Русская Правда

                                          С Е Р Г Е Й   М О Г И Л Е В Ц Е В
 
 
 
 
 
                                                Р У С C К А Я   П Р А В Д А
 
                                                                драма
 
 
 
   В небольшом поселке в лесу работает библиотекарем Зинаида Караваева, прозванная за ум и меткий язык Русской Правдой. На охоте, устроенной губернатором области, трагически погибает ее муж, местный лесник. Казалось бы, отныне удел Русской Правды — это удел вдовы, повязанной вечным черным платком. Но в нее неожиданно влюбляется сам губернатор, и история нелепо прервавшейся жизни начинается заново.
 
 
 
   У ч а с т в у ю т:
 
   З и н а и д а  Я к о в л е в н а  К а р а в а е в а  по прозвищу Русская Правда, поселковый библиотекарь.
   В а с и л и й  К а р а в а е в,  ее муж.
   Д а р ь я,  ее дочь.
   А н д р е й  Г а в р и л о в и ч  П р е о б р а ж е н с к и й,  губернатор.
   С о ф ь я  П е т р о в н а,  его жена.
   В л а д и м и р,  его сын.
   Ф р о л  К у з ь м и ч  С т а р о с т и н, глава поселковой администрации.
   П л а т о н  И о с и ф о в и ч  Г у р с к и й,  владелец щебеночного завода.
   А к у л и н а,  соседка  З и н а и д ы.
   А н т о н и н а,  соседка  З и н а и д ы.
   В е р а,  соседка  З и н а и д ы.
   Я ш а,  местный дурачок.
 
   Между первым и вторым действием прошел год; между вторым и третьим – несколько месяцев; между третьим и четвертым – несколько дней.
 
 
 
 
 
                                              Д Е Й С Т В И Е   П Е Р В О Е
 
   Одноэтажный деревянный дом, больше похожий на барак, с крылечками по обоим его концам. В одной половине дома находится квартира  З и н а и д ы  К а р а в а е в о й,  с другой – поселковая библиотека. Обе квартиры соединены для удобства между собой, так что можно считать, что весь дом принадлежит  К а р а в а е в ы м, и в нем размещены книги местной библиотеки. По желанию может быть освещена то одна половина дома, то другая, или он может быть виден зрителям весь целиком, составляя единую картину действия пьесы.
   В библиотеке за столом сидит  З и н а и д а  К а р а в а е в а. Она одна, в библиотеку традиционно никто из жителей поселка не приходит, а редким приезжим она тем более не нужна. Заходит  Д а р ь я.
 
   З и н а и д а. Отец проснулся?
   Д а р ь я. Нет, он еще спит.
   З и н а и д а. Пускай поспит, ему сегодня предстоит сложный день.
   Д а р ь я. Опять будет чья-то охота?
   З и н а и д а. Да, губернаторская. Понаедет целая куча всяких начальников, и будут вытворять в лесу, что им хочется, безобразничать, пьянствовать, жечь костры, устраивать пожары, а под конец погонят зверя на губернатора, и тот его подстрелит с первого раза, как будто он самый первый стрелок в области.
   Д а р ь я. Но так ведь и должно быть, ведь он губернатор, и должен быть самым первым и на работе, и на охоте в лесу!
   З и н а и д а. Постыдилась бы, Даша, так говорить, ведь твой отец лесник, и охраняет лес от всяческих браконьеров, первым среди которых как раз и является губернатор. Отец уже давно борется с этими набегами на наш заповедный лес, после которых остается мусор, выжженные поляны, и оставшиеся без матерей лоси и медвежата. Но силы, к сожалению, не равны, в этих губернаторских охотах участвует все областное начальство, и, конечно же, владелец нашего щебеночного завода Платон Иосифович Гурский, от которого мы все здесь зависим. С такой армией браконьеров отец воевать не может, и единственное, что у него получается – это выписывать штрафы и делать предупреждения этим наглым и сытым гостям.
   Д а р ь я. Наглым и сытым гостям, от которых, как ты говоришь, мама, мы все здесь в поселке зависим. Пойми, такова жизнь, и мы с тобой не в силах ее изменить! Смирись, и принимай все спокойно, ведь возмущаться все равно бесполезно!
   З и н а и д а. Нет, Даша, я не могу воспринимать все спокойно, и твой отец, местный лесник, тоже не может воспринимать все спокойно. Раз мы здесь живем, значит, отвечаем за тот участок земли, который выделил нам Бог! И ты, наша дочь, тоже должна за него отвечать. Отвечать, и охранять его всеми своими силами!
   Д а р ь я. Этот участок земли выделил нам не Бог, а Платон Иосифович Гурский, владелец щебеночного завода, от которого все мы зависим, в том числе и ты, получающая зарплату в заводской конторе. Если мы будем слишком самостоятельными и настырными, он этот убыточный завод закроет, и все мы окажемся на улице, а потом и на кладбище, где места нам действительно выделит Бог. Но я предпочитаю видеть в качестве Бога все же Гурского и губернатора. Кстати, мне в школе дали приглашение на губернаторский бал, и в настоящий момент меня волнуют не браконьеры в нашем заповедном лесу, а то платье, которое я туда должна буду одеть.
   З и н а и д а. То, что ты говоришь, Дарья, это ужасно, и свидетельствует о твоем полном равнодушии и к той земле, на которой ты живешь по воле Бога, и к гражданской позиции твоих родителей! Такое впечатление, что ты вовсе не наша дочь, и родилась от кого-то другого, а не о т нас!
   Д а р ь я. Нет, я ваша дочь, и родилась именно от вас, но я современный человек, и не живу теми иллюзиями, которыми живете вы. Ну и, кроме того, меня не прозвали Русской Правдой, как прозвали тебя, и я не собираюсь кидаться на первую попавшуюся амбразуру, защищая ценности, которые давно уже устарели!
   З и н а и д а. Да, меня прозвали Русской Правдой, и я действительно кидаюсь на первую попавшуюся амбразуру, потому что терпеть не могу ложь и лицемерие, которые царят вокруг нас. Я, Дарья, живу по правде и буду воевать за эту правду до конца своей жизни, надеясь, что моя дочь в критический момент меня не предаст!
   Д а р ь я. Конечно же, я не предам тебя, мама, можешь не сомневаться, но платье на губернаторский бал мне все же понадобится!
   З и н а и д а. Подожди, через несколько дней нам обещали выплатить задолженность по зарплате, и тогда вместе поедем в город покупать тебе платье.
   Д а р ь я. Правда, а ведь зарплату тебе будет выплачивать Платон Иосифович Гурский, который тоже участвует в сегодняшней губернаторской охоте! Вот видишь, мама, как все в жизни переплетено: и твоя борьба за правду, и браконьерство, и мой губернаторский бал, на котором, возможно, я встречу своего прекрасного принца! Это диалектика, мама, это философия современной жизни, в которой твоя правда занимает всего лишь скромное и небольшое место! Ну хватит об этом, пойду, разбужу отца, а то он проспит всю охоту, и штрафы за убитых лосих и медведиц ему будет выписывать уже некому!
 
   Уходит.
 
   З и н а и д а. Что она говорит, какая малая часть современной жизни? Разве правда может быть лишь частью чего-то? Ведь правда или есть, или ее нет вовсе. Не может быть половины правды, четверти правды, или, допустим, десять процентов правды. Ведь тогда это будет уже не правда, а ложь!
 
   Сидит, задумавшись, подперев щеку рукой. Входит  В а с и л и й  К а р а в а е в.
 
   В а с и л и й. Что за работа: всю ночь ловил местных мужиков, ставящих силки на зайцев и лис, а теперь, не успев выспаться, ловить губернаторских гостей, стреляющих без лицензии лосей и медведей!
   З и н а и д а. Ты сам выбрал такую работу, любовь моя, тебя никто не тянул ехать в этот медвежий угол!
   В а с и л и й. В этот медвежий угол заманила меня ты, любовь моя, заманила своим сладкозвучным пением у трех русских берез, мимо которых проезжал я на своем мотоцикле!
   З и н а и д а. Да, я помню этот момент, любовь моя, помню эти три неразлучные русские березы, рядом с которыми тосковала я, как тоскует испокон века каждая русская женщина, заранее зная, что ждет ее в этой жизни!
   В а с и л и й. И что же ждет в жизни русскую женщину, просвети меня, а то я уже об этом забыл!?
   З и н а и д а. Сначала ее ждет недолгая молодость и тоска, а также надежда у трех ее неразлучных подружек – берез, испокон веков стоящих у обочин русских дорог. Потом радостная и нежданная встреча со славным витязем, одетым то в лапти, то в сапоги, то в современные модные туфли, который проезжает мимо нее или на простой крестьянской телеге, или на лошади, или проносится на мотоцикле, разбрасывая в стороны комья грязи и искры надежды. Потом очень быстро, практически мгновенно, она оказывается почему-то за спиной своего избранника, крепко держась за его плечи, и уносится в даль, наполненную вечными, сладостными и горькими русскими хлопотами. Хлопотами вечной русской бабы, которые были и тысячу, и сто, и двадцать лет назад, и которые останутся такими же до скончания века!
   В а с и л и й. Неужели хлопоты русской бабы не изменятся никогда, даже в наш век прогресса, компьютера и интернета?
   З и н а и д а. Нет, Вася, не изменятся, потому что за ними стоит любовь, в которую русская баба, она же русская женщина, бросается с головой, словно в омут, и оказывается до конца жизни окруженной детьми, неурядицами, пьянством и изменой мужа, а также все той же тоской, которая, кажется, въелась в плоть и кровь русской женщины, и от которой она не избавится уже никогда.
   В а с и л и й. Но я ведь не пью, во всяком случае так, как остальные местные мужики, и пока что, насколько мне известно, ни разу не изменял тебе!
   З и н а и д а. За это я и зову тебя своей любовью, и не перестаю благодарить те три неразлучные русские березы у нашей обочины, рядом с которыми ты так лихо проезжал когда-то на своем мотоцикле!
   В а с и л и й. Ты благодаришь их за нашу встречу, и, тем не менее, продолжаешь тосковать, как тосковала когда-то в молодости, еще ничего обо мне не зная?!
   З и н а и д а. Я, любимый мой, тоскую оттого, что являюсь обыкновенной русской бабой, которая не может не тосковать, ибо тоской в России пропитано все: летний, зимний, или какой-то иной пейзаж за окном, повседневная русская жизнь, и повседневные заботы, от которых тебе никуда не уйти. Я тоскую оттого, что я русская женщина, и что не тосковать я не могу. Быть может, живя где-нибудь в Париже, Берлине, или Варшаве, я бы вела себя по-другому, но я живу в глухом русском углу, вместе с медведями, лосями, волками, зайцами, любимым мужем и красавицей – дочерью, и, следовательно, я вынуждена тосковать, как все остальные. В этом, кстати, и заключается, любимый, большая и страшная русская правда, о которой многие даже и не догадываются, а я вижу отчетливо и прозрачно, как будто гляжу через волшебное чистое стеклышко, подаренное мне проходившим мимо волшебником!
   В а с и л и й. И именно поэтому называют тебя Русской Правдой?
   З и н а и д а. И именно поэтому называют меня Русской Правдой!
   В а с и л и й. Женщиной, которая видит все насквозь, и с которой лучше не связываться, потому что она все равно выведет тебя на чистую воду?
   З и н а и д а. Да, которая именно такая, как ты сказал, но которая одновременно способна любить, как может любить только она: неистово, беззаветно, и на всю жизнь. Любить, и быть преданной до конца, а если понадобится, то и умереть  вместе со своим возлюбленным!
   В а с и л и й. Значит, если я случайно погибну в лесу на охоте, или меня ненароком поднимет на свои рога лось, или задерет медведь, ты, Зинаида, умрешь следом за мной?
   З и н а и д а. Ах, Вася, как бы я хотела сделать это, если, не приведи Господь, с тобой действительно случится что-то подобное! Понимаешь: мне мало уже просто любви к тебе, я временами  желаю чего-то большего, пусть даже и смерти, но только рядом с любимым тобой человеком. Любовь, мой милый, имеет много градаций, и здесь, на земле, мы любим только отчасти, а там, за крышкой гроба, любовь наша продолжается до бесконечности, она вспыхивает с новой силой, как пламя неистового лесного пожара, и его потушить не удается уже никому. Ни одетым пожарными небесным ангелам, ни даже, возможно, самому Богу. Так что, умоляю тебя, не погибай на охоте ни от случайного выстрела, ни от рогов лося, ни от лап безжалостного медведя. Будь осторожен, любимый, и не заставляй меня прыгать за тобой, как скифская женщина, следом в могилу!
   В а с и л и й. Я постараюсь остаться в живых, и не допущу, чтобы ты, как скифская женщина, прыгала следом за мной в могилу. Я буду расчетливым, холодным и хитрым, и во время сегодняшней губернаторской охоты не пророню ни звука, глядя на бесчинства и безобразия всесильного губернатора и его веселых дружков. Я понимаю, что не в моей власти, власти простого поселкового лесника, остановить эту заезжую свору. Пусть бесчинствуют, пусть перестреляют всех окрестных зверей, пусть спалят все деревья в лесу, я буду нем, как рыба, и не пророню при этом ни еденного слова! А позже, так же молча, выпишу им штраф, который будет больше, чем весь годовой бюджет моего родного лесничества.
   З и н а и д а. Да, Вася, ты сделаешь это, потому что ты не кто-нибудь, а муж Русской Правды! Которая, к сожалению, на Руси двояка, и иногда очень уж подозрительно похожа на самую гнусную ложь!
   В а с и л и й. Да, любимая, да, я сделаю это, потому что я муж Русской Правды, которая, к сожалению, на Руси иногда похожа на самую гнусную ложь! А еще потому, что я хочу жить, и как можно больше пробыть рядом с тобой, родившей мне такую красавицу – дочь, что посмотреть на нее частенько даже выходят из леса молодые лоси и старые косматые медведи!
   З и н а и д а. Да, ты останешься в живых потому, что у тебя есть жена и красавица – дочь, которые любят тебя, и всем существом ждут твоего возвращения!
   В а с и л и й. Мое возвращение будет скорым, на таких губернаторских охотах залетные гости не задерживаются слишком долго. Убьют с десяток лосей, затравят двух – трех медведей, а потом поскорее к своим лимузинам и вездеходам, праздновать завершение счастливой охоты. Я вернусь вечером, любимая, живой, здоровый, и невозмутимый, словно скала, выписав охотникам кучу самых разнообразных штрафов. Вернусь, и мы продолжим наш разговор о русской правде и русской лжи, которые в этой стране иногда любят меняться местами!
   З и н а и д а. Да, мы продолжим его, но только не в этом месте, потому что библиотека не место для таких разговоров!
   В а с и л и й. Да, любимая, мы продолжим наш разговор на другой половине дома, и он, я надеюсь, не закончится до самого утра!
   З и н а и д а. Да, наш разговор будет продолжаться до самого утра, а утром, с первым рассветом, мы начнем все сначала!
   В а с и л и й. Да, начнем все сначала, потому что невозможно закончить то, что не может закончиться никогда!
   З и н а и д а. Да, потому что наша любовь не закончится никогда, и мы умрем вместе, в один день и один час, обнимая один одного даже в могиле!
   В а с и л и й. До встречи, любимая!
   З и н а и д а. До встречи, любимый!
 
