме
воскресенья. Скажем, завтра?

-Прекрасно! - обрадовался Андрей, - если возможно, то ближе к концу
рабочего дня.

-Приходите к 17-30 к кабинету №9. Как вас величать?

-Зорин Андрей Сергеевич.

-Приезжайте, Андрей Сергеевич. До свидания.

Они сидели за отдельным столиком в полупустом зале
ресторана «Кавказская пленница», разместившегося в трехэтажном особняке
«Фонда мира». Был рабочий день, вторник, и Андрей, проведший целый день
за рулем служебного «Поджеро» постоянно застревавшего в гудящих
автомобильных пробках, был рад ресторанному затишью без шумных компаний
за соседними столиками.

В ресторан его пригласила Валерия Песоцкая. Закончив оформлять его
бумаги, она встала из-за стола.

- Вот, пожалуй, и все, благородный рыцарь. – Валерия протянула руку и,
улыбаясь красивым ртом со сверкающим рядом безупречных белоснежных зубов
неожиданно для него, да, похоже, и для себя, предложила, – A как вы
смотрите на то, если я приглашу вас, - делая ударение на предпоследнем
слове, - поужинать со мной, если этим я не нарушу ваши планы на
сегодняшний вечер.

-Должок желаете возвратить? – спросил Андрей, улыбаясь в ответ и ловя
себя на мысли, что думает сейчас о ней, как о желанной женщине и
сожалеет о том, что на рассвете ему предстоит вылететь в командировку в
Северодвинск, на «разделку» атомной подлодки.

-Окончила юрфак на Воробьевых горах, защитила кандидатскую, но ученый
народ сейчас не очень востребован, – Валерия наклонила голову над
чашкой, помешивая ложечкой кофейную гущу и разглядывая колдовской узор
на дне, потом подняла на Андрея серые, подведенные карандашом глаза, -
была замужем, но как-то не сложилось. С детства владею двумя
иностранными языками. – Моя гувернантка до сих пор живет у нас, как
родная, ей уже 85, но держится молодцом. И что вы думаете, до сих пор
разговаривает со мной по утрам только на французском, а вечером на
немецком. - Валерия, прикурив очередную сигарету, продолжала. - Работа у
меня, конечно, скучная, но бывший однокашник, хозяин конторы, платит
достойные деньги. Сами знаете, нотариусы теперь в большой цене. Иногда
сопровождаю в поездках по стране богатых иностранцев. Конечно, это не
Международный отдел Минюста, куда меня брали на работу по протекции
отца. Да, он был известный в Москве адвокат. Умер два года назад и, как
это часто бывает, все его бывшие «друзья» которые ели и пили в нашем
хлебосольном доме и подносили ко дню рождения красивые кожаные адреса с
хвалебными словоизлияниями, незаметно исчезли. - Валерия размяла окурок
в пепельнице, на ее лице вновь появилась улыбка, - знаете, я в первый
раз так разоткровенничалась с чужим человеком, вот так-то, благородный
рыцарь. А вы, судя по дорогой машине, в бизнесе преуспеваете? –
поинтересовалась она в свою очередь.

- Ну что же, придется и мне исповедаться. - Андрей пригубил коньяк из
пузатого бокала. -35 лет, образование высшие, тружусь в закрытом НИИ,
работы много и много командировок.

Шел 1993 год. Андрей не имел права рассказать Валерии, что в России идет
реорганизация разведывательных служб, и что его недавно перевели в отдел
радиационной разведки ФСБ,

и что ему приходится подолгу отсутствовать в Москве. Эти мысли вихрем
пронеслись в голове, а вслух он сказал с улыбкой, - машина служебная и,
как пишут в рубрике «Знакомства», холост, вредных привычек не имею.

Валерия жила недалеко от станции метро «Ботанический сад» в сталинском
доме с охранником за тяжелыми дубовыми парадными дверями с блестяще
начищенной латунной окантовкой, выходящими в большой и тенистый двор.

-Спасибо, Андрей Сергеевич, рада была познакомиться. Не пропадайте,
звоните, когда вернетесь. - Валерия снова протянула ему визитку, на этот
раз, написав на обратной стороне свой домашний телефон.

Из командировки Андрей возвратился лишь спустя три месяца.
После Северодвинска он летал на Дальний восток в поселок Чижма
Приморского края. Там на базе атомных подводных лодок произошла, как
значилось в официальном донесении, катастрофа локального значения. Во
время профилактического ремонта на одной из подводных лодок взорвался
атомный реактор. Погибли моряки и рабочие, а тысячи мирных жителей
поселка оказались в зоне ядерного заражения. Скрупулезно собирая жуткую
статистику и общаясь с пострадавшими жителями поселка, больше похожими
на живые трупы, которые потеряли всякую надежду пробить стену молчания и
получить от государства хоть какие-либо социальные льготы, Андрей часто
вспоминал Валерию, их совместный ужин, ее породистое, немного вытянутое
лицо с тонким носом, который не портила маленькая горбинка, дорогую, со
вкусом подобранную одежду и свободную манеру общения , твердо решил, что
обязательно позвонит ей, как только вернется в Москву.

Андрей закончил отчет о командировке лишь около восьми вечера. Дома
долго блаженствовал в ванной и, надев махровый халат, сел в кресло у
телевизора, захватив из холодильника бутылку «Боржоми». Показывали 137
серию бразильской «мыльной оперы»: двухметровый мулат, посадив на колени
темнокожую девицу с ярко накрашенным ртом, горячо объяснял бармену, что
когда он по делам ездил в Рио, его бросила жена и теперь он свободен
как птица…

Было начало десятого. Андрей набрал номер Валерии.

-Вы вернулись?! – обрадовано воскликнула она, - где вы сейчас?

-На другом конце Москвы, в Кузьминках.

Некоторое время она молчала, а потом тихо спросила

-Дом помните? Код 312. Вахтер будет предупрежден.

-А ты – бабник! – Валерия выбралась из объятий Андрея.

-Это надо понимать как признание моих заслуг или гневное осуждение? –
спросил Андрей, сладко потягиваясь.

В его жизни было не так много женщин. Он не любил мимолетные связи. А
кем станет для него эта женщина с неожиданной сменой настроения, стоящая
сейчас обнаженной за тонкой шифоновой шторой у ночного окна?

Андрей не сомневался, что после того, как он заявит о своих намерениях
внести изменения в графе учетного листа «семейное положение»,
родословную Валерии, ее близких и дальних родственников, а также
родословную ее бывшего мужа просветят до пятого колена. И если спустя
месяц-другой его не пригласят на «доверительную» беседу в кадровое
управление, это будет означать, что его выбор одобрен руководством.
Андрей прикрыл глаза. Сквозь сладкую дрему, охватившую его, услышал:

-Я замерзла! Ты что же, уже спишь, благородный рыцарь? - он
почувствовал, как к нему прильнуло гибкое тело Валерии. Крепко обхватив
ее за хрупкие плечи, он спрятал лицо в ложбинку у тонкой шеи.

По предложению матери Валерии Андрей после свадьбы, которую по
обоюдному согласию отпраздновали в семейном кругу, перебрался в квартиру
на проспекте Мира.

-Живите здесь, Андрюша, – сказала теща. Было видно, что зять ей
понравился. - Натан Ефимович, царство ему небесное, - она благодарно
посмотрела на портрет мужа, висевший на стене в просторном кабинете, - о
нас позаботился. Гараж теплый во дворе построил, библиотеку редкую
собрал, он со многими известными писателями дружил. Да и Лерочке на
работу отсюда близко. Мы с Калерией Венедиктовной, - так звали Лерину
гувернантку, - будем жить на зимней даче в Переделкино. Нам там больше
нравится, к тому же и церковь есть. В Москве машин много развелось
дышать нечем, один бензин. Наезжать будем редко, вам не помешаем.
Квартира, как видите, большая, - оглядывая хоромы, продолжала теща, -
четыре комнаты, холл, два туалета и душевая кабина кроме ванной. А
квартиру вашу, Андрюша, сдать можно, - советовала предприимчивая теща, -
Лерочка поможет. Вы ведь, насколько мне известно, по научной части
трудитесь, так что лишние деньги не помешают.

-Нет, мамочка! Я уже с Андреем говорила на эту тему. Он квартиру
сдавать не хочет, ведь он у нас весь засекреченный такой, наверное,
тайные свидания там назначать будет. Ну скажи ведь будешь, будешь? -
Валерия побледнела и больно впилась ногтями в запястья его рук.

В обязанности аналитиков кадрового управления «Конторы» не входило
изучение эмоциональных особенностей «боевых подруг» сотрудников ФСБ, да
и сам Андрей не мог тогда предположить, что за вроде бы шутливыми
фразами и внезапными вспышками ярости у его молодой жены скрывается
заболевание, патологическая ревность, которое со временем послужит
причиной их семейной драмы.

-Хочу тебя обрадовать. Мне предложили другую работу, и я не буду
доставлять тебе лишнее беспокойство, подолгу находясь в командировках. -
Как-то в начале зимы сказал Андрей, обнимая жену. Валерия была в
положении, и круглый живот заметно выпирал из-под шелкового китайского
халата. 8 марта без особых осложнений Валерия родила хорошенькую
девочку, которую в честь покойной матери Андрея назвали Дашей.

Каждодневные заботы о малышке, на удивление спокойной, чаще улыбающейся,
чем плачущей, заполнили жизнь молодой женщины дотоле плохо себе
представлявшей, что такое материнство. В выходные и праздничные дни в
квартире появлялись теща и старая гувернантка. Заложив руки за спину,
обе осторожно приближались к детской кроватке и, склонив над ней головы
с крашеными в платину кудряшками, давали Валерии, неумело пеленавшей
Дашу, бестолковые советы. В гостях они долго не засиживались, и вскоре,
опорожнив на кухонный стол продуктовые сумки и сославшись на важные
дела, бесшумно исчезали до следующих выходных.

На первых порах после родов заботы о малышке не оставляли Валерии
времени для ревности. Но, как только Даша подросла, и бабушка смогла
освободить ее от части домашних забот, болезненная подозрительность и
ревность с еще большей силой стала захлестывать Валерию. Особенно
сильно это стало проявляться, когда Андрей позже обычного возвращался с
работы.

-Ну? Так какие такие научные исследования проводили вы сегодня, Андрей
Сергеевич?! - вопрошала Валерия, гневно сверкая глазами, при этом
сильно, как обычно, бледнея и покусывая нижнюю губу.

Что мог ответить жене он, уставший и вымотанный многочасовой
изнурительной тренировкой на стрелковом полигоне? С семи утра в темных
бетонных коридорах Андрей, используя разные виды отечественного и
зарубежного оружия, отстреливался из положений лежа и сидя спиной к цели
то на звук шагов, то по движущимся мишеням. Во второй половине дня он
отрабатывал стрельбу с низко летящего вертолета, вися вниз головой, а
вечером вел огонь из открытой двери прыгающего на бетонных кочках джипа.


Андрей родился в Потсдаме. Его отец служил в военной разведке
Группы советских войск в Германии. Там же, в Потсдаме, Андрей окончил
гарнизонную школу и не без помощи влиятельного отца поступил в
Московскую Высшую школу КГБ. Отец вышел в отставку в звании полковника,
и родители поселились в Тамбове, откуда оба были родом. Андрей вступил в
ряды КПСС на четвертом курсе и приехал к родителям поделиться этой
радостью. Отец долго расспрашивал его о предстоящей службе, о генералах,
под началом которых сам когда-то служил. Перед отъездом Андрея в Москву,
прощаясь, спросил: «Жениться еще не надумал? – и, оглядывая ладную
фигуру сына, добавил многозначительно – Подруга тебе нужна, сынок,
мудрая, верная и к тому же должна обладать ангельским терпением». Андрей
знал, что мама обладала всеми этими качествами. Она объездила за отцом
весь Советский Союз, Польшу и Германию. Эта фраза, сказанная отцом
много лет назад, теперь часто приходила на ум. С Валерией складывалось
все наперекосяк. Он пытался разобраться, что же происходит, кто виноват?
Прочел много литературы о природе женской ревности, ходил за
консультациями к психологам и психиатрам. «Приступы ревности нельзя
предсказать. Жить с патологическим ревнивцем, это все равно, что сидеть
на пороховой бочке с зажженным фитилем, и когда она рванет, одному Богу
известно». – Такие неутешительные слова услышал он из уст профессора
психологии одной из известных частных клиник. И все-таки Андрей несмотря
ни на что старался сохранить семью, хотя с каждой ссорой становилось
ясно, что их «семейный корабль» терпит крушение.

Когда родители ссорились, четырехлетняя Даша, покусывая нижнюю пухлую
губку, уходила в свою комнату и плотно прикрыв дверь, говорила, прижав
ладошки к вискам, по- французски, которому уже более двух лет учила ее
бабушка: «О, как это ужасно!». Она переносила в свой детский мир
поступки взрослых. Отец всегда оставался для нее центром мироздания,
вокруг которого протекала не только ее жизнь, но, она в этом была
уверена, и жизнь мамы, бабушки и старенькой гувернантки. Во всем
подражая отцу, она каждое утро старательно отжималась на коврике, а
потом карабкалась по шведской стенке.

-Тебе бы мальчишкой родиться. – Скрывая раздражение, говорила Валерия,
наблюдая, как дочь висит на турнике, на который она забиралась с
маленькой скамейки, вниз головой, а, спрыгнув на пол, подходила к
зеркалу и, сгибая поочередно руки в локтях, трогала пальчиком мускулы:
«Совсем не плохо, мадмуазель». – Говорила она слова отца, копируя его
голос.

Даша не могла понять, почему родители ссорятся? Она по-своему
воспринимала слово «исследователь», которое с трудом выговаривала. В ее
детском воображении «исследователь» представлялся добрым великаном,
который помогает больным и слабым. Когда она подросла, то на вопрос «кем
работает твой отец?» с гордостью отвечала: «Мой папа работает
исследователем в закрытом НИИ», интуитивно догадываясь о действительном
месте его службы, но никогда и ни с кем не делясь своими догадками.

Официально Андрей и Валерия развелись, когда Даше исполнилось 12 лет.



«Преграда»

В канун Нового года Андрея вызвали к начальнику Управления. В
приемной генерала Савутина было много народу. Из открытых дверей
кабинета выходили незнакомые офицеры и люди в штатском. Адъютант,
моложавый сердитый майор с посеребренной короткой стрижкой «ежик»,
взглянул на вошедшего Андрея, перелистывая какие-то бумаги.

-Присаживайтесь, товарищ капитан, я приглашу вас. – Сказал он сухо.

Андрей только что возвратился из командировки на военную базу Гремиха,
под Мурманском, где в очереди на «судоразделку» стояли снятые с боевого
дежурства атомные подводные лодки с заглушенными реакторами. Там на
одной из лодок произошла утечка радиоактивной жидкости. Пострадали
газорезчики и, хотя они были в костюмах химзащиты в перчатках и
респираторах, получили высокую дозу облучения. Счетчики Гейгера
зашкаливали. Спустя день у пятерых газорезчиков появилось обильное
покраснение кожи и зуд, а позже их тела покрылись незаживающими ранами.
Больных упрятали в отдельный стационар и взяли подписку о неразглашении
тайны. Местная прокуратура дело замяла, но информация об утечке
радиации просочилась в отделение природоохранной организации «Радуга»
прежде, чем о ней узнали в отделе радиационной разведки ФСБ.

Сейчас, находясь в генеральской приемной, Андрей вспомнил испуганные
обветренные лица этих крепких мужчин, которые не догадывались, что в
лучшем случае, они проведут остаток своей жизни на больничной койке.

В отделе радиационной разведки случай в Гремихе значился как рядовой, о
котором Андрей написал подробный рапорт в обычной форме.

«Возможно случилось очередное ЧП в предновогодние праздники?» -
размышлял Андрей о причинах внезапного вызова к начальству.

Генерал-лейтенант Андрей Сергеевич Савутин находился в благодушном
настроении. Он сидел во главе длинного стола для заседаний, отпивая
маленькими глотками чай из тяжелой покрытой глазурью кружки с
изображение Эйфелевой башни на глянцевом боку. Старожилы Управления
поговаривали, что эта кружка была его амулетом, который он хранил на
всем долгом пути от рядового сотрудника Парижской резидентуры до
лубянского поднебесья.

-Присаживайтесь, тезка. Мы ведь двойные тезки. – Генерал обхватил
ладонями свой амулет, спросил, – чай будешь?

-Спасибо, Андрей Сергеевич, нет.

Генерал, словно впервые, внимательно разглядывал сидящего перед ним
подчиненного с напряженным лицом, который служил под его началом уже не
один год. Неожиданно улыбнувшись, сказал:

-Как там Малинин поет? «…не падайте духом, поручик Голицын…».

Андрей по опыту знал, все то, что сейчас говорит генерал, еще ничего не
означает и, что, выждав минуту-другую и согнав с лица улыбку, он может
сказать: «Капитан Зорин, машина будет ждать вас в 20.00, вылет с
Жуковского. Все инструкции получите от руководителя группы после
взлета».

Словно прочитав грустные мысли подчиненного, генерал встал и
торжественно произнес: - Капитан Зорин, я представил вас к очередному
званию и рекомендовал в созданную два года назад службу внешней разведки
Российской Федерации. - Он подошел к Андрею, протянул руку, –
поздравляю! Я думаю, Андрей, ты уже перерос занимаемую должность, да и
знание четырех иностранных языков больше понадобится тебе там, чем в
нашем Управлении. Будешь служить под началом генерала Гайдоматова. Он
тебя помнит по Карабаху и Афгану. Принимай это назначение как Новогодний
подарок, ты его заслужил. Удачи тебе, тезка.

Прошло полгода как майор Зорин был переведен в новое силовое
подразделение СВР (служба внешней разведки) под кодовым названием
«Преграда», о предназначении и кадровом составе которой знали немногие,
а ее сотрудники проходили переподготовку по индивидуальной программе.

Каждое утро, в половине восьмого, Андрей входил в последний вагон метро
на станции Большая Садовая, а спустя тридцать минут плотная толпа
пассажиров выносила его к выходу одной из конечных станций
метрополитена. В ближайшем дворе он садился за руль «Газели» с
тонированными стеклами и уже прогретым двигателем и в потоке машин
направлялся в сторону окружной дороги.

Индивидуальная программа подготовки в подразделении «Преграда» включала
в себя оттачивание навыков, полученных в высшей школе КГБ по таким
дисциплинам, как закладка тайников, шифровальное и взрывное дело,
вскрытие сверхсекретных дверных и сейфовых замков, скалолазание, уход от
наружного наблюдения, иностранные языки, внутреннее видение,
включающее в себя изнурительные тренировки игры в бильярд с завязанными
глазами, а также умение видеть в темноте как человека, так и предметы.
Андрей начал изучать и новые дисциплины. Сначала это была вирусология.
Он изучал свойства вирусов, способных поражать как животных, так и
человека, симптомы и болезни, которые они вызывают. В электронный
микроскоп он рассматривал, как размножаются вирусы, постигал их
способность к эволюции и многое другое, что входило в эту
самостоятельную науку, которая выделилась из микробиологии в середине
двадцатого столетия. Он изучал бактериологическое оружие, знакомился с
ним на практике в различных уголках СССР, где оно секретно
производилось. В одном из сибирских институтов микробиологии Андрей
впервые увидел, как выращиваются штаммы сибирской язвы, а позже побывал
в хранилище боевого бактериологического оружия, начиненного этим
вирусом. Больше всего времени Андрей провел в Поволжье, в сверхсекретном
центре по выращиванию вируса натуральной оспы, ознакомился с медицинским
заключением о смерти одного из сотрудников института, уколовшего палец
при введении вируса подопытному животному. Несколько дней Андрей провел
на Подмосковной фабрике, где тоннами производился порошок, зараженный
этим вирусом. Ему было предписано уделять особое внимание именно вирусу
оспы, не имеющему цвета и запаха, передающегося воздушно-капельным
путем, несмотря на то, что четверть века назад, в мае 1980 года, ВОЗ
объявил о полной ликвидации этого заболевания во всем мире.

Андрей не строил догадок и не знал, что ждет его в ближайшем будущем.

Он владел английским, французским и немецким языками, понимал и
говорил на испанском и итальянском. Иностранные языки давались ему
легко.

«Бог наградил вас редким даром. Вы можете говорить и как настоящий
парижанин, и как житель Лондона, а в немецком, при необходимости, у вас
присутствует баварский диалект или берлинский сленг. Я поздравляю вас,
голубчик, - экзаменатор смотрел на собеседника с удивлением,
притаившимся в глубине его больших темных глаз, - и желаю вам удачи!» -
Так сказал Андрею «Кардинал» после очередного месячного «погружения» на
одной из загородных резиденций «Преграды». «Кардинал» носил китайские
кроссовки, потертые на коленях джинсы и вельветовую куртку и был мало
похож на строгого экзаменатора владевшего почти всеми европейскими
языками и профессорским званием.

Во время «погружения» Андрей жил сначала на бутафорной авеню де Италия в
Париже, затем на правом берегу Темзы, в одном из лондонских районов
Саутворк, а в конце курса в Берлине, на площади Нолендорфплатц.

Кличку «Кардинал» профессор Гуртовой получил от слушателей давно.
Как-то, рассказывая о современных методах изучения иностранных языков,
он упомянул о знаменитом полиглоте XIX столетия кардинале Джузеппе
Меццофанти, владевшего в совершенстве 38 языками, говорившего к тому же
на 50 диалектах.

-А сколько языков знаете вы? – спросили слушатели у профессора.

-Мне трудно соперничать с кардиналом, - ответил профессор, - я владею
всего двадцатью языками.

После терактов на железных дорогах Мадрида и в лондонской подземке
мир понял, что «новая стратегия борьбы против иноверцев» с
применением оружия массового уничтожения, провозглашенная лидерами
Аль-Каиды, не была голословным запугиванием человечества.

Аль-Каида , исламистская террористическая организация №1, была создана
при финансовой поддержке США в средине 80х годов прошлого столетия. Ее
деятельность была направлена на борьбу с демократическим правительством
Афганистана и оккупационными советскими войсками. После вывода советских
войск из страны основными врагами исламистов стали США и Израиль. С
начала 90-х годов боевики Аль-Каиды совершили террористические акты
против американских войск и представительств США в Сомали, Эфиопии,
Танзании, Кении и Саудовской Аравии, а также совершили теракты в США,
Англии, Испании, России и Пакистане, унесшие несколько сот жизней
гражданского населения. Возглавляет Аль-Каиду Усама бин Ладен, он же
Мудасахед, он же Абу-Абдала, он же Хадис, Директор. Усама семнадцатый
ребенок из 52 детей саудовского миллиардера, строительного магната. Под
давлением США бин Ладен покинул Саудовскую Аравию, обосновался в
Судане, а позже перебрался в Афганистан. Значительную часть денег от
семейного и собственного бизнеса он тратит на создание и содержание
тренировочных лагерей для боевиков, покупку оружия и вознаграждения за
совершенные теракты. Главная цель Аль-Каиды – всемирная исламская
революция, свержение светских режимов в исламских странах и создание
Великого исламского Халифата из 50-ти стран Европы, Африки и Азии.

Андрей просматривал подборку сообщений американской и европейской
разведок, российской ФСБ о попытках как Аль-Каиды, так и других
террористических организаций любыми путями заполучить материалы,
образцы, или другую информацию, касающуюся технологии производства
химического, бактериологического и ядерного оружия.

Последние годы в европейских странах, где проживает около 20
миллионов мусульман, в частности, в республиках бывшей Югославии,
Аль-Каидой проводилась активная вербовка «белых мусульман» -
уроженцев Европы. Предпочтение Аль-Каида отдавала людям, рожденным от
смешанных браков и имеющим европейскую внешность, что позволяло
свободно перемещаться по миру и растворяться среди европейцев
при подготовке и осуществлении терактов. Особенный интерес
Аль-Каида проявляла к «белым мусульманам»,- получившим высшее
образование; химикам, биологам, физикам и ядерщикам. Россия была
лакомым кусочком для Аль-Каиды. Со времен СССР на территории России
от Подмосковья до сибирских окраин были разбросаны десятки
научно-исследовательских институтов, центров и лабораторий
занимавшихся разработкой бактериологического оружия с применением
вируса сибирской язвы, оспы и не имеющей вакцины лихорадки Марбурга
и Этола, а так же стояли заброшенными более сотни предприятий и
цехов, где это оружие производилось.

Особое внимание эмиссары Аль-Каиды уделяли острову Возрождения
на Аральском море, когда-то занимавшему четвертое место в мире по
объему воды. Из-за неразумного забора воды на орошение хлопковых
полей из рек Амударья и Сырдарья уровень Аральского моря
понизился на 40 метров и остров Возрождения превратился в
полуостров. На протяжении десятилетий, до самого развала СССР, на
острове Возрождения, ныне это территории суверенных государств
Казахстана и Узбекистана, проводились регулярные испытания
бактериологического оружия, разработанного на основе вирусов сибирской
язвы, чумы, сапа, Ку-лихорадки и оспы. Опыты проводились на животных:
лошадях и ослах, кроликах и свинках, и на обезьянах породы
павиан, дыхательный аппарат которых идентичен человеческому. Приматов
сотнями покупали в Африке и тайно перевозили в СССР. На острове
был построен городок для обслуживающего персонала, в котором
жили военные с женами и детьми, работали офицерский клуб, школа
и детсад. Недалеко от поселка находилось безымянное кладбище, где
хоронили погибших во время испытаний жителей этого страшного
острова с символическим названием Возрождение, и могильник, куда
сбрасывали останки сожженных подопытных животных. На острове была
оборудована бетонная взлетно-посадочная полоса для
военно-транспортных самолетов, доставлявших на секретный полигон
оборудование, ученых, подопытных животных и заключенных-смертников.

Среди документов и различной информации об острове Возрождения, о
котором ходили всевозможные мифы, Андрей нашел рассказ бывшего
заключенного, на котором в числе других проводились опыты, связанные с
мозговой деятельностью и психикой. Из рассказа следовало, что подопытных
заражали вирусами, потом вводили противовирусную вакцину, проводили
исследования костного мозга и спермы. Все эксперименты снимали на
пленку. Испытания проводились не только на мужчинах, но и на женщинах.
Их, подобно скоту, оплодотворяли, заражали, а потом увозили в
неизвестном направлении.

С распадом СССР испытания на острове прекратились. Часть
оборудования вывезли на материк, часть закопали или просто
бросили, а жители острова покинули это жуткое место.

Сейчас узбекские экологи предпринимают отчаянные попытки обратить
внимание мировой общественности на экологическую катастрофу,
последствия которой уже испытали на себе жители Узбекистана и
Казахстана. Пыль со дна высохшего моря, сдобренная ядохимикатами,
разносится ветром на сотни километров, вызывая у местных жителей
рак горла и легких, болезни печени, почек и желудка. К тому же
на острове были обнаружены разрытые могильники и человеческие
захоронения. Было очевидно, что гробокопатели Аль-Каиды собирали
останки животных и людей, в которых вирус оспы сохраняется
десятилетиями. Информация об этом попала в местную печать и
естественно стала известна Международному антитеррористическому
центру в Париже.



Босния

Андрей сидел в кафе небольшого отеля, где снимал узкий номер на втором
этаже, из окна которого был виден минарет и сторожевая башня с
бойницами, возвышающаяся над остатками разрушенной войной крепостной
стены. В старинный боснийский город Бухач, расположенный в долине реки
Уна, недалеко от границы Хорватии, он приехал три дня назад на
междугороднем автобусе из порта Сплит, куда добрался из итальянской
Анконы на катамаране, пересекшем за два часа с небольшим спокойные воды
Адриатики.

