Осенняя охота

Начало сентября. Холодный дождливый день, порывистый пронзительный ветер. По лесной дороге шел, опираясь на палку, пожилой человек с объемистым рюкзаком за плечами. Ружье закинуто за спину, да и не заряжено. Старик усмехнулся, подумав об этом, но не стал ничего менять: кого стрелять в этом пустом лесу, где грибников больше, чем живности? Он держал путь на море, как здесь называли местное водохранилище. К сумеркам старик был на берегу. Не выходя из камышей, скинул рюкзак, достал бинокль и долго, тщательно осматривался….Берег был пуст. Он перевел бинокль на далеко уходящую в море косу. Коса тоже была пуста, но на каменистом островке в двухстах метрах от берега были видны четыре журавля, важно разгуливавших по воде, стая чаек, отдыхающая на камнях, несколько уток плавающих у самого берега.
Старик еще раз осмотрел берег, потом взглянул на часы. До темноты оставалось около часа.
Закинув за спину рюкзак и зарядив ружье, он не спеша направился к дальнему клину леса, вдававшемуся в берег моря. Подойдя к лесу, пошел по кромке коренного берега и шел до тех пор, пока не увидел обломок доски, валявшийся на песке. Здесь он резко свернул в лес, по едва заметной в зарослях ивняка тропинке. Выйдя, наконец, в большой смешанный лес, старик выбрал место, где торчало несколько сухих пней по два-три метра высотой, и стояли две сухих осины. Он сбросил рюкзак и стал доставать его содержимое: полиэтиленовый пакет с продуктами, полиэтиленовый мешок с одеждой, мешок с палаткой, полиэтиленовую пленку 2 на 3 метра и черный солдатский котелок.
На дне рюкзака лежала небольшая ножовка в кожаном чехле. Топора у старика не было.
Старик подошел к сухой осине, примерился и стал пилить с одной стороны. Допилив почти до половины и немного отдохнув, он принялся пилить с другой стороны и чуть выше. Дерево упало на валежину, лежащую на земле и разломилось на четыре части.
Что и требовалось доказать! - довольно хмыкнул старик и принялся за вторую сушину, которая в конце концов упала на предыдущую и сломалась пополам. Не прибегая к помощи ножовки, он раскачал и уронил еще три пня по два метра, и, отдохнув, стащил все ближе к месту ночлега.
Затем спилил четыре длинных и тонких березы, ножом обрубив сучки, и ,привязав одну к деревьям горизонтально на уровне поднятой руки, положил на нее другие три, подготовив каркас для навеса. Достал пленку, набросил ее на каркас, привязав углы к жердям, а затем взял ружье и котелок и пошел на берег. В зарослях ивняка старик ножом срубил несколько ивовых прутьев, нарубил их по размеру, пользуясь своей походной палкой, как меркой. Связал их в пучок и оставил на тропе. По дороге он подобрал пару пластмассовых бутылок, которых последнее время все больше и больше валялось на берегу, да и в лесу тоже. На берег выбрасывались из проходивших мимо теплоходов. А в лесу и по стоянкам автомобилей и просто около кострищ валялись разнокалиберные бутылки, которые «туристы», как их называл старик, ну ни как не хотели сжечь. Интересно - пробормотал старик - что же будет лет через десять в этих лесах?
Дойдя до воды, старик прополоскал бутылки, понюхал - остался доволен. Он набрал воды в бутылки, сел на камень и осмотрелся. Ветер дул северный, прямо с моря, несколько раз крякнула крякуха, покрапывал дождь. Старик довольно хмыкнул и пошел к своему стойбищу.
Совсем стемнело. Он развел костер, и вылив воду из одной бутылки в котелок повесил его над костром. Потом достал из мешка большой прорезиненный мешок, палатку грязно-серого цвета, разослал их под навесом и с удовольствием растянулся на ней, положив под голову мешок с одеждой. Скоро вода закипела. Старик бросил в котелок заварки и, подержав чуть над огнем, налил себе в кружку чая, бросив туда изрядно сахара.
Выпил чаю и с удовольствием закурил. Небо начало проясняться. Появились звезды, но северный порывистый ветер не утихал.
Потом старик встал, и положив на костер серединами два длинных бревна, третье -короткое, сверху, вернулся под навес. Снял с себя бродни, раскатал голенища и повесил сапоги на сучке, голенищами вниз. Сам же остался в самодельных суконных чулках на тонкой кожаной подошве. Потом достал из мешка сухую одежду и полностью переоделся, а всю сырую одежду повесил на жерди под крышу навеса.
Тем временем костер разгорелся. Лежащий сверху сухой пень не столько горел, сколько обугливался, давая жар. Дым тянул вдоль навеса.
Старик перелил чай из котелка в бутылку, а в котелок налил свежей воды, и поставил на огонь. Потом очистил и мелко порезал крупную картошину и луковицу, и все ссыпал в котелок. Некоторое время спустя, когда сварилась картошка, туда же отправилось содержимое пакета «суп вермишелевый с мясом». Когда суп сварился, старик дал ему слегка остынуть, поел из котелка супа, выпил пол кружки чая и сняв чуни, повесил их под навесом. Закрыв ноги краем палатки, старик опять растянулся на своем ложе, посасывая сигарету. Время приближалось к полночи – была пора ложиться спать. Где-то в два часа ночи нужно будет идти на берег. Но то ли потому, что последнее время редко спал в лесу, то ли от выпитого чаю сон не шел.