   В а с и л и й  уходит.  З и н а и д а  некоторое время одна, сидит молча, чему-то улыбается в себе. Заходит  Ф р о л  К у з ь м и ч  С т а р о с т и н.
 
   С т а р о с т и н. Добрый день, Зинаида!
   З и н а и д а. Зачем пришел, Фрол Кузьмич?
   С т а р о с т и н. Затем и пришел, Зинаида, что ведешь ты себя так, будто вся власть в поселке принадлежит тебе, а не мне, законно избранному голове. И не, между прочим, хозяину щебеночного завода Платону Иосифовичу Гурскому. А ведь мы с ним здесь, Зинаида, самые главные, а ты всего лишь библиотекарь, которая должна зависеть от нас, и ходить перед нами на задних лапках, благодаря за то, что мы дали тебе работу!
   З и н а и д а. Я работаю библиотекарем уже семнадцать лет, и когда я начинала, ты, Фрол Кузьмич, был всего лишь деревенским пьяницей и браконьером, и ни о каком начальственном кресле даже подумать не мог. Да и нет у тебя, Фрол Кузьмич, никакого начальственного кресла, а есть один лишь старый продавленный стул, доставшийся тебе с прошлых времен. Потому что как был ты пьяницей и браконьером, так и остался до сих пор, ничуть не изменившись за это время! Разве что наглости в тебе прибавилось, да хитрости, да борода из рыжей стала седой!
   С т а р о с т и н. Полегче, Зинаида, полегче, ты смотри, с кем разговариваешь, жалкая библиотекарша! Ты сидишь здесь только лишь потому, что поселку и щебеночному заводу надо отчитываться о проделанной культурной работе. А так твои книги, Зинаида, и даром никому не нужны. Их невозможно даже украсть, потому что всю твою библиотеку нельзя обменять даже на одну бутылку русской водки. Вот твоя русская правда, Зинаида, которой ты так гордишься – водка на Руси намного дороже книг! И поэтому ты должна знать свое место, и не ставить себя выше поселкового начальства.
   З и н а и д а. Да, Фрол, ты, к сожалению, прав, водка на Руси дороже книги, и эта еще одна ее горькая правда. Но это только часть правды, Фрол, всего лишь одна жалкая ее часть, хоть и не может правда распродавать себя по частям, а должна быть одна, ясная, цельная и большая, как блестящий хрустальный шар, который слепит глаза, и сияет так, что освещает вокруг даже самые темные деревенские уголки. Но это не моя вина, Фрол, а таких, как ты, которые своим воровством и своей ложью довели Россию до того, что бутылка водки стала в ней дороже целой библиотеки. Но ничего, придет время, и оно уже не за горами, когда все изменится, когда простая русская или иностранная книжка будет перевешивать на весах правды все твое, Фрол, и таких, как ты, воровство, хамство и ложь. И я верю в это, а также заставлю поверить других людей, которых еще мало, но со временем станет гораздо больше. Которые вроде бы грамотные и умеют читать, но по сути все невежественные и темные, как будто никогда не ходили в школу. Я свет истины, Фрол, в царстве невежества и темноты, я тот удивительный шар истины, который освещает людям путь среди дремучего леса. И поэтому они тянутся ко мне, и идут со своими бедами и несчастьями сюда, в библиотеку, а не к тебе, законному представителю власти. Потому что я Русская Правда, а ты – русская ложь, и русские люди, пускай невежественные и темные, безошибочно делают выбор между мной и тобой. А посему знай, Фрол, свое место, и сиди на своем продавленном стуле, потому что все остальное имущество поселковой администрации ты давно уже продал и пропил!
   С т а р о с т и н. Да, люди ходят к тебе, но они не берут книг в твоей библиотеке!
   З и н а и д а. Им некогда читать, они пытаются выжить в мире зла, который ты для них создал!
   С т а р о с т и н. За все семнадцать лет в твоей библиотеке взяли всего лишь три книги!
   З и н а и д а. Да, это так, но лиха беда начало! Сначала три, потом тридцать, а потом вся страна начнет читать с утра и до вечера, так что остановятся фабрики и заводы, и некому будет ходить на работу, выпекать хлеб, изготавливать утюги, швейные машинки, пылесосы и атомные бомбы!
   С т а р о с т и н. Ты протираешь свой собственный продавленный стул не хуже, чем я, ты получаешь деньги за воздух!
   З и н а и д а. По крайней мере, я ничего не ворую!
   С т а р о с т и н. Ты переманиваешь людей у законной власти!
   З и н а и д а. Законная власть – это я!
   С т а р о с т и н. Ты внушаешь им несбыточные надежды!
   З и н а и д а. Я готовлю их к тому дню, когда у них откроются глаза, и они наконец-то прозреют!
   С т а р о с т и н. Ты сумасшедшая!
   З и н а и д а. Ты мечтаешь одеть на меня смирительную рубашку?
   С т а р о с т и н. Смирительная рубашка тебе уже не поможет, время упущено, теперь тебя надо расстреливать!
   З и н а и д а. Расстрел, Фрол, это последний аргумент таких, как ты, негодяев и подлецов!
   С т а р о с т и н. Ты слишком умна!
   З и н а и д а. А ты слишком глуп!
   С т а р о с т и н. Ты думаешь, на тебя не найдется управы?
   З и н а и д а. Ты мне угрожаешь?
   С т а р о с т и н. Я тебя предупреждаю. В конце концов, ты всего лишь слабая женщина!
   З и н а и д а. Да, я слабая женщина, но у меня есть сильный муж, и у него есть ружье!
   С т а р о с т и н. Твой сильный муж такой же безумец, как ты. Он защищает деревья в лесу и никому ненужных зверей, не понимая, что они принадлежат не ему, жалкому леснику, а большому начальству, подлинному хозяину русского леса. Но ничего, скоро его заблуждения на этом и кончатся!
   З и н а и д а. Что ты хочешь этим сказать?
   С т а р о с т и н. Ничего, Зинаида, что сказано, то и сказано, а может быть, уже даже и сделано. Не вечно тебе, умная женщина, сидеть в своем книжном тереме, и воображать себя Русской Правдой, которая главнее всех на Руси! Есть в этой стране и другая правда, которая осилит и перебьет твою хрустальную правду! Подумай об этом, Зинаида, подумай, пока не поздно!
 
   Уходит.
 
   З и н а и д а. Постой, Фрол, постой, на что ты намекал?
 
   Ф р о л а  нет,  З и н а и д а  одна в волнении ходит по комнате. Заходит хозяин щебеночного завода  П л а т о н  И о с и ф о в и ч  Г у р с к и й.
 
   Г у р с к и й. Здравствуйте, Зинаида Яковлевна!
   З и н а и д а. Здравствуйте, Платон Иосифович, а вы разве не на охоте?
   Г у р с к и й. Я присоединюсь к ним позже, когда уже все кончится, и они на поляне посреди леса будут радоваться богатой добыче. Не люблю я, Зинаида Яковлевна, все эти кровавые забавы, которые почему-то называются русской охотой, но на самом деле имеют к русской охоте такое же отношение, как я к дрессировке слонов. Я ведь, если честно, участвую в этих забавах только лишь из-за близости к губернатору, с которым я в неформальной обстановке могу пообщаться, и обговорить собственные проблемы. Вы умная женщина, Зинаида Яковлевна, и я не собираюсь от вас это скрывать.
   З и н а и д а. Вы тоже умный, Платон Иосифович.
   Г у р с к и й. Да, я умный, и именно поэтому я держусь за этот щебеночный завод, который совершенно убыточен, и который любой другой на моем месте давно бы уже закрыл. Закрыл, а всех рабочих, и в том числе вас, Зинаида Яковлевна, безжалостно выбросил на улицу.
   З и н а и д а. Но почему же вы этого не делаете, Платон Иосифович?
   Г у р с к и й. Из – за охотничьих угодий, Зинаида Яковлевна, посреди которых находится мой завод, и в которых так любит охотиться нынешний губернатор. Точно так же, как любил здесь охотиться его предшественник, а после него будет охотиться кто-то другой. Слишком богатые здесь угодья, Зинаида Яковлевна, и я, как хозяин щебеночного завода, автоматически как бы становлюсь и хозяином этих угодий, радушно принимая у себя губернатора и всю его ненасытную свиту. Принимаю, и в спокойной обстановке обговариваю с ним все свои проекты и планы. Этот завод вместе с охотничьими угодьями мне необходим, Зинаида Яковлевна, хоть он и убыточен, и ежедневно приносит мне одни лишь потери. Но прибыль от губернаторских охот гораздо больше, и потому я за него держусь. Я понятно все объясняю, Зинаида Яковлевна?
   З и н а и д а. Вполне.
   Г у р с к и й. Этот завод необходим не только мне, но и местным людям, потому что кроме него здесь некуда устроиться на работу. Потому что, закройся внезапно завод, они все погибнут от голода. Или станут браконьерами, и принесут вреда этому лесу гораздо больше, чем губернаторские охоты, которых бывает всего лишь две или три в году. Надеюсь, вы и это понимаете тоже?
   З и н а и д а. Понимаю, Платон Иосифович.
   Г у р с к и й. И, кроме того, этот завод необходим вам, Зинаида Яковлевна, ведь закройся он, закроется и ваша библиотека, и вы уже не будете местной Русской Правдой, самым главным авторитетом в округе, вещающем людям запредельные вещи о грядущем золотом веке. Таким главным моральным авторитетом станет после этого медведь в лесу, вещающий всем свою медвежью правду. Скажите, ведь разве же я не прав?
   З и н а и д а. Вы правы, Платон Иосифович.
   Г у р с к и й. Конечно же я прав, Зинаида Яковлевна. А раз так, мы все здесь связаны между собой: и я, и вы, и ваша русская правда, и живущие в поселке люди, и звери в лесу, которые будут убиты во время губернаторской охоты. Убери из общей картины хоть одно из этих звеньев, и вся она сразу же рассыплется, и останется один лишь медведь в лесу со своей вечной медвежьей правдой. Это есть жизнь, Зинаида Яковлевна, которая, к сожалению, сильнее и главнее ваших идеалов и вашей сияющей русской правды, и, следовательно, она главнее самих вас.
   З и н а и д а. Это все временно, Платон Иосифович, медвежий закон не вечен, и русская правда все равно восторжествует в этой стране!
   Г у р с к и й. Возможно, через тысячу лет. А пока лишь я, местный благодетель и филантроп, каждый месяц присылаю в вашу библиотеку новые книги, и их никто, за исключением вас и членов вашей семьи, не читает.
   З и н а и д а. Читает еще Яша, местный дурачок, я тоже приучила его к чтению.
   Г у р с к и й. Вот видите, Зинаида Яковлевна, кто в этой стране читает книги: блаженные дурачки и пророки, мечтающие о наступлении нового золотого века! А все остальные просто живут, просто ежедневно пытаются выжить, зарабатывая миллионы, как я, стреляя для забавы дичь, как губернатор, или его клика, или как мужики на моем заводе, ждущие наступление вечера, когда они могут наконец распить на троих бутылку водки.
   З и н а и д а. Каждому свое, Платон Иосифович, как говаривали древние.
   Г у р с к и й. Я знаю об этом, Зинаида Яковлевна, я хорошо об этом знаю. И, кстати, если уж тут зашла речь о вашей читающей семье, не могли бы вы объяснить вашему мужу Василию, районному леснику, что мы все в одной лодке, и что губернаторские охоты в здешнем лесу так же необходимы, как охрана природы и посадка новых деревьев?
   З и н а и д а. Он знает об этом и сам, Платон Иосифович, но, к сожалению, а может быть, и к счастью, он служит закону, и должен подчиняться только ему!
   Г у р с к и й. Мы оба с вами находимся посреди леса, Зинаида Яковлевна, а в лесу закон тайга, а прокурор медведь. Хозяин же здешнего леса – губернатор, и не нам с вами менять этот медвежий закон. Уговорите своего мужа не мешать губернаторской охоте, объясните ему, что все мы в одной лодке, объясните, мудрая женщина, иначе может случиться непоправимое!
   З и н а и д а. О чем вы говорите, Платон Иосифович, на что вы намекаете? Почему уже второй человек сегодня намекает на что-то страшное, которое должно произойти, если я не поступлюсь своими принципами? Объяснитесь яснее, Платон Иосифович, не оставляйте меня наедине с тревогой, которую вы посеяли в моем сердце!
   Г у р с к и й. Вам не о чем тревожиться, Зинаида Яковлевна, все под контролем, и будет так, как задумано высшими силами, а не так, как воображают мечтатели и местные дурачки. Не забывайте только, что все мы в одной лодке, и что судьба каждого из нас зависит от судеб всех остальных!
 
   Уходит.
 
   З и н а и д а (кричит вслед). Постойте, постойте, не оставляйте меня с моей тревогой и моими смутными предчувствиями!
 
   Г у р с к и й  ушел.  З и н а и д а  одна. Заходит  Я ш а.
 
   Я ш а. Здравствуй, Зина!
   З и н а и д а. Здравствуй, Яша, ты принес книгу?
   Я ш а. Да, Зина, принес (отдает книгу), только мне в ней не все ясно.
   З и н а. А что именно тебе не ясно?
   Я ш а. Мне не ясно в книге одно место.
   З и н а. Всего лишь одно?
   Я ш а. Да, всего лишь одно. Все остальные места мне понятны, и я не понимаю только лишь одного: почему Джульетта умерла вместе с Ромео? Ведь она могла не делать этого, и жить дальше, найдя себе кого-то другого?
   З и н а и д а. Потому что это любовь, Яша, потому что так поступают люди, когда очень сильно любят друг друга. Они не могут оставаться одни, и ложатся в гроб вместе со своими любимыми!
   Я ш а. И ты тоже, Зина, ляжешь в гроб вместе со своим любимым, если он внезапно умрет?
   З и н а и д а. Почему ты спрашиваешь это у меня, Яша?
   Я ш а. Потому что я люблю тебя, Зина.
   З и н а и д а. Я тоже люблю тебя, Яша, но только не как мужчину, а как брата. Ты брат мне, Яша, ты близок и понятен мне, ты слаб и немощен, и потому я люблю тебя, как брата, хоть ты мне и не брат, а просто знакомый. Но это не та любовь, Яша, какой любили друг друга Ромео с Джульеттой!
   Я ш а. А какой любовью любили они друг друга, Зина?
   З и н а и д а. Они любили друг друга, как мужчина и женщина! Это, Яша, не любовь брата к сестре, и не жалость библиотекарши к деревенскому дурачку, это, Яша, совсем другое. Любовь мужчины к женщине и любовь женщины к мужчине – это, Яша, самое большое, самое высокое, и самое главное, что существует в жизни.
   Я ш а. И в твоей жизни такая любовь существует тоже?
   З и н а и д а. Да, Яша, в моей жизни такая любовь существует тоже. Ведь я, Яша, люблю мужчину, который дороже мне всего на свете, потому что другого такого мужчину я уже не найду. И если он, Яша, внезапно умрет, а в нашей жизни, ты знаешь, может случиться всякое, я лягу в гроб вместе с ним, и буду обнимать его до тех пор, пока дневной свет не померкнет над нами!
   Я ш а. Как над Ромео и Джульеттой?
   З и н а и д а. Да, Яша, как над Ромео и Джульеттой!
   Я ш а. И не будет повести печальней на свете, чем повесть о тебе, и о твоем погибшем любимом?
   З и н а и д а. Да, и не будет повести печальней на свете, чем обо мне и моем погибшем любимом!
   Я ш а. Дай, Зина, я тебя  обниму!
   З и н а и д а. Обними, Яша, ведь это будут всего лишь объятия сестры и брата!
 