В отеле, а позже и в полицейском участке, он зарегистрировался под
именем Андре Калари. Владелец этих документов числился среди погибших
пассажиров парома Аль-Салам, затонувшего в Красном море в феврале
прошлого года, следуя из Саудовской Аравии в Египетский порт Хургада. На
борту находилось 1400 пассажиров и более 300 человек экипажа. Неизвестно
по какой причине в трюме начался пожар. Команда неумело пыталась
потушить огонь забортной водой из брандспойтов, что и привело к
трагедии. В корпус парома попало много воды, он лег сначала на борт, а
потом перевернулся. Спасли всего 400 человек. Подняли с воды тела еще
250, а тела еще 700 жертв так и не нашли. В списке пропавших без вести
числился и гражданин Франции Андре Калари, о чем было сообщено
французским властям.

Не прошло и четырех дней после приезда, как Андрей через бармена уже
познакомился с жителями Бухача. Многие из них еще очень хорошо помнили
бойнюб устроенную здесь сербами в 1992 годуб повлекшую за собой гибель
более 8 тысяч мусульман. Тогда убитых было так много, что их хоронили в
общих могилах, на которых позже установили белые мраморные надгробья без
имен и фамилий. Один пожилой босниец узнав, что у Андре боснийские
корни, а его родня жила до резни тоже в Бухаче, сводил его к тому
месту, где когда-то жила большая семья дяди Андре и трех его сыновей.
Теперь здесь стоял мотель, а рядом разместилась парковка для
большегрузных автомашин.

На бензоколонке, расположенной на противоположной стороне площади
остановился рейсовый автобус и вместе с другими пассажирами в кафе вошел
низкорослый мужчина средних лет с лицом по глаза заросшем черной
щетиной. Он поздоровался с хозяином кафе, стоящим у стойки бара. Андрей
заметил, как тот едва заметно склонил голову в его сторону. Мужчина с
чашечкой кофе в руках поискал глазами свободное место в зале и подошел к
столику Андрея.

-Вы позволите? - спросил он по-боснийски, указывая взглядом на пустой
стул.

Андрей жестом пригласил его сесть. – Я вижу, что вы иностранец, –
перешел тот на английский. Что привело вас в наши края, если не секрет?

-Я из Франции и, к сожалению, по-английски говорю слабо.

-Можно и по-французски. – Сказал незнакомец.

-А вы прекрасно говорите по-французски, - сделал комплимент Андрей и
продолжил, – секрета никакого нет. Когда-то здесь жили мои родственники,
и я хотел бы их найти. Во Франции я потерял работу, а здесь, как теперь
вижу, с работой еще хуже.

Мужчина, не перебивая, слушал Андрея, изредка кивал головой. Прощаясь,
он сказал:

-Приходите завтра сюда в это же время. Может быть, я смогу вам помочь с
работой.

На следующий день его новый знакомый пришел не один. Он почтительно
пропустил вперед худощавого мужчину в темных очках одетого в светлый
дорогой костюм свободного покроя. Андрей не сомневался, что где-то
рядом установлены видеокамеры, и все здесь происходящее будет записано
на пленку и неоднократно просмотрено и проанализировано спецами Аль
Каиды. «Худощавый» - так его про себя назвал Андрей, - неторопливо
перебирал старинные четки и также неторопливо проговорил, разглядывая
Андрея и усаживаясь на стул, подставленный ему барменом.

-Можете называть меня мсье Кади. – Улыбка осела в уголках его тонких
губ.

Французский мсье Кади был безукоризненным, как у выпускников Сорбонны.
– Расскажите как можно подробнее, о себе, а главное, о своей профессии.
Мой друг сказал, что вы ищете работу.

-Да, мсье Кади. Если вы сможете мне помочь, я буду вам очень
признателен, – смиренно проговорил Андрей, склонив голову в поклоне. -
Мой отец, Расим Селич , босниец, сражался против Тито. В 1945 году
перебрался во Францию, получил профессию ветеринара. В Льеже он женился
на француженке, и родился я. Отец взял фамилию жены. Родители мои
погибли в автомобильной катастрофе. Я окончил физический факультет
технологического института в Сорбонне, работал дозиметристом в Центре
атомных исследований «Кедараш» на юге Франции недалеко от Марселя. Мой
дед по материнской линии, Пьер Калари, был хозяином аптеки. Ему было
далеко за 80, он много болел и попросил меня занять его место. Я
согласился. В средине девяностых дед умер. Все его имущество и
недвижимость наследовали по завещанию племянники. Они были далеки от
аптечного дела. Аптеку, естественно, продали, а меня уволили. Я нашел
работу на парфюмерной фабрике в лаборатории эфирных масел, получал
гроши. Молодость всегда требует больших денег. В конце концов все это
мне надоело, и я отправился на заработки. Работал «по-черному» и в
Испании, и в Италии, немного в Египте, и Саудовской Аравии.

Худощавый внимательно слушал Андрея, изредка перебивал, задавая
уточняющие вопросы касательно его профессии.

-Я найду вас. – Худощавый встал из-за стола, продолжая перебирать четки.
– Может быть, и для вас найдется дело. Нам провизоры и парфюмеры нужны,
- cказал он, вместо слов прощания и покинул кафе.

Спустя пару дней они встретились вновь, и Андрей подписал контракт с
фармацевтической фирмой «Балканфарм», по которому в случае успешного
завершения трехмесячных курсов ознакомления с новейшими технологиями и
оборудованием, ему будет предоставлена работа на дочернем предприятии
фирмы в одной из стран Юго-восточной Азии с окладом 1800 долларов США.

-А в какой стране я буду работать? – поинтересовался Андрей.

-Возможно в Бирме, а может быть и в Индонезии, – ответил худощавый, и
улыбка вновь тронула уголки его тонких губ.

Вечером, стоя у металлической ограды городской набережной, Андрей
услышал фразу на немецком языке, оброненную проезжавшим велосипедистом в
нахлобученной на глаза шляпе с обвислыми полями: - «Внедрение прошло
успешно».

Ознакомительные курсы «повышения квалификации», как окрестил их про
себя Андрей, проходили в подвале старой фабрики по производству
пищевых добавок, переоборудованном под лабораторию. Подвал был
оснащен новейшими образцами современных электронных микроскопов,
гамма излучателей, на столах громоздилась лабораторная посуда,
разнообразные склянки, колбы и пробирки с реактивами и химическими
препаратами. На полках и в отсеках стеклянных шкафов лежали
одноразовые шприцы, маски и перчатки, защитная одежда, вдоль стен
стояли баллоны с кислородом и водородом, а с потолка на больших
крючках, прикрепленных к блокам,

свисали силиконовые анатомически точно выполненные муляжи женщины и
мужчины.

Здесь же за школьными столами проходили долгие собеседования с
«соискателями» завербованными в Боснии фирмой «Балканфарм». Спустя
несколько дней ряды слушателей заметно поредели, а к концу
курсов в группе с Андреем осталось всего семь человек, двое из
Голландии, а остальные из балканских стран.

По окончанию курсов «повышения квалификации» группу специалистов
поселили на окраине Бухача в двухэтажной благоустроенной вилле
за глухим бетонным забором, утыканным битым стеклом, вдоль
которого по натянутой проволоке позвякивая цепями, бегали
свирепые доберманы, отбивая у постояльцев всякую охоту проявлять
излишнее любопытство в томительном ожидании отправки на новое
место работы.

На Боинге-737 Арабских авиалиний всей группой вылетели из
Сараево сначала в Дамаск. Служащий аэропорта, подавая Андрею
ручную кладь, прошедшую на транспортере досмотровую камеру,
сказал по-французски:

- Месье, пожалуйста, ваш портплед, - и, выждав, когда его
спутники немного отдалились, тихо добавил: - Вас отправляют в
южный Афганистан. Это наш последний контакт. Далее действуете по
обстоятельствам. - Служащий склонил голову в поклоне. - Хорошего
вам полета и удачи.

Из Дамаска улетели в Иракский город Керпан, а оттуда на винтовом
самолете несколько часов летели в Кандагар, главный город южной
провинции Афганистана. В Кандагаре приземлились ночью. К трапу
самолета подогнали два «Ландровера», пересадили туда прибывших и
повезли в неизвестном направлении по горным дорогам. Ехали на машинах
всю ночь, а с рассветом пересели на маленьких лохматых лошадей, и в
сопровождении вооруженной охраны их небольшой караван забирался все
выше и выше в горы по едва заметным тропинкам.

На краю узкого глубокого ущелья, наконец, остановились. После
небольшой передышки, старший охранник, не спускавший всю дорогу с
Андрея глаз, с кем-то коротко переговорив по мобильнику, отдал
своим негромкую команду. Всем плотно завязали глаза и куда-то
повели. Прошли всего 280 шагов, как насчитал Андрей, и остановились.
Где-то рядом раздалось поскрипывание металлических блоков. Андрея
посадили в веревочную сетку, и она медленно стала опускаться.
Наконец под ногами он снова ощутил землю. Его отвели шагов на 50 от
места приземления и развязали глаза. Он осмотрелся. Вся группа уже
находилась на дне ущелья и стояла в окружении охранников перед входом
в пещеру, в глубине которой в отсвете масляных факелов виднелась
металлическая дверь. Один из охранников гортанно крикнул.
Видимо, это был условный знак, так как дверь сразу же открылась, и
они вошли в просторный, ярко освещенный лампами дневного света,

грот, в стены которого были вделаны с десяток металлических
дверей, окрашенных черной краской. У каждой двери стояли стражи
одетые в полувоенную черную форму с «калашами» в руках. Андрея
отделили от группы и подвели к двери, на которой был изображен
круг с точкой в центре. Прежде чем пропустить его вовнутрь
помещения, араб-наемник, стоящий у двери, закинув автомат за
спину, сначала ощупал Андрея, а потом вывалил на каменный пол весь
его нехитрый скарб, открыл, выдавил на палец и понюхал содержимое
тюбиков зубной пасты и пасты для бритья.

В отличие от грота, созданного природой, часть подземного
обиталища, где сейчас находился Андрей, была вырублена в скале
человеческими руками. Стены и своды этого, довольно низкого
помещения были обшиты светло-коричневой древесиной источавшей тонкий
смолистый аромат, пол был выложен розовым в белых разводах
кафелем. На стене висел плоский полутораметровый экран телевизора с
мелькающими кадрами репортажа с места теракта в лондонской подземке
произошедшего накануне. У противоположной стены за письменным
столом сидел араб с властным, в глубоких морщинах бледным лицом,
в длинном белоснежном сюртуке и белой куфьей на голове. Андрей молча
стоял у двери. Выждав еще несколько секунд, араб нажал кнопку на
пульте, и экран погас. Он едва заметно кивнул головой, приветствуя
вошедшего, и жестом указал ему на стул. Андрей узнал араба сразу
же. Это был иранский ученый-атомщик Серфейни. Три года назад
Серфейни перестал появляться в составе официальных иранских
делегаций на международных конференциях по ядерной безопасности. В
кулуарах ходили слухи, что он получил большую долю радиации и
практически приговорен к смерти.

Серфейни поднял на Андрея глаза, заговорил по-английски:

- Извините, сэр, - вежливо прервал его Андрей, - я родился и всю
жизнь прожил во Франции. Мой английский плох для серьезных
разговоров.

-Допустим, что это так, мсье Калари, - заговорил тот по-французски,
-

но сейчас вы вступили на территорию другой страны и здесь другие
законы, которым вы должны подчиняться беспрекословно. Это
единственное, о чем я хотел сказать вам сейчас, а все, что
касается ваших обязанностей, расскажут вам мои помощники. До
свидания, месье Калари.

Андрей вышел, а Серфейни глядя ему в спину, недобро улыбнулся
собственным мыслям. «Этот босниец с французской фамилией только что
стоявший перед ним навытяжку не догадывается о том, что отсюда,
есть только один выход – через бетонный колодец, куда
сбрасываются зараженные оспой, сибирской язвой и другими вирусами
редких болезней трупы животных и людей».

Серфейни вновь включил телевизор и продолжил с удовольствием
наблюдать за событиями в английской столице.

«Так вот почему они проявили такой интерес к персоне Калари, узнав, что
он работал во французском Центре атомных исследований. Неужели Аль-Каида
вплотную подобралась к созданию ядерной бомбы, а не голословно пугала
мир,

объявив через Интернет, что при проведении следующих Олимпийских игр
применит оружие массового уничтожения?» - С такими мыслями Андрей
покидал апартаменты Серфайни в сопровождении охранника.

Пещера

Создавая в горном малодоступном массиве на юго-востоке Афганистана
многоярусные подземные пустоты, природа славно потрудилась. В этом
лабиринте разместились не только изолированные друг от друга
бетонными стенами и массивными металлическими дверями лаборатории,
но жилые и подсобные помещения для специалистов, обслуживающего
персонала и многочисленной охраны.

В нижнем ярусе были установлены два дизель-генератора,
вентиляционная установка и насосы водоснабжения, качающие воду из
подземного озера, а чуть выше, в металлическом боксе под замком,
стояли баллоны с кислородом, ацетиленом и стеклянные емкости с кислотами
и химическими реагентами. В жилых и служебных помещениях

даже в летнее время работала система отопления, так как по
ночам температура воздуха опускалась до отметки плюс пять.

Судя по тому, что телевизоры, Интернет и мобильная связь в
подземелье функционировали исправно, было ясно, что где-то высоко в
горах стояли антенны спутниковой связи, обеспечивающие надежную
работу электроники. Все громоздкое лабораторное оборудование,
дизель-генераторы, центрифуги и стеклянные боксы с манипуляторами
были внесены в утробу пещеры, как отметил Андрей, явно не через
маленькую дверь, в которую они входили, а через другой, не видимый
глазу, более свободный проход, который, использовался только во
время строительства и оборудования этого «подземного царства».

На первых порах Андрею без сопровождения охраны разрешалось лишь
находиться в жилом помещении, столовой, душевой и туалете. К
бронированным дверям лаборатории с кодовым замком, где работал
Андрей, его сопровождал молчаливый охранник, который открывал и
закрывал дверь, а в течение дня периодически наблюдал за
происходящим в дверной глазок. Кроме того Андрей заметил немыслимое
количество глазков видеокамер, установленных во всех помещениях,
коридорах и проходах. За действиями каждого находящегося здесь
человека, вне всякого сомнения, велось круглосуточное наблюдение.

Работа Андрея заключалась в том, что он, одетый в защитный скафандр,
открывал ручными манипуляторами свинцовый стакан с радиоактивными
изотопами в боксе из бариевого стекла, облучая в различной временной
последовательности склянки с питательной средой из агар-агара
Сноска. Агар-агар – продукт, изготавливаемый из морских водорослей,
и используемый при приготовлении питательных сред для выращивания
бактерий и вирусов», на которых выращивался вирус оспы. После
облучения вирус приобретал различную степень устойчивость к вакцинам.
Далее этот вирус прививали подопытным животным, крысам, мышам,
кроликам, но не только. Однажды Андрей увидел, как лаборанты выносили
из вивария в пластиковых мешках трупы животных, а потом вынесли в
черном целлофановом мешке человеческое тело.

За полтора месяца пребывания в пещере Андрей разобрался «кто
есть кто» среди специалистов, работающих здесь. Начальником охраны
был пакистанец Хамид, детина с заросшей до глаз бородой. Правой рукой
Серфейни был египтянин-компьютерщик с наголо обритой головой и
злым, в рытвинах, темным лицом, единственный, кроме Серфейна, имеющий
доступ к Интернету. Звали его, на манер древнего фараона, Хеопс, но
скорее всего это была кличка. На шее египтянина, на серебряной
цепочке, висело золотое украшение, искусно выполненное в виде
Корана. В конце рабочего дня Андрей обязан был приносить Хеопсу для
отчета журнал с результатами исследований, проведенных за день. В
сопровождении охранника Андрей вошел в бюро и увидел Хеопса в наушниках,
работающего у компьютера. Не отрывая лица от монитора, быстрым
движением тот поднес руку к груди, а потом вставил в гнездо маленький,
размером с ноготь, стик.

«На Хеопсе был лишь легкий свитер, и стик он мог извлечь
только из висящего на груди украшения» - Отметил Андрей.



Чаще чем с другими Андрей общался с голландцем, биологом Иоахимом Киком,
болезненного вида мужчиной средних лет. Видимо, имея разрешение от
Серфейни, охранники позволяли им подолгу общаться, не только обсуждая
результаты лабораторных исследований и опытов, но и вечерами в небольшой
столовой у телевизора или во время прогулки по дну ущелья. Голландец,
выходец из Алжира, хорошо говорил на французском. Его богатые
родственники после обретения Алжиром независимости в начале 60х годов
отправили смышленого парнишку в Европу на учебу. Иоахим закончил
биологический факультет Роттердамского университета, работал в крупной
фармацевтической фирме в Амстердаме.

Иногда Иоахим по несколько дней не приходил в лабораторию. Андрей видел,
как в его жилой отсек повар-афганец носит еду, а по вечерам туда с
саквояжем в руках заходит молодой врач-пакистанец, посменно работающий
со своим коллегой афганцем, получившим образование в Ташкентском
медицинском институте. Как-то при очередной встрече Андрей спросил у
голландца:

-Ты попал сюда потому, что тоже потерял работу?

Иоахим, подождав пока охранник, у которого всегда был включен диктофон,
оставит их наедине, с грустью сказал:

-У меня рак, жить мне осталось совсем недолго. Я согласился работать в
этом аду и исполнять роль подопытного кролика. - Он некоторое время
молчал, словно размышляя продолжать этот разговор или нет. - Наша фирма,
- заговорил он вновь, - получила презентационные материалы по новому
классу противоопухолевых препаратов, разработанных евреем-эмигрантом с
высокими учеными степенями. Он живет в Германии. Полное исследование
такого препарата стоит около пяти миллионов евро. Наша фирма отклонила
предложение несмотря на то, что препарат защищен международным патентом
и стоит на порядок дешевле других препаратов, применяемых в медицинской
практике. Зная, что препарат уже продлил жизнь многим безнадежно больным
людям, одним на короткое время, а другим позволил вернуться к
полноценной жизни, я через знакомых фармацевтов приобрел его и прошел
курс лечения. Врачи в Голландии давали мне месяц жизни, максимум
полтора. Информация о моей болезни и о действии препарата дошла до
руководителей алжирской радикальной группировки «Абу-Ниделя», и они
«предложили» мне поработать на «Фармбалкан», а в случае отказа
пригрозили, что пострадают мои родные в Алжире. Долго не раздумывая я
согласился на работу, но с условием, что параллельно, пока жив, буду
испытывать на себе этот препарат, а всю полученную информацию передавать
по известному мне адресу и убеждаться в ее получении. Пока что мои
условия выполняются. Прошло уже в два раза больше времени отпущенного
мне врачами, но, как видишь, я еще жив и продолжаю работать, хотя иногда
силы оставляют меня. Судя по предупредительному ко мне отношению «они»
тоже заинтересованы в результатах исследований, которые я провожу на
себе. Я подозреваю, что среди верхушки Аль-Каиды кто-то тоже болен
раком. Но это только мои догадки, хотя и не беспочвенные.

В один из дней, как обычно, Андрей принес в лабораторию голландца
очередную партию питательных сред с вирусом оспы. В лаборатории шел
небольшой ремонт. Афганцы из внешней охраны меняли подмоченные
просочившейся сквозь скальную породу водой стенные фанерные панели.
Когда они выносили из лаборатории дефектную фанеру, Андрей и Иоахим на
какое-то время остались одни. Голландец, показывая Андрею глазами на
видеокамеру, отключенную на время ремонта, неожиданно сказал:

-Встань спиной к дверному глазку.

Он быстро подошел к одной еще не закрепленной панели и немного сдвинул
ее в сторону. В скале был пробит шурф, в глубине которого виднелась
головка бесконтактного взрывного устройства. Иоахим опустил щит на место
и, прикрыв глаза, сказал:

-Живыми отсюда уйти никому не удастся, взрывчатка заложена повсюду.

Андрей знал, что террористические организации любого уровня не могут
существовать в изоляции от мира. Им необходима мобильная связь, Интернет
и транспорт. Они должны приобретать взрывчатку, оружие и химические
препараты, открывать банковские счета и оформлять фальшивые документы
для переброски групп боевиков или наемных работников, таких, как он сам.
Он также знал, что даже при самой тщательной конспирации всегда остаются
какие-то следы. Он не сомневался, что внешняя разведка Международного
антитеррористического центра рано или поздно обязательно определит место
нахождения этой дьявольской пещеры и постарается, несмотря на
труднодоступный горный район, нанести по ней бомбовый удар и тогда
варианты уничтожения этих смертоносных лабораторий, мысленно
разрабатываемые Андреем, могут стать реальностью. «Во что бы то ни стало
я должен выполнить это задание, хотя это может стоить мне жизни. Но и
выбраться отсюда живым было бы тоже не худо». Ему вспомнились слова
главного санитарного врача СССР одного из разработчиков советского
бактериологического оружия генерала Бургасова, члена Международного
комитета ВОЗ(Сноска. ВОЗ – Всемирная организация здравоохранения) по
ликвидации оспы: « …. к примеру, чтобы заразить всех находящихся в
московском метрополитене пассажиров, достаточно на одной из станций
подземки вбросить в вентиляцию пять грамм живых спор оспы».

Андрей не ошибся в своих предположениях. Иоахим, хорошо понимавший
арабский, рассказал, что охранники видели самолет, который несколько раз
появлялся над ущельем.

Хеопс торопил. Люди работали в лабораториях по 16 часов, но добиться
высокой смертности у зараженных оспой животных пока не удавалось.
Вакцины противостояли страшной болезни.

За три месяца, проведенных в пещере, Андрей научился хорошо
ориентироваться в расположении помещений, знал в лицо всех афганцев
внутренней и внешней охраны, их распорядок дня. Однажды ему удалось
незаметно вытащить из-за фанерной панели один патрон со взрывчаткой и
спрятать его в пустой свинцовый стакан для хранения радиоактивных
изотопов.

Прошло еще три недели. Первые бомбы упали по другую сторону ущелья. В
пещере остановились дизель-генераторы и отключилась вентиляция, работало
лишь аварийное аккумуляторное освещение.

Новый бомбовый удар по ущелью предопределил все дальнейшие действия
Андрея.

Одна за другой на дне ущелья у входа в пещеру разорвались фугасные
бомбы. Взрывная волна снесла входную, а затем и металлические двери
внутри пещеры. Она швырнула Андрея, потерявшего на короткое время
сознание, под лабораторный стол, что и спасло ему жизнь, так как еще
одна бомба взорвалась над входом в пещеру, обрушив своды всех жилых
помещений и подземных переходов. Сквозь широкий пролом в скале в пещеру
падал дневной свет, выхватывая из темноты последствия бомбежки. Под
грудами камней Андрей увидел искореженную стальную дверь и заваленный
обломками проход в комнату Серфейни, а рядом с проходом лежал на спине
придавленный по пояс тяжелым обломком камня Хеопс с переломанными
руками и пробитой головой. Андрей сорвал с его шеи цепочку с золотым
Кораном, в котором тот прятал компьютерный стик. Египтянин был еще жив.
В бессильной злобе он вращал желтоватыми белками глаз и скрипел зубами,
а в уголках рта пузырилась кровавая пена.

Стоны еще живых, но обреченных на неминуемую смерть людей тут и там
доносились из-под завалов. Невдалеке, на земле, прислонившись к каменной
стене, сидел молодой афганец с рыжей бородой, яркими голубыми глазами с
перетянутым грязной скуфьей животом, из-под которой обильно сочилась
кровь. Андрей, увидев раненого, склонился над ним. На кисти правой руки
афганца, между большим и указательным пальцами, неровными буквами было
выколото «МИТЯ».

-Надо уходить, Митя, я тебе сейчас помогу.

Афганец кусал запекшиеся в крови губы, стараясь справиться с приступами
боли. Он с трудом поднял на Андрея глаза.

- Ты оказывается тоже русский? – Митя побледнел, сознание на время его
покинуло.

Этого, непохожего на других моджахедов-афганцев, парня Андрей приметил
давно. Он был в числе охранников, ведших под уздцы маленьких лошадей по
горным тропам, когда они добирались к пещере. – Я не могу уйти отсюда,
командир, - вновь зашептал парень. – Я принял ислам, у меня жена и трое
маленьких детей и я не хочу, чтобы из-за меня их отдали в рабство, да я
уже, ты сам видишь, не жилец. В России у меня осталась сестренка Катя. –
Он помолчал, собираясь с силам, - она живет в Сибири…..
Стрелка-на-Ангаре…. поселок небольшой, там, где Ангара с Енисеем….
сливается. Выберешься, разыщи…. Возьми…., - он протянул Андрею кусочек
камня обагренного кровью. - Ничего не обещай….. Я и так верю, раз ты в
такое пекло полез. В ущелье не ходи. Там скоро появятся моджахеды…..
Где-то рядом, – Митя слабо махнул рукой, - есть выход на другую сторону
горы. Там…..пакистанская граница, торопись, прощай…

Андрей посмотрел в ту сторону, куда указал Митя, и увидел сквозь клубы
пыли и дыма узкую щель. Было темно и душно. В любую минуту на его пути
могли появиться афганцы.

Андрей пробрался к лаборатории, извлек из свинцового стакана спрятанную
взрывчатку и, подсвечивая дорогу фонариком, с трудом прополз в
агрегатное помещение. Из поврежденной цистерны под фундамент дизелей
струей лилась солярка. Куском камня он сбил замок с металлической двери
контейнера, в котором хранились баллоны с кислородом и ацетиленом и
вдруг, скорее почувствовал, чем увидел, что рядом кто-то стоит. Не
поворачивая головы он увидел, что слева в шаге от него стоит
охранник-афганец с подвешенными к поясу гранатами и армейским ножом в
правой руке. В то же мгновение клацнул затвор, и ствол автомата больно
уперся в спину Андрея.

-Что задумал, сагиб? – прохрипел голос начальника охраны Хамида.

Молниеносно развернувшись, в падении, Андрей ударил Хамиду ногой в пах,
но тот, падая, успел нажать на курок. Автоматная очередь прошила
охранника-афганца, а Хамид, зарычав, как раненный зверь свалился
навзничь и затих. Андрей торопился. Он отцепил от пояса охранника две
ручные бельгийские граниты в яйцевидных пластмассовых корпусах, открыл
на-полную вентили на баллонах и, обрывая руки в кровь, выкарабкался из
пещеры на другую сторону горы, взобрался на гребень и посмотрел вниз. На
дне ущелья, перед заваленным входом в пещеру, уже суетились моджахеды,
связывая из веревок и палок лестницу, по которой собирались взобраться к
пролому, зиявшему высоко над входом. Андрей привязал к гранатам
взрывчатку, метнул их в пролом и спрятался в расщелину скалы.
Неимоверной силы взрыв потряс горы, поднимая высоко в воздух камни и
фрагменты человеческих тел. Через минуту все стихло, и лишь только эхо
еще долго металось в лабиринтах и ущельях гор.

Дождавшись темноты, Андрей спустился в долину, за которой простирался
Пакистан.

Пробираясь к границе, он размышлял о судьбах советских солдат-мальчишек,
попавших в плен к моджахедам более двадцати лет тому назад, о судьбе
сибирского паренька Дмитрия отдавшего не только молодость, но и жизнь
неизвестно за что.

Перед отъездом в Боснию Андрею довелось встретиться и поговорить с
единственным возвращенцем из 300 советских солдат, захваченных душманами
в плен двадцать лет тому назад. Этот мужчина, бывший солдат Красной
Армии, после встречи с матерью и ее слезных уговоров спустя почти два
десятилетия решился возвратиться на родину. Мохаммед Омар – так теперь
звали бывшего жителя Краснодара Михаила Омельченко.