«Да и зачем спать?» - думал старик. Хорошо ли, плохо ли, но жизнь прожита, осталось немного, а на том свете спи да спи….Он долго смотрел на огонь и слушал шум ветра в вершинах деревьев, а потом задремал.

Но ровно в два часа проснулся, сразу посмотрел на костер: тот едва тлел. Подбросив в него несколько мелких сучьев, старик стал одеваться. Затем все кроме палатки, прорезиненного мешка и бутылки с чаем запрятал в полиэтиленовые мешки, отошел метров на десять от костра и спрятал под корнями небольшой елки, тщательно замаскировав яму лесным сором и листьями. Туда же он спрятал и снятую с каркаса пленку. Было совершенно темно. Луны не было, только звезды высыпали по всему небу. Старик покурил и пошел на выход из леса. Что-то он видел в этом темном лесу, потому, что точно вышел на тропу, поднял вязанку ивовых палок и скоро был на берегу моря. Идя по полосе прибоя старик вновь закурил: может есть еще дураки бродить в потемках - еще стрельнут вместо кабана…Пройдя всю косу медленно и осторожно, опираясь на палку, чтобы не поскользнуться на камне он вышел на берег пролива, что отделял подлесок от косы. Ветер гнал по воде белые гребешки волн. Острова не было видно.

Старик поднял голенища сапог и пошел по воде, ощупывая дно палкой и держа курс на ручку ковша Большой медведицы. Воды были по колено, но волны так и норовили захлестнуть за голенище. Казалось, он шел в открытое море, и никаких признаков острова было не видать. Наконец, появились первые камни, волны угасли, и старик оказался на небольшом каменистом островке. Он с облегчением сбросил рюкзак и вязанку прутьев, снял ружье и закурил, пряча огонек под курткой. Потом начал втыкать прутья в песок: связав стойки с поперечными палками по верхнему краю и три прута сверху – каркас крыши. Достал платку, натянул ее сверху на каркас - палатка была самодельная сшитая из бывшей настоящей палатки и похожая на окружающие камни. Полтора на полтора – ровно такого размера чтобы можно было стрелять, не выставляя ружье наружу. Придавив низ булыжниками и, положив несколько небольших камней наверх, чтобы крышу не надувало ветром, старик сходил куда-то и принес четыре доски, загодя схороненных на берегу – получился удобный топчан. Не лежать же в палатке на голых и мокрых камнях! Затем затащил ружье и мешок в палатку, закрыл вход и, постелив на топчан большой прорезиненный мешок, растянулся на нем.

До рассвета оставалось свыше часа, и старик, лежа в палатке, слушал шум волн и курил, прикрываясь полой куртки, чтоб не было никаких признаков огня.
Время тянулось медленно, но старик умел ждать. Наконец посерел восток. На камнях у острова расселись несколько крупных чаек. К ним подлетели еще, и вскоре чайки оккупировали все камни, периодически слетая, делая круг вокруг острова и вновь садясь на камни. Прилетела стайка вездесущих куличков и начала шнырять по всему острову, что-то разыскивая между камнями. Следом послышались взмахи тяжелых крыльев и на мель приземлились четыре журавля. Постояли немного, вертя головой в разные стороны, и с важностью землемеров пошли вышагивать по мели, периодически погружая длинные клювы в воду и что-то там себе, добывая на пропитание. Забрезжила заря, с запада потянулась с гоготом стая гусей, и, не садясь, улетела куда-то на восток. В узкие щели, прорезанные в стенках палатки, стало отчетливо видно и чаек, и журавлей, и на дальних камнях еще два камня. Старик достал бинокль и увидел двух орлов, неподвижно сидящих на камнях. Вскоре орлы перелетели ближе. Один оказался на расстоянии выстрела, так что в бинокль было видно каждое перышко.

