ДЕДУШКИ*

Дедушки
 
 Рассказ охотника.
 (подслушанное)
 
 
Телефон зазвонил где-то около полуночи. Как всегда в такое время неожиданно и несколько тревожно. Сняв трубку, я услышал голос Олега:
  — Привет, дружище! Извини за поздний звонок, не разбудил?
  — Да нет, Олежка, рад тебя слышать! Где это ты бродишь в такое время? Нормальные люди в пятницу вечером сидят дома и готовятся к субботней охоте, — с подковыркой ответил я, и в самом деле обрадованный звонком, пусть и поздним, старинного друга и надежного товарища по охоте.
  — Вот об охоте мы с тобой и поговорим. Еду к тебе. Будем делать доброе дело.
 
 Об Олеге стоит рассказать особо. Мы с ним дружим без малого вот уже сорок лет, с первого класса, когда 1 сентября, мы, два шкета, в новеньких, с иголочки, костюмчиках (беленькие воротнички и манжеты, в руках цветы и пахнущие чем-то радостным ранцы), на переменке после первого же урока расквасили друг-другу носы в любительском поединке на кулаках. С тех пор вот уже много лет у нас не затихает шутливый спор: кто же победил тогда, в далеком шестьдесят девятом? И справедливо ли выдрали нас наши отцы (в ту пору моложе нас, нынешних, лет на десять-пятнадцать...), вызванные в школу возмущенным классоводом Любовью Дмитриевной?
 После школы мы с Олегом учились в Киеве, он на истфаке университета, я в танковом училище. Виделись редко, а после получения дипломов еще реже. Далее — распад "совка", ленивое разочарование в военной карьере (моё) и в продвижении марксистско-ленинской истории (Олега) и, как следствие, возвращение в родной город, где мы, по меткому выражению моего друга "двигаем бизЬнес".
 
 Не успел забурлить чайник на плите, как Олег уже сидел у меня на кухне и с аппетитом наворачивал порезанную толстыми ломтями отварную телятину с горчицей и черствым хлебом.
  — С утра на ногах… Ничего не ел… Замерз как бобик… — невнятно, жуя, говорил он.
  — Сиротинушка ты наш! — подыгрывал я ему. — И минутки у тебя не было свободной, и ресторана ты собственного не имеешь, и дома холодильник пустой!
  — Тебе легко говорить! Сидишь у себя в конторе, дурака валяешь, воздухом торгуешь! Кофе давай, греться буду!
 Кофе выпит. По сигаретке выкурили. Мягкие кресла в комнате. Покой.
 
  — Будем делать доброе дело, — Я уже все состыковал. День угробил.
 Мой внимательно-удивленный взгляд подстегнул его к более пространному изложению задуманного и "состыкованного".
  — Завтра вывозим дедушко'в на охоту.
 Именно так, с ударением на третьем слоге — дедушки' — Олег называл охотников-пенсионеров, наших старших товарищей по охоте, людей, которым мы обязаны своей страстью к этому, поистине мужскому увлечению, людей, научивших нас десятилетия назад любить, понимать и ценить Охоту.
  — Ты пойми, — с жаром заговорил Олег, — ну сколько им осталось? Кому-то годы, кому-то месяцы… Да и сколько их самих осталось? Раз-два и обчелся… Хорошую охоту они видят в последние годы крайне редко — много наездишься на их "веселую" пенсию? Да, я беру почти на каждую охоту кого-нибудь из дедушко'в, но ведь вместе, старым коллективом, они небыли в поле, в лесу уже лет десять, не меньше! Все, завтра вывозим их на зайца. Погода отличная, снежок лежит неглубокий, маршрут я продумал, с егерем договорился.