-Знаете, у нас был не особо большой выбор. – Рассказывал он свою историю
Андрею, вставляя пуштунские слова взамен забытых русских. – Первые
полгода нас держали в тюрьме, избивали каждый день и кормили отбросами.
Тех, кто не хотел принимать ислам, убивали. Что мы, пацаны, вообще знали
об Афганистане, и о той войне? Помполиты рассказывали нам об
интернациональном долге, который мы обязаны выполнить, защищая афганский
народ и непременно победить в войне развязанной империализмом. А
оказалось, что не было никаких империалистов и мы воевали с простыми
крестьянами. В армии была «дедовщина» поощряемая командирами, которые
воровали у нас, солдат, все, что могли, от боевых гранат до кальсон, а
потом все это продавали. Мы не знали, как поступают в СССР с теми, кто
побывал во вражеском плену, но инстинкт самосохранения подсказывал, и мы
боялись возвращаться в СССР, хотя бывшие афганцы, ставшие «крутыми»
коммерсантами, платили посредникам немалые деньги за наше освобождение.
Я решился возвратиться на родину лишь потому, что моя преждевременно
состарившаяся от горя мама стояла со слезами на глазах передо мной на
коленях и умоляла меня, единственного сына, вернуться домой. Я
возвратился, и что? Нахлебался дерьма по самое горло: без документов,
без работы… Иногда думал, что лучше бы я погиб, как тысячи и тысячи
моих сверстников, и моя больная мать получала бы за меня пенсию.

На реке Инд.

На пятнадцатый день пути Андрей, одолев очередной перевал, увидел
наконец далеко внизу голубую ленту реки. Ее берега были покрыты лесом,
что, несомненно, облегчало задачу спуститься к самой воде незамеченным.
Андрей пошел вдоль реки. За очередным поворотом он увидел сложенную из
камня постройку и большую лодку с навесом из тростника, плавно
покачивающуюся на воде. По его предположению это должна была быть река
Гильгит, приток реки Инд. Инд - полноводная река, которая берет свое
начало в Гималаях, и впадает в Аравийское море. Большей частью она
протекает по территории Пакистана, образуя в дельте огромный, в
несколько тысяч квадратных километров треугольник со множеством
островов, разделенных бесчисленными рукавами, на одном из которых
расположен крупнейший город-порт Пакистана Карачи с населением в 11
миллионов человек.

Больше суток Андрей наблюдал за хижиной, но кроме старика-пакистанца в
оборванном халате никого не обнаружил. Ранним утром он спустился на
берег. Старик спокойно поприветствовал его. Информация об этих местах,
с которой Андрей знакомился в «Конторе» соответствовала
действительности. Жители этих мест занимались извозом на реке.

-Сколько ты зарабатываешь в день, старик? - спросил Андрей по-английски
после приветствия

-В лучшие времена, - старик ответил на ломаном английском, дополняя
речь жестами – пятнадцать рупий в день.

-Отец, я – писатель. Половина моей книги посвящена вашей удивительной
стране и я хочу совершить путешествие по Инду до океана. Сколько ты с
меня возьмешь?

Старик назвал сумму.

-Я заплачу тебе, в два раза больше. - И все же, решив себя проверить,
Андрей спросил у старика. – Сколько дней добираться по Гильгиту до Инда?

-Смотря какая погода. Обычно это занимает 6-7 дней.

По ответу старика Андрей понял, что он двигался абсолютно верно и это
действительно река Гельгит.

-А по Инду до океана?

- Еще примерно дней сорок.

-Ты сможешь совершить со мной такое путешествие или порекомендуешь
другого лодочника?

-Я могу, но чтобы возвратиться обратно вверх по течению я должен буду
заплатить за буксировку.

-Скажи, сколько это будет стоить, и я тебе дам эти деньги. Еще одна
просьба к тебе. У меня болит нога, и я хочу, что бы ты во время
путешествия сам покупал продукты и готовил для нас еду. Но главное,
отец, никому ничего не рассказывай. Мое имя довольно хорошо известно
местным журналистам и мне бы не хотелось, чтобы это путешествие было
придано огласке.

-Хорошо, ты будешь моим глухонемым племянником. Я дам тебе свой халат и
имя Мушарат. А в ближайшем городе я смогу отвезти тебя к врачу. –
Сказал старик, вскинув глаза на загорелое до черноты лицо и густую
бороду Андрея.

-Считай, что договорились, отец. - Андрей протянул старику деньги.

-Но здесь много больше, саид. – Лодочник почтительно склонил голову.

Андрей улыбнулся.

-Это надбавка за то, что ты во время пути будешь рассказывать мне
истории из своей жизни.

- Саид, у меня пустая лодка и если вы не возражаете, я смог бы взять
попутный груз до Карачи.

Андрей кивнул головой устало, опускаясь на днище лодки, покрытое
тростником.

За полуторамесячное плавание по Инду Андрей окреп, исчезли трещины на
ладонях и пальцах, глубокие ссадины на локтях. Он засыпал и просыпался
под неторопливые рассказы старика о себе самом, о пяти сыновьях тоже
промышляющих на реке, о других родственниках.

В Карачи Андрей тепло распрощался с лодочником и, переодевшись в
купленную накануне одежду и обувь местного пошива, нанял велорикшу и
поехал на Кингроуд, мало чем отличаясь от местных жителей этого
огромного, шумного, многоязычного города. Среди магазинов и лавок Андрей
нашел нужную вывеску – «Братья Хольт. Антиквариат». Покупателей в
магазине не было. На звук дверного колокольчика из-за бамбуковой
занавески появился высокий англичанин с совершенно седой головой и
пенсне на тонком носу.

-Чем могу быть полезен? – вежливо спросил он, мимолетно оглядывая
незнакомца.

-Я хотел бы посмотреть последнее издание каталога Йомена и узнать,
появилась ли там информация, а может быть и фотографии монет новых
государств бывшей Югославии?

-Какие именно страны вас интересуют?

-Босния и Герцеговина и Хорватия. Полный номинал.

-Да сэр, я все вам сейчас покажу, - Хольт, блеснув пенсне, закрыл дверь
на ключ, повесил на дверь табличку с надписью «Закрыто». Опустив плотную
штору, он подошел к Андрею и пожал ему руку.

Хозяин магазина пропустил Андрея за бамбуковую занавеску, открыл еще
одну дверь, и они очутились в небольшом холле. На полках в глиняных
блюдах и деревянных плошках лежали горки позеленевших от времени монет,
старинные украшения, бронзовый многорукий бог Шива и оружие прошлых
столетий. Англичанин сдвинул в сторону гладкую панель из сандалового
дерева. В стене находился массивный сейф. Дверь его медленно открылась,
явив узкий, прорубленный в камне тускло освещенный проход, плавно
поднимающийся куда-то вверх. Двигались медленно достаточно долго и,
наконец, вышли на светлую веранду, обставленную мягкой кожаной мебелью.
Слабо шумел кондиционер.

-Садитесь, сэр. Здесь вы находитесь в полной безопасности. Виски,
коньяк? Может быть немного Смирновской? – антиквар усадил Андрея на софу
и подкатил столик с напитками и легкой закуской.

-Спасибо, сэр, немного позже.

Хольт достал из внутреннего кармана холщового сюртука мобильный телефон,
набрал номер.

-Добрый день, сэр, – он вытянулся по стойке «смирно» - прибыл мистер
Вайт, - без всяких эмоций сказал он собеседнику, - да сэр, он вполне
готов выполнить ваше поручение. -Сноска Вайт на английском «белый»
Почтительно выслушав указания, он сказал Андрею. - Пожалуйста, пройдите
в соседнее помещение, там маленькая гостиница, располагайтесь. Одежду вы
найдете в шкафу. Через пять минут парикмахер будет к вашим услугам.

Вечером за кофе Андрей получил от мистера Хольта дальнейшие инструкции.

-Завтра после полудня вы отправитесь на линейном контейнеровозе в
Неаполь. Такой странный путь в Европу выбран потому, – мистер Хольт
неспешно набил табаком прямую трубку, щелкнул зажигалкой, - что разведка
Аль-Каиды по личному приказу бин Ладена установила круглосуочное
наблюдение за аэропортами и ж-д вокзалами не только в Афганистане и
Пакистане, но даже в соседнем Бангладеш. Фотографии белых мусульман, в
том числе и ваша, завербованных в Европе Аль-Каидой и работавших «там»,
находятся на руках многочисленной агентуры. За каждого разыскиваемого
обещаны огромные деньги. Ваши новые документы безукоризненны. Вы - наш
давний клиент, мистер Вайт из Оклахомы, богатый коллекционер, любитель
восточной древности и молоденьких женщин. В эти дни настоящий г-н Вайт
блаженствует в окружении девушек на закрытом от посторонних глаз
таиландском курорте для VIP-персон на берегу Сиамского залива. Вот его
фотография, взгляните, вы очень похожи. – Хольт протянул Андрею фото.

-Действительно, редкое сходство. Разве что отеки под глазами, но это и
не удивительно. - Сказал Андрей, возвращая фотографию.

- Контейнеровоз прибудет в Неаполь предположительно в вечернее или
ночное время. Вы должны оставаться на его борту до утра. Это обычная
практика для иностранных пассажиров, прибывших в Неаполь на борту
грузового судна. Там же вы получите билет на Мировое первенство
визажистов и парикмахеров. Соревнования начнутся на стадионе Олимпик в
11-00 по местному времени. Такси для вас будет заказано. Портплед
сдадите в камеру хранения. Побудьте в толпе около получаса. В правый
карман пиджака вам положат записку с информацией о дальнейших действиях.

Пароль при встрече с нашим агентом: «Не могли бы вы подвести меня к
театру Сан-Карло. Ответ – Да, конечно, сэр, сегодня вечером там поет
великий Паваротти».

Контейнеровоз принадлежал голландской судоходной компании. В курительном
салоне офицер-пакистанец заканчивал обычные полицейские формальности. Он
несколько раз перевел взгляд с фотографии в паспорте на загорелое лицо
Андрея и обратно.

-Да-да, сэр. И я разделяю ваши сомнения. После недолгого пребывания в
вашей стране я теперь «полностью соответствую» своей фамилии. – Андрей
весело рассмеялся.

Шесть дней плавания пролетели незаметно. Андрей впервые увидел Суэцкий
канал, а в озере Исмаилия, лежащем на полпути к Италии, увидел судно под
российским флагом, идущее в Красное море во встречном караване, и долго
смотрел ему вслед.

В Неаполь контейнеровоз пришел поздним вечером. Утром, прощаясь с
вахтенным офицером, Андрей получил конверт, в котором лежал паспорт и
билет на мировое первенство «Стиль». Он сел в ожидающее его такси и
поехал на крытый стадион Олимпик.

Катя Горн и Нортон Чивер

Андрей с трудом протиснулся сквозь плотную толпу у металлического
барьера. За ним по широким ступеням опускались заполненные до отказа
ряды сидячих мест, окружающих поле стадиона, покрытого белым полотном,
на котором были установлены зеркальные стенды под разноцветными флагами
государств. В соревнованиях, как было указано в программе, участвовало
более восьмидесяти стран всех континентов.

На огромном экране появлялся то один, то другой стенд. Руки мастеров
творили чудеса из роскошных волос живых манекенщиц. Меняя яркие наряды,
они, словно хрупкие фарфоровые статуэтки, застывали в изящных позах
перед представительным жюри.

Чаще других показывали американский стенд. «Катя Горн» – прочитал Андрей
бегущую строку. Он смотрел и смотрел на ее славянское лицо с высокими
скулами и удлиненными косметикой зелеными, словно бездонная океанская
глубина, глазами. На экране, сменяя друг друга, мелькали лица красавиц
со сногсшибательными прическами. Оператор снова выхватил крупным планом
лицо американки. Она была теперь в белом коротком платье-тунике еще
больше оттеняющем ее шарм и роскошную фигуру. Зал аплодировал
американке, приветствуя ее появление оглушительным свистом.

Чуть ниже и левее от себя Андрей увидел лоток с цветами. Перепрыгивая
через барьер, он почувствовал легкое прикосновение к правому карману
пиджака.

-Пардон, пардон. – Повторял он по-французски пробираясь меж сидящих
зрителей к продавщице цветов и тем временем нащупывая в кармане мягкую
капсулу.

Андрей был обязан немедленно покинуть зал, но физически не мог этого
сделать. Он торопился купить цветы в нарушение жестких правил
разведчика, которое может стоить ему жизни.

Купив самый большой букет белых роз, Андрей подбежал к
охраннику-итальянцу, загородившему проход на поле стадиона. Он во что бы
то ни стало должен был пройти к американке, это было ему сейчас
необходимо, как глоток свежего воздуха, без которого дальнейшая жизнь
просто не имела бы смысла.

-Сеньор, я долго был на войне. Позвольте, одна минута!

Итальянец дружелюбно разглядывал загорелое лицо молодого мужчины, потом
неожиданно подмигнул Андрею, показывая один палец.

-Только одна минута, одна!

Утренние соревнования только что закончились. Андрей постучал по стойке
стенда. Девушка удивленно посмотрела на него. Он положил розы ей на
колени, взял ее тонкие пальцы в свои ладони и, целуя запястья, тихо
сказал по-русски:

-Вы были просто обворожительны!

-Спасибо! Это мои самые любимые цветы! - она прижала розы к груди. – Вы
тоже из России? – спросила она.

Он кивнул головой и тотчас исчез так же внезапно, как и появился.

Получая в камере хранения свой портплед, Андрей успел прочесть
вложенную в капсулу записку: «Выход «А». «Порше» кабриолет. Первые цифры
номерного знака - 55».

За рулем серебристого с открытым верхом «Rot Star» сидел молодой мужчина
в бейсболке, надвинутой на большие темные очки, закрывавшие половину его
лица. Передняя дверь авто была приоткрыта. Андрей молча опустил портплед
за спинку пассажирского сидения и, лишь щелкнув застежкой ремня
безопасности, повернулся к водителю:

-Добрый день, сэр. Не могли бы вы подвести меня к театру Сан-Карло?

Водитель кивнул головой.

-Да, конечно, сэр, сегодня вечером там поет великий Паваротти.

Озорная мальчишеская улыбка пробежала по его лицу. Он нажал на панели
управления кнопку, крыша выползла из багажника и машина плавно тронулась
с места. Лишь когда они влились в поток машин на широкой автостраде,
водитель вновь заговорил, но уже по-русски:

-Здравствуйте, я Михаил Петров, буду сопровождать вас в поездке из
Неаполя в Германию.

Второй раз в течение короткого промежутка времени Андрей услышал родную
речь, которую не слышал на протяжении последних полутора лет. Перед
глазами вновь возникло утомленное лицо Кати Горн.

Мощная машина летела по шестиполосной объездной автостраде. Стрелка
спидометра замерла на отметке 180.

-В настоящее время я представляю Русский дом «Царские ворота», -
продолжал Михаил Петров - и везу г-на Вайта, любителя быстрой езды,
красивых женщин и антиквариата в Австрию, в Зальцбург, на выставку
российских драгоценностей, старинного оружия и одежды. Зная его нелюбовь
к воздушному транспорту и желание увидеть альпийские снега, организаторы
выставки откликнулись на его просьбу и устроили такую поездку. Такова, в
общих чертах, диспозиция.

- А как вы считаете, коллега, если мистер Вайт, человек, как известно,
непредсказуемый и экспансивный, загуляет в Инсбруке, встретив там свою
давнюю подружку, то это обстоятельство сильно огорчат устроителей
выставки?

- Думаю, что не очень. У мистера Вайта будет возможность посетить эту
выставку и у себя в Америке.

-Спасибо, Михаил, все понятно. - Полковник Андрей Зорин, в таком звании
в начале 2006 года он улетел из России во Францию, откинув спинку
сиденья, прикрыл глаза.

-Я, с вашего позволения, продолжу. Во-первых, просили передать, что ваша
дочь жива - здорова, успешно перешла на третий курс филфака Московского
университета. Подрабатывает в московском представительстве американской
фирмы JM.

Далее. Среди человеческих останков, найденных при расчистке завалов
тела компьютерщика-египтянина и боснийца Калари не были найдены. –
Продолжал Михаил

За головы Андрэ Калари и компьютерщика бин Ладен обещает вознаграждение
по 10! миллионов долларов. Оба занесены Аль-Каидой в первую десятку
злейших врагов наряду с президентом США и объявлены во всемирный розыск.


Перед глазами Андрея возникло искаженное злобой и бессилием лицо
Хеопса, придавленного огромной глыбой, а в памяти всплыла «черная
метка» из романа Стивенса «Остров сокровищ», картонка величиной с
монету, черная с одной стороны и с надписью на другой: «низложен».

-О том, где и как вас разыскивают, вы уже проинформированы, не буду
повторяться. И в «Конторе» и наши коллеги из Международного отдела, -
Михаил поднял на Андрея глаза, - считают, что вам необходимо сделать
пластическую операцию, проще говоря, изменить внешность. В Германии уже
есть договоренность с опытным хирургом. Врач высокой квалификации,
неоднократно проверен, надежен. Его нам рекомендовала британская МИ-6.
Сноска МИ-6 - название английской разведки. Обо всех нюансах
предстоящей операции вам расскажет сам доктор. Возможно у вас ко мне
есть какие-либо вопросы или просьбы?

-Да, одна просьба есть. В Восточной Сибири, где Ангара сливается с
Енисеем, есть поселок Стрелка. Там жили брат и сестра, Катя и Митя.
Фамилию не знаю. Пожалуйста, узнайте все возможное о судьбе Екатерины.

Полковник Зорин отвернулся к окну, наблюдая за мелькающими огнями
встречных машин, думая о дочери, которую не видел больше двух лет.
Почему-то сейчас ему вспомнилось, как Валерия, не стесняясь 12-летней
Даши, кричала бледнея: «Ты – бабник, бабник!». Он вспомнил, как зашел в
спальню к дочери, как она лежала поверх одеяла, повернувшись лицом к
стене, как он молча сел на кровать и Даша, обхватив его за шею и
прижавшись, словно ища защиты, просила плача: «Ну, скажи, что это
неправда!».

Четко, до мельчайших подробностей ему вспомнилась последняя встреча с
дочкой. Даше тогда исполнилось 18 лет, но она была не по годам
взрослой. На следующий день Андрею предстояло улетать во Францию. О
встрече договорились по телефону и, подъезжая вечером к станции метро
«Проспект Мира», он увидел свою дочь, напряженно всматривающуюся в
подъезжающие машины. Андрей притормозил и дважды «мигнул» фарами. Даша
подбежала, села в машину, поцеловала в щеку.

- Привет, пап. Мы с тобой встречаемся как в детективном романе, -
сказала дочь, окидывая взглядом затемненные стекла внедорожника
«Мицубиси»

- Ты почти угадала, Дашенька, завтра я уезжаю, думаю, что надолго. И
когда вернусь известно только там, наверху, в небесной канцелярии. -
Глаза дочери округлились. - Ты никому не рассказывай о нашей встрече. -
Он протянул ей плотный конверт. - Здесь ключи от моей квартиры, код тебе
известен, деньги на первое время и кредитная карточка, которой ты
сможешь пользоваться. Но скажи мне, почему ты не хочешь жить с мамой и
бабушкой?

- Папочка, ты для меня самый родной человек, - заговорила глухим голосом
Даша, едва сдерживая слезы – и мне невыносимо слышать от бабушки и,
особенно от мамы, когда они говорят о тебе только плохо. Мне исполнилось
18 лет, и я имею право принимать самостоятельные решения!

- А я и не сомневаюсь, что ты у меня совсем взрослая. - Андрей
взъерошил ее коротко стриженные волосы, переводя разговор на другую
тему. – Запомни телефон, этого человека зовут Сергей Николаевич. Он
тебе, если понадобится, поможет во всех делах, включая и проблемы при
поступлении в университет.

Даша удивленно подняла брови.

- Да-да, я знаю, что ты отличница, – улыбнулся Андрей, – Это я так, для
подстраховки, ты не обижайся. И еще. Мама наверняка спросит, на какие
средства ты собираешься жить. Скажи, что я теперь работаю на Севере и
получаю большие деньги. И еще, пожалуйста, сохрани вот это. - Андрей
протянул Даше пакет с материнским холщовым полотенцем с завернутым в
него маленьким крестильным крестиком

-Что это папа? - спросила дочь, прижимая пакет к груди.

-Это мой Ангел-хранитель, Дашенька.

Прощаясь, Андрей обнял дочь и она тихонько, как в детстве, прошептала
стишок, который выучила, едва начав говорить, и повторяла каждый раз,
провожая отца до двери, когда тот уезжал в очередную командировку:

«Идет медвежонок лохматенький.

Несет бочонок пузатенький.

Топленое масло в нем

Горит янтарным огнем.

Песенку медвежонка нашего

Знают в лесу наизусть:

«Сколько меня не упрашивай

Добычей не поделюсь!»

Но мышка к нему подбежала:

«Послушай», - сказала она,

«Дай маслица самую малость!

Видишь, как я голодна?»

И Андрей неизменно отвечал:

Как мышку не пожалеть?

«Возьми», - говорит медведь.

-Что это за стишок вы друг-другу шепчете? – спрашивала бабушка.

- Это наша клятва! – Даша гордо вскидывала головку с торчащими в разные
стороны косичками.

Ближе к полуночи, сразу же за городом Хале, «Порше» свернул со
129го автобана на узкую проселочную дорогу и, проехав с полчаса,
остановился у каменной ограды трехэтажного старинной постройки особняка
на окраине небольшого городка Петерсберг. Их здесь ждали. Маленькая
женщина в темном брючном костюме приветливо поздоровалась с гостями на
немецком языке и проводила в кабинет к доктору через большой холл, на
стенах которого висели фотографии женских и мужских лиц, запечатленных
до и после операций.

-Здравствуйте, господа, - поприветствовал вошедших на русском
двухметровый брюнет лет пятидесяти в наглухо застегнутом белоснежном
халате. – Присаживайтесь, господа, чай, кофе? - мужчина повернул
большую голову в сторону женщины, которая так же бесшумно, как и вошла,
покинула кабинет. – Нет нужды для каких-либо предисловий, - сказал он,
как только за женщиной закрылась дверь, и добавил, – Сабина - полячка.
Мы женаты больше 30 лет. У нее «золотые» руки и она всегда ассистирует
мне во время подобных операций.

В дверь постучали. Сабина внесла поднос с двумя чайниками, сахарницей и
печеньем.

- Операция предстоит сложная, - продолжал доктор, - мне будет помогать
еще один врач, русский, из Берлина. Все конфиденциально. Мы знакомы
много лет. Я плачу ему наличными и его это устраивает. Здесь, в Германии
подобные операции хранятся в тайне.

Родион Рукавишников, так звали доктора-великана, внимательно смотрел
некоторое время на Андрея, потом попросил:

-Разденьтесь, пожалуйста.

Он усадил Андрея перед собой, включил какой-то аппарат с монитором и
долго рассматривал сквозь большую лупу его лицо, волосы, родинки,
тренированное тело, каждая жилка которого была готова к действию в любую
минуту.

– Вы должны знать, - сказал доктор, закончив осмотр, - что после
подобной операции происходит омоложение, лет, эдак, на десять.

- Возможно ли определить современными методами истинный возраст? –
перебил его Михаил.

- В принципе, это возможно, но точность колеблется в тех же пределах что
и омоложение. Вам предстоит операция на лице: нос, уши, надбровья.
Отпечатки пальцев лучше убирать лазером, но меня попросили сделать это
кислотой. Операция будет проходить под общим наркозом и продлится четыре
- шесть часов. До полного выздоровления пройдет14-15 недель, это при
благоприятном исходе операции. Жить будете при клинике. У меня есть
маленький отель на 6 номеров. Еду вам будет готовить моя жена, она ко
всему еще и неплохой повар, а вам будет нужно сбалансированное питание.
Возможно у вас возникли какие- либо вопросы?

Андрей отрицательно качнул головой.

- Если вопросов нет, то Сабина вас проводит.

Прошло три с половиной месяца. За окном шуршал мелкий осенний дождь.
Андрей раздвинул жалюзи на окне и увидел, как по мокрой, аккуратно
выложенной камнем мостовой на инвалидной электроколяске проехал старик,
пряча непокрытую голову под зонтом. Сейчас он пойдет к врачу и впервые
увидит свое новое лицо и подушечки на пальцах рук, с которых удалили
отпечатки.

Доктор Рукавишников подвел Андрея к большому зеркалу, на котором
была закреплена фотография Нортона Чивера, канадского инженера, под чьей
личиной предстоит теперь ему жить до конца своих дней, и он увидел лицо
со взлохмаченной копной светло-русых волос.

Нортон Чивер, 42 года, уроженец Монреаля, инженер-химик,
специалист в области целлюлозно-бумажного производства, владеет
французским и русским языками. При очередном опыте в руках Нортона
лопнула емкость с кислотой, и он сильно пострадал. Перенес несколько
тяжелых операций, жена ушла, родители умерли пять лет назад. Близких
родственников и детей не имеет. В Россию он приехал на работу по
контракту на Сибирский целлюлозно-бумажный комбинат для запуска новой
технологической линии. В Ангарске в баре проститутки напоили его
клофелином, вывели в парк, ограбили, документы подбросили в милицию, а
он умер в том же парке от переохлаждения.

Андрей покидал Германию. Провожая, Михаил Петров передал ему
небольшой листок, где значилось: «Стрельцовы, Екатерина Владимировна
1974 года рождения. Дмитрий Владимирович 1970 года рождения, призван в
армию в 1988 году, пропал без вести в Афганистане. Екатерина в 1991 году
переехала в Ялту, в 1994 в Польшу, оттуда в Германию. В 1995 году по
визе «Невесты» уехала в США. Дальнейшей информацией не располагаем».

Москва. Андрей из подземного гаража на Лубянке поднялся на лифте прямо
в кабинет генерала Кочубеева. Тот обнял его и, глядя в глаза, сказал:

-Жаль, что человечество не может тебе при жизни поставить памятник. И
«на верху» и наши друзья на Западе считают, что ты совершил подвиг.
Жаль, что нет твоих родителей. Они по праву могли бы тобой гордиться!

Андрей вспомнил маму. Она рано ушла из жизни. Во время последней встречи
мать отвела его в сад на самую дальнюю скамейку под старой яблоней,
достала из полиэтиленового пакета аккуратно сложенное маленькое холщовое
полотенце, в которое был завернут дешевый нательный крестик на суровой
нитке.

-Мама, что это?

-Это твой крестильный крест, Андрюша. Я ведь тебя еще в Потсдаме
крестила, в тайне от отца, - передавая ему крестик и полотенце,
заговорила тихо мама, - там, на холме, стоял прекрасный храм святого
Александра Невского, построенный еще в начале 19го столетия. Многие из
наших туда тайком ходили. Настоятель храма был настоящий сподвижник,
помогал всем, кто нуждался и не только словом, но и делом. Я, когда
носила тебя под сердцем, тоже несколько раз была там. Отцу говорила, что
хочу подышать свежим воздухом в русской деревне. Он меня туда подвозил.
От нашей части эта русская деревня Александровка, названная в честь царя
Александра I, находилась не очень далеко, а от нее шагах в трехстах, на
высоком пригорке, стоял храм. Вот так сынок. Теперь ты знаешь, что у
тебя есть ангел-хранитель. Он тебя защитит в трудную минуту.

Из воспоминаний Андрея возвратило прикосновение генеральских рук к его
ладоням. Он развернул их к свету, внимательно оглядел, бросил мимолетный
взгляд на лицо и копну волос, ниспадающих на лоб, удовлетворенно кивнул
головой и, приглашая сесть, заговорил на английском.

– Сэр, завтра утром вы улетаете, – генерал сделал ударение на последнем
слове, из чего Андрей понял, что если он и попадет когда-либо в Россию,
то не очень скоро. - В Оттаве вас ждет нотариус, мистер Лендшем.
Покажете ему этот ключ от сейфа, где деньги лежат, как говаривал всеми
любимый товарищ Бендер. – С этими словами он опустил ключ в нагрудный
карман пиджака Андрея. - Ваш дальний родственник оставил вам приличное
состояние, и вы можете вступить в наследство. Отдыхайте. «Гости» к вам
приедут не скоро. Прощайте, мистер Чивер.

