Письмо о воде

Ф.Ф. Рейссу,
Г. Москва, Московский университет
 
от Лазарева М.П., «Суворов»
 
 
 
«Его Императорского Величества шлюп «Суворов»,
 
14 июля 1814 г.
 
«Остров китобоев» 41°22′ ю.ш.
 
Дорогой друг! Надеюсь, ты пребываешь в добром здравии и расположении духа. К сожалению, я не мог ранее ответить на твоё письмо. Мы оказались в весьма затруднительном положении, и, признаюсь, ещё не вполне выбрались из него.
 Дело в том, что покинув Рио, откуда я отправил прошлое послание с торговой шхуной, мы направились было к Мысу, но попали в жестокий шторм. Нас отнесло к 41°, и мы ничего не смогли поделать с мощью стихии. В те минуты я не раз с улыбкой вспоминал твои исследования образцов воды – вот уж, действительно, потрясающее удовольствие – воды хватало на всех. Итак, дорогой мой Фердинанд, зная, что тебя мало интересует вся эта болтовня о стеньгах и штагах, скажу коротко, что мы их укрепили, пытаясь совладать со шквалом, но вода – я опять возвращаюсь к ней – вовсе не желала сдавать позиции. Вследствие шторма мы оказались в плачевном состоянии – ни одной мачты, кроме едва держащегося фока. Но, что ещё хуже – бочки, в которых хранилась вода, были разбиты, пресная вода смешалась с забортной. Воды, хоть немного пригодной для питья, оставалось не более тонны. Меж тем, океан всё бушевал. Нас отнесло довольно далеко, и я счёл необходимым подчиниться воле природы и отправился дальше на юг в поисках плавучего льда. Вот здесь и начинается то, что, вероятно, заинтересует тебя, Фердинанд.
Мы нашли лёд даже ближе к северу, чем ожидалось, пополнили запасы, вот только это был не плавучий лёд, а целый ледяной массив. Я, разумеется, взял для тебя его образец, который, к моему огорчению, уже растаял, но, надеюсь, всё же будет интересен тебе. Итак, мы нашли лёд, но нас поджидал ещё и туман, и ночью мы врезались в ледяную гору. Короче говоря, шлюпу, да и всей команде, пришлось весьма несладко. Но всё же нам удалось завести «пластырь» и кое-как доползти до небольшого острова, неотмеченного на карте, который был известен одному моему матросу,  и вот теперь бедняга «Суворов» зализывает раны, а я пишу тебе это послание.
Собственно, я собираюсь рассказать тебе о некоторых своих наблюдениях, а ты уж решишь, что с ними делать. Ты не раз говорил об уникальности воды и высокой её ценности. Хотя воду пока не ценят так уж сильно – её полно в реках – но, думаю, настанет время, и все поймут, что хорошей воды не так уж много. В этом, поверь, у меня было много возможностей убедиться. Кстати, я собрал по твоей просьбе довольно любопытную коллекцию различных проб и надеюсь, что она уцелеет в этом плавании. Так вот, вода эта абсолютно различна, даже по виду и цвету. И это вовсе не простое вещество, Лавуазье  доказал это уже тридцать лет назад. Готов поспорить, мой друг, что даже вкус пресной воды из разных источников сильно отличается, хоть и говорят, что никакого вкуса у неё нет. Рассматривая лёд, а на это у меня хватило времени, я не переставал удивляться, почему же он не тонет. Насколько я понимаю, в твёрдом состоянии вода даже легче, чем в жидком. Один матрос спорил с другом у помпы, в то время как мы пытались стащить шлюп – хотя удивляюсь, как он ещё был в силах что-то спрашивать – так вот, Фердинанд, он говорил товарищу: «Нет, океан не может весь замёрзнуть, иначе невозможно будет плыть по нему». Ему ответили: «Но ведь застревали же суда во льдах». «Суда то, да, застревают, но рыбы то плавают». Я не дослушал этого спора, так как в этот момент начали заводить второй «пластырь», но после, а особенно, вспоминая твои работы, думал, что это действительно уникальный источник – вода.
И ещё, пока располагаю временем, поскольку мы, похоже, застряли здесь надолго, (а я несколько повредил ногу и не в состоянии чем-нибудь помочь) напишу о некоторых других наблюдениях. По-моему, нет ничего ценнее воды, кроме воздуха, разумеется, (хотя довольно трудно их сравнивать), поскольку крайне сложно без неё обходиться. Помню, мой брат рассказывал, что провёл однажды неделю в шлюпке с командой из 20 человек и всего лишь с одним небольшим бочонком драгоценной воды. Представь, что с ними сталось через неделю: говорить необычно трудно, щёки впалые, губы потрескавшиеся. В общем, картина малоприятная. Один из матросов не выдержал этого. Так вот, друг мой, их спас тогда только дождь, настоящий тропический дождь, такой желанный и такой непредсказуемый. Андрей говорил, что, напившись, почувствовал, что способен прожить ещё, по меньшей мере, неделю. Их тогда подобрал английский пакетбот. Выходит, жажда заглушает чувство голода, а, следовательно, в воде человек нуждается гораздо сильнее. И ещё, удивительно – дождевая вода всегда пресная, Фердинанд, даже посреди океана.
 И, к слову, человеческий организм готов смириться с любой водой, даже самой отвратительной. Ты же знаешь, какую воду пьём мы, моряки. Но стоит примешать к ней немного лимонного сока или даже соли, как делает это наш хирург, и её вполне можно пить, не говоря уже о гроге. Но всё же, воду ничем не заменить. Я считаю, мой дорогой друг, это тот Божий дар, создать аналог которому человек не способен. Это драгоценность, за которую любой готов отдать всё, что угодно, лишь бы получить хоть глоток.
С радостью сообщаю тебе, что коллекция практически не пострадала, благодарность моему хирургу, он хранит её в своей каюте, кстати, весьма достойный молодой человек, постараюсь познакомить тебя с ним. Я рассчитываю уже скоро отправиться в Порт-Джексон и надеюсь увидеть ещё много занимательного. Остаюсь твоим другом и всегда готов порадовать тебя своими заметками.
 
Неизменно преданный тебе,
Лазарев М.П.»
 
 
 
P.S. Отправляю это письмо с «индийцем», столь удачно оказавшимся поблизости и одолжившим нам немного запасов парусины и рангоута. Л.М.П.