  — Олег...
  — Ничего не хочу слышать… !
  — Да я двумя руками "ЗА"! Ты умница!
  — А у тебя никто и не спрашивает! — в запале продолжал он. — Охотимся вокруг отстойников. Карточки на нас всех я сегодня взял...
  — А почему вокруг отстойников? Не слишком ли близко к городу? — перебил я Олега.
  — Ха! Все так думают — и никто туда не ездит! Я был там утром. Следов на полях немеряно! К тому же, не забывай, что охота по перу еще не закрыта, а отстойники не замерзают, вполне какой-нибудь кряковой дурачок налететь может, да и лисиц там хватает — поохотятся дедушки' как никогда!
 Продумал Олег все и в самом деле досконально. С пяти утра его водитель Саня-Длинный на "бусе" собирает дедушко'в (все предупреждены, все готовы), в полшестого загружаемся мы. В шесть тридцать — на месте. Снаряжаемся-чаюем-вооружаемся. Берем первое поле — пахоту. Оно небольшое, с километр. Проходим, поворачиваем направо, берем скошенный подсолнечник, проходим, поворачиваем снова направо, все вокруг отстойника, топчем "многолетку" — она ровная, как стол, упираемся в Широкую посадку, где Длинный уже разбил табор и варит охотничью юшку. На все — часа четыре-пять ходу с перекурами. И дедушки' не устанут (тяжелый левый фланг, с его "длинными" поворотами мы с Олегом возьмем на себя) и выгуляются охотники в удовольствие!
 Утром настроение было испорчено напрочь. Оттепель. Снег подтаял, на дороге каша, мощные, тяжелые тучи нависли над самой головой. Эллочка Людоедочка сказала бы: "Мрак!"
 
 К семи утра, как и планировали (с поправкой на плохую дорогу), были в угодьях. Дедушки', числом восемь, покряхтывая, но хорохорясь и подначивая друг-друга разбирали охотничью амуницию, собирали ружья, многие доставали из своих сидоров и надевали чулки от химзащиты — слякоть...
 
 Саня-Длинный уехал. Растянулись цепью. Мы с Олегом — бегом — на левый фланг. С правого фланга донесся ветерком сигнал к началу движения — лихой, разбойничий свист. Это дядя Вова Чернышов шалит. Семьдесят девять ему, а душой — хулиганистый пацан!
 Пошла цепь!
 Тяжеловатый ход. Хорошо, что Олег спланировал брать пахоту первой, еще час-два и идти по ней было бы невозможно, грязи было бы по колено. Смотрю направо. Ничего, двигаются дедушки' бодрячком, силы-то еще не растратили. Интересная манера, причем у каждого своя, нести ружье на ходовой, заячьей охоте. Кузьмич, ближний справа от меня, идет с ружьем на правом плече, как палку его держит, стволом вперед. Казалось бы неудобно, а попробуй посоревнуйся с ним на скорость вскидывания, да и стреляет неплохо! Дальше вижу Командира (полковник в отставке, зацепивший последние месяцы Великой Отечественной еще семнадцатилетним, Сергей Васильевич Диденко). Этот держит свой ИЖ двумя руками, перед собой, почти прижав к груди. Идет настороженно, готовый мгновенно среагировать на поднявшегося зайца. А дядя Вова Чернышов, как всегда, держит свой МЦ подмышкой… Олег, отмеряющий "большой круг" крайним на левом фланге, несет свое Бенелли Манчино (полуавтомат для леворуких) параллельно земле в левой руке, причем к антабкам ремень пристегнут, но он им не пользуется никогда. Суеверие? Возможно. У каждого свои тараканы в голове, по его же, Олега, выражению.
 
 Иду. Тяжеловатый ход. Это Олегу хорошо. Рост 186, вес 86, длинноногий, спортивный. А при моей коротконогости да при лишних килограммах пятнадцати… Тяжеловатый ход...
 Пахоту прошли благополучно. В смысле без потерь, дедушки' дошли все. А вот дичи не видели даже на горизонте. Собрались на перекур в узкой, в три дерева, посадке. Лица мрачноватые, дыхание тяжеловатое, настроение хреноватое… Отскребли с сапог килограммы грязи, перекурили, вышли на скошенный подсолнух. Соняшнык, как у нас говорят. Ничего, сейчас полегче будет. Да и посуше на этом поле, может какой-нибудь зайчила сдуру и забежал на дневку именно сюда, или лисичка помышковать забрела...
 Снова растянулись в цепь, побрели. Тучи всей своей кажущейся тяжестью лежат у нас на плечах, срывается легкий, редкий снежок. Хорошо хоть ветер не в лицо, а чуток наискось режет. Воротник справа поднял, голову чуть влево повернул, ничего, идти можно. Да, идея Олега хороша, но… погода подвела. Какие зайцы в такой сырости? Ветер слабеет, снегопад усиливается. Где мы уже? По-моему, полполя прошли. Ну и хорошо. Впереди "многолетка" — прогулочным шагом — и Длинный с горячим чаем, юшкой из петуха… Да и рюмашку хлопнуть сегодня не грех! Размечтался… Ого, снежок посыпал! Идущего рядом не видно! Да, не удалась охота...
 