«Понятно, буду находиться в длительной консервации». – Подумал Андрей.

Провожая Андрея к лифту, генерал вспоминал пылающий Герат, молоденького
старшего лейтенанта Зорина, который вытащил его из подбитого
бронетранспортера и, отстреливаясь от наседавших моджахедов, поволок на
своей спине в горы, куда устремились две «вертушки».

Он сжал руками плечи Андрея и, не оборачиваясь, возвратился в кабинет.

В тот день генерал простился со своим подчиненным навсегда. Спустя пять
месяцев 69 летний генерал ушел из жизни, сидя за рабочим столом в
кабинете, опустив на сжатые кулаки лицо, обожженное двадцать лет тому
назад в Афгане.

Более чем десятичасовой перелет Москва-Оттава прошел незаметно.
Отлученный долгое время от международной прессы, Нортон с интересом
просмотрел множество американских, канадских, российских газет и
журналов. Объявили посадку. Стюардессы, улыбаясь, шли по салону и
просили возбужденных пассажиров пристегнуть ремни безопасности. Нортон,
убирая с колен на свободное место кипу журналов, уронил один под ноги.
Поднимая с пола журнал «ENNE BURDA» в яркой глянцевой обложке, Нортон
машинально пробежал глазами по оглавлению, одна строка которого гласила:
«Самые модные прически и макияж». Подчиняясь какому-то непонятному
чувству, он раскрыл журнал. С большой фотографии на него смотрела Катя
Горн, а внизу подпись гласила: «Призер соревнований визажистов и
парикмахеров стран Северной и Южной Америки. Катя Горн, Лас Вегас, штат
Невада». Нортона захлестнула горячая волна. Он прикрыл ладонями лицо,
радуясь, как мальчишка, и качая головой, подумал: «Ведь это она, мисс
Горн, черт побери!»

- Вам плохо? – над ним склонилась стюардесса.

- Нет, нет, мне хорошо, - Нортон убрал ладони от лица и, разглядывая
фотографию Кати, повторил, - мне очень хорошо!

Оформление документов о вступлении в наследство в нотариальном бюро
мистера Ледшем, разместившегося в двухэтажном особняке на тихой зеленой
улице канадской столицы, заняло времени немного. Увидев в руках Нортона
номерной ключ от сейфа, мистер Ледшем, импозантный пожилой мужчина лет
за 70, в безукоризненно сидящем темно-синем в едва заметную полоску
костюме, поправил галстук-бабочку на воротничке бледно-розовой рубашки и
протянул Нортону руку:

- Я рад, мистер Чивер, что вы вновь вернулись на родину. Ваш сейф
находится в Национальном банке Канады. Мой помощник отвезет вас туда. В
сейфе находится копия завещания, ценные бумаги и документы на хранящиеся
там деньги.

Нотариус назвал сумму, которая более чем вдвое превышала
вознаграждение, обещанное Бен Ладаном за его голову.

- Я не большой знаток ценных бумаг и, если честно признаться, ранее не
владел такой крупной суммой. Могу ли я попросить вас помочь мне
разобраться в этом?

- Сочту за честь иметь такого клиента как вы, мистер Чивер! - нотариус
склонил голову в поклоне, - позвольте спросить, где вы намерены
поселиться, здесь, в столице, или в другом городе?

- Знаете, - Нортон улыбнулся своим мыслям, - завтра я улетаю в Лас
Вегас.

- Ну, что же, - одобрительно сказал нотариус, - после пребывания в
России это самое подходящее место для хорошего отдыха.



Лас Вегас

Еще из Оттавы Нортон заказал в Лас Вегасе номер в отеле Белладжио, в
цокольном этаже которого размещался салон, где работала Катя Горн.

- Я должна вас огорчить, сэр, к мадам Горн запись за полтора месяца и
попасть к ней сегодня не представляется возможным, - сказала Нортону
администратор салона, пышнотелая негритянка.

- Может быть, я смогу оплатить свой визит по экстра таксе, пожалуйста,
любая сумма. Я собственно прилетел вчера из Оттавы ради…., - он замялся,
держа в руках развернутый журнал с фотографией Кати Горн. Негритянка
округлила и без того большие навыкате глаза.

- Хорошо, сэр, пожалуйста, подождите, я постараюсь что-нибудь для вас
сделать.

Рабочий день в салоне подходил к концу. Служащий отеля вкатил в
салон тележку с огромной охапкой белых роз и, остановив ее у кресла, за
которым работала Катя Горн, со словами: «Этот букет для вас», удалился.
Катя подняла глаза на цветы, потом на стоящего рядом высокого мужчину с
копной русых волос.

- Садитесь, сэр.

Катя набросила на его плечи белоснежную накидку и, коснувшись длинными
пальцами его челки, спросила с некоторым удивлением:

-Как вас стричь?

Нортон взял ее руки и, поцеловав запястья, сказал по-русски.

-Вы прекрасны! И как это чудесно, что я смог вновь увидеть вас!

-Так это в Неаполе были вы?

Он кивнул головой и пристально посмотрел в ее зеленые глаза под длинными
ресницами.

Молодая женщина еще раз коснулась пальцами его волос.

6

F

AE

E

Oe

oe

"

$

R

T

?

O

hi

1O

a

e

th

hi

h

hir

hir

h1/2&

h%

hir

hAQ

hir

hir

h?

h

hc

h?

h

h?/

h?/

hq

h?/

hq

B

hR

r

?

2

@

F

‚

E

E

h<

h<

h>

h>

hEG

hd

hr

hr

hEG

hr

hEG

hr

 hr

hr

hr

hr

h

hM-

 h‹

\

ueooieoueoueaueaeoaeaoeaoTHeoueoaUeoaeaOeOoaoEaCaeCeCueAaOeOC?C?aACaoaCa
???±CaA h

h

h

h

X

\

?

D

\

^

t

?

 hW

hW

hW

h¦f

hW

 hW

hW

h

!

!

!

!

hV

h

?

a

j

hTH

h

&

h

$

X

Z

j

~

a

ae

ae

i

ue

h

h

 h

h

hOe3

hO

hO

hO

h

h

h

h

hM

h

hx

Hаканчиваю работу через 45 минут, - сказала она решительно, снимая с
него накидку.



Катя была знаменита, ее узнавали на улице, приветствовали, о ней писали
в газетах и модных журналах, называя «гуру визажа», ее фотографии
печатались рядом с Памелой Андерсен, Николь Кидман.

-Вы не возражаете, если мы пойдем в японский ресторан, там в это время
мало посетителей, - предложила Катя.

Они перешли на другую сторону Стрипа, главной улицы Лас Вегаса.

Встречать Катю вышел сам хозяин, миниатюрный японец в кимоно и с
повязкой на голове. Сложив перед собой ладони в традиционном приветствии
и подняв голову, он посмотрел на свою гостью, а потом тихо ей что-то
сказал, скосив глаза в сторону Нортона. Японец усадил их за столик в
глубине зала и вновь раскланялся. Когда он отошел, Катя улыбаясь
сказала:

-Знаете, мистер Чивер, я знакома с ним много лет, но он впервые проявил
такой интерес к моему спутнику. Он мне шепнул, что вы ему очень
понравились.

-О! Тогда называйте меня по имени, Нортон. В России меня звали
Николаем, можете называть меня и так.

-Вы, как я понимаю, тоже из России? – спросила Катя, мельком поглядывая
в меню.

- Я знаю, что говорю по-русски без акцента и меня можно принять за
русского, но я канадец, вырос в Монреале. С нами по соседству жила
большая русская семья и мы крепко с ними дружили. Знаете, в Канаде живет
более миллиона русских, которые эмигрировали в Канаду, когда в России
случилась революция. Я с раннего детства общался с соседскими ребятами,
болтавшими между собой только на русском, и я разговаривал с ними только
на русском. Позже в институте я выбрал русский вторым иностранным,
поэтому владею им неплохо. А неделю тому назад я возвратился с вашей
родины. Два года работал по контракту в Красноярске. А в Неаполе был
в командировке и случайно попал на соревнование ….

Катя внимательно слушала его рассказ. Ей показалось, что сидящий перед
ней молодой человек с немного вздернутым носом и красивым, резко
очерченным ртом, не похож на того мужчину в Неаполе.

-Я не утомил вас своим рассказом?

-Нет, нет. В нашем знакомстве так много удивительного. Вы работали в
Красноярске, а я родилась в тех местах.

Неожиданно она поймала себя на мысли, что ей нравится этот внезапно
появившийся в ее жизни канадец. Она подумала, что там, в Италии, она
видела его какие-то секунды, в перекрестье прожекторов и вспышек
фотокамер, но сказанные им тогда слова, прикосновение губ к ее запястьям
и белые розы – все это не стерлось из памяти за прошедшие месяцы. Она
часто вспоминала тот момент, а сегодня, как в сказке, все повторилось
вновь: «Что это вы, мадам Горн?!» и, отгоняя неожиданно охватившее ее
волнение, Катя спросила:

-Как долго вы собираетесь быть в наших краях?

-Знаете, Катя, - оживился Нортон, - я недавно получил довольно приличное
наследство, -

прищурив глаза, он внимательно смотрел на молодую женщину, – в Канаде у
меня не осталось близких родственников. Есть взрослая дочь, но она живет
в другой стране, так что у меня полная свобода выбора.

На следующий день Катя решила показать Нортону водное шоу и
позвонила ему в гостиничный номер.

-Среди артистов и циркачей много моих соотечественников и мы поужинаем
все вместе. Как вы смотрите на такую программу сегодняшнего вечера,
мистер Чивер?

-Конечно, конечно, это интересно, а главное, вы сказали «сегодняшнего»,
- обрадовано воскликнул Нортон, - значит, будет еще, как минимум, и
завтрашний вечер, мисс Горн!

В течение последующей недели Катя познакомила его с живущими в Лас
Вегасе русскими цирковыми акробатами и карточным фокусником,
канатоходцами и мимами. Одного из них, невысокого мужчину лет под 70, с
большими грустными глазами и седой косичкой, она называла ласково
Сереженька. Очевидно, их связывало нечто большее, чем простое знакомство
двух русских на чужбине. Встречаясь, они часто отходили в сторону, Катя
передавала ему какие-то упаковки с медикаментами, а Сереженька, не
дослушав ее строгий выговор до конца, поднимал руки вверх, показывая тем
самым свою капитуляцию. Он всегда смотрел на Катю с восхищением и
гордостью, будто бы это была его родная дочь и в такие моменты на его
бледном, в мелких морщинках лице, вспыхивал юношеский румянец. Лишь
спустя время Нортон узнал истинную причину необычной, на первый взгляд,
искренней дружбы, связывающей совершенно разных по возрасту и
социальному положению людей.

Катя приехала в Америку, выйдя замуж за мормона, в общем-то неплохого
образованного доброго человека, но за семь лет брака так и не смогла
принять чуждую ей веру, ранее приветствовавшую многоженство. Она ушла от
мужа с одним чемоданом и поначалу растерялась, сникла. Катя и старый
артист случайно познакомились в супермаркете, и он все свободное время
посвящал ей, помогая справиться с депрессией, пробудил в ней
приумноженный природной статностью и яркой внешностью талант визажиста и
стилиста, позже получившего мировое признание. Заметив появление
Нортона в Катиной жизни, Сереженька, как-то при очередной встрече
сказал:

-А что, Катюша, канадец твой хороший парень, не чета некоторому бывшему
жителю солнечного Кавказа, валявшемуся как сытый кот на твоем диване и в
твоем же доме, когда ты сутками вкалывала.

-Ну, во-первых, он не мой, - возразила Катя.

-Пока нет, это верно, но, по-моему, он готов сдаться, как говорится, без
предварительных условий! – весело заметил Сереженька.

Нортон провожал Катю в аэропорт. Она улетала в Канзас Сити на открытие
музея-выставки, носящей ее имя. Руководство колледжа, который окончила
Катя, организовали этот музей, гордясь ее победами, в котором выставили
копии многочисленных медалей и дипломов победителя американских и
международных конкурсов, журналы и газеты с ее фотографиями и
публикациями, а также ножницы, которыми она работала, учась в колледже,
туфли и другие личные вещи. В колледже укоренилось правило одевать на
минутку «на счастье» Катины вещи перед соревнованиями.

-Не скучайте, мистер Чивер, в этом необычном городе есть на что
посмотреть. Вот визитка моей подруги. Ольга работает гидом VIP персон и
ко всему очень симпатичная.

Объявили посадку. Нортон, тяжело вздохнув, негромко произнес:

-Я бы хотел дождаться вас. - Он взял ее ладони в свои, склонил голову,
целуя запястья. Волнение вновь охватило Катю. Она высвободила руки,
провела ладонями по его пышной шевелюре и, не оборачиваясь, пошла на
посадку.

Действительно, Лас Вегас с наступлением темноты превращался в волшебное
царство. В отелях и казино, мерцающих мириадами разноцветных неоновых
ламп, до утра шли фантастические шоу при участии мировых звезд, фонтан
отеля Белладжио «танцевал» под музыкальное сопровождение, выбрасывая
струи воды на многометровую высоту. В уменьшенном масштабе здесь стояли
Эйфелева башня и статуя Свободы, египетский сфинкс перед отелем в виде
пирамиды, а венецианские каналы с гондолами и поющими гондольерами,
катающими туристов, протекали внутри отеля.

Нортон не стал обращаться к симпатичной Катиной подруге за помощью. За
прошедшие две недели пребывания в Вегасе он успел увидеть главные
достопримечательности города, побывал на разнообразных шоу, попробовал
свои силы за рулеткой. В отсутствии Кати он совершил вертолетную
экскурсию на гидроэлектростанцию имени Гувера на реке Колорадо. За
плотиной на 180 километров протянулось самое большое в мире рукотворное
озеро Мид. Он увидел Большой каньон и строительство стеклянной обзорной
платформы, нависающей на сорок метров над тысячеметровой пропастью. Еще
в турагентстве ему предложили слетать к Долине смерти.

-В Долину смерти? - переспросил Нортон.

-Да, сэр, это самое жаркое место на Земле. Там зафиксирована температура
+54 по Цельсию.

Нортон на какое-то мгновение вернулся в свое недавнее прошлое. Как на
яву он увидел смертельно бледное лицо русского парня Мити с рыжей
бородой, хрипевшего Хеопса под каменной глыбой, человеческие тела в
черных пластмассовых мешках и подумал: «В настоящей долине смерти я уже
недавно был», а вслух сказал:

-Спасибо, но экскурсия в Долину смерти меня не привлекает.

Катя заметила странную особенность поведения своего нового знакомого.
Если они сидели в баре или ресторане с интерьером, выполненным из
зеркал, Нортон часто рассматривал свое отражение.

«Что это он, как барышня, все время собой любуется!» - первый раз
заметив странное поведение своего спутника, подумала Катя с неприятным
чувством. Позже, делая ему стрижку, обнаружила, что Нортон подкрашивает
корни волос, а его лицо сохранило едва заметные следы большой
пластической операции.

«Теперь все ясно. Он не «любуется», а привыкает к своему новому лицу.
Так кто же ты есть на самом деле, Нортон Чивер? Преступник-мафиози,
скрывающийся от правосудия, или «Нарцисс», желающий быть вечно молодым?»
Ни то, ни другое предположение не находило отклика в утонченной Катиной
душе. Эти догадки ошеломили Катю, но не оттолкнуло от этого,
симпатичного, если не сказать больше, человека с загадочной судьбой и
атласными подушечками пальцев.

Ночью Катя долго не могла уснуть, снова и снова перебирая в памяти
встречи с канадцем. Кто же он в конце-концов? Русский мафиози или
нефтяной магнат, разбогатевший во времена дикого разгула капитализма в
России в конце прошлого столетия? Нет, он совершенно не похож на «новых
русских». У Кати был печальный опыт общения с «нуворишами». Как-то в
Майами на ежегодной Неделе моды ее познакомили с одним из таких.
Подбрасывая на ладони мобильный телефон в корпусе из платины с
изумрудами и бриллиантами, он бесцеремонно оценивающе разглядывал ее,
как скаковую лошадь, а потом «снизошел», пригласив в путешествие на
собственной яхте на экзотические острова Карибского моря.

Норон был другим. У нее складывалось впечатление, что русский язык был
его родным, хотя он с таким же успехом мог обсуждать любые темы и на
английском и на французском. Еще Катя обратила внимание на то, как он
тратит деньги. Нет, он не был скупым, но тратил деньги так, как тратит
человек, не имевший ранее капитала.

- «Конечно, он ведь сам мне рассказал, что совсем недавно получил
большое наследство. Господи, да кто же он?». - Катя пыталась отгонять
подобные мысли, но это у нее плохо получалось Она сравнивала Нортона с
бывшим мужем, с многочисленными претендентами на ее руку и сердце, с
молодым кавказцем, который почти два года был близким, как ей тогда
казалось, человеком.

Нортон ни разу не попытался, ни в первые дни знакомства ни позже,
проявить свое мужское начало. Он был предупредителен, внимателен и
корректен. От него исходили волны такой силы, что Катя чувствовала их
физически. Это был человек уверенный в своих поступках и, судя по
подтянутой спортивной фигуре, крепок физически. Он был из породы тех
мужчин, которых она относила к категории «надежных».

В таких размышлениях прошла половина ночи. Наконец она уснула, решив,
что при первом удобном случае спросит Нортона, что он намерен делать в
Лас Вегасе, если останется здесь надолго. Ведь миллионер не профессия,
да и он не похож на прожигателя жизни.

Они сидели в многолюдном застекленном холле десятого этажа отеля
Белладжио. Бармен принес заказ - фруктовые коктейли. На большом экране
телевизора мелькали кадры зарубежной хроники: многолетняя война Севера и
Юга в Сомали, несущая за собой разруху и нищету. Камера репортера
выхватывала из толпы беззубых стариков в длинных рваных рубахах голых
ребятишек с ржавыми банками в руках, стоящих в длинной очереди к
водопроводной колонке, темнокожих солдат, обвешанных оружием, и убогие
жилища с выбитыми окнами и дверями.

-Знаете, Катя, в мире много несправедливости, - сказал Нортон задумчиво,
обхватив ладонями бокал из толстого стекла.

-А вы все еще хотите изменить этот мир, как все мы этого хотели в
юности? – Катя перевела взгляд с экрана телевизора на фантастическую
картину игры света и воды, простирающуюся за окном бара.

-Изменить? Да что вы, Катюша! Я с молодых ногтей усвоил, что мир меняет
человека, но никак ни наоборот. Просто помогать обездоленным детям,
сиротам и инвалидам, это мне по силам.

- В России тоже?

Нортон помешал соломинкой в бокале.

-А почему бы и нет? Я имел там возможность видеть бездомных детей,
ночующих на вокзалах, стройках, в подвалах….

Впервые за 10 лет жизни в Америке Катю охватило острое желание увидеть
свою родину, поехать в маленький поселок Стрелка-на-Ангаре, где прошло
ее детство, поклониться родительским могилам. Возможно там, ей все-таки
удастся отыскать следы пропавшего в Афганистане брата, многолетние
поиски которого через Российское посольство оказались тщетными.

Катю в ее любимый японский ресторан на этот раз пригласил Нортон. В
конце ужина за десертом из экзотических фруктов он осторожно спросил:

-Я могу обратиться к вам с просьбой?

-Пожалуйста.

-Я хотел бы пригласить в Америку свою дочь, но как гражданин Канады не
могу этого сделать.

-Вы говорили, что ваша дочь живет в другой стране, в какой?

-Она живет в России в Москве. Зовут Даша, ей 21 год. Учится на
филологическом факультете Московского университета и в силу определенных
причин не знает, где я. Мы не виделись больше двух лет….

«Да, конечно, он русский, он свой, я почувствовала это сразу же, еще в
Неаполе!» - эта мысль молнией пронеслась в голове, а вслух она спросила:

- Она тоже русская?

Это «тоже» можно было отнести не только на счет самой Кати, но и на его
счет.

Нортон утвердительно кивнул головой.

-Хорошо, Нортон, я узнаю, что можно предпринять в данном случае.

Нортон с отрешенным видом слушал Катю, которая рассказывала о
возможностях приезда в Америку его дочери. Даже опытный психолог не
заметил бы волнения, которое охватывало его сейчас при одном лишь
упоминании имени Даша.

-Конечно, я могу пригласить вашу дочь. Для этого мне необходимо послать
ей приглашение написанное собственноручно. Через Интернет она может
получить анкету, заполнить ее и отправить в Американское консульство.
После этой процедуры ее пригласят на собеседование, на котором она
должна не только подробно рассказать обо мне, показывая приглашение, но
и предоставить письма и фотографии, а так же другие документы,
подтверждающие степень нашего родства или знакомства. К сожалению, как
вы понимаете, это проблематично.

Нортон посмотрел на молодую женщину.

-Но есть другой реальный путь.

-Какой же? – не удержался Нортон.

-Получение рабочей визы. Заинтересованный американский работодатель
имеет право пригласить на работу нужного ему специалиста из любой
страны, предварительно получив на то разрешение в Ведомстве труда.
Наличие рабочей визы дает право на получение вида на жительство. Кроме
того, - Катя улыбнулась своей очаровательной улыбкой, - я взяла на себя
смелость и нашла для Даши такого работодателя. Это хозяин издательского
Дома «Робертсон и КО» из Лос-Анджелеса. Кроме газет и журналов они
издают переводы книг русских классиков. Я сказала, что Даша дочь моих
московских друзей. Джон Робертсон и его русская жена Марина очень
близкие мне люди. Я знакома с Джоном много лет. Однажды я привезла с
собой на международный конкурс в Австрию юную модель, русскую красавицу
Марину. Джон увидел ее, и на этом карьера моей модели закончилась. У них
растут прекрасные девочки с русскими, как у Александра Сергеевича,
именами Ольга и Татьяна.

-Чем я смогу вас отблагодарить?

-Только белые розы! – рассмеялась Катя.

Прощаясь, Нортон задержал в своих ладонях ее почему-то сжатые в кулачки
пальцы и, встретив вопросительный взгляд, решительно сказал:

-Не сочтите за наглость, но я хочу попросить вас еще об одном одолжении.
Пожалуйста, позвоните моей дочери в Москву и расскажите ей о
договоренности с вашими лос-анджелесскими друзьями, но сначала прочтите
ей это:

Он написал на обратной стороне рекламки московский телефон и строки:

«Идет медвежонок лохматенький.

Несет бочонок пузатенький.

Топленое масло в нем,

Горит янтарным огнем.

Песенку медвежонка нашего

Знают в лесу наизусть:

«Сколько меня не упрашивай,

Добычей не поделюсь!»

Но мышка к нему подбежала:

«Послушай», - сказала она,-

«Дай маслица самую малость!

Видишь, как я голодна!»»

-А в ответ она скажет вам:

«Как мышку не пожалеть?

«Возьми!», - говорит медведь»»

-Что это? - удивленно спросила Катя.

- Это, как говорит моя дочь, «наша клятва».

Cпустя несколько часов, Катя, возвратившаяся домой, увидела у входной
двери огромный букет белых роз и улыбка еще долго не сходила с ее лица.

Катя села за руль джипа «Мерседес» и нажала кнопку на пульте. Дверные
жалюзи мягко нырнули под крышу гаража. В зеркало заднего вида она
заметила серебристый «Хаммер» последней модели, загородивший ей выезд.

«Это еще что за новости!» - Катя занервничала. Она не любила опаздывать,
тем более что сегодня первой по записи шла голливудская актриса. Катя
посигналила, а потом подошла к «Хаммеру». У соседнего дома стоял большой
автофургон, из которого выгружали мебель. Давая какие-то указания, у
машины суетился мужчина в широкополой, похожей на сомбреро, шляпе.
Увидев Катю, он подошел к ней, снял шляпу, картинно раскланялся,
представляя себя:

-Луис Хулио Санчес Педро Родригес. Я ваш новый сосед, сеньора, -
заговорил он на испанском, оглядывая Катю масляным взглядом от головы до
ног.

Это был плотного сложения мужчина лет 45 – 50 с низким лбом и редкими
крупными прокуренными зубами на тяжелом квадратном красноватой кожи
лице, которое выдавало его индейские корни.

-Я сейчас же уберу свою машину, синьора, но, если вы позволите, я могу
лично отвезти вас куда пожелаете.

-Спасибо сеньор…. - Катя заглянула в визитку, которую он успел ей
вручить, и медленно прочтя его длинное имя, добавила, - кажется, я
ничего не перепутала. Я рада иметь такого соседа и, если вы все-таки
дадите возможность мне уехать, я буду вам очень признательна.

Несколько дней она с соседом не встречалась, но он навел о ней справки и
однажды, выйдя из салона, Катя увидела его стоящим у ее машины с букетом
цветов.

«Этого еще не хватало!» - подумала она с раздражением.

-О, сеньора Горн, я рад, что у меня такая знаменитая соседка и хотел бы
пригласить вас на ужин в ресторан у Эйфелевой башни в отеле «Париж».

-Извините,сеньор, у меня сегодня был трудный день, я очень устала, и у
меня абсолютно нет времени.

Визитки соседа Катя доставала из своего почтового ящика чуть ли ни
каждый день, к тому же их регулярно передавала администратор салона,
приговаривая: «Знаете, мадам, он такой настойчивый! Расспрашивал меня,
замужем ли вы, куда ходите на ланч. Не подумайте обо мне плохо, мадам
Горн, я была нема, как рыба!»

Однажды навязчивый сосед выследил ее в японском ресторане и даже
попытался подсесть к ней за стол. Терпение Кати лопнуло. Через адвоката
она передала в полицию заявление о домогательстве соседа, приложив к
документу два десятка визиток. Луис Хулио Санчес Педро Родригесу было
предписано не приближаться к мисс Горн ближе, чем на 250 метров. Но
несостоявшийся жених не остался в долгу. Он предъявил Кате встречный
судебный иск на 100 тысяч долларов «За ухудшение качества жизни из-за
сигарного дыма, который попадает по вечерам к нему на участок со двора
мисс Горн, где она после 22 часов устраивает ужины в кругу своих
поклонников». В качестве доказательной базы были предъявлены аудио
записи с мужскими голосами и заснятые на видеокамеру облачка сигарного
дыма, плывущие через забор.

-Не все так просто, мисс Горн! Я думаю, что он еще попортит нам нервы, -
сказал адвокат, обсуждая с Катей возникшую проблему и дальнейшие
действия, которые необходимо предпринять.

-У вас что-то случилось неприятное? - осторожно спросил ее Нортон за
ужином.

Катя выглядела озабоченной и на ее лице отсутствовала та чарующая
улыбка, которой она обычно одаривала его при встречах.

-Так, житейские дела. – Ответила она сухо, давая тем самым понять, что
не желает обсуждать личные проблемы.

Чтобы как-то сгладить неожиданно возникшую холодность она сказала:

-Я завтра улетаю с олимпийской командой на показательные выступления в
Вашингтон, не скучайте Нортон, это всего одна неделя. – И впервые за
вечер улыбнулась.

О ее неприятностях Нортону рассказал Сережа.

-Даже не знаю, как ей помочь? - сокрушался он, - во-первых, эта сумма
даже для Кати немалая, а во-вторых – сука этот мексиканец редкостная.
Думал таким способом сумеет Катей овладеть. Скажу тебе по секрету, - он
давно перешел с Нортоном на «ты», причислив его тем самым к своим
близким друзьям, - ее в прошлом году один американец, кстати, очень даже
симпатичный мужик, и к тому же миллионер в третьем поколении, под венец
звал. Не пошла ведь! Знаешь, это она только на вид такая сильная и
смелая, но я ведь знаю, что ее душа очень нежная и ранимая. Катю надо
сердцем чувствовать.

Из Вашингтона Катя вернулась поздно вечером. На соседнем участке было
темно, он словно вымер, не горели даже ночные фонари. Мысль о
предстоящем судебном разбирательстве испортила хороший душевный настрой
возвращения в любимый дом и созданный ее руками уют.