   Я ш а  обнимает  З и н а и д у.
 
   Я ш а. Почему ты плачешь, Зина?
   З и н а и д а. Потому, Яша, что это слезы счастья, и еще потому, что странное предчувствие, как холодная змея, неожиданно заползло в мое сердце. Ты первый читатель, Яша, который говорил со мной о прочитанной им книге за целых семнадцать лет, и я чувствую, что эта книга  каким-то непостижимым образом имеет отношение и к моей личной судьбе. Но прочь сомнения, прочь мрачные предчувствия, потому что впереди у нас целая жизнь, и мы проживем ее так ярко, как не смогут прожить остальные, и они будут завидовать нам, глядя на это невозможное счастье!
   Я ш а. Да, и умрем в один день и в один час, и нас похоронят в гробу друг с другом, как похоронили Джульетту вместе с Ромео!
   З и н а и д а. Ты, Яша, самый лучший и самый умный человек из всех, кого я когда-либо знала!
   Я ш а. Нет, Зина, я дурачок, и ты гораздо умнее меня!
   З и н а и д а. Что мой ум, мой ум ничто перед тобой, несчастный деревенский блаженный! Мой ум затуманен моей баснословной любовью, а твой чист и светел, как ум ребенка, которому в голову кто-то вложил разум античного философа. Но так и должно быть, Яша, потому что ничто в жизни не дается просто так, и за все надо платить, в том числе и за слишком большой и светлый ум!
   Я ш а. И за большую любовь тоже надо платить?
   З и н а и д а. Да, Яша, и за большую любовь тоже надо платить! Однако почему ты об этом спрашиваешь?
   Я ш а. Потому что мне хочется плакать, Зина!
   З и н а и д а. Ну тогда плачь, Яша, плачь, несчастный деревенский дурачок, а я буду плакать вместе с тобой!
 
   Плачут, обнявшись, размазывая по щекам слезы.
   Входят  А к у л и н а,  А н т о н и н а  и  В е р а.
   Я ш а  сразу же отходит от  З и н а и д ы,  и притворяется деревенским дурачком.
 
   А к у л и н а. Милуешься с дураком, Зинаида?
   З и н а и д а. Не с тобой же, умной, мне миловаться, Акулина. К тому же, в отличие от тебя, он читает книги!
   А к у л и н а. Ой, а я думала, что он совсем неграмотный!
   А н т о н и н а. Какие же книги, Зинаида, читает этот деревенский дурак?
   З и н а и д а. Такие, о которых вы даже не слыхали. Такие, Антонина, каких ты даже в школе никогда не читала!
   А н т о н и н а. Да когда же мне в школе было читать книги, Зинаида, если я присматривала себе будущего мужа, да сидела вечерами на лавочке, лузгая семечки, и позволяя парням лапать меня за все, что им только захочется! Разве в таких экстремальных условиях можно что-либо читать, спрошу я тебя? В этих экстремальных условиях, милая Зинаида, можно только визжать от радости и от предвкушения будущего блаженства! В экстремальных условиях, Зинаида, только дураки у нас на Руси и читают книги, а все остальные пользуются моментом, пока этот момент у них не отобрали!
   В е р а. Да, Зинаида, у нас  в стране жизнь суровая, здесь лето жаркое, зима снежная, а молодость короткая, и ее не следует менять на такие пустяки, как чтение книг. Вот поэтому к тебе в библиотеку и не ходит никто, кроме деревенских дураков, да и то, думаю, не для того, чтобы поговорить о книгах, а чтобы попускать здесь слюни, и рассказать о своей горькой и дурацкой жизни. Ведь все остальные с него просто смеются, и одна ты относишься, как к человеку!
   Я ш а. Яша не человек, Яша дурак, а ты, Вера, наседка ощипанная.
   В е р а. Вот видишь, Зинаида, он сам говорит, что дурак. А что до наседки ощипанной, то я сама об этом знаю. Но я в этом, Зинаида, не виновата, меня так жизнь ощипала!
   Я ш а. А Антонина кляча облезлая!
   А н т о н и н а. И это тоже верно, но моей вины здесь тоже нет, это все жизнь, и все русские ухабины да сугробы, о которых я споткнулась, устав бежать по ним целыми днями!
   Я ш а. А Акулина блоха неподкованная!
   А к у л и н а. И то верно, был у меня муж – кузнец, да не успел подковать, потому что спился всего лишь через несколько лет после свадьбы, и с тех пор я так и хожу неподкованной, и никто подковать меня больше не хочет!
   З и н а и д а. Потому что, Акулина, у тебя язык злой, и никакому местному мужику неохота с тобой связываться, заранее зная, что он потом всю жизнь будет терпеть от тебя насмешки и попреки. Да и Антонина с Верой не лучше тебя, у них языки такие же острые, и не жалеющие никого!
   А н т о н и н а. Да мы, Зинаида, и сами знаем о том, что уже никому не нужны, и что, не прочитав в молодости ни одной книги, не будем читать их уже никогда. Но ты нам ответь, мудрая женщина, прозванная всеми Русской Правдой, отчего так происходит? Отчего одним в этой стране достается все, в том числе и большая любовь, и чтение книг, и уважение людей, а другие не получают ничего, и даже теряют те крохи, которые когда-то имели?
   В е р а. Да, ответь нам, Зинаида, почему у тебя все в жизни получается гладко и без изъянов, почему к тебе тянутся люди, уважает начальство, и сидишь ты здесь в тишине и покое, тогда как мы, словно проклятые, трудимся день и ночь на щебеночном заводе? Почему, Зинаида, у тебя в жизни есть большая любовь, на которую со стороны завидно смотреть, а у нас такой любви не было никогда, ни в юности, когда нас лапали парни за груди и за ляжки, ни в зрелые годы, когда наши мужья молча брали нас по ночам, а днем били за наш злой и скверный язык?
   А к у л и н а. Почему ты в жизни получила все, а мы растеряли даже то, что имели?
   Я ш а. Потому что кошелки у вас без дна!
   А н т о н и н а. Почему у тебя такая большая любовь, что тебе завидуют все окрестные бабы, и ждут – не дождутся, когда ты эту свою любовь потеряешь?
   Я ш а. Потому что она умеет любить, а вы до сих пор сидите на своих лавочках, и лузгаете бесконечные семечки!
   В е р а. Почему тебя называют Русской Правдой, а мы эту правду в жизни в глаза не видели?
   Я ш а. Не видели, так глядите быстрей, пока гляделки слезами не залило!
   З и н а и д а. Вы что, пришли ко мне сводить счеты? Вам что, завидно стало, что у меня такая большая любовь, что мне завидуют все местные бабы, и мечтают, чтобы она поскорее закончилась? Вам что, надо знать самую страшную русскую правду, услышав которую, вы сразу же и навсегда станете счастливыми? Пожалуйста, вот вам самая страшная русская правда: в этой стране только любовь согревает в лютую зиму и охлаждает в самое жаркое лето, а потом умирает, не в силах жить среди всеобщей злобы и зависти. Вот вам самая главная русская правда, и никакой иностранный пророк и философ не сможет вам объяснить ее лучше, чем я. Но ко мне, дорогие подружки, это не относится, я не такая, как все, моя любовь будет длиться вечно, и вся ваша зависть, все ваше злословие, и вся ваша злоба не смогут ее убить, сколько бы вы этого не хотели! Что, дождались самой главной и самой страшной правды обо мне, о себе, и об этой стране? А теперь убирайтесь вон, вам здесь делать нечего, это храм знаний и тишины, здесь книги читают, а не приходят со своими мелкими и подлыми дрязгами! Вон, вон, вон! Яша, какую книгу ты возьмешь в этот раз, единственный читатель в этой стране всеобщей грамотности?
 
   Вбегает  Д а р ь я.
 
   Д а р ь я. Мама, случилась беда, отца только что застрелили на губернаторской охоте!
 
   З и н а и д а  меняется в лице, хватается за сердце, и опускается на пол, теряя сознание.  С о с е д к и  глядят на нее с ужасом, состраданием и злорадством.
   Я ш а  подходит к  З и н а и д е,  и гладит ей волосы, раскачиваясь из стороны в сторону, и напевая какую-то колыбельную песню.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
 
 
 
                                          Д Е Й С Т В И Е   В Т О Р О Е
 
   Квартира  К а р а в а е в ы х,  находящаяся в одном доме с поселковой библиотекой, на противоположной от нее стороне.  З и н а и д ы  нет. Со времени гибели ее мужа прошел ровно год.  Д а р ь я  и  В л а д и м и р.
 
   Д а р ь я. Вот здесь я и живу вместе с мамой.
   В л а д и м и р. Всегда хотел побывать у тебя дома, ведь ты так много рассказывала о нем, и о вашем поселке в лесу, и о твоей матери, и о твоем погибшем отце.
   Д а р ь я. Да, прошел ровно год со времени его гибели. Как странно, именно год назад в этот день застрелили на губернаторской охоте отца, а я привожу в дом сына того самого губернатора, который, как считает мама, и виновен в гибели ее мужа и моего отца.
   В л а д и м и р. Это была трагическая случайность, и мой отец до сих пор о ней сожалеет. Он вообще не охотник, и ездит на такие мероприятия только лишь потому, что так положено в силу его высокого положения. Кстати, до сих пор неизвестно, кто сделал тот роковой выстрел, но я в любом случае уверен, что это был не отец!
   Д а р ь я. А мать уверена как раз в обратном. Она считает, что стрелял губернатор, и даже если это не он, то все равно губернатор несет ответственность за все, что происходит в его окружении.
   В л а д и м и р. Конечно, Даша, конечно, он и сам об этом непрерывно всем говорит, и до сих пор страшно переживает, хотя со времени той злополучной охоты и прошел целый год. Кстати, ты ведь знаешь, что он предлагал твоей матери солидную компенсацию.
   Д а р ь я. Да, знаю, но мама гордая, и никогда ни от кого не возьмет деньги. Тем более от предполагаемого убийцы своего мужа. Ты знаешь, ее ведь здесь, в поселке, давно уже называют Русской Правдой за ее честность и принципиальность, и поэтому ни о какой взятке со стороны твоего отца не может быть и речи!
   В л а д и м и р. Я же уже говорил, что это не взятка, а компенсация, вызванная глубоким чувством вины, которое испытывает отец со времени той злополучной охоты. Между прочим, он очень честный человек, что бы ни говорили о наших чиновниках, тем более чиновниках такого большого ранга, и даже хотел поначалу сложить с себя губернаторские полномочия.
   Д а р ь я. Твой отец хотел сложить с себя губернаторские полномочия, вот здорово!?
   В л а д и м и р. Да, Даша, да, он хотел сделать это, но мать, а также его заместители, отговорили отца делать это. Надеюсь, что хотя бы ты не веришь в его виновность!
   Д а р ь я. Я люблю его сына, и, хочу этого, или нет, но часть этой любви переношу и на его отца. Тем более, что прошел целый год, а в молодости год иногда равен целой прожитой жизни. Чего только не было за этот год: и попытки матери наложить на себя руки после гибели отца; и губернаторский бал, на который я поехала всего лишь спустя неделю после похорон, и моя ссора после этого с матерью, которая вообще чуть не кончилась нашим разрывом; и моя встреча с тобой на этом балу, и наша любовь, которая вспыхнула так внезапно, и разгорелась в огромное пламя, которое сжигает нас изнутри, и неизвестно еще, чем может кончиться; и мое примирение с матерью, и новая ссора после того, как она узнала, что я влюблена в губернаторского сына, и даже собираюсь выйти  за него замуж.
   В л а д и м и р. А ты действительно выйдешь за меня замуж, и не откажешься от своего обещания сделать это?
   Д а р ь я. Как я могу от него отказаться, ведь это моя первая в жизни любовь, и я люблю тебя так, как любили друг друга герои великих литературных произведений!
   В л а д и м и р. Тех самых литературных произведений, которые находятся в библиотеке твоей матери?
   Д а р ь я. Да, тех самых великих литературных произведений, которые находятся в библиотеке моей матери. Ведь она, Володя, живет во многом высокими принципами и идеалами, которые со стороны кажутся смешными и устаревшими. Но именно эти принципы и идеалы сделали ее тем, что она есть, сделали ее Русской Правдой, суровой, беспощадной, и такой ранимой, что ее может обидеть даже ребенок. Кстати, ей по этой причине легче общаться с детьми и юродивыми, вроде нашего поселкового дурачка Яши, особенно сейчас, когда она осталась вдовой.
   В л а д и м и р. Но у нее есть ты.
   Д а р ь я. Да, у нее есть я, но это ведь не надолго. Скоро я заканчиваю школу, и мы с тобой поженимся, как и мечтали об этом целый год. И я не знаю, что после этого станет с ней. Возможно, она не переживет нашу с тобой свадьбу.
   В л а д и м и р. Но ты ведь говоришь, что она сильная, и может самостоятельно противостоять бедствиям и невзгодам. И, кроме того, мы ведь и так с тобой муж и жена, и можем не оформлять официально свои отношения. Если ты боишься за мать, то давай оставим все, как есть, и будем жить в гражданском браке, как это делают многие, по-настоящему любящие друг друга.
   Д а р ь я. Это для нее будет еще хуже. Она будет считать меня любовницей человека, отец которого застрелил ее мужа, и может или вообще сойти с ума, или наложить на себя руки!
   В л а д и м и р. Подумаешь – любовница, у моей матери, например, тоже есть любовник! И ничего, все спокойно живут, и наша семья от этого не распадается!
   Д а р ь я. А твой отец об этом знает?
   В л а д и м и р. Нет, не знает, об этом знаю лишь я, а также все чиновники в нашем городе. Отец ведь идеалист, он живет высокими принципами и идеалами, служит царю и отечеству, и во многом в этом похож на твою мать. Из них, кстати, если бы жизнь сложилась иначе, могла бы выйти отличная пара!
   Д а р ь я. Сразу видно, что ты недостаточно знаком с великой русской, а также вообще мировой литературой. Да будет тебе известно, что притягиваются как раз противоположности, а подобные сущности отталкиваются, и сойтись друг с другом никогда не могут. Об этом в книгах много примеров. Так что моей матери и твоему отцу навечно суждено остаться врагами. Здесь, любимый мой, в этой страшной и жестокой игре, участвуют такие высшие силы, что не во власти простого и слабого человека встать на их пути, и пытаться что-либо изменить!
 