 И вдруг… Ах это пресловутое ВДРУГ! Откуда-то сверху, слева, справа, сзади! Массированное, неожиданное: "Га-Га-Га-Га-Га-Га!!!" Сотни гусей, прижатых к земле мощнейшим снегопадом! Слева! Справа! Сзади! Откуда!!? Куда!!? Они шли широким фронтом метрах в сорока-пятидесяти над землей. Справа зачастили выстрелы, строй гуменников сломался, они стали смещаться влево, уже большущим, беспорядочным клубком, на нас с Олегом! Я вскинул свой ТОЗ, приложился, повел стволами пару, набирающую высоту чуть в стороне от общей массы птиц. Выстрел! Второй! Дуплет!!! Переломил, бросил в стволы два новых патрона, слева заработал Бенелли Олега, три выстрела и… тишина… Может зто был сон? Нет, вон, метрах в двадцати от меня и недалеко друг от друга лежат мои два трофея… И снег почти не идет… И цепь рассыпалась — дедушки' собирают гусей, и Олег вопит свой традиционный победный боевой клич сиу-дакота: "Хи-и-юп-юп-юп-хий-я!!!" Значит и он с трофеями… Сон? Явь? ЯВЬ!!!
 
 Остаток пути прошли одним махом. Олег, правда, на "многолетке" остановил красивейшим дальним выстрелом здоровенного русачину, ну да ему всегда везет! А потом был табор. Традиционная выкладка дичи, фотографирование, эмоции, веселье и… слезы дяди Вовы Чернышова.
  — Спасибо, Сынки, спасибо, давно я не получал такого удовольствия, спасибо!
  — Дядь Вов, а ты почему без трофеев? Ты-то почему не стрелял? — в один голос мы с Олегом.
  — Да-а… МЦ-шка заклинила… Спасибо, Сынки! Спасибо Вам!
  — Ага, МЦ-шка заклинила! — это дед Иван прогрохотал из-под прокуренных усов, — Гуси как навалились, так Вовка не знал куда деваться, я думал он окоп сейчас прикладом рыть начнет! Вы штаны у него проверьте, не мокрые ли!!!
 Взрыв хохота перекрыл ответ Чернышова деду Ивану.
 
 И был тост Олега.
  — Друзья! Отцы! Дедушки' Вы мои!!! Мы очень хотели подарить Вам хорошую охоту, но у нас не получилось сделать все так, как задумывалось. Зато сама Природа подарила Вам мгновения, которые Вы не забудете никогда! И Вы достойны этого подарка! За Вас! Живите долго! И многих Вам охот!!!
 На одиннадцать человек (восемь дедушко'в, Длинный и мы с Олегом) было добыто четырнадцать гусей и один заяц.
 
 В понедельник утром я сидел у Олега в офисе, в его кабинете, пил приготовленный секретаршей Ириной Николаевной кофе, лениво перелистывал какой-то модный журнал, взятый со стола в приемной — ждал Олега.
 Пришел.
  — Где ты бродишь, на девять ведь договаривались! — для порядка набросился я на опоздавшего.
  — Олег Петрович! — это Ирина Николаевна. — Вот, Вам утром сверток передали.
 Обычная, серо-коричневая рыхлая оберточная бумага. Развернули. Это был коричневой кожи, старинной работы, с тисненными по коже охотничьими сценами и богатым растительным орнаментом, прекрасно сохранившийся ягдташ. А на ремне, там, где тускло мерцала потемневшая от времени медная пряжка, сияла яичной желтизной прямоугольная латунная табличка. А на ней красивой вязью выгравированы три слова: "Спасибо, Олег!" И немного ниже: "Дедушки'"
 
 
 ******
2000 г.