«Как бы не пришлось из-за этого идиота продавать дом». – Размышляла,
стоя под тугими струями душа Катя, и уснула поздно, лишь приняв
снотворное. Ее разбудил телефонный звонок. Часы в спальне показывали без
малого 11. Катя осторожно выглянула через раздвинутые жалюзи на соседний
участок. Ее взору предстала фантастическая картина: «Может быть, я еще
сплю?» - мелькнула мысль и она больно дернула себя за ухо. Нет, это был
не сон.

Перед соседним домом по серо-песочному пригорку, на котором еще неделю
тому назад не росло ни травинки, ни цветочка, в рабочем светлом
комбинезоне и глубоко надвинутой на глаза шляпе ходил мужчина, поливая
из лейки огромные белые розы на высоких крепких стеблях. Их было много,
несколько десятков. Катя босиком сбежала вниз к каменному забору, по
другую сторону которого, сдернув с головы шляпу, стоял Нортон. Она
смотрела на этого русоволосого мужчину с застывшим в напряженном
ожидании лицом. Катя радостно засмеялась, хлопая, как маленькая, в
ладоши, а потом протянула ему руки и, путаясь в словах, почему-то
зашептала, словно боясь, что ее могут услышать другие:

-Ты… ты настоящий…добрый волшебник из моей сказки!

Вечером того же дня Нортон впервые вошел в Катин дом. Она его ждала,
одетая в открытое светлое платье, а в высоко забранных каштановых
волосах красовалась белая роза.

-Сегодня так много белых роз, - вспыхнула Катя, увидев в руках Нортона,
одетого в строгий темно-синий костюм, букет роскошных, так ею любимых,
цветов. Она поймала себя на мысли, что волнуется больше, чем на
Всемирном конкурсе в Нью-Йоркском Карнеги-Холл в окружении звездных
топ-моделей и знаменитых на весь мир кутюрье. Нортон стал перед ней на
колено, протянул букет:

-Эти цветы принесли мне счастье! - сказал он, целуя запястья ее рук. -
Они встретились взглядами. - Я прошу тебя стать моей женой.

Катя доверчиво положила руки на его плечи.

- Закрой, пожалуйста, глаза, - попросил Нортон, касаясь губами ее виска.
Он застегнул на ее шее колье с изумрудами и надел на безымянный палец
бриллиантовое кольцо.

Ужинали при свечах за красиво сервированным столом. Катя рассказывала
Нортону о годах прожитых в Америке, которые можно было проследить по
многочисленным кубкам и серебряным вазам, расставленным вдоль стены, на
которой висели медали и дипломы победителя и призера всеамериканских
соревнований и международных конкурсов. На противоположной стене были
развешены картины, автором которых была сама хозяйка дома. Рядом
находились аккордеон, гитара, африканские тамтамы.

- Ты и рисуешь и на всем этом играешь? – изумился Нортон.

-И даже неплохо пою! - рассмеялась Катя.

В большой отдельной рамке были собраны фотографии детских лет.

-Это папа и мама, они очень рано ушли из жизни. Это я, это мой родной
брат Митя. Он старше меня на четыре года.

Внизу цветной фотографии Нортон прочитал: «Стрельцовы. Стрелка. 1987г.»

«Нет, этого не может быть! Она - Катя Стрельцова?!»

Судьбы людские! Как странно и неожиданно они порой переплетаются!

-После смерти родителей, – продолжала Катя, - брат стал для меня и мамой
и папой. – Она осторожно коснулась пальцами черно-белой фотографии, на
которой Митя был запечатлен в солдатской форме у бронетранспортера. -
Это его последняя фотография. Он пропал без вести в Афганистане в 1989
году, за два месяца до вывода наших войск. Мне так и не удалось узнать,
где он, что с ним случилось, жив ли?

Они помолчали.

-Сейчас я вернусь, - неожиданно сказал Нортон, - я быстро…

Нортон раскрыл на ладони мешочек из темно-красного бархата,
извлек оттуда буро-черный кусок камня и протянул его Кате:

-Этот камень перед смертью передал мне твой брат Митя в Афганистане 8
месяцев назад и просил тебя найти. - Он крепко обнял Катю, а она
уткнулась лицом ему в грудь и горько заплакала.

-Поплачь, поплачь, девочка, тебе станет легче.

-Расскажи мне о нем. Все, все…. – глотая слезы, попросила она.

Среди встречающих рейс Нью- Йорк – Лас Вегас, на котором прилетела
Даша, стояла молодая красивая женщина, державшая в руках лист белой
бумаги с ее именем и фамилией, написанными по-русски.

-Гуд ивнинг, мадам! – подойдя, поздоровалась Даша.

-Здравствуйте, Даша! - ответила женщина по-русски, улыбаясь, и протянула
руки, – я, Катя Горн.

-Это вы? – в голосе Даши звучало удивление.

Она много раз разговаривала с Катей по телефону, но представляла ее
совершенно иной, старше и не такой яркой красоты. Даша растерянно
оглядывалась по сторонам. Отца не было.

-Отец болен? – спросила она с внезапно нахлынувшим отчаянием.

-Нет, нет, не волнуйся, - Катя покачала головой, - с отцом все в
порядке. Нам ехать всего 15 минут.

Отвлекая от тревожных мыслей Дашу, застывшую на переднем сиденье, Катя
расспрашивала ее о России, Москве, о том, как она перенесла почти
суточный перелет.

-Спасибо вам большое, если бы вы не прислали мне подробный план
пересадки в аэропорту «Кеннеди», я бы наверняка заблудилась. Это не
аэропорт, а город в городе, тысячи пассажиров, и железнодорожное
сообщение между терминалами, ужас!

Катя остановила джип у дома Нортона, обняла Дашу за плечи и подвела к
дорожке, поднимающейся к входной двери, освещенной разноцветными
огоньками солярных ламп.

-Иди, девочка, отец ждет тебя.

Даша вошла в просторный полутемный холл первого этажа. От большого окна
к ней на встречу стремительно двинулась высокая фигура мужчины и уже по
первым шагам и сильным рукам, подхватившим ее, Даша узнала, что это
отец. Он целовал ее лицо, волосы и тихо приговаривал: «Дашенька,
доченька!»

Запрокинув голову, она вглядывалась в незнакомое лицо. Прижавшись к отцу
и вслушиваясь в ровный стук его сердца, Даша, не сдерживая слез,
пыталась понять, что и как такое могло случиться?

Она закрывала глаза и, торопясь, говорила, говорила…. Ей было легче так
воспринимать этот новый мир.

-А помнишь, как мы пошли гулять, и я спряталась за стеной строящегося
дома, а потом убежала домой, ничего тебе не сказав?

-Конечно, помню! - он помнил этот случай до мельчайших подробностей, -
тебе тогда исполнилось 5 лет. Я несколько раз обежал вокруг стойки,
облазил все ямы и канавы, страшась возвратиться без тебя домой. Я вбежал
в квартиру и увидел, что ты уже дома…

-Я тогда, папа, сильно испугалась, когда увидела твое белое, как мел,
лицо, мокрую грязную одежду и поняла, что сделала что-то очень плохое и
от страха спряталась под диван.

«А помнишь?….. Помню!...» Они проговорили до утра.

Даша проснулась с рассветом и осторожно подошла к софе, на которой, не
раздеваясь, лишь набросив на плечи легкий плед и как всегда, подложив
под голову правую ладонь, спал отец. Даша села на пол рядом, погладила
его по лицу и, прижавшись губами ко лбу, осторожно завязала на его шее
потемневшую от времени нитку с крестиком. Он тут же проснулся и, увидев
слезы на щеках дочери, спросил:

-Ты плачешь потому, что у меня другое лицо?

-Нет, папочка, я плачу от радости, потому что ты живой и мы опять
вместе. Ты не беспокойся, я скоро привыкну.



Катя и Нортон венчались в русской православной церкви Святого
апостола Павла в Лас Вегасе. Обряд венчания проводил настоятель храма
отец Эрик Джонсон Този, по крови на половину русский. Перед церковью на
алее, невместившей всех гостей, новобрачных встречали аплодисментами
друзья и знакомые. Даша прилетела из Лос-Анжелеса на свадьбу отца вместе
с коротко стриженным, ладно сбитым молодым мужчиной со славянским лицом
и белорусским говорком – похоже «рукастым», как говорят в народе про
таких, все знающим и умеющим, хозяином небольшой фирмы,
специализирующейся на строительстве котетжей, магазинов, и других
невысоких построек. Все это было перечислено на визитной карточке,
которую Сергей Курака, так звали Дашиного спутника, вручил Нортону при
знакомстве. Дашу с Сергеем познакомила Марина Робертсон, и это ни к чему
не обязывающее знакомство молодых людей, волею случая оказавшихся на
чужбине, постепенно переросло в нечто большее. Среди гостей находилась
и чета Робертсонов, теле - и фотокорреспондентов газет и журналов, на
обложке одного из которых позже под заголовком «Канадец похитил нашу
Катю Горн» будет красоваться счастливая пара.



Часть II

Час «Х» наступит в понедельник после полудня.

Планы Шуры

(Сноска. Шура (ударение на последнем слоге)– военный совет Аль-Каиды)


В салоне эконом класса Боинга 737, выполняющего рейс Лас-Вегас – Нью
Йорк – Карачи, у иллюминатора сидел смуглолицый, темноволосыйd в дешевом
костюме из синтетической ткани мужчина лет 45-ти и изредка поглядывал на
клубящиеся под крылом лайнера облака. Перед ним на откидном столике
лежали рекламные проспекты и буклеты Лас-Вегаса, плотины Гувера,
смотровой площадки над Большим каньоном и недавно возведенного недалеко
от плотины изящного арочного моста с шестиполосным автомобильным
движением. Внимательно просматривая буклеты, он делал в них какие-то
пометки.

-Впечатления закрепляете? - спросил сидящий рядом рыжий англичанин,
прилетавший в Лас-Вегас из Исламабада для ознакомления с организацией
гостиничного бизнеса, которым он сначала занимался в Индии, а последние
годы осваивал в столице исламской республики Пакистан.

-Фантастический город! – восторженно ответил смуглолицый, - плотина
гигантская в Каньоне, такое зрелище забыть не возможно! Я все что можно
сфотографировал, но какие-то подробности от обилия впечатлений могут
выскользнуть из памяти. Родственники мне на поездку, о которой я долго
мечтал, всем миром деньги собирали и теперь с нетерпением ждут моих
рассказов о Седьмом чуде света, выросшем в пустыне.

-А я, к сожалению, лишь побывал в отеле «Белладжио», да и то на деловых
ужинах и один раз проехал на авто по Стрипу. - Посетовал англичанин.

В международном аэропорту Джина в Карачи они расстались. Англичанин
пересаживался на самолет, улетавший через два часа в Исламабад, а
смуглолицый нанял на площади велорикшу и растворился среди запруженных
транспортом и пешеходами улиц многомиллионного города. Он не был жителем
Карачи и ему не собирали деньги бедные родственники. Его поездку в Лас
Вегас оплатил через фирму « Вельттур» поверенный в делах пакистанского
мультимиллионера Ахмеда Маншира, совладельца химических и
фармацевтических заводов. Смуглолицего пассажира звали Саджи Зульфакар.
Он был выходцем одной из южно-азиатских стран, ранее носил другую
фамилию, впрочем, эта могла быть тоже вымышленной.

В течение последних трех месяцев 2010 года подобные турпоездки совершили
еще около двух десятков мужчин и женщин пакистанского происхождения,
люди с высшим техническим образованием, проживающие в европейских
странах, большей частью в Англии, и, так или иначе, связанные с
пакистанской правоэкстремистской организацией «Серые волки». Поездки
были оплачены подставными лицами в различных турфирмах. По прибытии в
Лас Вегас «туристы» имели контакты с проживающими там пакистанцами в
мечетях, на цирковых представлениях и в ресторане отеля «Пирамида».



На отрогах горного хребта Гингикуш в юго-восточном Афганистане, в
полусотне километров от ближайшего кишлака, среди хаотичного
нагромождения каменных отвесных скал, укрылся лагерь главарей Аль-Каиды.


Паша – так, не по имени, а по прозвищу звали этого человека, в тяжелых
зимних армейских сапогах, был закутан в белый бурнус из овечьей шерсти.
Изредка крупная дрожь пробегала по его изможденному, испещренному
пороховыми отметинами лицу с покрасневшими, лихорадочно блестевшими
глазами и опустившимися до скул фиолетовыми полукружьями вокруг них. В
военном комитете Шуры Паша отвечал за проведение терактов, связанных со
взрывами, и за захват заложников. Несмотря на электрокамины,
подключенные, как и все электроприборы, к мощному портативному
генератору, толстые шерстяные ковры, которыми был застелен пол и
завешены стены пещеры, столбик термометра на большом градуснике,
висевшем на стене, едва достигал отметку +15. Паша сидел перед большим
экраном телевизора, просматривая видеофильмы о плотине Гувера, о
крупнейшей в Америке гидроэлектростанции, обеспечивающей энергией штаты
Аризона, Невада и многомиллионный Лос-Анжелес, о рукотворном озере Мид,
протянувшемся на 180 км в Большом Каньоне. Затем Паша поочередно
просмотрел художественные фильмы-фантастики о захвате плотины Гувера
террористами и фильм о Лас-Вегасе, оставшемся без людей. Он с интересом
наблюдал за тем, как выходят из строя электроприборы, как город-сказка
погружается в темноту, как на третий день температура в помещениях
поднимается до + 60 и начинают таять восковые фигуры в музее мадам
Тюссо, и как еще одну неделю спустя полчища крыс заселяют город.

Паша оторвался от экрана, посмотрел на Саджи, вошедшего в пещеру в
сопровождении двух охранников. Отпустив охранников, Паша жестом указал
Саджи на стул у стены.

-Рассказывай, что увидел, услышал. Позже передашь фотоаппарат
компьютерщику. Начинай с рассказа о плотине.

- Все автомашины досматривают за три километра до подъезда к плотине.
Проезд грузовому транспорту запрещен. В километре от плотины над
Каньоном заканчивается строительство шестиполосного арочного моста
длиной в 700 метров, по которому пустят и грузовые машины. Там досмотра
не будет. Когда мост откроется для движения транспорта, дорога по
плотине станет только пешеходной. Со стороны озера Мид к плотине
разрешается подплывать на лодках на расстояние 300 метров. Патрульных
катеров нет, но установлен запрещающий знак. Есть смотровая площадка,
нависающая над пропастью на сорок метров.

Паша после очередного приступа озноба, долго отирал полотенцем пот,
выступивший на лице и шее. Спрятав руки в широкие рукава бурнуса, он
взглянул исподлобья на смолкшего в испуге Саджи и прохрипел:

-Рассказывай …

-Я опускался на лифте в машинный зал, расположенный в нижней части
плотины. Глубина спуска около 180 метров. В лифт помещается 20 – 25
человек. Досмотр перед лифтом как в аэропорту. Большие сумки проносить
не разрешается, только мелкие предметы, которые просвечиваются рентген -
камерой. В машинном зале установлено 17 гидроагрегатов. Охраны не видел,
но везде установлены глазки видеокамер. Вода падает на лопасти турбин с
высоты 150 метров. Есть механические затворы с электроприводами для
сброса воды в аварийных ситуациях.

Сажди смолк, ожидая очередных вопросов от Паши.

-Скажи, ты узнал, сколько воды в озере? – наконец спросил Паша после
затянувшейся паузы.

-Нет, этого я не смог узнать. – Ответил Саджи.

-В озере 35,2 кубических километров воды. Ты можешь себе представить,
что такое кубический километр?

-Да, Паша. Я понял, о чем вы сейчас подумали.

-Молодец! Пока отдыхай. - По лицу Паши вновь пробежала дрожь.

Взорвать обыкновенной взрывчаткой плотину Гувера, имеющую ширину
основания в 200 метров, было невозможно. Это Паша понял, просмотрев
фильмы о том, как для взрыва старых, куда меньших плотин, взрывникам
понадобилось тысячи тонн динамита. Смертники. Им вряд ли удастся пройти
через досмотровые камеры перед спуском в машинный зал. И если даже
удастся, то они не смогут вызвать больших разрушений, разве что угробят
с десяток туристов да несколько человек обслуживающего персонала.

Паша вновь и вновь просматривал добытые агентами сверхсекретные
документы о создании и испытании нового оружия с применением
электромагнитного импульса, названного электромагнитным излучателем -
ЭМИ. Из документов следовало, что спектр действия этого оружия был
широк, но еще не совсем определен. Во всяком случае было достоверно
установлено, что оружие нового поколения способно на большом расстоянии
выводить из строя локаторы, радиоэлектронику и электротехнические
устройства, в том числе системы зажигания у двигателей внутреннего
сгорания. Но кроме общих данных да достоверной информации о проведенных
натурных испытаниях ЭМИ в США, Израиле и России, у него ничего не было.
Паша хорошо знал свое дело. Он терпеливо, скрупулезно, не торопясь
готовил каждый теракт, никому не рассказывая о своих планах. Он
продумывал и проигрывал задуманный им сценарий многократно, до
мельчайших подробностей, пытаясь учесть возможные провалы на различных
этапах операции, и только убедившись в ее успешном осуществлении,
предавал свои планы огласке.

Он мечтал о том, что, как и 11 сентября 2001 года, вновь заставит
содрогнуться не только Америку, но и весь мир. Снова увидит надменные и
так ему ненавистные, кичащиеся богатством и могуществом своей страны
лица гринго, искаженные ужасом. Паша представлял, как тысячи тонн воды,
хлынувшие через разрушенную плотину, снесут все на своем пути. На сотни
километров вокруг, в больших и малых городах, отключится электричество
и, наконец, погаснут огни утопающих в роскоши гигантских отелей и
казино, так ненавистного ему города вечного праздника и порока
Лас-Вегаса.

Поборов очередной приступ лихорадки, Паша уже в который раз начал
просмотр фильма о Лас Вегасе, оставшегося без людей и электричества,
захваченного крысами, ползающими по кукольным лицам манекенов в
пятиэтажном универмаге на Стрипе и обнюхивающими колье с бриллиантами из
коллекции ювелира Фреда Лойтона в отеле «Белладжио».

Гиперболоид Гриневского

Жена Иосифа Гриневского сорокалетняя Светлана с семнадцатилетней дочерью
Вероникой уже третью неделю отдыхали в элитном сочинском пансионате
«Светлячок». С наступлением сумерек они в сопровождении двух офицеров
службы безопасности ФСБ выходили на безлюдный пляж, скрытый от
посторонних глаз за высокой решетчатой оградой увитой цветущим вьюнком.

Сам Иосиф Гриневский, разработчик российских ЭМИ (электромагнитных
импульсных систем) не мог сопровождать своих девочек на отдыхе, в эти
дни он находился на испытаниях новейшего оружия на полигоне, где-то за
Уральскими горами.

Наступивший вечер ничем не отличался от предыдущих. Молодые офицеры
деликатно уселись на пляжные лежаки подальше от береговой черты и издали
наблюдали за своими подопечными. Их обнаженные тела в черной
августовской воде вспыхивали неоновыми огоньками на лунной дорожке.

Из-за веревочной сеткиб исполняющей роль границы между санаторными
пляжами, закрепленной на буях и уходящей на десяток метров вдаль,
вынырнула моторная лодка. Немного проехав, мотор зафыркал и заглох.
Сидящие в лодке мужчины, уцепившись за сетку, стали подтягивать ее к
берегу. Один из охранников направил яркий луч ручного прожектора на
лодку, уже уткнувшуюся носом в песок.

-Спасибо, командир, - сказал мужчина в широкополой соломенной шляпе,
доставая со дна лодки канистру, - а то я бы в темноте не сразу допер,
что в бачке бензин закончился. Вскоре мотор затарахтел, и лодка отошла
от берега. В это же время невдалеке прошла на веслах большая
высокобортная шлюпка с подвыпившей компанией, горланившей песни под
аккордеон. На какое-то время корпус быстро плывущей шлюпки скрыл от
офицеров головы охраняемых ими обитательниц пансионата. Шлюпка ушла в
темноту, и они вновь увидели две фигуры, но не плывущих как прежде, а
странно барахтающихся в воде и что-то выкрикивающих. Офицеры подбежали к
воде и окликнули своих подопечных. В ответ, к большому изумлению,
услышали отборный мат. Бросившись в воду и подплыв к женщинам, они
увидели вместо жены и дочери Гриневского, двух, абсолютно пьяных девок
в спасательных нагрудниках одетых поверх платьев.

Как выяснилось позже, это были местные проститутки, которых, по их же
словам, в ресторане морского вокзала «сняли » какие-то абреки для
вечерней прогулки, дав каждой по сто «зеленых». Спустя 40 минут после
исчезновения Гриневских в районе большого Сочи была объявлена операция
«Перехват» с привлечением не только спецподразделений ФСБ, МВД, морских
пограничников, но и воинских частей расквартированных в окрестностях
города. Все поиски оказались тщетными. Жена и дочь Гриневского исчезли
бесследно, а наутро в сотне метров от пляжа водолазы обнаружили ту самую
высокобортную шлюпку с пробитым дном.

После успешных испытаний ЭМИ на секретном полигоне военного городка
Горноуральск-10, затерявшегося в непроходимой тайге и огражденного тремя
рядами колючей проволоки под током высокого напряжения, Иосиф
Гриневский, полноватый 50-ти летний мужчина с негустой шевелюрой вокруг
большого, сократовского лба, вернулся поздним майским вечером в Москву
на военно-транспортном самолете. Он попросил встречающего офицера ФСБ
отвезти его не домой, а на служебную квартиру, так как жена и дочь еще
отдыхали в Сочи, а ему утром надо было идти на обследование в
ведомственную поликлинику. Два года тому назад московский хирург заменил
его изношенный сердечный клапан на пластмассовый итальянский, для
нормальной работы которого необходимо было принимать специальный
медикамент, разжижающий кровь и хотя бы раз в десять дней проверять ее
на свертываемость. Последний раз Гриневский сдавал кровь около месяца
тому назад, и, хотя за истекшие два года клапан исправно отстучал 60
миллионов раз, представил себе, как наблюдающий за ним кардиолог
сделает завтра очередное строгое внушение.

Служебная квартира Гриневского размещалась на тихой московской улице в
трехэтажном флигеле с островерхой крышей примкнувшего к стене
многоэтажного здания НИИ Министерства промышленности и торговли
Российской Федерации со скромной вывеской на фасаде «Электротехническое
оборудование». На первом этаже флигеля в большой комнате с окнами
забранными решетками расположилось караульное помещение ведомственной
охраны, куда на мониторы поступали картинки с видеокамер, установленных
на всех этажах здания, а так же у стальной входной двери, декорированной
обожженными сосновыми планками и открывающейся пультом. Дежурили здесь
круглосуточно по два человека в смене как на подбор крепко сбитые
«бойцы», как они сами себя называли, в полувоенной форме, без знаков
различия и с пистолетами «Макаров» в кожаных портупеях. Второй этаж
занимала лаборатория, а на третьем, под крышей, располагалась
двухкомнатная квартира с маленькой кухней и совмещенным санузлом.

Бронированный «Мерседес» с дремавшим на заднем сидении Гриневским в
сопровождении черного джипа «Поджеро», набитого ребятами из негласной
охраны с изящными дипломатами в руках, в которых были спрятаны автоматы,
остановился у шлагбаума, перекрывающего въезд на территорию НИИ.

Поздних гостей здесь ждали. Шлагбаум поднялся и «Мерседес» подъехал
вплотную к входной двери флигеля. Весь слабоосвещенный проем открывшейся
двери загораживал двухметровый широкоплечий детина, рука которого
лежала на ребристой рукояти пистолета. Сопровождающий Гриневского
офицер, невысокий мужчина в темно-сером костюме, первым вышел из машины.

-Привет, Галушко, - поприветствовал он стоящего в дверях охранника, - не
надумал еще место службы поменять? Мое предложение пока еще остается в
силе.

-Здравствуйте, товарищ майор, Галушков моя фамилия. - Он приветливо
улыбнулся и, посмотрев на «Мерседес», из которого выбрался Гриневский,
добавил, - для меня больше БМП (Сноска. БМП - боевая машина пехоты)
подошла бы.

-Ты не обижайся на меня, Федор, - майор дружески похлопал по могучему
плечу охранника.

-Я не обижаюсь, как известно, на обиженных воду возят.

Федор поздоровался с Гриневским, забрал из его рук небольшой саквояж.

-Пожалуйста, проходите Иосиф Владимирович, рады вас снова видеть.
Хотите, я сейчас чаю согрею и что-нибудь поесть приготовлю.

-Спасибо, Федор, второй час ночи, да и утром мне натощак кровь сдавать.
Самое главное сейчас уснуть и хорошо бы без снотворного…

-Значит так, - сказал майор, дождавшись, когда засветятся окна квартиры
Гриневского и Федор спустится вниз, – в 9.30 за Гриневским придет
машина, и он поедет в поликлинику. Если сам не проснется, то в 9.00
деликатно его разбуди. После поликлиники Гриневский планирует целый день
работать в лаборатории, обед привезут, как он просил, в 15.00. Пока все,
остаемся на связи. – Майор передал Федору пакет со свежими продуктами и
пошел к выходу.

На следующее утро в 8.30 у шлагбаума остановился микроавтобус с красным
крестом. Из него выпорхнула молоденькая женщина в белом халате, из-под
которого выглядывали стройные обнаженные ноги в летних туфлях, и
направилась к флигелю.

-Федя, ты глянь, какая пташка к нам залетела! - потирая руки, окликнул
Федора напарник, рассматривая в монитор стоящую у дверей медсестру с
перекинутым через плечо ремешком от черного чемоданчика.

-Я приехала взять кровь на анализ у пациента, - сказала она в
переговорное устройство и, заглянув в бумажку, добавила, - Гриневского.

Из-под белой косынки, закрывающей лицо до переносицы, выглядывали черные
навыкате глаза.

-Заходите, - сказал Федор, открывая входную дверь, - что у вас в сумке,
покажите, - спросил он, когда девушка вошла в помещение.

Она положила на столик черный чемоданчик, расстегнула молнию и извлекла
оттуда небольшого размера белый аппарат с подсоединенными проводами.

-Это аппарат для проверки крови на свертываемость. С помощью этой
механической иглы – она указала на предмет, похожий на шариковую ручку -
я прокалываю пациенту палец и помещаю каплю крови на специальную
пластинку, которую вставляю в аппарат. Через несколько секунд, здесь, -
она провела наманикюренным пальчиком по табло, - появляется цифра. Вот и
все.

-А у меня можете замерить? - спросил напарник Федора, уставившись на
открывшиеся под полой халата коленки медсестры.

-Могу, но только в другой раз, – с улыбкой ответила черноокая.

-Подождите здесь.

Федор поднялся на третий этаж и спустя минуту помахал ей рукой с
лестничной площадки.

-Поднимайтесь, я вас провожу.

Дверь в квартиру Гриневского была открыта. Он стоял в прихожей, одетый в
пижаму, растирая сонное лицо.

-Вот и славно, что вы сами приехали, проходите, пожалуйста. Как вас
величать?

-Динара. – Ответила медсестра, провожая взглядом спускающегося по
лестнице Федора.

На мониторе Федор видел и Гриневского и медсестру. Затем Гриневский
исчез с экрана. «В туалет, наверное, зашел», - подумал Федор и не
ошибся.

Минутой раньше, когда за Федором закрылась дверь и его шаги затихли на
лестнице, медсестра неспешно достала из чемоданчика аппарат и поставила
его на тумбочку перед стенным зеркалом, а потом неожиданно сказала
Гриневскому:

-Зайдите в туалет и станьте рядом с раковиной.

Не совсем понимая, что от него требуется, он послушно вошел в туалет.
Медсестра открыла кран, из которого с шумом полилась вода и протянула
ему мобильный телефон.

-Слушайте внимательно.