   Хлопает входная дверь.
 
   В л а д и м и р. Кто это?
   Д а р ь я. Это пришла мама. Давай не будем ей мешать, перейдем в библиотеку, и некоторое время побудем там.
 
   Переходят на другую сторону дома.  В комнату заходит  З и н а и д а.  Бесцельно ходит по дому, садится за стол, молчит, опустив в бессилии руки.
   Входит  Ф р о л  К у з ь м и ч  С т а р о с т и н, глава поселковой администрации.
 
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Здравствуй, Зинаида, здравствуй, скорбящая женщина!
   З и н а и д а. Да, я скорблю, я уже год скорблю по любимому человеку, которого уже никто мне не заменит, но это, Фрол, моя скорбь, и тебе нет до нее никакого дела!
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Ошибаешься, Зинаида, ошибаешься, черная вдова, мне-то как раз и есть дело до твоей скорби! Я поселковый начальник, я отвечаю за нравственный климат в этом лесном поселке, и я не могу видеть, как ты ежедневно внушаешь нашим людям безнадежность и презрение к жизни! Я не могу смотреть на твой черный платок и на твою ежедневную скорбь, и требую, чтобы ты вновь стала нормальной!
   З и н а и д а. Ты требуешь невозможного, Фрол Кузьмич, потому что никого никогда не любил, и жил так, как будто вокруг тебя одна пустота, наполненная вместо людей не то мухами, не то комарами. А я, Фрол, любила, я любила так, как может любить только лишь русская женщина, отчаянно и на всю жизнь. Ведь в этой стране, Фрол, уж если полюбишь, то полюбишь до самого конца, а если начнешь скорбеть, то будешь скорбеть до самой смерти. И в этом, Фрол, заключается еще одна русская правда!
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Что-то много у тебя, Зинаида, этих твоих русских правд, что-то слишком много их, влюбленная и скорбящая женщина. Послушать тебя, так все в этой стране должны или влюбляться до смерти, или носить траур до той же самой последней смерти, а посередине быть ничего не должно. А вот я, Зинаида, нахожусь как раз посередине, я никогда, разве что в далекой молодости, да и то по глупости, никого не любил, и никогда особо никого не жалел. Мне не с руки жить по твоей русской правде, покрытая черным платом вдова, мне надо показывать всем, что я есть власть, и что от меня зависит в этом поселке все, включая и твое, Зинаида, поведение и образ жизни!
   З и н а и д а. Пошел бы ты, Фрол, со своей куцей правдой, куда подальше! Не мешай мне скорбеть и любить того, кого я уже никогда не смогу воскресить, а то, ей Богу, скажу тебе чего-нибудь лишнего, и побежишь ты отсюда, будто ошпаренный, растеряв весь свой начальственный вид!
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Подумаешь, чем испугать вздумала, несчастная и скорбящая женщина! Бранным словом грозишь тому, кто сам весь день до вечера бранится и лается! Нет уж, ходи лучше в своем черном плате, будь неутешной вдовой, внушай местным жителям скорбь и презрение к жизни, и учи своей очередной русской правде, потому что ничего иного ты делать не сможешь. Знал я заранее, что на этом наш с тобой разговор и закончится, и я только зря время потрачу.
   З и н а и д а. Если знал, то зачем же тогда приходил?
   Ф р о л  К у з ь м и ч. А затем, Зинаида, что хотел проинформировать тебя о новой губернаторской охоте, которая начнется сегодня в нашем лесу. Проинформировать, и попросить тебя вести себя сдержанно и спокойно.
   З и н а и д а. Ты хочешь попросить меня, женщину, потерявшую на губернаторской охоте мужа, вести себя сдержанно и спокойно? Ты что, Фрол, дурак?
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Возможно я и дурак, раз прошу у тебя об этом, но все же не надо нападать на приезжих гостей, и обвинять их в том, что они год назад специально застрелили твоего мужа. Никто в твоего мужа специально не стрелял, хоть и мешал он всем постоянно, угрожая штрафами и тюрьмой, и многие ему угрожали, и желали самого худшего. Но одно дело угрожать на словах и в сердцах, а совсем другое – стрелять специально и на смерть. Перед тобой уже все извинились, в том числе губернатор, и предложили крупную компенсацию, которую ты по гордости не взяла. Одним словом, Зинаида, скорби сколько угодно в одиночестве в свое удовольствие, но не мешай людям охотиться и наслаждаться природой. От этих ежегодных губернаторских охот зависит жизнь в нашем убогом поселке, и ты хорошо об этом знаешь!
   З и н а и д а. Иди-ка ты, Фрол Кузьмич, туда, откуда пришел, а я буду делать то, что подсказывают мне моя былая любовь и моя необъятная и вечная скорбь!
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Ну я тебя предупредил, Зинаида, если что, отвечать будешь сама!
   З и н а и д а. Я уже ответила за свою любовь на этой земле, и отвечать теперь буду на небесах!
 
   С т а р о с т и н  с досадой машет рукой, и уходит.  З и н а и д а  некоторое время сидит молча. Заходит  П л а т о н  И о с и ф о в и ч  Г у р с к и й.
 
   Г у р с к и й. Доброе утро, Зинаида Яковлевна!
   З и н а и д а. Здравствуйте, Платон Иосифович, с чем пожаловали к вечной вдове?
   Г у р с к и й. С доброй вестью, Зинаида Яковлевна, с очень доброй и очень хорошей вестью!
   З и н а и д а. Вы что, Платон Иосифович, Господь Бог?
   Г у р с к и й. Только отчасти, Зинаида Яковлевна, только отчасти.
   З и н а и д а. Тогда вы не сможете воскресить мою былую любовь, и все ваши добрые вести не имеют для меня никакой ценности.
   Г у р с к и й. Разумеется, Зинаида Яковлевна, я не настолько могущественен, чтобы воскрешать умерших, но в масштабах этого лесного поселка я могу практически все, и многие неспроста считают меня не то местным Богом, не то Дедом Морозом. Одним словом, я принял решение о строительстве нового здания библиотеки и о переселении вас с дочерью из этого барака в большой и добротный дом.
   З и н а и д а. Не делайте, Платон Иосифович, ни того, ни другого.
   Г у р с к и й. Почему?
   З и н а и д а. Потому, что это будет пустой тратой денег. Книг здесь все равно никто не читает, и, значит, новое здание библиотеки  просто-напросто никому не нужно. Здесь, Платон Иосифович, до последнего времени было всего три читателя: я, моя дочь Даша, и местный дурак Яша. Но я теперь вечная вдова, и книги мне ни к чему, у того, кто вечно скорбит, на уме совсем иное. Даша моя, к несчастью, уже год, как влюблена, и скоро совсем уедет отсюда. Остается один лишь дурак Яша, но ему и этот старый барак по душе, поскольку дураку все равно, где слюни пускать, он одинаково восхищается и Гамлетом, и бедной Му-Му. Так что, Платон Иосифович, потратьте ваши денежки на что-то иное, или положите их в кубышку на черный день, я слышала, что миллионеры частенько это делают, опасаясь тюрьмы и сумы, от которых здесь не застрахован никто.
   Г у р с к и й. Пусть так, и я даже соглашусь, что это разумно, но зачем же отказываться от добротного дома?
   З и н а и д а. Затем, что вечной вдове он ни к чему, а Даша моя скоро уезжает в областной центр, где либо поступит в университет, либо выйдет замуж, и в этот медвежий угол уже не вернется! Получается, что и это ваше благодеяние нам не нужно!
   Г у р с к и й. Но что же мне делать, если я страстно желаю кого-либо облагодетельствовать?
   З и н а и д а. Облагодетельствуйте нашего губернатора, и подарите ему ружье из чистого золота. Правда этой страны, Платон Иосифович, заключается в том, что здесь выгоднее всего одаривать богатых, и ничего не давать бедным, если хочешь сохранить жизнь и свободу!
   Г у р с к и й. Это еще одно ваше определение русской правды, Зинаида Яковлевна?
   З и н а и д а. Да, Платон Иосифович, это еще одно мое определение русской правды. Когда таких определений накопится достаточно много, я, возможно, издам их отдельной книжечкой, на манер букваря или псалтыри, как путеводитель по местным лесам и пригоркам. И тогда уж, возможно, обращусь к вам за деньгами. А пока мне ничего не нужно ни от вас, ни от других.
   Г у р с к и й. Что за страна: миллионер предлагает человеку деньги, и получает презрительный отказ!
   З и н а и д а. Переселяйтесь в Европу, Платон Иосифович, или еще подальше, пока целы ваши денежки, только предварительно подарите губернатору золотое ружье, чтобы вас туда отпустили!
   Г у р с к и й. Спасибо, Зинаида Яковлевна, спасибо, бескорыстная и скорбящая вдова, я, очевидно, так скоро и сделаю.
   З и н а и д а. И, кстати, не говорите мне про сегодняшнюю губернаторскую охоту, я про нее уже знаю.
   Г у р с к и й. Ну тогда, Зинаида Яковлевна, мне у вас делать больше нечего. Сам я книг тоже не читаю, а до начала охоты надо еще сделать массу необходимых вещей. Золотое ружье я, конечно, достать не успею, а вот пару золотых патронов, возможно, где-нибудь разыщу!
   З и н а и д а. Смотрите, не убейте ими опять кого-нибудь, как в прошлом году!
   Г у р с к и й. Ну что вы, Зинаида Яковлевна, теперь мы никого не убьем, новый лесник нашел со всеми общий язык, и уже с утра пьет на поляне за здоровье губернатора и всех его высоких гостей!
   З и н а и д а. Тогда у вас действительно все под контролем. Привет губернатору и новому леснику!
   Г у р с к и й. Привет вашей дочери и местному дураку!
   З и н а и д а. Привет и вам от местных образованных дураков!
 
   Г у р с к и й  уходит.  З и н а и д а  некоторое время сидит в одиночестве. В библиотеку заходит  Я ш а.
 
   Я ш а. Здравствуй, Зина!
   З и н а и д а. Здравствуй, Яша! Зачем пришел, опять не можешь понять того, что написано в книгах?
   Я ш а. Нет, Зина, в книгах мне теперь все понятно, и про любовь, и про то, почему умирают люди, которые могли бы еще долго жить. Мне непонятно только, зачем пишут книги?
   З и н а и д а. Мне самой, Яша, это не очень понятно. Возможно, потому, что очень большая любовь встречается очень редко, и ее легче описать, чем пережить самому. Или потому, что смерти вокруг так много, что она просто просится на бумагу. У каждого автора свой резон, Яша, и поэтому книги получаются такими разными, и непохожими одна на другую.
   Я ш а. Ты так хорошо объясняешь, Зина, что даже мне, дураку, все понятно. Возможно, я тоже стану писателем, ведь мне легче описать большую любовь, чем ее испытать, потому что дураков никто не любит.
   З и н а и д а. Ты ошибаешься, Яша, любят как раз дураков, а умных предпочитают обходить стороной, так что у тебя совсем неплохие шансы. И от писательства ты не отказывайся тоже.
   Я ш а. А как мне подписывать свои будущие книги, Зина, неужели Яшка – Дурак?
   З и н а и д а. Вовсе не обязательно говорить всем о себе правду, подписывай Яков – Мудрец, или Яков Могучий, или даже Яков Бессмертный. Такой хитрый прием используют многие дураки, и он означает взять псевдоним.
   Я ш а. Да, ты права, Яков Бессмертный звучит гораздо лучше, чем Яшка – Дурак. А это правда, что женщины часто женятся на дураках?
   З и н а и д а. Правда, Яша, так делают многие женщины, и у тебя еще не все упущено, особенно если ты станешь писателем.
   Я ш а. Если я стану писателем, то выдумаю страну, где живут одни дураки в окружении самых прекрасных женщин на свете.
   З и н а и д а. Тебе, Яша, не надо выдумывать эту страну, потому что ты уже в ней живешь.
   Я ш а. А что еще происходит в этой прекрасной стране?
   З и н а и д а. В ней, Яша, происходит много чудесного, особенно с дураками, которым необыкновенно везет. По — щучьему велению они внезапно становятся умными и богатыми, разъезжают по дорогам на чудесных повозках, берут в жены местных правителей, а потом и сами садятся на их место. Так что дерзай, мой хороший, у тебя все впереди!
   Я ш а. А нельзя ли мне, Зина, взять в жены тебя? Ведь ты свободна, и у тебя нет мужа.
   З и н а и д а. Нет, Яша, нельзя, мне теперь уготована участь вечной вдовы, которая в этой стране грустна и печальна. А удел русской вдовы, милый мой дурачок, это вечная скорбь, и вечный черный платок, надвинутый на самые глаза, чтобы скрыть непрерывно бегущие из них слезы.
   Я ш а. Нет, Зина, нет, в той чудесной стране, которую я когда-нибудь выдумаю, все будет вовсе не так. Там не будет ни твоей скорби, ни твоего черного платка, ни твоих вечно бегущих из глаз слез. В этой стране я стану умным, а ты вновь будешь счастливой!
   З и н а и д а. Твоими бы устами, милый мальчик, да мед пить на сельских ярмарках! Иди ко мне, маленький идиот, я обниму тебя, как обнимает брата сестра, и поцелую в твои сахарные уста!
 
   Я ш а  бросается к  З и н а и д е,  она обнимает его, и бережно целует в губы.
   Заходят  А к у л и н а,  А н т о н и н а  и  В е р а.
 
