Сказка

Мне никто не поверит, кому ни рассказывай. Может, так надо?
И никто не увидит в словах моих правды. Ну, что же, пусть так.
Все людишки давно разуверились, что чудеса  — они рядом -
Раскроит хладнокровно от носа до копчика быль мой тесак.

Как-то раз, летним утром идти на залив довелось за рассветом,
Прихвативши с собою собаку, чтоб не было скучно одной.
Было слышно, как сонно сопит и само ещё спящее лето:
Уж чего только тут не услышишь – не страшно, будь смех то, иль вой.

Вот в такие мгновенья душа просто в небо неистово рвется…
Провожали с Дружком нас до самого леса не спящие псы.
В небесах разрумянилось ярко лениво встающее солнце,
Все привычно. На поясе – нож, на плечах – плащ, сырой от росы.

Просто так. Помолиться, послушать, как утро приветствуют птицы,
Из ладоней испить, из ключа зачерпнувши, рассвет до конца,
Над рекою неслышно пройтись, и студеной водою умыться -
Это, люди, и есть Благодать, что собой зажигает сердца…

Влажным краем плаща утерев на лице сладко-стылые капли,
Собралась поприветствовать глаз из чащобы немые огни -
Так бывало всегда. Только – Чу! – вдруг Дружок завозился. Чужак ли?
Что ж ты, лес, промолчал, не сказал, что мы с псом тут совсем не одни?

Разглядели, себе не поверивши, страх поборовши минутный.
Вдаль с собой нас зовущий мотив доносился, ласкающий слух -
Сквозь листву пробивались лучи, и вот прямо на них, как на лютне,
Неизвестный мне раньше напев тихо лесу играл добрый дух.

Доводилось мне прежде их видеть лишь ночью, под мороком лунным,
Воскрешенье для душ потерявшихся где-то их пенье несет.
Я не знаю, увидел он нас или нет – только пальцы по струнам,
Или, все же, лучам? Только раз улыбнулся тихонько, и все.

Только раз задрожали ресницы, прикрыв глаз зеленую бездну,
Да чуть слышно, о корень ударившись, звякнул наточенный меч.
И за музыкой вслед и душе полететь захотелось над лесом,
Позабыв, что, быть может, когда-то желалось ей вешать и жечь.

Мы ушли, чтоб его не спугнуть. А назад сердце рвалось, как рвалось!
И Дружок, коль с собой не тащила бы, тоже уйти бы не смог.
Это, люди, опасно: послушаешь больше хоть самую малость -
И отдашь Богу душу, не вынеся слишком уж яркий восторг.

Мне никто не поверит, кому ни рассказывай. Эх, люди-люди.
Ну, конечно, мой пес – не свидетель, он зверь  — бессловесный, увы.
Может быть, и сейчас на лучах там играет, как будто на лютне,
Добрый дух – на лучах, что струятся сквозь скважины свежей листвы…