Гриневский услышал взволнованный голос жены.

-Еся, я не знаю где мы, нас похитили и куда-то увезли. Относятся
вежливо, без какого-либо насилия и угроз, мы обеспеченны всем
необходимым, хорошим питанием и возможностью для отдыха.

Гриневский часто видел по телевизору передачи и репортажи о захвате
заложников, но теперь это коснулось его самого. Горячая волна ударила в
голову и медленно стала растекаться по всему телу.

Оправившись от шока, он задал жене несколько вопросов личного характера
и по ответам понял, что слышит не магнитофонную запись. Понятно, зачем
эта черноглазая медсестра, стоящая сейчас в дверях и готовая в любую
секунду к прыжку, словно голодная пантера, завела его в туалет. Камеры
видео наблюдения и микрофоны «прослушки» были установлены лишь при входе
в его рабочий кабинет и в спальне.

Прижимая трубку к уху чуть заметно дрожащей рукой, Гриневский судорожно
размышлял и не мог понять, как похитители вышли на жену и дочь? Ведь они
жили под вымышленными фамилиями и не знали на самом деле, чем он,
электронщик, занимается, часто выезжая в длительные командировки. Лишь
однажды он вскользь сказал о том, что, помогает геологам в поисках
редкоземельных минералов. Все сводилось к тому, что среди своих завелся
«крот»…. Из трубки донесся густой бас с едва заметным восточным
акцентом, прервав ход его мысли: - «Господин Гриневский, наши условия
просты. Вы нам - схемы и результаты последних испытаний, мы вам – живых
и невредимых девочек. До 17.30 вы должны принять решение». В мобильнике
пошли короткие гудки.

Динара забрала мобильник, а Гриневский опустился на крышку стульчака и
вытер банным полотенцем вспотевший лоб.

-Позвоните сейчас же вашему врачу и скажите, что вы устали и прибудете
на прием завтра. – Сказала медсестра приказным тоном, облизывая кончиком
языка пересохшие губы. - Я приеду за ответом в назначенное время и, если
хотите, чтобы ваша жена и дочь остались в живых , не делайте никаких
глупостей!

Гриневский не мог знать, что эта черноглазая красавица-медсестра -
смертница, на поясе которой рядом со взрывпакетом, способным разнести
половину флигеля, находится высокочастотный глушитель радиоволн,
оставляющий безмолвной всю систему «прослушки».

Cудя по требованиям, которые выставили похитители, Гриневскому стало
ясно, что кто-то чужой имеет информацию не только о проводимых
испытаниях оружия нового поколения, но и о способностях его,
Гриневского, без чертежей собрать этот компактный излучатель, который
может вывести из строя локаторы и радиоэлектронное оборудование,
разрушив при этом полупроводниковые элементы.

Гриневский не мог знать, что Аль-Каида давно интересуется его персоной
и имеет полную информацию не только о его семейном положении и проблемах
со здоровьем, но и о маршрутах его передвижения, как в столице, так и в
целом по стране. Выбора Гриневскому террористы не оставили.

«У меня есть единственная возможность спасти жену и дочь, это занять их
место. В противном случае эти отморозки безжалостно расправятся с ними,
в этом сомнений быть не может».

Перед глазами Гриневского то и дело возникали жуткие картины теракта,
случившегося в минувшее воскресенье на центральном рынке Владикавказа и
показанного по новостям. Смертник взорвал себя в «Волге» с взрывчаткой,
нашпигованной гвоздями и кусками арматуры в гуще людской толпы,
изуродовав тела детей, женщин, стариков.

Прошло полчаса, как «медсестра» покинула квартиру Гриневского.
Он спустился в лабораторию, достал из сейфа компактный, не уступающий по
мощности ядерному, взрыватель, вызывающий электромагнитный импульс,
другие компоненты экспериментального образца ЭМИ. Часы показывали 14-30,
когда Гриневский закончил работу и убедился, что собранный без схем и
чертежей ЭМИ готов к действию. Немного подумав, он нажал на панели
излучателя кнопку механизма самоуничтожения и спустя несколько секунд на
графитной плите осталась лишь небольшая горка оплавленных плат, диодов и
металлических деталей. Залив горячие остатки ЭМИ водой из графина и
убрав их в сейф, он подумал, что полковник Гречанов сможет разобраться в
событиях сегодняшнего дня, узнав о захвате жены и дочери и о его
внезапном исчезновении.

Помимо испытаний ЭМИ на различных видах техники, ученые вели
исследования по воздействию излучателя на живые существа. Первые
испытания такой функции проводились на собаках тюремной охраны. Сам
Гриневский был поражен результатом испытания, увидев, как в секунду
свирепые овчарки превращались в ручных щенков, позволяли совать руки в
оскаленные пасти, теряли координацию движений. Но это еще не все. ЭМИ
имеет ультразвуковой маяк, позволяющий определить через спутник его
местонахождение с точностью до метра, в каком бы уголке планеты он не
находился. Обо всем этом и о механизме его уничтожения в экстремальной
ситуации знал лишь полковник Гречанов, начальник технического управления
ФСБ, присутствовавший на закрытых испытаниях ЭМИ.

Ровно в 15.00 Федор принес в квартиру Гриневского обед в пластмассовом
контейнере, доставленный курьером из столовой для руководителей ФСБ,
увидел осунувшееся лицо поникшего Гриневского, спросил:

-Может врача пригласить?

-Нет, нет, просто спал плохо. Я уже позвонил в поликлинику и медсестра
должна еще раз прийти, - ответил Гриневский, с трудом сохраняя
спокойствие в голосе.

Федор спустился в караульное помещение и взглянул на монитор. Гриневский
сидел за столом неподвижно, не прикасаясь к еде. Если бы охранник мог
знать, о чем сейчас думает этот, совсем домашний человек, спрятав лицо в
ладони, и какое мужественное решение принял он сейчас.

«Непонятно, что они придумали, и каким образом я могу незамеченным
покинуть флигель. Хорошо бы, чтоб сердобольный Федор и Николай остались
живы», -

подумал Гриневский. - «Какими-то неведомыми тропами меня наверняка
переправят в одну из арабских стран. Когда я окончательно буду убежден в
полной безопасности жены и дочери, то испытаю ЭМИ теперь уже не на
сторожевых псах, а на этих нелюдях. Может придется уничтожить не только
Эмми, но и самому погибнуть. Главное, что при первом включении
излучателя о его местонахождение сразу станет известно в России, а
значит полковник Гречанов поймет, где планируется теракт».

Ровно в 17.30 у шлагбаума НИИ притормозила машина скорой помощи и та же
медсестра, теперь уже с небольшой пластмассовой коробкой в руках,
отпустив машину, подошла к флигелю.

- Наш пациент Гриневский звонил в поликлинику и просил доставить ему
успокоительную микстуру, - сказала она в переговорное устройство.

Федор по внутренней связи доложил о ее визите Гриневскому.

-Да, пусть поднимается, - подтвердил тот.

На мониторе Федор снова увидел медсестру, выкладывающую на стол упаковку
с таблетками и пузырьки с микстурой, а потом он услышал ее низкий голос:
«Дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и карандаш. Я напишу вам, когда и
сколько лекарства надо принимать».

Она склонилась над столом и написала: «В 20.00 вы выйдите в сквер на
прогулку, сядете на последнюю скамейку у фонтанчика и попросите
охранника принести вам сердечные капли».

-Вам все понятно? – спросила она у Гриневского.

-Да, я постараюсь выполнить ваше предписание.

Заслонив собой глазок видеокамеры, она скомкала бумажку, спустилась вниз
и, попрощавшись с охранниками, ушла.

Было 20.00 и Гриневский, как обычно, вышел на вечернюю прогулку. Он
опустился на дальнюю скамейку у фонтана. Федор встал рядом, закурив
сигарету.

-Будь добр, принеси мне сердечное лекарство, оно на столике у кровати, и
стаканчик воды, – попросил Гриневский.

Федор подбежал к двери флигеля, вызывал напарника, поглядывая на
застывшую в свете тусклого фонаря фигуру Гриневского. Николай ушел за
лекарством и в этот же момент к шлагбауму, размахивая руками, подбежал
мужчина в майке и в тапочках.

-Ребята, помогите! Я из соседнего дома, того, что на снос идет. Жильцов
уже всех выселили, одни мы остались, света нет, телефон отключен, а у
меня жинка на сносях, рожать надумала на ночь. Выручайте, хлопцы,
вызовите «скорую»!

Федор и принесший лекарство Николай, рассказали позже следователю ФСБ,
что мужчина путано, заикаясь, называл номер дома и свою фамилию. Они
вызвали «скорую». Машина с мигалкой появилась неожиданно быстро, словно
стояла за углом. Мужчина в тапочках впрыгнул в «скорую», и она исчезла
за поворотом.

С момента появления мужчины у шлагбаума и до возвращения Федора к
дальней скамейке, на которой Гриневского к тому времени уже не было,
прошло 3-4 минуты, как уверяли охранники. Гриневский исчез, а в
проволочной сетке двухметровой ограды скверика, скрытой за густыми
кустами шиповника, была обнаружена большая дыра.

«Скорая помощь», в которую Гриневского втолкнули два дюжих молодца,
завывая сиреной с мигалками, пробиралась по проспекту Мира, запруженному
авто.

-Мы же договорились, что вы не будите делать глупостей, - сказала весело
та самая медсестра Динара, держа в руках шприц и видя, как Гриневский
пытается подальше от нее отодвинуться.

«Действительно, ведь они похитили меня не для того, чтобы тут же убить»
- подумал Гриневский, поглядывая на пудовые кулаки двух «санитаров», не
спускающих с него глаз, и подставил бедро Динаре…

В районе ВДНХ «скорая», выключив сирены, нырнула в глухой дворик между
идущих на снос пятиэтажек, где ее поджидал небольшой автобус «Мерседес»
с поднятой кверху задней дверцей. Усыпленного Гриневского завернутого в
солдатское серое одеяло «санитары» перенесли из «скорой» к автобусу и
опустили на поролоновый матрац, между сдвинутыми в сторону креслами в
тайник, оборудованный в днище. Водитель, бородатый кавказец, закрыл
крышку тайника, установил на прежние места кресла и нажал маленький
тумблер на панели управления. Тихо заурчал вентилятор, нагоняя свежий
воздух в тайник. Водитель не спешна обрызгал из баллончика чем-то
душистым сидения, коврики и дверцы внутри салона.

-Проверено, собаки ничего не унюхают, - сказал он Динаре, закрывая
заднюю дверь автобуса, - садись, красавица, теперь только бы из Москвы
на кольцевую выбраться. Кавказец, Динара называла его Гаджи, усадил ее
рядом с собой и вывел автобус проходными дворами на Ярославское шоссе.

Вырвавшись на кольцевую, «Мерседес» на первом же съезде свернул на
областную шоссейку и, сделав небольшой круг за Серпуховом, помчался по
бетонной автостраде на Курск, обгоняя тяжеловесные фуры. На посту ГАИ за
Орлом «Мерседес» остановили.

- Ты чо? Знаков чо-ли не видишь? В темноте за 120 поливаешь, может быть
в трубочку подуешь? - помахивая жезлом проворчал щекастый гаишник с
лейтенантскими звездочками на мятых погонах форменной рубашки с
короткими рукавами, с интересом рассматривая через опущенное стекло
молодого бородатого водителя и его черноглазую пассажирку.

-Нэ сэрдысь, командир, на похороны родственника спешим, а в трубочку
дуть нэ надо. Я – мусульманин, - сказал смиренно Гаджи, засовывая в
нагрудный карман лейтенанта 50ти долларовую купюру.

-Ладно, поезжай, - разрешил представитель власти, - да только не угоди
на собственные похороны.

В начале седьмого утра «Мерседес», минуя погранпосты, пересек
российско-украинскую границу по проселочной дороге и, проехав два
десятка километров, остановился в сосновом бору на берегу реки Десна.
Гаджи осмотрелся по сторонам, открыл сперва заднюю дверь, потом крышку
тайника и растолкал Гриневского, крепко спящего под тонким шерстяным
одеялом.

-Уважаемый, пожалуйста, - водитель подал руку еще плохо соображавшему
Гриневскому, помог выбраться ему из машины и тут же пристегнул его к
своей руке наручником на короткой цепочке. Кивнув головой в сторону
густых кустов можжевельника, он сказал позевывая:

– Прогуляемся. Дорога впереди не близкая, - и заметив недоуменный
взгляд Гриневского, брошенный на наручники, добавил с улыбкой, - так
надо. Я должен вас к теплому морю сегодня вечером доставить живым и
невредимым, иначе меня как бастурму нарежут тонкими ломтиками. Идемте,
времени у нас мало, а Динара пока завтрак приготовит.

До Одессы оставалось чуть больше получаса езды. Гаджи сменил Динару за
рулем и, съехав с автострады на проселочную дорогу, остановился за
полуразрушенным зданием скотного двора. Подсвечивая фонариком, он
поменял украинские номерные знаки, русские утопил еще утром в Десне, на
турецкие, которые извлек из тайника оборудованного под водительским
сиденьем. Динара и Гаджи переоделись, выбросив снятую одежду в
заполненную жижей силосную яму. Туда же отправились украинские номерные
знаки. Затем Гаджи начал сбривать бороду, а его спутница сняла
длинноволосый парик и с короткой стрижкой стала больше похожа на
стройного юношу.

Теперь в «Мерседесе», принадлежащем турецкой строительной фирме «Оазис»
возводящей гостиницы в городах Украины и Крыма, находились менеджер
вышеназванной фирмы, г-дин Кемаль Озил, и переводчица Зухра Мадии. В
документах было указано, что служебная командировка Кемаля Озил и Зухры
Мадии закончилась, и они возвращаются к себе на родину в Стамбул на
пароме «Звезда Анталии», отходящем в 23.00 по местному времени от
причалов одесского порта. Прежде чем «турецкие граждане» вновь двинулись
к Одессе, Динара вколола Гриневскому очередную порцию снотворного, его
снова уложили в тайник, а Кемаль еще раз опрыскал из флакона не только
коврики и обивку салона, но даже кузов и колеса.

«Мерседес» подъехал к воротам порта за час до отхода парома.
Припаркованный невдалеке форд «Фокус» дважды мигнул фарами. Из него
выбрался тучный мужчина и, помахивая деловым портфельчиком, подошел к
«Мерседесу». Мужчина исполнял обязанности вице-президента одесской
турфирмы «Черноморские берега», которая обслуживала фирму «Оазис»,
предоставляя услуги не только в оформлении украинских рабочих виз, но и
решала множество других проблем, возникавших у
командировочных-иностранцев.

-Мераба, - поздоровался он, исчерпав при этом весь запас турецких слов,
и протянул Кемалю конверт с посадочными талонами и грузовой коносамент
на микроавтобус. – Вашу машину поставят, как вы заказывали, на платформу
«А», недалеко от выхода на верхнюю палубу, - сказал он Зухре, которую
хорошо знал.

Последнее время она по несколько раз в месяц посещала Одессу в качестве
переводчицы в составе делегаций от руководства фирмы «Оазис».

Стамбул, Паша.

Переход от Одессы до Стамбула на пароме занимал меньше суток, и вечером
следующего дня машина с похищенным Гриневским въехала в подземный гараж
одного из особняков в пригороде турецкой столицы. Спящего Гриневского
извлекли из тайника и перенесли в небольшую комнату-спальню,
оборудованную двумя камерами слежения, за которыми сидя у монитора,
неусыпно наблюдал молчаливый араб. Гаджи провели на верхний этаж в
роскошный кабинет, обставленный дорогой старинной мебелью. У окна,
наблюдая за огнями судов, идущих по Босфору, стоял Паша в белом
цивильном костюме.

-Ты молодец, – произнес он тихо, не поворачивая головы, - хотя и потерял
много времени в Москве.

-Да, Паша, это моя вина, – еле слышно ответил Гаджи, чувствуя как на лбу
от страха выступают капельки пота, – мне надо было более тщательно
проработать маршрут движения по Москве. Из-за пробок я потерял много
времени, которое пришлось нагонять в пути.

Паша отошел от окна и остановился напротив Гаджи, замершего как кролик
перед удавом. По непроницаемому лицу было трудно понять, какую оценку
даст сейчас Паша действиям своего боевика.

-Я уже сказал, что ты молодец. Будешь теперь служить под моим началом. А
это,- Паша показал на пухлый конверт лежащий на краю стола, - раздели,
как сочтешь нужным, со своей спутницей.

Гриневский лежал в бархатистой свободного покроя пижаме, на мягкой
постели, застланной белоснежным бельем, источающим тонкий аромат
незнакомых цветов. Он очнулся ото сна, открыл глаза не понимая, где
находиться и сколько прошло времени, обвел взглядом белые стены комнаты
с маленьким приоткрытым оконцем, забранным крепкой металлической
решеткой, за которым виднелись островерхие верхушки кипарисов. Рядом с
кроватью стоял небольшой стол, покрытый скатертью и несколько бутылок
минеральной воды. Гриневский налил воды в стакан, жадно выпил, налил еще
один. Сухость во рту прошла. В маленькой туалетной комнате он увидел в
зеркале свое бледное, немного опухшее лицо, провел пальцами по
подбородку и щекам. «Пожалуй, прошло около двух суток» - Стоя под тугими
струями воды, прикинул он, пытаясь выстроить в логической
последовательности события, произошедшие с ним за последнее время.

Молчаливый охранник, всю ночь наблюдавший на мониторе за необычным
спящим гостем, бесшумно внес поднос с термочайником и расписную
керамическую турку с ароматным кофе, а потом принес еще один поднос,
уставленный всевозможными яствами.

Большая чашка крепчайшего кофе и ломтик поджаренного хлеба с кусочком
овечьего сыра – это все, что смог осилить Гриневский в нервном ожидании
дальнейших событий. Спустя полчаса тот же охранник, убрав поднос с едой,
внес светло-кремовую рубашку, брюки и кожаные мокасины, показывая
жестами, что нужно одеться и следовать за ним.

Паша сидел за массивным столом. Едва заметным кивком головы он
поприветствовал Гриневского, приглашая сесть напротив. В отдалении за
журнальным столиком сидела Динара. Она переводила.

-К сожалению, мы должны были прибегнуть к такому, конечно же, не очень
удобному способу переправки вас за пределы России, - не скрывая
удовлетворения, сказал Паша, – Но я обещаю, что дальнейшее ваше
передвижение будет обеспечено максимальным комфортом. - Жесткие складки
еще резче обозначились на лице Паши. – Господин Гриневский, - вновь
заговорил он, - у вас есть восемь дней на воссоздание прибора. Я
располагаю информацией, что этого времени вам вполне достаточно.

Обведя взглядом застекленные шкафы со старинными фолиантами в кожаных
переплетах, Гриневский в знак согласия кивнул головой, и сказал Паше:

-Я готов прямо сейчас назвать перечень материалов и инструментов,
необходимых для работы. Пригласите человека, который бы все записал на
английском языке.

Паша лишь повел головой в сторону двери, как она тот час открылась, и
словно по мановению волшебной палочки в кабинете появился мужчина. Он
почтительно замер, держа скрещенные ладони на заметно выпирающем из-под
свободного покроя рубашки, брюшке. Сильно увеличенные толстыми стеклами
очков, похожими на телескопы, глаза навыкате застыли в ожидании приказа.


-Садись, Хикмет, - Паша глазами указал вошедшему на место рядом с
Динарой. Мужчина сел на диван, открыл ноутбук и вопросительно посмотрел
на Гриневского. В течение получаса тот диктовал Хикмету длинный список
необходимых компонентов и инструментов для сборки ЭМИ и попросил
обратить внимание на то, чтобы детали были не Китайского или стран
Юго-восточной Азии производства.

-На все, Хикмет, я даю тебе сутки. – Тихо произнес Паша.

-Да, господин, я все исполню,- мужчина низко поклонился и вышел из
комнаты.

Спустя полчаса Гриневского в сопровождении Гаджи и Динары доставили на
«Мерседесе» с тонированными стеклами в стамбульский порт к отдаленному
причалу, у которого стояла двухпалубная прогулочная яхта, пофыркивая
подводными выхлопами мощных дизелей.

К вечеру следующих суток яхта вошла в акваторию алжирского порта Аннаба
и пришвартовалась по корме контейнеровоза «Atlantik-II» с развевающимся
на мачте флагом южноамериканского государства Белиз. После окончания
грузовых операций контейнеровоз ближе к полуночи вышел в море, взяв курс
на Гибралтарский пролив, за которым начинался недельный переход через
Атлантику в гватемальский порт Берроз.

Гриневского разместили в роскошной c затемненными стеклами трехблочной
каюте с выходом на веранду. По документам он значился как гражданин ЮАР.
В порту Аннаба капитан контейнеровоза узнал от морского агента
обслуживающего суда, что господин Эдвард Веденмауэр богатый ювелир и
большой любитель дикой природы. Капитан счел его чудаком, узнав, что тот
добирался до Алжира через пустыню Калахари, джунгли Центральной Африки и
пески Сахары на буйволах, слонах и верблюдах. Господин Веденмауэр давно
мечтал увидеть Гватемалу, страну 33х вулканов, где в последние годы на
городских улицах стали появляться «черные дыры» - двадцатиметровой
глубины ямы правильной геометрической формы, в одной из которых
бесследно исчезла целая швейная фабрика. В своей жизни капитан повидал
много пассажиров-чудаков, главное, что этот толстосум оплатил все 10
кают на пассажирской палубе, где кроме него разместилась лишь
переводчица да личный телохранитель.

Погода благоприятствовала плаванию и, выйдя на просторы Атлантики,
контейнеровоз плавно закачался на пологой зыби. Гриневский начал работу
по сборке излучателя. Ему нравилось наблюдать, как по утрам за кормой
судна из воды медленно поднималось светило и в его лучах, на гребнях
волн, поднятых форштевнем, взлетали серебристые летающие рыбки.
Наблюдая в один из дней за полетом этих удивительных созданий,
Гриневского вдруг озарило! Он нашел решение, над которым бился впустую
несколько месяцев. Он понял, по какому принципу должен быстрее и
эффективнее срабатывать излучатель направленного действия
электромагнитного импульса, получаемый в результате взрыва при
скоротечной химической реакции в очень маленьком объеме.

Плавание подходило к концу, работа по сборке ЭМИ шла своим чередом.

За день до прихода в порт Барроз Гриневский закончил монтаж аппарата и
поместил его в дорожную сумку с длинными ручками, которую удобно было
носить на плече. Сумка весила чуть больше 11 килограмм. Неожиданно для
себя Гриневский почувствовал облегчение и успокоение и, как мальчишка,
потирая руки, желал тут же проверить ЭМИ в действии. - «Ты что же,
контейнеровоз посреди океана остановить хочешь?» - поймал себя на
шальной мысли Гриневский, опуская сумку на стол.

За бортом, на сколько хватало глаз, катил свои воды его величество
Океан, заставляя задуматься о ничтожности человеческих существ,
пытающихся низвергнуть в небытие себе подобных.

Путешественников встречали. На причале у «Ландроверов» стояла группа
мужчин в гражданской одежде с военной выправкой, ожидая окончания
пограничных и таможенных формальностей. Среди встречающих находился
худощавый араб в широкополой шляпе, перебирающий в руках янтарные четки.
Матросы начали выгружать многочисленные чемоданы и кофры ювелира и его
спутников. Гаджи протянул было руку к сумке висящей на плече
Гриневского.

-Если вы не хотите раньше времени взлететь на небеса, - тихо сказал
Гриневский по-русски, - лучше оставить эту «игрушку» у меня. - Тот
отдернул руку, словно его ударило током.

В машине Гриневского усадили на заднее сидение между арабом, назвавшим
себя Юсуфом, и Динарой. Араб больше молчал, лишь изредка на испанском
задавая вопросы водителю- гватемальцу о местности, по которой они
проезжали. Во время коротких остановок Юсуф деликатно осведомлялся у
Гриневского о его самочувствии, угощал кофе и местными деликатесами. Они
ехали несколько часов по горным дорогам, объезжая большие города и
маленькие поселки. В конце дня машины остановились невдалеке от
полуразрушенных каменных двухэтажных построек, на заросшем кактусами и
редкой травой каменистом плато, у подножья потухшего вулкана. Кое-где
между обваленными бетонными столбами ограждения проглядывались ржавые
обрывки колючей проволоки.

От стоящих невдалеке бронетранспортеров с гранатометными установками и
радиолокационной передвижной станции на гусеничном ходу к ним на встречу
шел невысокий мужчина в тропической камуфляжной форме с толстой
дымящейся сигарой в углу рта.

-Добрый день, сеньоры, - поприветствовал он прибывших, держа сигару
между пальцев правой руки и, остановив взгляд на Юсуфе, сказал, -
сеньоры, мы готовы к проведению испытаний.

Он прислушался к стрекоту вертолета, который в эту же минуту вынырнул
из-за горы и, описав круг, приземлился невдалеке от боевых машин.

-Господин Гриневский! Мы прибыли сюда для испытания вашей, как мне
рассказывали, «адской машинки» на боевой технике, – заговорил Юсуф
по-арабски, поглядывая с улыбкой то на Динару, то на россиянина.

-Что же, я готов, - ответил Гриневский. – Запустите технику и
распорядитесь убрать всех людей подальше.

- Зачем? – с удивлением спросил Юсуф, рассматривая в руках Гриневского
дорожную сумку.

-Вы же сами дали этому прибору название «адская машинка», так что, как
говорят в России, береженого Бог бережет. Я ведь не шучу…

Гриневский отошел на 150 метров от работающей техники, поставил сумку на
большой валун, расстегнул молнию и нажал кнопку. Из металлического
корпуса ЭМИ выдвинулся излучатель похожий на блюдечко с матовой, словно
истыканной иглой, поверхностью. Он посмотрел на медленно вращающиеся
лопасти вертолета и, прислушиваясь к ровному гулу двигателей, сдвинул
красный рычажок на два деления вправо. Неземной высоты звук пронзил
небосвод, оставив у людей ощущение жуткого страха. Секундой позже он так
же внезапно исчез, как и появился, но этого мгновения было достаточно,
чтобы заглохли двигатели и обвисли лопасти вертолета. Гриневский подал
знак разрешающий всем выйти из укрытия. Водители бронетранспортеров,
радиолокационной станции и пилот вертолета после безуспешных попыток
запустить двигатели своих машин в недоумении смотрели друг на друга.

Новое задние.

Блим-блим-блим карасик…., напевал забавную песенку Семен Галузин,
открывая над головой пестрый зонтик. Таким его помнят в России еще и
сейчас. Грустный клоун, безмолвное появление которого на сцене отеля
«Монте Карло» в Лас Вегасе в детских штанишках на лямочках и
великанского размера штиблетах, вызывало в зале безудержный смех,
пригласил Катю и Нортона на свой день рождения. Он отмечал его с
русскими друзьями на природе, в 20ти минутах езды от Лас Вегаса, в
Каньоне Красных гор, названных так за их окраску, от всех оттенков
красного до цвета темной охры. Здесь, высоко в горах, среди причудливых,
столетиями создаваемых ветрами и дождями гигантских фигур из песчаника,
похожих на людей и животных, была оборудована площадка для барбекю. Под
навесом стояли грубо сколоченные деревянные скамьи и столы, а для тех,
кто оставался встречать здесь несказанной красоты рассвет, были
подготовлены места для палаток.

Катя пела под гитару: «…ваше благородие, госпожа удача…» Ее низкий голос
плыл над головами притихших молодых людей, бывших россиян, покинувших
родину в поисках удачи и лучшей жизни. Негромкий голос молодой женщины
становился частью палитры фантастической картины нагромождения Красных
гор, меняющих свое разноцветье в лучах заходящего солнца.