   А к у л и н а. Ну я же говорила, что она окончательно спятила, раз милуется с дураком, и целует его в мерзкие губы!
   А н т о н и н а. Не спятила, а влюбилась, потому что без любви жить не может. Я где-то об этом читала, не помню где, но читала определенно!
   В е р а. Побойся Бога, Антонина, где ты могла об этом читать, ты и в школе-то не брала в руки книгу, а потом и вообще читать разучилась! А ты, Акулина, тоже не права, когда говоришь, что Зина спятила. Она не спятила, а просто пытается заглушить тяжесть разлуки первым попавшимся мужиком. Я тоже, кстати, где-то об этом читала!
   А к у л и н а. Так ведь это не мужик, а дурак, разве дураками можно заглушить тяжесть утраты? Он сам хуже всякой утраты, с ним потеряешь и то, что имеешь. А что до чтения книг, то ты разучилась читать еще раньше, чем Антонина, потому что вообще не ходила в школу, и все годы учения провела или на лавочке под школьными окнами, или в зарослях черемухи в обнимку с последними двоечниками.
   З и н а и д а. Остановитесь, злые женщины, остановитесь, и не оскорбляйте ни меня, ни этого блаженного мальчика. Меня потому, что вдову оскорбить очень легко, а его потому, что блаженного оскорбить вообще невозможно. Ибо тот, кто обижен Богом, не может быть оскорблен человеком. Говорите, зачем пришли, а если вам сказать нечего, убирайтесь тотчас подальше из этого дома!
   А к у л и н а. Мы пришли потому, что хотели тебе помочь.
   З и н а и д а. Вы не можете мне помочь, потому что не в силах воскресить погибшего мужа!
   А н т о н и н а. Мы не можем смотреть на твои страдания, и хотели страдать вместе с тобой.
   З и н а и д а. Мои страдания я вам отдать не могу, ведь они мои, и в них память о большой ушедшей любви!
   В е р а. Ты оскорбляешь нас этой своей ушедшей любовью, ведь на фоне ее даже наше мелкое счастье становится смешным и ничтожным!
   А к у л и н а. Ты задираешь нос даже в своих страданиях!
   А н т о н и н а. Ты бросаешь нам вызов своей скорбью и своим черным платком!
   В е р а. Нам невозможно жить рядом с тобой, твоя гордость разрушила все, что мы в жизни имели!
   З и н а и д а. И что же вы прикажете мне делать?
   А к у л и н а. А что угодно: или уезжай отсюда, или разрежь себе вены, или влюбись снова, но только не показывай нам, насколько ты высока, и насколько все мы ничтожны!
   А н т о н и н а. Учти, это все не шутки, и мы тебя честно предупреждаем: прекрати нас унижать, играя роль безутешной вдовы!
   В е р а. Считай это предупреждение ультиматумом, за которым последуют необходимые действия!
   З и н а и д а. Вы что же, убить меня собрались?
   А к у л и н а. А хоть бы и убить, раз другой управы на тебя нет!
   А н т о н и н а. Тебя, Зинаида, легче убить, чем выносить твое моральное превосходство!
   В е р а. Ты ведь знаешь, Зинаида, какими могут быть жестокими женщины, когда дело касается любви и ненависти!
   З и н а и д а. Да, любовь и ненависть в этой стране ходят в одной упряжке со смертью. Это, кстати, еще одно определение русской правды. Можете записать его, если еще не забыли, как держать в руках карандаш! Ладно, поговорили, и хватит. Идите с Богом, и Яшу тоже с собой захватите, он вам расскажет кстати про страну, где дураки становятся царями, а черные неутешные вдовы вновь обретают любовь!
 
   Выталкивает  ж е н щ и н  и  Я ш у  за дверь. Некоторое время сидит одна. Из библиотеки выходят  В л а д и м и р  и  Д а р ь я.
 
   Д а р ь я. Мама, это Владимир, сын губернатора Преображенского.
   В л а д и м и р. Здравствуйте, Зинаида Яковлевна, я Владимир Преображенский, мне Даша о вас много рассказывала!
   З и н а и д а. Поздравляю тебя, дочка, ты привела в дом сына убийцы родного отца!
   Д а р ь я. Губернатор Преображенский не может быть убийцей отца, он человек мирный, меня Владимир с ним уже познакомил!
   В л а д и м и р. Отец и мухи не обидит, Зинаида Яковлевна, он и на  эти губернаторские охоты через силу ездит, чтобы поддерживать свой статус и не обижать чиновников из своего окружения. Вашего мужа убил шальной выстрел!
   З и н а и д а. Шальной выстрел, молодой человек, самый верный, все убийства на земле совершаются с помощью шальных выстрелов. Запомните – если где-то звучат шальные выстрелы, значит, скоро кого-то убьют, или вообще начнется война!
   Д а р ь я. Мама любит обобщать даже самые незначительные события, и делать из них глубокие выводы. Ее за это прозвали у нас в поселке Русской Правдой.
   З и н а и д а. Моя русская правда была, да вся кончилась, как впрочем, и правда всех остальных. Одним словом, дочка, я не хочу, чтобы ты встречалась с губернаторским сыном, это предательство памяти твоего отца!
   В л а д и м и р. Но мы знакомы с Дашей уже целый год с тех пор, когда встретились первый раз на губернаторском балу. Она поразила меня своей красотой и остроумием, которые, думаю, передались ей от вас.
   З и н а и д а. Ах, молодой человек, видели бы вы в молодости ее мать, вы бы непременно влюбились в нее за ее остроумие и красоту! Но, к сожалению, дочери забирают от матерей все самое ценное, и теперь я уже не та, что раньше, однако пару слов вам сказать все же смогу. Скажите мне прямо: для чего вам нужна моя дочь, для того, чтобы посмеяться над ней, а потом бросить ее?
   Д а р ь я. Мама, как ты можешь задавать такие вопросы, Владимир любит меня!
   З и н а и д а. Пусть ответит сам, у него, я думаю, все пока что на месте, в том числе и язык!
   В л а д и м и р. Я действительно люблю вашу дочь, Зинаида Яковлевна, люблю уже целый год, и надеюсь, что это чувство взаимно!
   З и н а и д а. Но она еще молода, и даже не окончила школу. Ей надо получать диплом, а потом поступать в университет, ей еще нет даже семнадцати!
   Д а р ь я. Джульетте было всего двенадцать, когда она влюбилась в Ромео!
   З и н а и д а. Ах, оставь эти шутки для нашего деревенского дурачка Яши, он в них еще верит! Я же таких прощелыг вижу насквозь, им главное заморочить девушке голову сладкими обещаниями, а потом обрюхатить, и выставить всем на посмешище!
   В л а д и м и р. У меня, Зинаида Яковлевна, самые серьезные намерения, которые, между прочим, полностью одобрил мой отец.
   З и н а и д а. А что говорит ваша мать, молодой человек?
   Д а р ь я. У его матери сложные отношения с губернатором, и они только делают вид, что живут вместе. Я ей не понравилась, но это ничего не значит, у них в семье все решает отец.
   З и н а и д а. Ты не понравилась его матери, а он не понравился твоей матери, и в этом перст судьбы, дочка. Запомни, все в жизни, в том числе и в браке, решают именно женщины, и раз две женщины против вашего скороспелого союза, то так тому и быть! Ты никогда не станешь женой этого прощелыги, и не поменяешь нашу убогую хижину на шикарный губернаторский дворец! Времена Золушек кончились, теперь все решают шальные выстрелы, а также золотые патроны, в которых прячется железная смерть!
   Д а р ь я. Но мама, не будь такой жестокой!
   З и н а и д а. Ну что ты, я не жестока, я очень великодушна и милостива. Я могла бы проклясть тебя за связь с сыном убийцы твоего родного отца, но я говорю всего лишь: этому браку никогда не бывать! Понимаешь ли ты, дочь моя: никогда!
   В л а д и м и р. Зинаида Яковлевна, вы хотите помешать нашей любви, но ведь вы сами когда-то любили, мне Даша об этом рассказывала!
   З и н а и д а. Я и сейчас люблю, и буду любить вечно, потому что моя любовь – это святое, а ваша – это грязная и порочная связь. Прислушайтесь к словам разгневанной и оскорбленной матери: вашему союзу не бывать никогда! Прислушайтесь к этим словам, уловите своими ушами, залепленными сладкой ватой страсти и похоти, все значение этих слов: Никогда! Никогда! Никогда!
 
   Дверь внезапно открывается, дом заполняется множеством людей, и в комнату вносят раненого на охоте губернатора  П р е о б р а ж е н с к о г о.
 
   Г у р с к и й. Зинаида Яковлевна, губернатор Преображенский ранен на охоте шальной пулей. Ваш дом самый крайний в поселке, поэтому мы оставим его здесь. К сожалению, ранение смертельное, и он навряд — ли доживет до утра. За врачами, кажется, уже послали, а пока сделайте, что можете, к несчастью, в поселке нет даже фельдшера!
   З и н а и д а. Хорошо, я останусь с ним в его скорбный и последний час. Выйдете все, в такой ситуации ему уже ничто не поможет, а я заменю умирающему исповедника, в котором он, возможно, нуждается!
 
   В с е  выходят,  З и н а и д а  и  П р е о б р а ж е н с к и й  остаются одни.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
 
 
                                          Д Е Й С Т В И Е   Т Р Е Т Ь Е
 
   Прошло несколько месяцев после ранения губернатора  П р е о б р а ж е н с к о г о.
   З и н а и д а  К а р а в а е в а  одна в библиотеке.
   Заходит  П р е о б р а ж е н с к и й  с букетом цветов.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. Здравствуйте, Зинаида Яковлевна! Извините, что без приглашения, приехал поблагодарить свою спасительницу.
   З и н а и д а. Это лишнее, вас Бог спас, я здесь ни при чем!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Нет, Зинаида Яковлевна, меня спасли именно вы. Я мог попасть к кому-нибудь другому, но ваш дом ближе всех находится к лесу, и меня занесли именно сюда. Это меня и спасло, если бы я попал в другое место, то наверняка бы погиб.
   З и н а и д а. Вы преувеличиваете, Андрей Гаврилович, мои скромные способности, я ведь не врач, а простой поселковый библиотекарь. Я всего лишь заткнула платком вашу рану в груди, чтобы вы не истекли кровью, потому что это не удосужились сделать другие, а потом, когда кровь застыла, промыла ее, и перевязала бинтом. Кстати, вся ваша команда настолько была уверена, что вы уже мертвы, что пила то ли от радости, то ли от горя, на ближайшей поляне три дня подряд, совершенно забыв вызвать врача.
   П р е о б р а ж е н с к и й. Половина из них пила от радости, что я не смогу уже их разоблачить, а вторая от горя, потому что теперь придется искать нового хозяина. Но это совершенно не важно, все они меня абсолютно не интересуют, меня интересует исключительно ваш благородный поступок. Вы заткнули платком зияющую рану в моей груди, оставленную громадной картечью, предназначенной для местного медведя, а потом туго – натуго перевязали ее, сделав то, что не мог сделать никто другой. Вы сидели потом со мной несколько дней, слушая мой бессвязный бред, потому что моя команда все по тем же причинам продолжала пить на поляне, так и не вызвав ко мне врача. Вы намучились со мной целых три дня, черт – знает чего наслушавшись во время моего бессвязного бреда, дождавшись наконец-то приезда врачей, и сдав меня им на руки во вполне приемлемом состоянии, так что они потом удивлялись, какое чудо вытянуло меня с того света? Вы моя спасительница, Зинаида Яковлевна, и я теперь по гроб жизни ваш вечный должник. Просите чего хотите, хоть Луну с неба, хоть новую библиотеку, хоть новую квартиру в областном центре, вам отныне не будет ни в чем отказа!
   З и н а и д а. Не могли бы вы как можно скорее отсюда убраться?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Не понял, что вы сказали?
   З и н а и д а. Не могли бы вы убраться отсюда как можно быстрее? Я столько всего наслушалась во время вашего трехдневного бреда, столько страшных тайн и секретов, не предназначенных для чужих ушей, узнала, что дальнейшее знакомство с вами для меня крайне тягостно. Убирайтесь отсюда как можно быстрее, и никогда больше не приходите. И букет цветов свой, кстати, тоже прихватите с собой. Я такими вениками, извините, в библиотеке пол подметаю, у нас в лесу в сто раз краше растут!
   П р е о б р а ж е н с к и й. То есть как так убирайся отсюда как можно быстрее? Как так букет с собой захватить? Почему на поляне цветы в сто раз красивее? Вы, Зинаида Яковлевна, очевидно, не поняли, я пришел к вам поблагодарить за спасение, и от чистого сердца предлагаю совершенно любую помощь: хоть звезду в небе, хоть квартиру в областном городе!
   З и н а и д а. Оставьте звезды на небе, вам до них все равно не добраться, а квартиру можете засунуть себе в задницу, ей там будет самое место! Катитесь, одним словом, к черту как можно быстрее, а то я сама вас за дверь вытолкну!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Вы действительно, очевидно, порядком со мной натерпелись, раз даже сейчас, спустя несколько месяцев, не желаете меня видеть. Но, повторяю, я ото всей души благодарю вас за спасение, и буду благодарить всю жизнь, что бы вы мне не говорили, и какие бы действия по отношению ко мне не предпринимали! Вы для меня теперь святыня, вроде феи, или богини, и я буду молиться на вас всю свою жизнь!
   З и н а и д а. Пошел вон, болван, благодари за спасение свою бабушку, и молись на кого хочешь, хоть на медведя в лесу, который по счастливой случайности остался жив, хоть на болотную кикимору, называя ее феей, или богиней. Я не богиня, я Зинаида Караваева по прозвищу Русская Правда, у которой ты забрал мужа и дочь, и я тебя ненавижу, жалея уже, что из жалости вытащила с того света!
 
   Выталкивает  П р е о б р а ж е н с к о г о  за дверь, выкидывает следом букет цветов. Некоторое время сидит молча. Заходит  С т а р о с т и н  с букетом в руке.
 
   С т а р о с т и н. Послушай, Зинаида, ты что, совсем охренела? Твои крики были слышны на другом конце поселка, а губернатор выскочил от тебя, как ошпаренный, бросив мне этот букет, и приказав подмести им пол в библиотеке. Все подумали, что губернатора опять убивают. Конечно, спору нет, ты спасла ему жизнь, пока мы все пьянствовали на поляне, но есть ведь какие-то неписаные правила, и нельзя простой библиотекарше так неласково говорить с губернатором!
   З и н а и д а. Еще один дурак нашелся, я думала, что у нас их всего два, губернатор и Яша – блаженный, а выходит, что теперь еще и поселковый голова в их компанию затесался.
   С т а р о с т и н. Послушай, Зинаида, ты того, ты меня с Яшкой – дураком не ровняй, он хоть и книги твои читает, и грозится в будущем обо всех нас роман написать, но все же я важный чиновник, а он простой деревенский дурак. Ты знай свое место, Зинаида, а не то в два счета можешь его лишиться!
   З и н а и д а. А ты думаешь, Фрол, я держусь за это паскудное место? За место, где я потеряла мужа, зарытого на соседнем кладбище, и дочь, которая теперь живет в гражданском браке с сынком этого самого губернатора, которого я, как дура, спасла от смерти? Ты думаешь, я держусь за эту библиотеку, в которую никто, кроме дураков и смертельно раненых, не заходит? Да мне эта библиотека осточертела настолько, что я готова ее сжечь собственными руками, сыграв роль местного Герострата. Сжечь, и податься куда глаза глядят от всех ваших постылых рож и харь. От ваших рож и харь, которые примелькались мне настолько, что не хочу уже я быть Русской Правдой, наивно считающей, что можно научить вас уму – разуму, а хочу быть простой русской вдовой, день и ночь гордо несущей с собой свое вечное горе!
   С т а р о с т и н. Ты, Зинаида, того, ты не шали, и незнакомыми словами не разбрасывайся, а также не пользуйся моментом, что мы все неученые, и книг твоих не читали. А насчет библиотеки, то по большому счету это и к лучшему, если ты ее спалишь. Не нужна она здесь никому, эта библиотека, один стыд и срам для всех от нее, поскольку показывает она, насколько мы все тут темные и неученые, и насколько все наши дела мелкие и ничтожные. И ты здесь, Зинаида, не нужна тоже, поскольку на твоем фоне мы все кажемся мелкими козявками и червяками, копошащимися в черной русской грязи. Сжигай побыстрей библиотеку, и подавайся куда подальше, будет легче от этого и тебе, и всем людям в поселке. А дурака Яшу можешь с собой забрать, он после чтения книг стал умным, и нам здесь больше не нужен!
   З и н а и д а. Спасибо, Фрол Кузьмич, за откровенность, а теперь катись вслед за губернатором, пока я тебя случайно книгой не пришибла!
 
   Пытается выполнить свою угрозу.  Ф р о л  К у з ь м и ч  в испуге убегает.
   З и н а и д а  одна.
   Заходят  А к у л и н а,  А н т о н и н а  и  В е р а.
 
   А к у л и н а. Говорят, Зинаида, что ты выставила за дверь губернатора? Не слишком ли ты смелая, подруга, смотри, как бы после этого тебя саму отсюда не выставили!
   З и н а и д а. Я вам не подруга, медведицы в лесу вам подруги, а что касается выставить отсюда, то это вообще моя самая большая мечта. Возможно, теперь она наконец-то осуществится!
   А н т о н и н а. Ты, Зинаида, конечно, смелая женщина, и говоришь каждому то, что думаешь, но ответь нам: не страшно тебе было тогда, несколько месяцев назад, сидеть три ночи подряд с раненым губернатором?
   З и н а и д а. Нет, не страшно, он ведь был все равно, что мертвый, и только болтал в бреду всякую чушь, да выдавал государственные секреты, каждый из которых стоит миллион долларов!
   В е р а. Выходит, ты теперь стала миллионершей? Не подбросишь ли и нам немного деньжат?
   З и н а и д а. Нет, не подброшу, уеду в область, и займусь собственным бизнесом.
   А к у л и н а. А каким бизнесом займешься ты, Зинаида?
   З и н а и д а. Открою приют для свихнувшихся женщин, и первыми приглашу туда вас!
   А н т о н и н а. Скажи, Зинаида, а это правда, что у губернатора, когда он лежал здесь, дыра от пули была размером с кулак, и кровь хлестала так, что все книги в библиотеке пришлось потом заменить?
   З и н а и д а. Дыра была еще больше, Антонина, но кровь не хлестала, потому что уже вся вылилась, и было видно большое губернаторское сердце, которое едва – едва трепыхалось!
   В е р а. Как же он выжил, Зинаида, если кровь из него вся вылилась?
   З и н а и д а. Меня этот вопрос саму занимает. Очевидно, это судьба, и в дело вмешались такие высшие силы, решение которых нам не понять. Но только за те три дня, что он здесь у меня лежал, рана его почти полностью затянулась, и когда наконец прибыла бригада реаниматоров, им уже было некого воскрешать, и они даже не поверили, что губернатор был ранен картечью!
   А к у л и н а. А ведь он еще молодой, всего лишь слегка за сорок, да к тому же губернатор, обязанный тебе по гроб жизни!
   А н т о н и н а. Он был бы для тебя, Зинаида, отличной парой!
   В е р а. Одного мужа охота у тебя забрала, а другого бы поднесла на блюдечке, хоть и раненого!
   З и н а и д а. Что-то я вас, женщины, не пойму, то вы мне ультиматумы ставите, то выступаете в качестве сводниц, предлагая выйти замуж за недавнего мертвеца. У него, между прочим, жена в областном центре, и взрослый сын, который умыкнул мою дочь.
   А к у л и н а. Сын умыкнул дочь, а ты умыкни мужа. Ведь жена – это не проблема, при желании любого мужика можно отбить у жены!
   З и н а и д а. Нет, убогие и тронутые разумом русские женщины, отбивайте его у жены сами, а я этим порченым губернатором сыта уже по горло. Хватит с меня того, что он забрал у меня мужа, и умыкнул мою дочь, если бы все начать заново, то не затыкала бы я его рану платком, а, наоборот, разорвала ее руками еще больше, чтобы вытекла из нее вся его алая кровь. Для меня теперь остался один удел – удел вечной русской вдовы, оплакивающей свое мимолетное счастье, и свою былую любовь, в которую теперь трудно даже поверить. А посему, тронутые молью и лишенные разума подружки, катитесь-ка вы отсюда следом за губернатором, пока не настучала я вам по головам книгами, обагренными его алой кровью Катитесь, ибо чешутся у меня руки прибавить к этой алой крови еще и вашу!
 
   А к у л и н а,  А н т о н и н а  и  В е р а  в испуге убегают.
   Заходит  Я ш а.
 
   Я ш а. Мне губернатор дал пятачок, и послал сказать, что он вновь хочет прийти к тебе.
   З и н а и д а. Скажи губернатору, что если он вновь придет, то не отделается одной дыркой в груди, а получит еще дырку и в голове!
   Я ш а. Будет тогда у нас одним дураком – губернатором больше! Вот будет потеха для других губернаторов!
   З и н а и д а. Для них, Яша, никакой потехи не будет, поскольку многие из них тоже имеют дырки в груди, а некоторые даже и в голове, и над самими собой смеяться не будут!
   Я ш а. А откуда ты об этом знаешь?
   З и н а и д а. Из газет, Яша, из газет, которые я иногда, по долгу службы, читаю!
   Я ш а. Яша теперь бросит читать книги, и начнет читать газеты!
   З и н а и д а. Если Яша это сделает, то никогда не поумнеет, и не сможет уже выбраться из этой дыры!
   Я ш а. Так что же мне делать, Зина?
   З и н а и д а. Ступай к губернатору, и кажи, чтобы он катился к черту! Получишь еще один пятачок, и сможешь уехать отсюда в ту страну, где дураки правят миром, а умные смотрят им в рот, и во всем соглашаются.
   Я ш а. Ну тогда я пошел, Зина.
   З и н а и д а. Иди, Яша, и передавай привет губернатору!
 
   Я ш а  уходит.  З и н а и д а  одна. Заходит  Г у р с к и й.
 
   Г у р с к и й. Послушайте, Зинаида Яковлевна, вы нарушаете все каноны, принятые в цивилизованном обществе!
   З и н а и д а. В моем цивилизованном обществе, или в вашем?
   Г у р с к и й. А что, есть еще какое-то цивилизованное общество?
   З и н а и д а. Конечно, Платон Иосифович, их по крайней мере два. Одно то, к которому принадлежите вы, и где цивилизованность определяется умением дарить начальству золотые ружья, или, по крайней мене, золотые патроны, а также отстреливать это же начальство этими же самыми золотыми патронами. И другое цивилизованное общество, где обагренные кровью книги почитаются за величайшие святыни, и их с благоговением читают деревенские дурачки, вырастающие со временем в гордость отечественной литературы. Эти два цивилизованных общества существуют в разных пространствах, и переход из одного в другое весьма затруднителен!
   Г у р с к и й. Скажу вам больше, Зинаида Яковлевна, эти два цивилизованных общества вообще друг с другом не соприкасаются, и путь из одного в другое в принципе невозможен. Возможно, что единственный человек, кто сможет беспрепятственно переходить из одного общества в другое – это вы, Зинаида Яковлевна. Вы нетипично умны для простой русской бабы, или, если желаете, женщины, как будто вы женщина французская, которая, впрочем, тоже не очень умна, или такая же американская, или даже еврейская. Вы вполне бы могли работать моим личным секретарем, или, если на то пошло, быть даже моей женой, потому что в этой стране лучшую жену найти все равно невозможно!
   З и н а и д а. На кой черт вам умная жена, Платон Иосифович, она вас разорит!?
   Г у р с к и й. Людям моего племени как раз и нужна умная жена, Зинаида Яковлевна, у нас так принято!
   З и н а и д а. Быть может в вашем племени и принято так, Платон Иосифович, ибо нужен вам преданный человек, который бы с утра до вечера считал ваше денежки, и записывал бы на бумажке все те щебеночные заводы, яхты, футбольные клубы, и членов правительства, которых вы сегодня купили. А в нашем племени, дорогой олигарх, принято совсем другое. Здесь все очень просто, и не зависит от ума русской женщины, которого может быть или слишком много, или слишком мало. Для русской женщины ум не является большим достоинством, для нее главное искренность и широта души. Потому что если русская женщина потеряла мужа, она должна до конца своих дней страдать и носить траур, стыдясь встречных людей, и надвигая на глаза, полные слез, свой вечный и черный вдовий платок. Участь русской вдовы, Платон Иосифович, это вечный плач и вечная скорбь, как, впрочем, и самой русской земли, которая по большому счету и является вечной русской вдовой. Ищите, дорогой олигарх, секретарей и жен в другом месте, а меня оставьте в покое наедине с моим горем и моей скорбью, которые окончатся вместе с моей смертью!
   Г у р с к и й. Вы дарите другим жизнь, а сами молите о смерти?
   З и н а и д а. Способность давать жизнь и мольба о смерти – это вообще две основные черты русской женщины. Именно потому среди них так много прекрасных жен, рожающих своим витязям первенцев – богатырей, и черных ведьм, приносящих своим избранникам только лишь горе и слезы!
   Г у р с к и й. Так кто же вы, Зинаида Яковлевна?
   З и н а и д а. Я и то, и другое, как и всякая русская женщина!
   Г у р с к и й. Спасибо за откровенность, мне почему-то расхотелось брать вас не только в жены, но и в простые секретари! Но что тогда ответить мне губернатору Преображенскому, который уже час стоит на крыльце, и хочет вновь зайти, ибо не успел сказать вам самого главного?
   З и н а и д а. Надеюсь, он не будет предлагать мне руку и сердце, как вы?
   Г у р с к и й. Ну что вы, Зинаида Яковлевна, он не настолько наглый и беспринципный, как я!
   З и н а и д а. Ну тогда пусть заходит. А, впрочем, нет, пусть катится к черту, я передумала. Не следует, Платон Иосифович, выходить из роли, к которой ты настолько привык, что стал считать своей основной натурой. Раз русская вдова и вечная скорбь, разлитая под вечными и блеклыми русскими небесами, то так тому и быть, другая пьеса здесь неуместна. Скажите губернатору Преображенскому, что я уже сыта им по горло, и видела во всяком виде: и голым, и с дыркой в груди, и в модном иностранном костюме. Если зайдет еще раз, то попорчу ему и костюм, и голову. Ступайте, вы тоже мне уже надоели.
   Г у р с к и й. Хорошо, Зинаида Яковлевна, ухожу, спасибо за откровенность. Ведь если бы не эта ваша национальная черта, я мог бы понести  большие убытки!
 
   Уходит.  З и н а и д а  некоторое время сидит одна.
   Заходят  В л а д и м и р  и  Д а р ь я.
 
   Д а р ь я. Мама, ты не хочешь позвать губернатора, он жмется под дверью с букетом цветов!
   З и н а и д а. Я и вас сюда не звала, вы такие же непрошенные гости здесь, как и он!
   В л а д и м и р. Не будьте такой жестокосердной, Зинаида Яковлевна, вам давно пора нас простить!
   З и н а и д а. Мне давно пора проклясть вас страшным материнским проклятием, после которого вместо детей у вас будут рождаться одни лишь ужи и жабы!
   Д а р ь я. Именно поэтому, зная твои домостроевские привычки, мы живем в гражданском браке, хотя давно уже могли обвенчаться в церкви!
   З и н а и д а. Венчайтесь, где хотите, я все равно вас прокляну!
   В л а д и м и р. Но за что вы нас так ненавидите, и почему хотите помешать нашему счастью?
    З и н а и д а. Потому, что Дарья – дочь простого деревенского лесника, и она не пара избалованному и изнеженному губернаторскому сынку! Потому что моего мужа и ее отца убили на охоте если и не по прямому приказу губернатора, то уж точно по приказу одного из его клевретов. Я, слава Богу, три дня в одиночестве пробыла рядом с твоим раненым отцом, и в мельчайших подробностях слышала все, что он говорил в беду. Не советую никому другому услышать то, что вошло в мои уши!
   Д а р ь я. В одно ухо вошло, а из другого вышло, забудь об этом, мама, ведь это всего лишь бред! Ты в ясном уме и здравой памяти говоришь иногда гораздо худшие вещи!
   З и н а и д а. Да, я много чего говорю, потому что вообще несдержанна на язык, это мое проклятие, от которого я избавиться не могу! Но я, по крайней мере, никого не убивала, и не лишала любимого человека!
   В л а д и м и р. Вы потеряли мужа, а теперь мстите мне, мешая быть вашим любящим зятем!
   З и н а и д а. Кикиморе в лесу ты будешь зятем, молокосос!
   Д а р ь я. Владимир вовсе не молокосос, он учится в университете, и одновременно работает, и давно уже, между прочим, не берет у родителей денег!
   З и н а и д а. Свежо предание, да верится с трудом!
   В л а д и м и р. И тем не менее, это так. Я учусь и работаю, мы снимаем в областном центре квартиру, и, между прочим, надеемся на ваше прощение!
   З и н а и д а. Видимо, вы очень наивны, раз ждете прощения от русской вдовы!
   Д а р ь я. И, кстати, мама, я жду ребенка. Прости нас, благослови на брак, дай спокойно обвенчаться в церкви, не лишай нашего первенца любящей бабушки!
   З и на и д а. Была черной вдовой, а вскоре стану еще и бабушкой? Нет, это выше моих сил! Ступайте туда, откуда пришли, и губернатора с собой захватите, ему после всех приключений самое время постареть и стать дедом!
   В л а д и м и р. Это ваше последнее слово?
   З и н а и д а. Последней не бывает. Живите где угодно, рожайте кого хотите, а меня лучше не троньте. Вот умру, тогда и обручитесь в церкви, да погуляете на моих похоронах! Об одном лишь прошу – похороните меня рядом с мужем. Как только похороните, можете считать, что я вас простила!
   Д а р ь я. А до этого нет?
   З и н а и д а. А до этого – нет!
   В л а д и м и р. Тогда мы пойдем, возможно, папе с вами повезет больше.
   З и н а и д а. Ему ведь однажды уже повезло, зачем же еще раз испытывать судьбу?
 