Нет, ее пение ни у кого не вызывало ностальгию. Нортон вспомнил рассказы
Кати о первых годах жизни в Лас Вегасе и страшных снах, которые
преследовали ее почти каждую ночь. Ей снилось, будто она вновь вернулась
в Ялту, и усатая хозяйка кафе Сюзанна Бедзиновна размахивая толстыми
оголенными руками, кричала: «Посуду моешь плохо, не пущу в Америку!».
Она просыпалась в холодном поту от ужаса, долго лежала, приходя в себя,
и радостно улыбалась, осознав, наконец, что это был всего лишь сон.
Как-то рассказав о ночных кошмарах своим друзьям, Катя была удивлена,
узнав, что подобные сны преследовали первые два-три года жизни в Америке
почти что всех молодых людей., Далекая, чужая страна Америка не
оттолкнула, а стала второй родиной, где россияне-эмигранты смогли найти
применение своим знаниям и талантам.

Среди присутствующих гостей Нортон увидел незнакомое лицо. Это был
средних лет мужчина в джинсовом костюме и кроссовках Адидас со стриженой
под ноль лобастой головой в темных с тонкой оправой очках.

-Кто это? – кивнув головой в сторону незнакомца, спросил Нортон у Кати.

-Кажется родственник одного из циркачей. Он прилетел вчера вечером из
России.

Нортон стоял на краю нависающей над обрывом скалы, наблюдая, как
солнечный диск медленно опускается за горную гряду. Послышались шаги.
Нортон обернулся. За спиной стоял незнакомец.

-Здравствуйте господин Чивер! – сказал он по-английски, улыбаясь. - Вам
привет из Москвы и вот это, – он протянул маленький листок бумаги с
телефоном Центра ФБР в Лос Анджелесе.



Утром Нортон уезжал в Лос Анджелес. Прощаясь, долго носил Катю на руках,
целуя глаза, губы, руки, вдыхая аромат ее волос.

-Так получается, родная, что мне необходимо на некоторое время уехать, -
наконец сказал он, всматриваясь в любимое лицо. Катя ни о чем не
спрашивала. Прижимаясь к его каменной груди, она чувствовала, как
растворяется, сливаясь с ним в одно целое. Она старалась отогнать
беспокойные мысли, понимая, что ее муж будет выполнять какую-то
серьезную работу и не пыталась строить догадки, какую именно.

Катя вспомнила тот день, когда поняла, что у Нортона «новое» лицо, к
которому он долгое время привыкал, впрочем, как и к своей новой жизни.

Однажды ночью, оставаясь во власти сновидений, Нортон, словно ища
защиты, спрятал свое лицо в ложбинку обнаженной груди, прошептал
по-русски: «Катюша, родная, не уходи…». Он тут же проснулся, зажег
ночник и, поглядывая на часы, сказал, как обычно, по-английски: «Надо
же, такое приснилось!»

Катя вновь и вновь вспоминала встречи с Нортоном, начиная с Неаполя, и
теплая волна счастья, захлестывала ее. Нортон стал живым воплощением
«Принца на белом Коне», о котором она, как и большинство девчонок,
мечтала с детства. Ее «Принц» с загадочной судьбой, заполнил ее жизнь
без остатка. Она знала, что носит под сердцем ребенка, но решила сказать
об этом мужу по его возвращению.

Катю поражала образованность и глубина знаний Нортона. Ей стало
казаться, что в мире нет того, что не знал бы или не умел бы сделать ее
муж. Он мог часами рассказывать о знаменитых людях, как современности,
так и древности, об истории, географии, космосе, научных открытиях, мог
смастерить что угодно, починить любую технику, любую электронику. Ей
было страшно оттого, что Принц оставил ее одну в первую годовщину
свадьбы. Она мысленно обращалась к нему: «Где ты, мой любимый! Все ли с
тобой в порядке?» Словно откликаясь на ее сердечный зов, раздался
дверной звонок. Катя открыла дверь. Улыбающийся темнокожий посыльный,
сдвинув набок козырек форменной фуражки сети магазинов «Живая природа»,
держал в руках огромный букет белых роз со вложенной в конверт с
поздравительной открыткой.

Лос-Анджелес

На встречу к Нортону из-за большого, выполненного из стекла и стали
стола, вышел крепкого телосложения мужчина, лет шестидесяти, в строгом
темно-синем костюме, белоснежной рубашке и темно-бордовом галстуке. Над
его арийским лицом и прищуренными за стеклами пенсне глазами, топорщился
густой ежик седых волос.

Это был Джимми Коллинз, глава Управления по борьбе с международным
терроризмом, член Совета недавно созданного при ФБР Центра отслеживания
террористической активности.

-Рад познакомиться с вами, мистер Чивер, - Коллинз протянул руку, - мне
вас рекомендовал российский коллега генерал Артемьев. Досье ваше
впечатляет, поэтому я хотел бы сразу перейти к делу.

Коллинз подвел Нортона к креслам у низкого столика, стоящего в глубине
кабинета, и выждав пока Нортон расположится в одном из них, сел
напротив.

- Мистер Чивер, мы располагаем некоторыми данными о событиях, имевших
место в разных уголках планеты, но, по нашему убеждению, тесно связанных
между собой. - Коллинз снял пенсне, долго протирал стекла маленьким
платочком и, водрузив их опять на переносицу, продолжил – 10 мая сего
года в Москве вечером при невыясненных обстоятельствах из служебной
охраняемой квартиры исчез Иосиф Гриневский, физик-электронщик,
разработчик нового поколения ЭМИ, а накануне вечером, в Сочи с закрытого
пляжа одного из пансионатов были похищены находившиеся под
круглосуточной охраной ФСБ его жена и дочь. Судя по всему, акции были
проведены хорошо организованной группой. 17мая жена и дочь Гриневского
были обнаружены сотрудниками милиции живыми и невредимыми в легковой
машине на лесной дороге в 30 км от города Назрань в Ингушетии. Они
рассказали, что находились в доме, где-то в горах, так как в день их
освобождения с завязанными глазами долго, примерно в течение часа,
спускали к машине по горной тропе, а потом столько же времени везли до
того места, где их и нашли. Женщины рассказали так же, что на следующий
день после похищения они разговаривали с Гриневским по мобильному
телефону охранника, одетого в камуфляжную форму, маску и с автоматом в
руках, но в квартире Гриневского этот разговор «прослушкой» не был
зафиксирован. Неделей позже Гриневский звонил в московскую квартиру и
имел с женой короткий разговор. Скорее всего похитители дали убедиться,
что семья физика не пострадала и находится на свободе.

Коллинз встал из-за стола, несколько раз прошелся по кабинету, заложив
руки за спину, и вновь уселся напротив Нортона.

– Знаете, сэр, в последнее время мне часто приходится подолгу
засиживаться на работе, –пожаловался он и без какого-либо предисловия
продолжил – Четвертого мая в Боинге 737 французских авиалиний,
совершавшего рейс Париж – Лос-Анджелес, службой безопасности был схвачен
смертник, алжирец по происхождению, гражданин Франции. Закрывшись в
туалете, он попытался с помощью шприца ввести окислитель для взрывчатки,
вшитой в его ягодицу. Взрывчатка представляет собой силиконовую капсулу
со 120 граммами пентрита. Этого количества взрывчатого вещества нового
класса, на которое пока еще не реагирует досмотровая аппаратура в
аэропортах, вполне достаточно, чтобы сделать дыру в корпусе самолета.
Медэксперты определили, что взрывчатка была вшита за неделю до
происшествия, но алжирец не смог рассказать, где и кто делал ему эту
операцию. Он поведал, что очнулся в аэропорту Шарля де Голля за два часа
до вылета. В крови несостоявшегося смертника обнаружены следы
сильнодействующего наркотического вещества. И, последнее, - Коллинз
вновь тщательно протер стекла пенсне, - вчера мы получили информацию из
Нью-Йорка о 26-ти летней туристке, пакистанке по происхождению,
гражданке Великобритании, прилетевшей из Лондона в начале марта, которая
3 июня должна была вылететь в турпоездку по Штатам с пятидневной
остановкой в Лас-Вегасе. В бессознательном состоянии и с высокой
температурой ее подобрала на улице карета скорой помощи и доставила в
больницу. При врачебном осмотре на теле пациентки были обнаружены
четырехсантиметровые кровоточащие раны под обеими грудями. Подобные
разрезы практикуются в пластической хирурги по увеличению объема груди.
В ходе операции пакистанке была занесена инфекция. Где производилась
операция, пока не выяснено, женщина еще не приходила в сознание. Но
самое интересное, что в номере небольшой гостиницы в Бронксе, (Сноска.
Бронкс – район Нью-Йорка, где компактно проживают выходцы из Пакистана)
где несколько дней жила туристка, в туалете была обнаружена кровь со
следами силикона и пентрита. Эксперты предполагают, что женщина
почувствовав себя плохо и обнаружив воспаление в груди, сама вскрыла
швы и спустила силиконовые капсулы с пентритом в туалет. Чтобы ей не
«помогли» исполнить долг смертницы, сейчас она находится в спецбольнице
ФБР под усиленной охраной.

Насмерть перепуганного хозяина бронкской гостиницы приглашали на
опознание его постоялицы, которая, как ему сказали, находится в коме
после острого пищевого отравления. Информацию о том, что пакистанка в
коме после тяжелого отравления, мы направили так же в турагенство в
Лондон по месту ее проживания и получили оттуда ответ с выражением
сожаления и готовностью возвратить пострадавшей или ее родственникам
деньги за несостоявшуюся поездку. Родственники пока не объявились.

Коллинз встал, давая тем самым понять, что встреча закончилась. Провожая
Нортона к двери, сказал:

- Сэр Чивер, я с вами не прощаюсь. С более подробной информацией вы
можете ознакомиться у нас в Управлении прямо сейчас. Я надеюсь в конце
дня получить от вас первые выводы, которые позволят скорректировать, а
может быть и наметить новый план упреждающих действий.

Пройдя лабиринтом коридоров, Нортон вошел в большую комнату с
множеством стеллажей и сейфов.

Темнокожий сотрудник молча положил перед ним на стол три пластиковые
папки и меню.

- Пожалуйста, сэр, закажите ваш обед и скажите в какое время подать.

Большая стрелка настенных овальных часов показывала 15.30.

-Спасибо, - Нортон улыбнулся, - пожалуй, уже следует подкрепиться. - Из
дома он выехал в 8.00 и лишь подъезжая к Лос-Анджелесу выпил стакан сока
на автозаправочной станции. Нортон заказал овощной салат, устриц в белом
соусе, бокал белого вина и большую чашку кофе без молока. – Пожалуй,
все,- сказал он, возвращая меню, и углубился в бумаги. Назина Шарбат –
26 лет, уроженка пакистанского города Чаман, вдова, муж погиб в
Афганистане. Когда ей было 12 лет, их семья, папа, мама, пятеро братьев
и сестер, переехали в Великобританию. Работает Назина подсобной рабочей
в супермаркете. Отец - мелкий торговец. Проживает в районе Тильбери
Большого Лондона. С фотографии на Нортона смотрело обыкновенное лицо
пакистанской молодой женщины в черном платке. По сообщению
иммиграционных властей Назина прилетела в Нью-Йорк 10 марта и должна
была покинуть страну не позднее 10 июня, так как, являясь гражданкой
Великобритании, имеет право на безвизовое проживание на территории
Штатов в течение 90дней. Турпоездка по Америке была зарезервирована на
ее имя в местном туристическом агентстве в Бронксе еще в феврале. Где
находилась Назина с первых чисел марта до начала июня, выяснить не
удалось, равно, как и подпольную клинику, где ей вшивали пентрит, да,
скорее всего, и не удастся, она, как и алжирец-смертник из Боинга,
наверняка была нашпигована наркотиками.

Что побудило эту молодую пакистанку и что побуждает сотни ее сверстниц
из Афганистана, Ирака и Палестины избрать такой короткий жизненный путь?

В мусульманском мире женщине трудно самоутвердится, и сделать карьеру. В
арабских семьях положение женщин бесправно и они часто лишены
возможности получить образование. Смертницами становятся женщины, мужья
и дети которых были убиты американцами или их союзниками. Есть, конечно,
и такие, как наш Павлик Морозов, с детства воспитанный на идее и
ненависти к врагу. Такого рода смертников растят в условиях строжайшей
конспирации, постоянно подвергая психологической обработке, кормят
психотропными препаратами. Среди женщин-смертниц есть и другой
контингент, это те, кто по собственной воле вступил в любовную связь,
строго карающуюся в арабском мире, или женщины, специально
изнасилованные боевиками и зараженные венерическими болезнями. Такой
смертный грех искупается исключительно кровью и, чтобы заслужить
прощение от родственников, пышные похороны и райскую жизнь на небесах,
падшие женщины должны принести свою мирскую жизнь в жертву - надеть пояс
смертницы.

Размышляя над прочитанным и сопоставляя факты, Нортон как-то незаметно
расправился с обедом. Отпивая маленькими глотками крепкий ароматный
кофе, он, наконец, смог все собрать воедино и выстроить в логической
последовательности события, произошедшие на различных временных отрезках
и на разных континентах. Нортон сделал вывод: Аль-Каида готовит
небывалый по масштабам и дерзости теракт на плотине Гувера, планируя
унести сотни тысяч жизней. Алжирец-смертник из Боинга был неудачным
«пробным шаром» в применении нового вида взрывчатки. Пентрит смертницам
вшили в Америке, исключая тем самым возможность задержания террористок в
аэропортах. Турпоездка группы арабок по стране должна была завершиться
экскурсией на плотину Гувера в Большом каньоне недалеко от Лас Вегаса.
Нортон с большой долей вероятности мог утверждать, что это группа
смертниц с вшитым в грудь веществом пентрит, которое при резком
надавливании взрывается. Скорее всего, Назина принадлежала к этой же
группе террористок. Не похоже, чтобы она готовилась к теракту в
одиночку. Если даже ей вшили в грудь по 800 мл пентрита, то взорвав себя
среди людской толпы на Стрипе, в одном из отелей или в лифте машинного
зала плотины, она могла лишь унести жизни десятка людей и нанести
незначительные разрушения. После атаки на « Близнецов» в Нью Йорке
прошло достаточно много времени и Аль-Каида постарается напомнить о себе
не одиночным взрывом в каком-то отеле, а крупным, возможно, небывалым
терактом, которым давно грозится Бен Ладен со своих Интернетстраниц.
Назина стала видимой частью тщательно замаскированной цепи, тем звеном,
потянув за которое, Нортон вытащит всю цепь. Похищение Иосифа
Гриневского четко вписалось в выстроенную Нортоном картину. Террористы
заставили обменять жизнь его близких на ЭМИ, с помощью которого могут
натворить много бед, и в Лас Вегасе, и на плотине. С момента похищения
Гриневского прошло 25 дней. За это время его вполне могли успеть
переправить в США даже морским путем.

Из информации поступившей из Москвы Нортон узнал , что за час до
исчезновения Гриневский уничтожил экспериментальный образец ЭМИ. Он явно
боялся, что оружие может попасть в чужие руки. Из того же источника
следовало, что Гриневский способен без схем и чертежей собрать
излучатель, и этим террористы воспользуются несомненно. Особенностью ЭМИ
было то, что при вводе в действие срабатывает спутниковая система
обнаружения и на пульт в Москву поступает сигнал о местонахождении
излучателя.

«Человек, готовый пожертвовать собой ради спасения своих близких, не
сможет причинить зло» – подумал Нортон о Гриневском, поставив себя на
его место.

На часах было без четверти шесть, когда Нортон вновь сидел напротив
Коллинза, выкладывая ему свои выводы и предполагаемые действия, которые,
по его мнению, необходимо было предпринять.

- Спасибо, сэр, - сказал удовлетворенно Коллинз,- кое-что из того, что
вы предлагаете, мы уже сделали. В ближайшее время вы получите распечатку
из компьютерного центра ФБР обо всех гражданах арабского происхождения,
которые, как туристы, отправляются в Лас Вегас.

Телефонный звонок прервал их разговор. Коллинз снял трубку. Нортон
видел, как на его лбу собрались морщинки, а глаза за стеклами пенсне
превратились в узкие щелочки. Видимо, информацию, которую ему сообщали,
была очень важной. Коллинз повесил трубку и облегченно вздохнул.

- Сэр Чивер, ваши ожидания не были напрасны. Гриневский дал о себе
знать. ЭМИ обнаружено в Гватемале, недалеко от Мексиканской границы. Эта
территория контролируется «эскадронами смерти». Любопытная дружба
«чистильщиков общества» - так называют себя эти головорезы из Аль-Каиды.
Думаю, через несколько дней мы узнаем о его появлении вблизи плотины. И
еще. Близкие друзья Назины Шарбат, жители Бронкса, Саджид Мансут и Захих
Башир 9 июня вылетают из Нью Йорка в Лас Вегас первым утренним рейсом.
Их личности удалось установить по фотографиям камер видео наблюдения
больницы скорой помощи, куда они заходили, назвавшись близкими
родственницами Назины Шарбат , пытались навестить больную и передать ей
«фрукты и сладости».

Распечатка, которую Нортон получил через 40 минут после разговора с
Коллинзом, расставила все по своим местам. Девять молодых женщин,
пакистанки по происхождению, гражданки Великобритании, Ирландии и
Норвегии, прибывшие в Америку в начале марта, выезжают в недельную
турпоездку в Лас Вегас из Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии 3 июня. Еще
трое женщин и пятеро мужчин, афганцы и пакистанцы пуштуны по
происхождению, которые прибыли в США в начале марта с девяносто дневными
визами в паспортах граждан Канады, Ирландии и Голландии, в эти же дни
вылетают из Чикаго и Детройта в Лос-Анджелес. Этих предполагаемых
смертниц можно было бы еще задержать в аэропортах при вылете в Лас
Вегас. Но в этом случае об этом сразу же узнали бы люди Аль Каиды,
сопровождающие Гриневского и неизвестно, как бы они поступили с ним в
такой ситуации. У обеих групп срок пребывания в США заканчивается 10
июня и, самое важное, экскурсия на плотину Гувера c посещением машинного
зала у всех этих женщин-туристок завершается 10 июня в пять часов
после полудня.

С высоты смотровой площадки, расположенной на правом берегу Большого
Каньона, открывался захватывающий дух и поражающий воображение вид на
бетонную, 200 метровой высоты подковообразную плотину имени Гувера, за
которой на сколько хватало глаз простирались бирюзовые воды самого
крупного в мире рукотворного озера. Это седьмое чудо света было
сооружено на реке Колорадо 75 лет назад и до сих пор исправно снабжает
электроэнергией и обеспечивает водой штаты Аризона и Невада,
многомиллионный Лос-Анджелес и другие города южной Калифорнии.

-Какие объекты наиболее уязвимы в случае теракта, - спросил Нортон у
сопровождающего его руководителя инженерно-технических служб
гидроэлектростанции, с сожалением переключаясь с туристических восторгов
на события, которые вот уже целую неделю держали в напряжении ФБР США и
Службу Внешней разведки России.

-Что вы имеете в виду? Нападение с воздуха или наземную акцию, -
осведомился сопровождающий, осторожно подбирая слова, видимо еще не
осознав, что эти вопросы ему задает не кинорежиссер, год назад снимавший
боевик о захвате плотины террористами, а представитель Управления ФБР по
борьбе с терроризмом.

-Прежде всего, сэр, это разрушение всех электронных систем управления
гидротурбин и затворов, регулирующих подачу воды, а также
трансформаторных подстанций новым видом электромагнитного оружия,
которое способно поражать объекты на расстоянии более километра и,
возможно, будет впервые применено здесь. Эта информация, сэр, строго
секретна, вас уже об этом предупреждали.

Отирая со лба выступившие крупные капли пота, инженер Барри Глендок,
подняв на Нортона испуганные глаза, торопливо заговорил:

-Я хочу добавить, сэр, есть еще один очень важный объект –
распределительная станция. Она автоматически корректирует нагрузки на
электрогенераторы, но она находится не здесь, а в городе Феникс штата
Аризона, в 500 километрах от плотины.

До позднего вечера Нортон и приданные ему агенты и специалисты
технического Управления ФБР обсуждали совместно с руководством
гидроэлектростанции возможные меры по защите наиболее уязвимых объектов,
учитывая возможность применения нового оружия. И потом, было неизвестно,
у кого сейчас в руках находится ЭМИ. По- прежнему у Гриневского,
обладающего секретами спутникового оповещения, или у боевиков Аль-Каиды,
заставивших Гриневского под изощренными пытками раскрыть все секреты
ЭМИ?

Было очевидно, что переправить Гриневского через 3200 километровую
амекрикано- мексиканскую границу для Аль-Каиды при активном содействии
головорезов Гватемалы, не представляет большой трудности, хотя за
последние годы на трети границы были установлены заграждения из
металлической сетки высотой 4,5 метра и увеличено количество постов с
инфракрасными приборами ночного видения.

Если после тщательного анализа всех сведений, связанных с программой
пребывания пакистанских туристок в Лас Вегасе и появлением Гриневского и
его ЭМИ на мексиканской границе стало очевидно, что объектом для теракта
выбрана плотина Гувера, то цели их сообщников, приехавших в Лос
Анджелес, пока для Нортона оставались не ясными.

Лос-Анджелес - многомиллионный город, где проживают выходцы из 140
стран, говорящие более чем на 90 языках. Это крупнейший морской порт
США, важнейший промышленный центр с предприятиями аэрокосмических,
машиностроительных, электронных и нефтехимических компаний. Он
протянулся на сотни километров вдоль тихоокеанского побережья, где
террористы легко могли раствориться среди многочисленных диаспор, в
которых властвуют банды, несмотря на настоящую войну, объявленную им
полицией, обратившейся даже за помощью к ФБР. Наибольший интерес у
Нортона вызвала информация о самой жестокой банде выходцев из
Сальвадора носящей название S13 «сальвадорские бродячие муравьи»,
господствующей в 33 штатах Америки и действующей в Гватемале, Гондурасе,
Сальвадоре и Испании. Банда насчитывает около ста тысяч боевиков и
сотрудничает с другой криминальной группировкой выходцев из стран
Латинской Америки «бандой 18-й улицы». Боевики этих банд покрывают свои
тела цветными татуировками, их символ – голова дьявола, а девиз:
«Убивай, насилуй, подчиняй». Своим жертвам они отрезают головы и
гениталии и скармливают их собакам.

В основном банда зарабатывает миллионы долларов на переправке
нелегальных эмигрантов в США из стран Латинской Америки и торговле
оружием. Она поставляет Аль-Каиде автоматы Калашникова, боеприпасы и
взрывчатку. Просматривая сводку спецслужб, Нортон обнаружил свежие
сообщения Береговой охраны США о задержании в 30ти мильной морской зоне
25ти мини подводных лодок, груженных колумбийским героином. Их корпуса
были изготовлены из фибробласта, который практически не могут засечь
радары катеров береговой охраны и наземных станций. Эти малютки с
экипажем в 2 -3 человека способны погружаться на глубину до 20 метров.
Их электродвигатели работают от батарей, позволяющих двигаться до
подзарядки 2,5 часа со скоростью до 4-5 узлов (Сноска. Морской узел
равен 1852 метра). По данным спецслужб эти мини субмарины оснащены
современным навигационным оборудованием и могут поднимать на борт от 2
до 10 тонн груза. Они строятся в Колумбии на тайных, хорошо
оборудованных верфях с участием российских проектировщиков и
высококвалифицированных специалистов. Там были построены мини подводные
лодки грузоподъемностью и до 50 -70 тонн, с экипажем в 5-6 человек,
способных в погруженном состоянии, когда над водой в виде плавника акулы
выглядывает лишь воздухозаборник для обеспечения работы дизелей и
экипажа, преодолевать тысячемильные расстояния в водах Тихого океана. В
порту Нортону показали задержанную неделю назад морскую моторную
яхту-катамаран со специальными выдвижными захватами в корпусах, между
которыми в погруженном состоянии доставлялись субмарины и сбрасывались
уже вблизи берегов. Некоторые из этих субмарин были брошены в море
после выгрузки кокаина, так как, несмотря на высокую стоимость, до
миллиона долларов, одна такая операция при стоимости одного килограмма
кокаина в 10 тысяч долларов, приносит наркоторговцам многократно больше.


Колумбия - основной поставщик кокаина, вырабатываемого из листьев
дикорастущего кустарника Коко, в Северной и Южной Америки. По данным
спецслужб, с которыми в эти дни успел ознакомиться Нортон, в этой
Латиноамериканской стране, имеющей тысячекилометровый выход на
Тихоокеанское побережье, ежегодно производится более 400 тонн кокаина.
Его выработку, доставку по воздуху, суше и морю в другие страны
контролирует организация Революционные вооруженные силы Колумбии FARC,
основанная в 60-е годы прошлого столетия молодыми офицерами. У своих
истоков эта леворадикальная организация несла знамя идей
марксизма-ленинизма и Боливара и своей главной целью провозгласила
создание справедливого государства. С годами она превратилась в хорошо
вооруженное террористическое формирование, контролирующее четвертую
часть страны и по сути являющейся там параллельной властью. В ее состав
входят около 20 тысяч боевиков, в основном молодежь, и среди них большой
процент женщин.

Помимо наркоторговли FARC занимается нелегальной поставкой оружия,
убийством прогрессивных политических деятелей и журналистов, захватом
заложников для получения денежного выкупа и для обмена их на находящихся
в тюрьмах своих боевиков.

Среди документов пухлого досье «Об усилении тенденции международных
террористических группировок в проведении совместных террористических
акций» Нортон обнаружил сообщение агента ЦРУ, внедренного в руководящие
органы FARC, о налаживании контактов Аль-Каиды с террористическими
организациями стран Латинской Америки через иранских посредников.

Большой Каньон

Гриневский не знал, куда его перевезли из Гватемалы. Сначала они ехали
на повозках, запряженных лошадьми, потом летели на небольшом
двухмоторном самолете над извилистой рекой, вдоль горного ущелья.
Последней ночью они, видимо, переходили границу, пробираясь пригибая
головы, по низкому тоннелю, прорубленному в горном массиве. Судя по
репликам на английском, которыми обменивались сопровождавшие
Гриневского, Гаджи, Динару и Юсуфа трое вооруженных пакистанцев и
латиноамериканцы, хозяева ранчо, расположенного вдали от автострад, где
они заночевали, можно было предположить, что они уже перебрались на
территорию США. Пакистанцы поочередно находились рядом с Гриневским, не
спуская глаз с дорожной сумки с ЭМИ, стоящей в изголовье его кровати.

Утром, после завтрака, Юсуф пригласил Гриневского на прогулку.
Пакистанец шел рядом и нес сумку с ЭМИ. Они остановились вдали от дома,
у деревянной изгороди корраля (Сноска. Корраль - загон для скота), в
котором паслись коровы.

-Поставь на землю сумку и отойди, - сказал Юсуф пакистанцу по-английски.


Выждав пока пакистанец возвратится к дому, Юсуф, поманив пальцем Динару,
заговорил по-арабски.

- Господин Гриневский, приближается время, когда вы сможете наконец-то
продемонстрировать всему миру, да, я не оговорился, всему миру на полную
мощь свое творение и да поможет нам Аллах! – он поднял кверху правую
руку, а потом спросил. – Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания?

-Я не знаю, где вы будете использовать ЭМИ. Могу предположить, что это
будет крупный промышленный объект, - Гриневский погладил маленького
теленка, доверчиво тянувшегося к нему из-за изгороди мокрыми губами,
продолжил, - но мое творение не всесильно. Его импульс не может
проникнуть сквозь горы, окружающие нас, и он действует эффективно на
расстоянии не более 1,2 километра. Я должен его еще раз проверить в
действии, чтобы в самый ответственный момент он не отказал. Это ведь
образец не промышленного производства. И еще. Во избежание получения
увечий во время работы ЭМИ ваши люди не должны приближаться ко мне
ближе, чем на 10 метров и не находиться в 120градусном секторе действия
его импульса.

На рассвете следующего дня Гриневский с помощью двух пакистанцев и
сопровождающего их Юсуфа карабкался по каменистой, осыпающейся под
ногами и круто уходящей в горы, тропе. На вершине гряды они
остановились. Между двух торчащих в небо утесов находилась узкая щель,
на которую указал Юсуф, протягивая Гриневскому сильный бинокль.

-Отсюда открывается прекрасная панорама на наш с вами объект, господин
Гриневский. У вас для ознакомления с ним будет один час. Мы не будем вам
мешать…

Держа перед собой дорожную сумку с ЭМИ, Гриневский с трудом протиснулся
по щели к краю обрыва. В лучах восходящего солнца, насколько хватало
глаз, тянулись причудливые темно-коричневые вершины и отвесные голые
скалы, опускающиеся вниз на километр, а может быть и больше. Там, внизу,
перед перегородившей это гигантское ущелье плотиной с башенками
простиралась водная гладь, за которой несла свои быстрые воды укрощенная
река. «Так ведь это река Колорадо и гидроэлектростанция Гувера!» -
Гриневский от удивления опустился на колени. Полгода назад его дочь-
студентка принесла из университета толстый американский журнал «Отдых и
путешествия». Среди таких публикаций о достопримечательностях
Североамериканского материка, как Нью-Йорк, Ниагарский водопад, курорты
Майами, Голливуд и Лас Вегас, Гриневский с большим интересом прочитал
статью о Большом Каньоне и историю строительства плотины Гувера,
иллюстрированную цветными фотографиями.

«Бог ты мой! И все это они хотят уничтожить моими руками!» Гриневский
вновь поднес бинокль к глазам. По горной дороге на противоположной
стороне Каньона к плотине медленно двигался туристический автобус.
Гриневский привел в действие ЭМИ и направил излучатель на столб с
дорожным указателем, к которому приближался автобус. Как только его
радиатор поравнялся с указателем, Гриневский сдвинул с места рычажок на
панели ЭМИ, и в те же доли секунды невидимая нить импульса разрушила
систему зажигания двигателя автобуса, и он, проехав еще несколько метров
по инерции, остановился. Через минуту-другую вслед за водителем из
автобуса выбрались и пассажиры. «Это хорошо, - отметил Гриневский, -
значит, воздействия на человеческий организм не произошло. И главное,
что полковник Гречанов знает теперь, где я нахожусь, и поймет, зачем».

Гриневский представил, как выведенные из строя системы управления
гидроэлектростанции заблокируют в открытом положении затворы,
регулирующие подачу падающей с высоты 150 метров воды по тоннелям
высотой с трехэтажный дом к многотонным гидрогенераторам с отключенной
нагрузкой, что непременно приведет их к неуправляемому вращению,
гигантской вибрации с разрушением машинного зала и самого тела плотины.
Страшные потоки воды из огромного, как море, озера Мид снесет все на
своем пути вниз по течению реки Колорадо.

Эта картина, как из кошмарного сна, еще долго стояла перед глазами
Гриневского. Вспомнились слова старенького деда Ильи, жившего в
маленьком украинском городке на берегу тихой реки.

-Наука, она ведь не только добро людям приносит, - рассуждал он, услышав
по радио сообщение об очередном запуске советской баллистической ракеты
с ядерным зарядом, натягивая на деревянную колодку сшитую им очередную
модную женскую шляпку.

Дед Илья прошел всю войну, был тяжело ранен в боях под Варшавой, «но
ничего, выкарабкался, - говаривал он, ковыляя к своей трехколесной
инвалидной коляске, нещадно тарахтевшей мотоциклетным моторчиком,
которую он ласково называл «кормилица»». На ней дед ездил на базар за
продуктами и знакомому портному за обрезками различных тканей, велюра и
кожи, из которых он по собственным выкройкам шил добротные женские и
мужские головные уборы. У бабушки Фаины было больное сердце, и она не
могла помогать деду в его хозяйственных делах. Обычно с ним везде ездил
Иосиф. Сколько Гриневский себя помнил, родители на каждое лето
отправляли его к деду, как они говорили, на волю. С местными пацанами он
бегал на речку, ловил раков и пескарей, по вечерам лазил по чужим садам
за черешней, абрикосами и сливами, хотя за маленьким глинобитным домиком
деда в саду росли не менее вкусные плоды. Больше всего он любил слушать
рассказы деда об известных полководцах, ученых и музыкантах. Дед неплохо
играл на стареньком аккордеоне и на гитаре, напевая песни военных лет,
чаще других это были: «Ночь коротка, спят облака…» и «Вьется в тесной
печурке огонь…» Дед покупал на барахолке старинные книги. Он поведал
Иосифу красочные истории о самолетах братьев Райт и о первом вертолете
русского инженера Сикорского, о гибели в северной Атлантике
пассажирского парохода «Титаник» и немецкого цепеллина «Граф
Бранденбург» над аэродромом в Нью-Йорке. Дед мог подолгу рассказывать об
истории основания американским изобретателем-механиком Исааком Зингером
в 19 веке фабрики по производству швейных машинок, на которой дед шил
свои шапки.

-Знаешь, - говорил он Иосифу, вставляя в каретку очередную шпульку с
черными нитками, - этой машинке больше лет, чем мне, и ничего, стучит
исправно.

Они вместе разбирали и чинили мотор инвалидки и старенькую радиолу
«Веф-Аккорд».

Как-то отец привез шестилетнему Иосифу в подарок на День рождения
большие настольные детские часы c корпусом из прозрачного плексигласа,
за которым были видны движущиеся шестеренки и другие цветные детали.
Пока взрослые сидели за столом и поднимали стаканы за его здоровье,
Иосиф разобрал часы и аккуратно разложил их внутренности на полу.

-Зачем ты сломал такую красивую вещь, - строго спросил отец.

-Я захотел посмотреть, как они устроены. Я сейчас их соберу, папа…

К большому удивлению взрослых Иосиф через полчаса собрал часы, и они
исправно задвигали своими разноцветными колесиками.

-Ты настоящий клигер бухэр (Сноска. Клигер бухэр. Идиш – умный парень) -
сказал дед незнакомые слов и ласково потрепал Иосифа по курчавой голове.


В свои 6 лет Иосиф знал таблицу умножения, решал задачи по арифметике из
учебника за третий класс, а в 15 лет, окончив школу с золотой медалью, в
порядке исключения был принят на первый курс физмата Московского
университета.

«Одним словом, непризнанный гений» - Прервал свои воспоминания
Гриневский, услышав шаги за спиной. Рядом с ним стоял Юсуф.

Полковник Гречанов

Нортон встречал полковника Владимира Гречанова в международном
аэропорту Лос-Анджелеса. Аэробус французских
авиалиний Эр-Франс, совершающий беспосадочный перелет Париж -
Лос-Анджелес, совершил посадку точно по расписанию. Они знали друг друга
с детства, выросли на одной из московских улиц, вместе окончили
десятилетку, а потом поступили в высшую школу КГБ и даже были влюблены в
одну смешливую студентку c биофака МГУ. Позже пути друзей детства
разошлись. Владимира взяли на дипломатическую службу, и он несколько лет
работал в посольствах России во франкоязычных странах Азии и Африки. Три
года назад Владимир вновь перешел на оперативную работу в СВР.

Они обнялись, похлопывая друг друга по крепким спинам.

-А ты ничего, Андрюха, заматерел, - едва слышно сказал по-русски
Владимир, проводя пальцами по неузнаваемому лицу друга детства,
фотографию которого с его новым обличием видел в Москве.

А ты тоже ничего – мальчик - будь здоров, - заговорил Нортон
по-французски, - за два метра небось уже вымахал, - он улыбнулся,
посматривая на посеребренную голову Владимира.

В особняке ФБР на Майн стрит они наговорились вдоволь по-русски,
усевшись друг против друга за обеденным столом.

-Из достоверных источников, как говорят в наших кругах, стало известно,
что ты женился на местной суперзвезде, - сказал Владимир, разливая по
рюмкам «Столичную», которую он пронес с открытой пробкой через
досмотровую аппаратуру, как средство для натирания больных суставов.

-Катя родилась и выросла в России, - ответил Нортон, - я горжусь ею и не
только потому, что она такая известная, и не только в Вегасе.

-А она? - спросил Владимир, человек удачливый в семейной жизни. Они
встретились взглядами.

-Она любит меня.

-Тогда, ребята, будьте счастливы! – Владимир опрокинул рюмку. – Надеюсь
и я буду допущен к ее руке, да и Даша твоя, наслышан, уже здесь
преуспела. Знаешь, когда она узнала, что ты жив и полетит к тебе в Лас
Вегас, не поверишь, дергала меня за лацканы пиджака, переспрашивая: ну
скажите, что это правда!

Лишь под утро они закончили обсуждение всех возможных вариантов
предстоящей через два дня операции и расстановку всех приданных сил и
техники в местах совершения предполагаемых терактов. Нортон расспрашивал
о Гриневском и, когда узнал более подробно о секретных особенностях ЭМИ
и особенно о воздействии его импульса на человеческий организм,
осторожно спросил у Владимира.

-А как можно защитить наших ребят?

-Очень просто, - к большому удивлению Нортона ответил полковник
Гречанов, похлопав своего друга по плечу, - У тебя найдется запечатанная
плитка шоколада?

-Конечно, найдется. – Нортон с недоумением достал из шкафчика плитку
шоколада с орехами.

-Вот, смотри, - Владимир распечатал плитку и отделил шоколад от фольги.
– Мы закрывали головы и верхние части туловища тремя слоями обыкновенной
бытовой фольги. На последних испытаниях ЭМИ работал от меня на
расстоянии полутора километров. Я опробовал такую защиту на себе и, как
видишь, ничего, живой. Рядом со мной на цепи сидел свирепый пес из
питомника тюремной охраны. Так он в это же время сразу же лег набок,
открыл пасть и даже позволял дергать себя за хвост и при этом не рычал.

-Как ты думаешь, Владимир, Гриневский еще жив или ЭМИ у же в руках у
Аль-Каиды? – Спросил Нортон.

-Если вы говорите, что вчера утром в километре от плотины был засечен
сигнал работающего ЭМИ и, что этим сигналом был выведен из строя мотор
туристического автобуса, а сами туристы не пострадали, то с большой
долей вероятности можно предположить, что Гриневский жив, так как секрет
воздействия излучателя на людей знает он один.

-Да, нам удалось обнаружить ранчо, на котором, по сообщению
осведомителей, ночевали какие-то неизвестные люди. – Продолжил свои
рассуждения Нортон. – Будем считать, что в день Х они появятся там, где
мы в последний раз засекли ЭМИ. За этим местом и за другими подобными
укрытиями ведется негласное наблюдение.

День «Х»

Гриневский, Юсуф в сопровождении Гаджи, Динары и трех пакистанцев с
«Калашами», спрятанными в шерстяные одеяла, закрученные в тугие рулоны,
висящие за спиной, накануне 10 июня провели день и ночь в пещере, вход в
которую на дне высохшего ручья был закрыт от людских глаз густыми
зарослями колючих кактусов. Эту пещеру в скале, нависшую над каньоном,
еще два года назад нашел завербованный Аль-Каидой мексиканец, живущий на
том самом ранчо в тридцати километрах от плотины. Он расширил пещеру и
прорубил в скале отверстие на внешнюю сторону каньона, вынося в рюкзаке
вырубленную породу и сбрасывал ее вниз в воду. В пещере от аккумулятора
горели две маленькие лампы, были оборудованы спальные места на козьих
шкурах и сложены запасы воды и продовольствия. Утром Юсуф с помощью
Гаджи осторожно вытащил из отверстия в скале большой камень. Солнечный
свет ударил в мрачное подземелье. Плотина была видна внизу, как на
ладони, и ничего не предвещало трагедии, которую готовили эти и другие
террористы для сотен ни в чем не повинных людей, приехавших сюда со всех
концов света, чтобы увидеть это фантастическое творение человеческих
рук.

Юсуф довольно усмехнулся, перебирая в руках четки, а потом вновь
водрузил камень на место, заделав щели обрывками козьих шкур и подозвал
Динару, сидящую в глубине пещеры.

-Господин Гриневский, сегодня наконец-то наступит то время, о котором я
говорил вам два дня назад. О часе начала операции я вам сообщу несколько
позже.

Он разложил перед Гриневским подробный план плотины, пододвинул ближе
висящие над головой лампочки. На плане черными крестиками были отмечены
входы в лифты, наклонные опоры линии электропередач, тянувшиеся от
плотины в горы, наземная станция управления электрогенераторами и другие
объекты, которые оснащены электронной аппаратурой. На шоссе, идущем
через плотину в виде квадратиков, были изображены автобусы и легковые
машины. Юсуф пояснил значение всех символов и обозначений, нанесенных на
план, а потом спросил у Гриневского.

-Сколько времени вам потребуется, чтобы вывести все это из строя?

Гриневский ненадолго задумался, водя соломинкой по крестикам и
квадратикам на плане. «Вместе с вами?» - подумал он, а вслух сказал

-Две-три минуты.

Юсуф, Динара и сидящий невдалеке Гаджи с автоматом на коленях не скрывая
восхищения смотрели на Гриневского. В их глазах он был волшебником,
чародеем из сказки, который поможет им властвовать над миром, и уже
дважды он демонстрировал чудеса из своей дорожной сумки.

-Давайте сверим часы. - Сказал Юсуф.

Гриневский протянул ему дедовские часы, которые он носил на цепочке, на
шее, как амулет.

Уже через час, разрушив это американское чудо, Юсуф под прикрытием
пакистанцев-смертников потайными тропами, прихватив с собой Гриневского,
Динару и ее дружка, проберется в Мексику, где их будет ждать роскошная
яхта арабского шейха, одного из богатейших людей на земле, и все почести
после еще одной великой победы.

Из пока еще не свершившейся мечты его вывел голос Гриневского.

-Я уже вам говорил, что во время действия ЭМИ вы должны отойти от меня
на 10 метров.

-Да, да, мы помним об этом и постараемся спрятаться за выступами пещеры.
– Сказал Юсуф, поглядывая на часы.

Он вывернул внутрь пещеры камень из отверстия и хриплым от волнения
голосом прокричал

-Ровно в пять по полудни вы начнете атаку!!

Часы показывали 16часов 50 минут.

Гриневский высвободил ЭМИ из дорожной сумки. На его панели засветились
циферблаты и забегали по шкале под стеклом цветные светодиоды. Он
услышал за спиной клацанье затворов автоматов. «Ничего, так любопытство
вас и погубит» - подумал Гриневский и, дождавшись, когда секундная и
минутная стрелки сошлись на верхней черточке циферблата, сдвинул
рычажок на отметку полной мощности, присел и внезапно повернулся к
стоящим за его спиной террористам с автоматами на изготовке. Они широко
открыв рты, как тот пес за Уральскими горами, не издав ни одного звука,
упали на камни, придавливая друг друга. Так,- сказал Гриневский, стиснув
зубы, и подошел к дыре в скале. У него теперь не было выбора. Он не
знал, что происходит сейчас в машинном зале и не слышал взрыва смертницы
там. Сначала он полоснул импульсом по дверям шахт лифта, а потом, убрав
мощность, остановил движение транспорта и людей на плотине и рядом с
ней. Он видел фигурки людей, неподвижно лежащих на бетоне, и опять
вспомнил тюремных псов, которые спустя несколько часов после прямого
воздействия импульса ЭМИ так же злобно рычали и рвались с цепи и
полковника Гречанова, с улыбкой сбрасывающего с себя защитную фольгу.

Гриневский смотрел в бинокль на постепенно оживавшую картину
«светопреставления», сотворенную им. Появились полицейские, машины,
вертолеты с красными крестами, подъезжали один за другим автобусы и
джипы с людьми в военной форме. Гриневский взвел механизм
самоуничтожения ЭМИ в положение готовности и устало опустился на камень,
затыкающий эту дыру.

Ровно в восемь ноль- ноль 1О июня в Центре ФБР по борьбе с международным
терроризмом у кругового стенда с мониторами прямой видеосвязи с Белым
Домом, федеральными департаментами и сотрудниками ФБР и других
спецслужб, находящихся на всех важных объектах плотины Гувера, на
промышленных предприятиях, в аэропортах и морском порту Лос-Анджелеса,
распределительной станции в Фениксе и автострадах, идущих к ним, стоял
Джимми Коллинз и его заместители. Засветился экран монитора Белого Дома.
У национального флага страны стоял президент в строгом темном костюме с
неброским галстуком на белоснежной рубашке, еще больше оттеняющей его
молодое смуглое лицо афро-американца, впервые в ее полувековой истории
возглавившего страну. Он поздоровался. Выслушал краткий доклад Коллинза
о принятых беспрецедентных мерах и попросил каждый час докладывать ему
об обстановке в стране, а в случае начала операции держать с ним
постоянную связь.

Было обычное июньское утро. Работал городской транспорт, открывались
двери продовольственных и супермаркетов с промышленными товарами, салоны
красоты, офисы турагенств, банков, кафе, ресторанов и баров. Держась за
руки, маленькие дети шли со своими воспитателями по дорожкам зоопарка,
дельфинария и аттракционов с героями сказок и мультиков. Ничто не
указывало местным жителям и тысячам туристов о гигантской подготовке
проведенной спецслужбами в последние трое суток. В предстоящей
антитеррористической операции было задействовано около пяти тысяч
сотрудников ФБР и бойцов подразделений специального назначения, сотни
единиц боевой техники, кораблей и вертолетов, искусно закамуфлированных
под рельеф местности.

Время перевалило за полдень. Нортон Чивер и Владимир Гречанов уже
несколько раз проезжали через посты контроля перед плотиной на открытом
спортивном «Шеврале», взятом на прокат, побывали на смотровых площадках
и арочном мосту через каньон. Они опускались на лифте в машинный зал
гидроэлектростанции, где в униформе среди персонала плотины находились
бойцы спецназа, с незаметными для несведущих, особым способом
заглаженными уголками воротничков форменных рубашек. Все было готово -
и люди, и техника, и связь к встрече с жестоким врагом, всегда
прибегающим к непредвиденным изощренным акциям против неподготовленных
незащищенных людей.

Владимир отметил, как много среди подъезжающих к плотине туристов старых
людей и особенно женщин и детей. Они непосредственными выкриками
выражали свой восторг, страх и удивление открывающейся перед ними
настоящей сказочной панорамы. Он вспомнил, как год назад под видом
российского состоятельного туриста был в двухнедельной ознакомительной
поездке по Арабским Эмиратам и смог взять с собой сыновей погодков пяти
шести и семи лет.

-Не возражаю, - сказал тогда посмеиваясь генерал Артемьев, глядишь и
твои пацаны расскажут что-нибудь любопытное для нас.

Владимир видел их детские восторги, когда они, замирая , задрав головы,
подолгу смотрели на возводимый почти на километровую высоту
фешенебельный отель в Абу-Даби, а потом до позднего вечера, разглядывая
из окон отеля уходящий к звездам его подсвеченный каркас, спорили до
хрипоты, развалится ли он от бурь или землетрясения и призывали отца
разрешить их сомнения.

На часах одной из башен плотины, показывающих время штата Невада, на
другой время лежащего по другую сторону каньона штата Аризона, было
четверть пятого. К плотине подъехали очередные туристические автобусы.

-Вот они, смотри на женщин в головных платках, из девять, - воскликнул
Нортон, не отрывая от глаз бинокль. Нортон и Владимир стояли в укрытии
за бетонным фундаментом ажурной металлической опоры ЛЭП. Николай молча
кивнул головой, наблюдая, как вокруг этих восточных туристок, стоящих у
входа в лифт перед спуском в машинный зал, жестикулируя и что-то видимо
спрашивая у них, сгрудились молодые женщины в ярких национальных
костюмах и затейливых шляпках.

-Они разделились на две группы. Пять будут сейчас опускаться на лифте. –
Сообщил Нортон по связи «экскурсоводам», встречающим туристов у лифта
туристов, и приник к переносному монитору, подключенному к стационарной
системе видеонаблюдения плотины

Напряжение нарастало. Экскурсия заканчивалась через три минуты. Нортон
смотрел на секундную стрелку, бегущую по циферблату его наручных часов.
Как по команде, ровно без пяти пять, он увидел, как наряженные туристки
умело уложили всех смертниц на пол лицами вверх, прижав к бетону их
широко расставленные ноги и руки и перепуганные лица что-то говорящих
туристов, замерших у стен зала.

Нортон облегченно вздохнул, и в этот же момент одна из смертниц резко
дернувшись, вцепилась зубами в лодыжку спецназовки, прижимающей ей руку.
Та от неожиданности отдернула ногу и тут же, получив сокрушительный удар
в челюсть, упала на сотрудницу, прижимающую ноги смертницы. Пакистанка
вскочила и, поднявшись по металлической лестнице на крышку
гидроагрегата, сжала ладонями свои груди. Звуков взрыва Нортон не
слышал, впрочем, как и радостного вскрика полковника Гречанова,
увидевшего в двенадцатикратный Цейс открывшееся в скале, в полукилометре
от плотины, отверстие, а в нем знакомое лицо своего подопечного с ЭМИ в
руках и застывшие на плотине автомашины и людей. Нортон видел, как
окровавленные части разорванного взрывом тела смертницы вместе с кусками
металла разлетались в стороны и ударялись в стены зала над головами
туристов. Их спасло от больших увечий и возможной смерти то, что
смертница взорвала себя на высоко поднятой над полом крышке
гидроагрегата.

До позднего вечера того же дня Коллинз в узком кругу провел закрытое
совещание. Он передал поздравление президента всем участникам
антитеррористической операции, особо отметил, что среди сотрудников
спецслужб никто не погиб. На следующее утро оно транслировалось по всем
каналам американского радио и телевидения и других стран.

У Гриневского после всех потрясений, которые он мужественно перенес,
произошел острый сердечный приступ, хотя, пока его не разыскал в пещере
полковник Гречанов, он практически успел уничтожить свое детище. Но все
обошлось, и, как сказал профессор кардиолог, операционного вмешательства
не потребуется. Первым самолетом из Москвы в Лос-Анджелес прилетели его
жена и дочь.

Когда совещание, закончилось Коллинз попросил Нортона остаться. Он
подкатил сервировочный столик на колесах, на котором стояла бутылка
виски…. И запотевший квадратный штоф «Русский стандарт», а в хрустальных
вазочках лежали маслины и маленькие, в пупырышках, соленые огурчики.

-У меня к вам только один вопрос, зачем вы одели на наших девочек шляпки
– спросил Коллинз.

-Мы не могли знать, сэр, все ли смертницы должны были опуститься вниз.

-Да, я так и думал, но вас я попросил остаться не поэтому, - адмирал
Коллинз налил водку в рюмки до краев и, улыбаясь, сказал по-русски с
трудом произнося незнакомые слова, - спасибо, Андрюша, ты настоящий
парень.

Они осушили рюмки и Коллинз приложил палец к губам, прощаясь, снова
придал лицу строгое выражение. – Я думаю, мистер Нортон, вы можете
теперь поехать к своей красавице жене.

Молитва

Прошло уже десять дней как Нортон уехал из Лас Вегаса. Изредка звонил
Кате, коротко расспрашивая ее о самочувствии и говорил, что работы еще
много и он не знает, когда сможет вернуться. На календаре значился
четверг, 10 июня. Катя, сама не зная почему, едва закончив макияж своей
последней клиентки, сразу же вернулась домой и включила большой
настенный телевизор.

Как в боевике, с той лишь разницей, что это был реальный репортаж CNN о
нападении террористов Аль-Каиды на плотину Гувера, который репортер
комментировал из машинного зала гидроэлектростанции и смотровой площадки
Большого каньона. Разбросанные взрывом останки смертницы, кисть руки с
зажатым куском материала и отчлененная от туловища обезображенная голова
со слипшимися, в сгустках крови, волосами на поврежденной крышке одного
из гидрогенераторов, перебинтованные руки, лица и головы туристов. Слава
Богу, что никто из них не погиб, хотя некоторые получили тяжелые ранения
и на вертолетах были доставлены в больницу Лос-Анджелеса.

Безучастные, застывшие, словно мумии, лица смертниц в черных платках с
завернутыми за спину руками в наручниках, не успевших привести в
действии взрывчатку, вшитую в грудь.

-Боже мой! - ужаснулась Катя, опускаясь в кресло перед телевизором.
Объектив телеоператора во весь экран выхватил из-под разорванной одежды
одной из смертниц пухлый бюст со свежими шрамами под каждой грудью, а
потом остановился на сотрудницах ФБР, обезвредивших террористок, с
лицами, заретушированными с целью конспирации и почему-то в ярких
праздничных одеждах и шляпках.

Затем репортаж с плотины прервался на специальный выпуск новостей. С
обращением к нации выступил президент страны, поблагодарив сотрудников
спецслужб за проявленное мужество и четкие продуманные действия, которые
позволили предотвратить несколько крупных террористических актов.

На экране телевизора репортаж с озера Мид. На несущийся на бешеной
скорости остроносый катер с двумя подвесными моторами с вертолета
прыгают вооруженные люди в черных масках с прорезями для глаз и в
бронежилетах. Жестокая борьба с боевиками, находящимися на борту катера,
продолжается в воде. Впереди плотина. В последний момент один из
спецназовцев выбрасывает из-за руля катера в воду оглушенного террориста
и, направив катер в сторону скалистого берега, выпрыгивает из него
прочь. Страшной силы взрыв сотрясает все вокруг. В языках пламени,
поднятых высоко в воздух, взлетают обломки катера и камни. Репортер
спрашивает у сидящего в вертолете сотрудника ФБР с лицом, закрытым
черным пятном

-Какое количество взрывчатки могло находиться на катере?

-Триста-четыреста килограмм в тротиловом эквиваленте, – ответил он
измененным металлическим голосом. С плавучей платформы уходят в воду
водолазы, обследуя подступы к плотине. Транспортные вертолеты,
приземлившиеся у арочного моста, вывозят туристов, оказавшихся в это
тревожное время здесь.

-Уважаемые дамы и господа! Все, что вы сейчас видите на экранах своих
телевизоров, это не фильм ужасов Голливуда - ,говорит репортер, вновь
показывая леденящие душу и сердце сюжеты из машинного зала
гидроэлектростанции, - Это, уважаемые дамы и господа, страшная правда
о событиях, случившихся в семнадцать часов после полудня в четверг, 10
июня.

Оказалось, что за пятнадцать минут до теракта на плотине произошло еще
два страшных события. На распределительной станции в Фениксе в ходе
перестрелки были убиты три смертника, пытавшиеся прорваться на
территорию на минифургоне, доставляющем свежие продукты в столовую для
обслуживающего персонала. В двух картонных ящиках с фасованным творогом
была обнаружена пластиковая взрывчатка. Один из бойцов спецназа получил
тяжелые ранения.

«Что же происходит? Как на войне!» - прячась от озноба под шерстяной
плед, шептала Катя и, забравшись с ногами в кресло, продолжала неотрывно
смотреть на экран телевизора. В порту Лос Анжелеса на фоне гигантских,
выкрашенных в серый цвет цистерн с дизельным топливом и бензином (около
ста тысяч тонн, мелькает информация в бегущей строке) - стена падающей
воды, поднятая от взрыва подводной мини-лодки, запутавшейся в
металлических сетях ограждения, поставленных перед нефтяным причалом.
По остаткам корпуса лодки, поднятой со дна бухты, люди в масках
определили, что на субмарине находилось около полутора тонн тротила. В
каждом из этих людей в масках Катя видела сейчас Нортона. Она ходила по
комнате и, останавливаясь перед его фотографией на стене, шептала
молитву «Отче наш…» Она долго сидела, вглядываясь в темноту за окном,
прислушиваясь к шумам автомобилей на дороге.

Нортон позвонил после полуночи. Катя заплакала. Она не могла говорить и
лишь рыдая повторяла: «Нортон, Нортон»

-Не плачь, родная, все в порядке, я скоро вернусь. – Услышала она
охрипший и усталый голос.

PAGE

PAGE 1