   В л а д и м и р  и  Д а р ь я  уходят. З и н а и д а  одна. Несмело и решительно с изрядно измятым букетом цветов в библиотеку заходит  П р е о б р а ж е н с к и й.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. Простите, Зинаида Яковлевна, но мне надоело стоять на крылечке!
   З и н а и д а. Зачем же вы стояли, могли бы и уйти!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Так долго я стоял лишь в приемной у президента.
   З и н а и д а. В моей приемной вы будете стоять еще дольше!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Я готов стоять в ней всю жизнь!
   З и н а и д а. Не тронулись ли вы умом, господин губернатор, в приемных у черных вдов стоят лишь одни мертвецы!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Я был мертвым, но вы вернули меня к жизни, вы не черная вдова, вы добрая фея!
   З и н а и д а. Я не более добра, чем лесная медведица!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Зачем же вы тогда вернули меня к жизни?
   З и н а и д а. Во всяком случае, не затем, чтобы выслушивать весь этот ваш детский лепет!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Да, вы правы, это лепет человека, родившегося заново, и вошедшего в жизнь, как малый ребенок! Вы не поверите, Зинаида Яковлевна, но ведь вначале я умер,  и видел перед собой тот самый знаменитый туннель, по которому в иной мир уходят покойники. Пламя обжигало меня со всех сторон, и у меня не было сил сопротивляться ему. Непонятная и жестокая сила гнала меня все вперед и вперед по этому бесконечному огненному туннелю, и я уже знал заранее, что назад пути у меня нет. Но в самый последний момент чья-то рука схватилась за мою руку, и настойчиво потянула назад. И я, повинуясь этой прохладной и спасительной руке, повернул в другую сторону, и постепенно покинул страшный и огненный туннель смерти. Это была ваша рука, Зинаида Яковлевна!
   З и н а и д а. Возможно, но что из этого?
   П р е о б р а ж е н с к и й. А то, что я теперь ваш должник по гроб жизни! За такие услуги, дорогая моя спасительница, до конца дней поят водкой, и становятся верным псом, готовым идти за хозяином хоть на край света!
   З и н а и д а. Вы не нужны мне в качестве пса, вы больше устраиваете меня в должности губернатора!
   П р е о б р а ж е нс к и й. Позвольте хотя бы поцеловать ту руку, которая вытащила меня с того света!
   З и н а и д а. Какие условности, мы ведь с вами не в девятнадцатом веке, теперь руки целуют только у патриархов и президентов, а на женщин смотрят, как на коллег по работе!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Но хотя бы возьмите этот букет, он хоть и помятый, но от чистого сердца!
   З и н а и д а. Я один раз его уже не приняла, не приму и во второй.
   П р е о б р а ж е нс к и й. Господи, но почему вы так жестоки?
   З и н а и д а. Потому что я уже один раз была нежна с вами, вытаскивая с того света, и мой запас нежности на этом полностью исчерпался! Потому что я видела через огромную дыру в вашей груди ваше не менее огромное сердце, которое отчаянно хотело жить и отчаянно сопротивлялось смерти, колотясь так неистово, что мне на мгновение стало его жалко. Но на этом моя жалость закончилась, я больше не хочу никого в жизни жалеть, потому что отлично знаю, что жалость русской женщины очень часто перерастает в любовь, а я никого больше любить не могу. У меня осталась всего лишь память о моей великой любви, и ради этой моей священной памяти я буду жить оставшиеся годы своей жизни!
   П р е о б р а ж е н с к и й. О боги, о радость, она сама заговорила о том, что жалость русской женщины очень часто перерастает в любовь! Она сама призналась в том, что ее жалость ко мне может перерасти в нечто большее! Вот она, сокровенная русская правда, которая еще не умерла на этой земле, и которая дает погибшим надежду!
   З и н а и д а. Да что вы знаете о сокровенной русской правде, господин губернатор? Что вы знаете о ней, случайно вернувшийся с того света человек? Правда этой земли горька и жестока, как сама эта земля, изрезанная рытвинами и оврагами, прорезанная узкими проселочными дорогами, с растущими по их краям вечно дрожащими от ветра осинами и тремя неразлучными сестрами – березками. Правда России заключена в завороженности и ожидании, это правда заколдованного спящего царства, населенного сказочными ярмарочными персонажами, с обязательными дурачками, пускающими посреди общего веселья слюну, с уходящими на вечную службу солдатами, с толстым попом, нанимающим за копейку на службу слугу – Балду, с царевной Несмеяной, щелкающей свои семечки из окошка высокого терема, с застывшей у самовара толстой купчихой, с удалым дураком – Иваном, то просящим чудо у щуки в пруду, то разъезжающим на печи по торным русским дорогам. Это правда лукавого и хитрого царя, которому одинаково все равно, рубить ли кому головы, начинать ли войну, или выдавать дочку замуж, лишь бы его собственное царствие продолжалось как можно дольше. Это правда бояр, вечных холопов царя, которые так же бесправны, как настоящие холопы, вечно работающие на полях черной русской земли, а если понадобится, то и сходящие бессчетно молодыми в эту черную землю. Это правда высоких стремлений, которым никогда не суждено осуществиться, потому что они здесь никому не нужны. Это правда святой веры, и не менее святого неверия, попирающего и веру предков, и святые старые церкви, увенчанные золотыми луковицами – куполами, рожденными из вечного и черного русского огорода и чудесной небесной сини, удерживающиеся в прозрачном и стылом русском небе. Это правда трех сестер – берез, стоящих на обочине всех русских черных дорог, которые когда-то были настоящими сестрами, но судьбы которых жизнь так жестоко унизила и изломала, что они молодыми сошли в могилу, а их души переселились в эти стоящие вдоль дороги деревья. Правда русской земли и русской страны такая страшная, что ее невозможно понять и вместить в себя одному человеку, и, возможно, только Господь знает всю ее целиком. Однако Он молчит потому, что, сказав ее вслух, Он так испугает русского человека, что у того навсегда пропадет желание жить. Потому Господь и молчит, скрывая вечно правду о русской земле, а неистовые богомольцы оббивают пороги церквей, моля послать им хотя бы кусочек этой страшной и сказочной русской правды. А лукавые пророки, не верящие ни в Бога, ни в черта, ни в святую русскую землю, время от времени обольщают русского человека, говоря ему, что знают всю русскую правду, и заставляют совершать поступки, от которых у белых небесных ангелов текут по щекам горькие слезы. Во имя правды этой земли совершаются самые чудесные подвиги и даются самые глубокие откровения, но одновременно во имя же ее совершаются самые чудовищные преступления. Правда этой земли двулика, как Янус, она неуловима, ее невозможно удержать в руках, словно ртуть, или словно жгущую пальцы волшебную Жар – Птицу. Она так прекрасна, что, раз взглянув на нее, одни люди на всю жизнь становятся блаженными, а другие тут же умирают на месте. Не ищите правды этой земли, ибо эти поиски или сведут вас с ума, или погубят навеки, что, впрочем, одно и то же. И, молю вас, не упоминайте всуе, а также к ночи, что вы якобы нашли не то всю, не то кусочек этой самой мифической русской правды. За это вас могут или убить на месте, или заклеймить вечным лжецом! На сим прощайте, дорогой господин губернатор, а если вы в ответ скажете мне хотя бы одно слово, я тут же обернусь безжалостной лесной медведицей, и разорву вас на части!
 
   Пораженный  П р е о б р а ж е н с к и й  некоторое время молча стоит, испуганно глядя на  З и н а и д у, а потом так же молча уходит, тихо прикрыв за собой дверь.
 
   З а н а в е с.
 
 
 
 
 
 
 
                                         Д Е Й С Т В И Е   Ч Е Т В Е Р Т О Е
 
    З и н а и д а  К а р а в а е в а  у себя в комнате.
   В х о д и т  С о ф ь я  П е т р о в н а  П р е о б р а ж е н с к а я,  с удивлением оглядывается вокруг.
 
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Так вот, значит, где живет Русская Правда! Хороша квартирка, нечего сказать, более убогого жилища невозможно себе и представить!
 
   Ходит по комнате, пренебрежительно дотрагивается до разных вещей, с любопытством заглядывает во все углы.
 
   З и н а и д а. Простите, кто вы такая?
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Кто я такая, это не имеет значения, а вот кто ты такая – это мы сейчас узнаем! Впрочем, тут и узнавать нечего, глядя на это убогое жилище, ведь только в таких убогих условиях и может проживать Русская Правда! Правда, которая претендует на окончательное решение всех русских проблем и вопросов, неподвластных уму простого русского человека! Правда, которая говорит афоризмами, и которой смотрят в рот, записывая в блокнотик каждое ее умное слово! Правда, которая спасает от смерти раненых губернаторов, вытаскивая их с того света, не утруждая себя вопросом, а надо ли это делать?
   З и н а и д а. Вы что, родственница губернатора Преображенского?
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Вы удивительно догадливы, госпожа Русская Правда, я действительно его родственница, приехавшая полюбопытствовать, как живет женщина, о которой он говорит день и ночь, совершенно перестав заниматься как своими прямыми делами губернатора, так и своими близкими. Посмотреть на женщину, которую он считает своей спасительницей, и в которую безнадежно влюбился, как будто он не государственный муж, а шестнадцатилетний неопытный мальчик!
   З и н а и д а. Все понятно, вы жена губернатора Преображенского!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Ваша сообразительность  делает вам честь, я действительно его жена, Софья Петровна Преображенская, приехавшая посмотреть на разлучницу и аферистку, посмевшую влюбить в себя моего мужа!
   З и н а и д а. Ну и как, посмотрели?
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Да, посмотрела, и на тебя, и на твою убогую комнату, и на эту старую швейную машинку, доставшуюся тебе, очевидно, в наследство от бабушки, и на этот трогательный коврик с озером и лебедями над твоей старинной кроватью И этим всем ты собираешься заменить Андрею Гавриловичу тот великолепный дворец, в котором он живет вместе с семьей, набитый доверху самыми невероятными сокровищами, о которых ты даже не смеешь мечтать?
   З и н а и д а. Я Андрея Гавриловича в себя не влюбляла. Он взрослый человек, и если в кого-то влюбился, то это его личное дело!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Не ври, подлая деревенская колдунья, опоившая моего мужа, когда он лежал здесь без памяти, каким-то своим колдовским зельем, и заставившая его без памяти влюбиться в тебя! Но мне хорошо известны уловки таких особ, как ты, здесь для меня нет ничего нового. Я, слава Богу, хорошо знаю, как обольщают мужчин, и как похищают их у чужих доверчивых жен!
   З и н а и д а. Очевидно, у вас очень богатый опыт!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Да, у меня очень богатый опыт, и исходя из этого опыта я тебе вот что скажу: не играй с огнем, Русская Правда! Посмотри на себя в зеркало, ведь ты уже не молода, к тому же вдова, которой было бы приличней носить черный вдовий платок, чем строить глазки первому человеку в области. Куда ты суешься, в какие сферы пытаешься влезть, ведь ты о них ничего не знаешь!
   З и н а и д а. Я знаю достаточно, чтобы судить о людях, встречающихся у меня на пути!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. О чем ты можешь судить, жалкая и несчастная деревенская библиотекарша? Знай свое место, сиди в своей деревенской избе – читальне, выдавай книги медведям и местным необразованным мужикам, а к моему мужу не лезь!
   З и н а и д а. Я к нему и не лезу, все дело в том, что это он ко мне лезет. А что касается книг из моей деревенской библиотеки, то я могу и вам их выдать!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Да кому нужны твои книги, их уже давно никто не читает, культурным людям читать некогда, они плевали и на твои книги, и на твои библиотеки, набитые старой макулатурой, которую давно пора сдать в утиль!
   З и н а и д а. Вас послушать, так и всю мировую культуру тоже надо сдать в утиль!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Разумеется, ей там будет самое место. Запомни, жалкая деревенская библиотекарша, жизнь современного раскованного человека, и твоя убогая жизнь – это два совершенно разных мира, которые не имеют точек соприкосновения. Тот мир, в котором до этого жил Андрей Гаврилович – это мир больших государственных забот, мир больших городов и зарубежных поездок, дорогих вещей, автомобилей и женщин, мир больших дворцов и больших денег, о которых ты даже никогда и не слышала. Оставайся в своем жалком мире деревенских библиотек, старых покосившихся хат на краю леса, своих черных деревенских полей и черных платков, надвинутых на глаза таких русских вдов, как ты. Оставайся со своей русской правдой, которая давно уже умерла, потому что она теперь никому не нужна. Потому что ей на смену пришла другая правда, более сильная, более смелая, и более молодая!
   З и н а и д а. Правда всегда была одна, и всегда будет одной, в какие бы одежды вы ее не рядили. А что касается Андрея Гавриловича, то он человек взрослый, и сам должен сделать выбор, в каком мире ему лучше жить: в мире книг и покосившихся хат на краю леса, или в мире дворцов и суеты, в котором нет разницы между красивой женщиной и красивым автомобилем. А что касается моего возраста, то я вовсе не старше вас, а  разве что не накрашена так сильно и не размалевана, как вы. Извините, уже много времени, и я должна идти на работу, потому что скоро в библиотеку начнут приходить люди.
   С о ф ь я  П ет р о в н а. Ну что же иди, Русская Правда, но запомни – если ты отобьешь у меня мужа, которого, впрочем, я нисколько не люблю, потому что давно имею любовника, ты очень горько об этом пожалеешь!
   З и н а и д а. После смерти моего мужа я навряд ли пожалею о чем-то так же горько!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Во всяком случае, я тебя предупредила. До свидания, Русская Правда!
   З и н а и д а. Прощай, русская женщина!
 
   С о ф ь я  П е т  р о в н а  уходит.  З и н а и д а  некоторое время сидит одна.  Заходит с бутылкой в руках  А л е к с а н д р  Г а в р и л о в и ч  П р е о б р а ж е н с к и й.  Он явно пьян.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. А вот и я, губернатор Преображенский!
   З и н а и д а. Вы сегодня один за другим, сначала жена, потом муж, не хватает только вашего сына!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Ничего, скоро заявится и сынок, он как раз сегодня планировал встретиться с тещей!
   З и н а и д а. Я ему не теща, я не давала согласия на его брак с моей дочерью!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Если ты согласна на брак со мной, его отцом, то почему бы тебе не дать согласия на брак моего сына со своей дочерью?
   З и н а и д а. Мы что, уже перешли на ты?
   П р е о б р а ж е н с к и й. А почему бы и нет, давно пора это сделать. Глупо называть на вы человека, которого ты три дня видела голышом и которому залезала внутрь, чтобы поближе рассмотреть его большое и кровоточащее сердце!
   З и н а и д а. Да, пожалуй, это было бы трудно. Но, впрочем, не рано ли ты пьешь, если твое большое сердце еще недавно так сильно кровоточило?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Пустое, у меня сибирское здоровье, и силы, как у медведя, я могу выпить три литра водки, и быть трезвым, как стеклышко!
   З и н а и д а. Таким же трезвым, как сейчас?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Таким же, и даже еще более трезвым. Кстати, у тебя не найдется чего-нибудь выпить, я слышал, что в ваших краях любят гнать самогон!?
   З и н а и д а. Что ты еще слышал о наших краях?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Пока что немного, но я собираюсь бросить профессию губернатора, и устроиться в ваше лесничество лесником. Тогда, надеюсь, узнаю побольше.
   З и н а и д а. Не смеши меня, какой из тебя лесник, ты привык к красивым дворцам, красивым автомобилям и красивым женщинам, зачем тебе местные медведи, местные лоси и местные вдовы?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Да, я  привык к большим городам, к большому начальству и большим деньгам, а также к женщинам, которых невозможно отличить от дорогих автомобилей. Но в моей голове созрел гениальный план все это поменять, и ты, надеюсь, мне в этом поможешь!
   З и н а и д а. Каким образом?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Станешь женой лесника, и научишь меня любить местных зверушек.
   З и н а и д а. Если я научу тебя любить местных зверушек, тебя подстрелят на первой же губернаторской охоте, и твое большое сибирское сердце второй раз не выдержит залпа картечи!
   П р е о б р а ж е н с к и й. И все же я настаиваю, чтобы ты привила мне любовь ко всему живому, включая зверей, птиц в небе, и деревьев в лесу!
   З и н а и д а. А как же твоя жена, она ведь ни за что тебя не отдаст!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Она только и ждет, чтобы я ее бросил, предварительно переписав на нее дом, машины, и все мои деньги. После моей отставки новым губернатором станет мой заместитель, ее давний любовник, так что лично для нее не изменится ничего!
   З и н а и д а. Ты хорошо все просчитал, к твоим доводам невозможно придраться!
   П р е о б р а ж е н с к и й. У меня государственный ум, и я недаром стал губернатором!
   З и н а и д а. Жаль, если этот ум заглохнет в этой глуши!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Напротив, он разовьется еще больше, ведь ты будешь читать мне на ночь свои умные книги!
   З и н а и д а. Не будь так скор, я тебе еще ничего не ответила!
 
   Стук в дверь, робко входит  Ф р о л  К у з ь м и ч.
 
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Прошу прощения, не надо ли чем услужить?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Водки, и как можно быстрее, и какой-нибудь закуски, вроде грибочков, капустки, картошечки и черного хлеба!
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Будет выполнено, сейчас же все принесу!
 
   Исчезает.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. Какие радушные у вас здесь люди!
   З и н а и д а. Просто он еще не знает, что ты не хочешь быть губернатором. Когда ты устроишься к нам лесником, он тебя в упор видеть не будет!
 
   Опять стук в дверь, заходит  П л а т о н  И о с и ф о в и ч  Г у р с к и й.
 
   Г у р с к и й. Здравствуйте, Андрей Гаврилович, собрались опять поохотиться?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Нет, Платон Иосифович, собрался жениться!
   Г у р с к и й. На ком же, если не секрет, Андрей Гаврилович?
   П р е о б р а ж е н с к и й. На Зинаиде Яковлевне Караваевой.
   Г у р с к и й. Разумное решение, Андрей Гаврилович, с вашим размахом, да с ее неженским умом вы будете отличной парой. Все равно, что Иван – Царевич и Василиса Премудрая. Но, прошу прощения, а как же ваша нынешняя супруга?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Софья Петровна? Она выходит замуж за моего заместителя, мы с ней это уже решили!
   Г у р с к и й. Ну раз так, то от души поздравляю и ее, и вас, буду теперь дружить с вами
обоими!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Вы и так дружите, Платон Иосифович, с тем, с кем надо, так что вы много не прогадаете.
   Г у р с к и й. А я никогда не прогадываю, поскольку дружу с теми, с кем надо, и вкладываю деньги в те места, куда ветер дует. Но, впрочем, а где вы собираетесь жить с Зинаидой Яковлевной?
   П р е о б р а ж е н с к и й. А здесь же, в ее доме, и собираюсь. Я, видите — ли, складываю с себя обязанности губернатора, и устраиваюсь в ваше лесничество лесником!
   Г у р с к и й. В таком случае извините, Андрей Гаврилович, вы мне больше не интересны, поеду быстро поздравлять вашего заместителя и вашу бывшую супругу с удачным вложением капитала!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Мою бывшую супругу вам далеко искать не надо, она бродит где-то неподалеку, а к моему заместителю поспешите, а то кто-нибудь другой первым предложит ему свои услуги!
   Г у р с к и й. Спасибо за подсказку!
 
   Убегает. Возвращается  Ф р о л  К у з ь м и ч  с закуской и водкой. Ставит все на стол.
 
   Ф р о л  К у з ь м и ч. Вот, как вы просили, летел во весь дух, не разбирая дороги!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Молодец, можешь пока идти, я свистну, если будет в чем-то нужда.
 
   Ф р о л  К у з ь м и ч  исчезает.
   П р е о б р а ж е нс к и й  достает из буфета рюмки, разливает водку.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. За нашу любовь, Зинаида!
   З и н а и д а. Точнее, за твою прыть, о любви пока речь не идет!
 
   Чокаются, пьют.  П р е о б р а ж е н с к и й  закусывает.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. Неплохие грибочки, будешь мне теперь готовить такие же!
   З и н а и д а. У меня весь погреб забит грибами, и квашеной капусты две бочки припасено. Но, впрочем, это все так, к слову, а если серьезно, то мне пора идти на работу.
   П р е о б р а ж е н с к и й. В библиотеку, выдавать местному дураку книги?
   З и н а и д а. Был у нас один дурак, а стало два, буду выдавать вам обоим!
 
   Дверь открывается, и заходит  С о ф ь я  П е т р о в н а.
 
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Я так и знала, что он приедет сюда! Не мог и дня прожить без этой деревенской библиотекарши!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Не мог, Софья, очень захотелось чего-нибудь почитать, а у нас дома, как известно, одни лишь твои любовные романы,  от которых меня тошнит, да твой роман с моим заместителем, на который я больше не намерен закрывать глаза.
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Что ты хочешь этим сказать?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Только лишь то, что я слагаю с себя обязанности губернатора, даю тебе развод, и женюсь на Зинаиде Яковлевне. Твой любовник, скорее всего, займет мое место, так что можешь смело выходить за него замуж. Останешься губернаторшей, как при мне, и сможешь завести себе нового любовника, выбрав его из какого-нибудь заместителя!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Как так даешь развод, и можно выходить замуж за твоего заместителя? А как же дворец, а как же наши машины, а как же все твои капиталы?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Мне они теперь ни к чему, я становлюсь лесником, можешь забрать их себе!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Но это меняет все дело, раз так, то я согласна и на развод, и на твою женитьбу на этой библиотекарше!
 
   Целует  П р е о б р а ж е н с к о г о  в щеку.
 
   З и н а и д а. Одного вашего согласия мало, необходимо еще мое согласие!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. А что, ты его еще не дала?
   З и н а и д а. Представьте себе, нет.
   С о ф ь я  П е т р о в н а. Понимаю, ты хочешь часть от его капитала, и что-то из недвижимого имущества. Имей в виду, я не отдам слишком много!
   З и н а и д а. Мне не нужны его капиталы, и наплевать на его недвижимое имущество, я просто пока ничего не решила!
   С о ф ь я  П е т р о в н а. В таком случае, я не знаю, чего ты хочешь. Поступай так, как написано в твоих наивных книгах, а мне надо бежать, пока прислуга в доме обо всем не узнала, и не успела украсть столовое серебро! Прощай, Андрей, надеюсь, что мы будем друзьями!
 
   Исчезает.
   П р е о б р а ж е н с к и й  пьет, потом ложится на кровать.
   Заходят  В л а д и м и р  и  Д а р ья.
 
   Д а р ь я. Я вижу, мама, что ты время здесь не теряешь!
   З и н а и д а. Я не виновата, он сам пришел!
   Д а р ь я. Так всегда говорят, когда застали с поличным!
   З и н а и д а. Побойся Бога, Дарья, мы всего лишь беседовали о классической литературе!
   Д а р ь я. Побойся Бога, мама, чужой пьяный мужик лежит в твоей кровати, и ты беседуешь с ним о классической литературе!?
   В л а д и м и р. Да, Зинаида Яковлевна, это не очень похоже на беседы о литературе, вы могли бы придумать что-нибудь правдоподобней!
   З и н а и д а. Чего вы от меня хотите, я не виновата, что он такой настырный!
   Д а р ь я. Мы хотим обвенчаться в церкви, и ждем твоего родительского благословения!
   В л а д и м и р. Отец давно уже его нам дал, а мать, которая только что выскочила отсюда сияющая от счастья, прокричала, чтобы мы просили у нее все, что хотим, потому что она наконец-то стала свободной. Остаетесь только вы, Зинаида Яковлевна, и если вы нам откажете, народ этого не поймет.
   З и н а и д а. Вы так считаете?
   Д а р ь я. Да, в этом не будет правды, и, значит, ты должна нас благословить.
   З и н а и д а. Вижу, что вы, а также обстоятельства меня так приперли, что мне уже не отвертеться, и придется согласиться на ваш скорый союз. Благословляю вас на брак, дети мои, живите долго и счастливо, и, самое главное, не берите пример со своей глупой матери!
 
   Целует и крестит  В л а д и м и р а  и  Д а р ь ю.
 
   В л а д и м и р. Если вы глупы, то кто тогда умный?
 
   Уходят, счастливые
   Заходят  А к у л и н а,  А н т о н и н а  и  В е р а.
 
   А к у л и н а. Говорят, Зинаида, что ты выходишь замуж. Извини, подруга, но мы не выдержали, и захотели увидеть все собственными глазами.
   З и н а и д а. Ну и что же вы увидели?
   А к у л и н а. То, что и хотели: мужчину в твоей постели, который лежит в ней, как ни в чем ни бывало, и, судя по всему, давно к ней привык!
   З и н а и д а. Он валялся в ней как-то три дня подряд с дыркой в груди, а теперь, когда дырка затянулась, решил продолжить недавние приключения!
   А н т о н и н а. Согласись, Зинаида, что это большая редкость в наших краях, когда берут в жены не молодую девку, а такую пожилую вдову, как ты!
   З и н а и д а. Меня хоть замуж берут, а тебя, Антонина, за версту обходят за твой злой язык!
   В е р а. А еще говорят, что этот мужик – наш губернатор, который с утра пьет от радости, что ты с ним поладила!
   З и н а и д а. Со мной, Вера, хотя бы иногда, но можно поладить, а с тобой это сделать в принципе невозможно, потому что лучше заранее утопиться, чем ладить с лесной кикиморой!
   В е р а. Я хоть и кикимора, но не настолько еще осмелела, чтобы выходить замуж  за чужого мужа!
   З и н а и д а. Вы, женщины, доведете меня до того, что я выйду за него замуж вам назло!
   А к у л и н а. Да у тебя смелости не хватит даже поцеловать его, а не то, что выйти замуж!
   А н т о н и н а. Вся твоя правда в книгах, да в красивых речах, а дойдет до дела, так ты его от страха в два счета за порог выставишь!
   В е р а. Выставишь за порог, а всем будешь рассказывать о своей погибшей любви, которой уже не найти, хотя новая любовь сама идет тебе в руки.
   З и н а и д а. Вижу, женщины, что вы настроены сегодня решительно, и потому сама решусь на такое, о чем, возможно, потом буду горько жалеть!
 
   Подходит к  П р е о б р а ж е н с к о м у,  наклоняется, и целует его в губы.
 
   А к у л и н а. Выходит, что это правда, и она действительно любит его!
   А н т о н и н а. Любит, или не любит, а выходит, что она нас переиграла, была черной вдовой, а обернулась законной женой!
   В е р а. Пошли, подруги, нам теперь здесь делать нечего. У них теперь своя правда, и все равно, русская она, или иностранная, главное, чтобы после нее дети рождались!
 
   Уходят.
 
   П р е о б р а ж е н с к и й. Мне приснилось, или меня действительно кто-то поцеловал?
   З и н а и д а. Очевидно, тебе это приснилось.
   П р е о б р а ж е н с к и й. Как сладок сон после обеда! Женюсь на тебе, и каждый день буду спать до вечера!
   З и н а и д а. Твои сладкие сны на этом закончились, вставай, и иди подальше по своим губернаторским делам!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Ты забыла, что я теперь не губернатор, а деревенский лесник, и, следовательно, мое место в этом медвежьем краю. Кроме того, Зинаида, было бы нечестно обмануть ожидания этих трех милых женщин, которые искренне желают нашего с тобой счастья!
   З и н а и д а. Не обольщайся, этим трем милым женщинам одинаково все равно, гулять ли на нашей свадьбе, или на наших похоронах!
   П р е о б р а ж е н к и й. Какое совпадение, многие мои знакомые в городе ведут себя точно так же!
 
   Заходит  Я ш а.
 
   Я ш а. Зина, я пришел взять новую книгу.
   З и н а и д а. Яша, библиотека закрыта на инвентаризацию, и в ближайшее время я не смогу дать тебе новую книгу!
   Я ш а. Что же делать деревенскому дурачку, который так хотел поумнеть, читая книги в твоей библиотеке?
   П р е о б р а ж е н с к и й (встает с кровати). Мне кажется, молодой человек, что вы давно уже поумнели, и только прикидываетесь дураком. Благодаря усилиям Зинаиды Яковлевны вы смогли выбраться из объятий идиотизма, и вам теперь надо двигаться дальше. Уезжайте в областной центр, найдите моего заместителя, и скажите, что хотите работать его личным секретарем. Не бойтесь, он не откажет, поскольку это будет одним из условий моего развода с женой. Приходите завтра, я дам вам соответствующую рекомендацию, а сейчас извините, у нас ночь после свадьбы, и мы хотели бы остаться одни!
   Я ш а. Как бы я хотел дожить до дня, когда и у меня будет ночь после свадьбы!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Не беспокойся, Яша, работая секретарем губернатора, ты очень быстро осуществишь эту мечту!
 
   Я ш а  уходит.
 
   З и н а и д а. Мы сказали остальным слишком много, а друг другу слишком мало. Ты уверен, что наш разговор надо продолжить?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Разумеется, но только в том случае, если разговоры будут подкреплены делами.
 
   Подходит к  З и н а и д е,  и целует ее.
 
   З и н а и д а. Постой, что ты делаешь?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Возвращаю тебе твой поцелуй.
   З и н а и д а. Но я тебя не просила об этом!
   П р е о б р а ж е н с к и й. Иногда некоторые вещи следует делать без просьбы!
 
   Целует ее еще раз.
 
   З и н а и д а. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл, и хоть какая-то правда?
   П р е о б р а ж е н с к и й. Смысла, возможно, и нет, а правда наверняка есть!
 
   Целует ее опять.
 
   К о н е ц.
 
   2013

   e-mail: [email protected]