Наконец на воде появилась стайка кряковых уток. Четыре крякухи шли прямым ходом к острову. Старик ждал:
Еще ночью в полсотне шагов от палатки он поставил в воде вешки. Из палатки и днем довольно трудно определить расстояние до цели, если нет надежного ориентира, а уж в сумерках…. А старик хотел стрелять только наверняка! Утки были уже на выстреле, но старик чего-то ждал.
- Эх, жаль! Сейчас всех распугаю…- пробормотал он.
Наконец, дождавшись, когда утки сплылись в тесную кучку выстрелил. И удачно! Три утки, битые чисто ,плавали вверх лапками, одна улетела. Ветром их гнало на камни острова, и старик не стал выходить из палатки.Он достал из рюкзака несколько обрезков тонкой ржавой проволоки по пол метра каждый.
У дальнего края острова села на воду новая стайка кряковых, и поплыла вдоль острова, все сокращая расстояние до стрельбы. Их было три. Старик не спешил
- Почему-то совсем селезней нет… - вздохнул он - Видать, правда это, что линять на юг улетают…
И опять он выстрелил только тогда, когда собралась плотная кучка. Опять все три штуки остались на месте, лежа на спине и шевеля лапками. Он посмотрел во все бойницы: больше уток нигде не было видно. Тогда старик вышел из палатки и подобрал уток. Потом повтыкал в воду на самой мели куски проволоки, у которых верхние концы были изогнуты, усадил на них уток, а головы подпер другими проволоками.
-Ну как живые плавают - усмехнулся он и забрался в палатку.
Уток не было. Старик не спеша, достал булку с маслом и козьим сыром, бутылку с чаем, и принялся завтракать, не забывая посматривать на своих уток: как бы орел не украл!

В палатке он вдруг обнаружил еще один кусок проволоки, и стал прилаживать последнюю утку, как стоящую на ногах: поднял брюшко, голову, пришпилил лапки. Наконец с моря начали подплывать еще две стайки. Они не доплыли до вешек на 15-20 метров и стали что-то искать на дне, то погружая голову и шею в воду, так что только хвосты торчали над водой, то как поплавки выскакивали на поверхность. Молодой да горячий охотник, конечно, стал бы стрелять, надеясь на резки бой ружья и удачу. Старик когда-то и сам был молодым и горячим. И не любил ждать, а все больше бегал по камышам и болотам, стреляя влет и сжигая весь патронташ. Но теперь он был стар. Его опыт давно научил его быть терпеливым.
- Врете! Подплывете! - бормотал старик, поглядывая в щель, заботясь о том, чтобы его движение не было заметно на фоне противоположных бойниц - Ну а не приплывете, так мне и этих хватит, - думал он, трогая зеркальце на крыле убитой птицы - И чего они там жрут? Вглубь на дне - голый песок…, - хотел удивиться старик, но увидел камень, вся поверхность которого была облеплена ракушками - наверное, их и жрут… - рассудил он.

А утки неспешно плыли в сторону выставленных дедом, и были уже на верном выстреле. Две из них вылезли на камни, распушили перья, и сразу став похожими на толстенькие лоснящиеся шарики. Они неспешно перебирали клювом перья, смазывая их жиром из копчиковой железы, что в основании хвоста.

Появились четыре лебедя. Они плавали метров за двести от острова, то гордо откидывая голову, то изгибая вопросительным знаком длинную шею.
- Эх, жаль, придется напугать - подумал старик.
Он тщательно прицелился в двух уток, сидящих на камне. После выстрела обе упали в воду. Лебеди с громким криком, шумно шлепая лапами по воде, долго бежали по воде, потом потянули в открытое море.
- В другой раз осторожнее будете! - сказал старик и пошел за утками.
Подобрав обеих, он тут же одну поставил на самой мели, укрепив проволокой, другую забрал с собой. Уже совсем светло - солнце наполовину выкатилось из моря, и в эту сторону невозможно было смотреть.…
Еще часок посижу, и пора домой, - решил старик.
Полчаса прошло, прежде чем старик вновь увидел орлов. Один на камне клевал что-то, придерживая лапой - вроде снулую рыбу. Рядом с ним прыгали две вороны, надеясь урвать объедки с барского стола. Второй сидел неподвижно, как изваяние. А новая стайка уток плыла мимо них, не обращая ни какого внимания.
Наверно не взять их орлу, нырнут и до свидания - подумал старик.
Между тем одна из стаек поравнялась с вешками. И опять пара уток забила лапками по воде.
Ну, все! – решил старик, - и так перестарался – кило десять наверное будет, а их тащить надо…

Он подобрал уток, принес и сложил в пакет, потом снял палатку, и, положив ее в прорезиненный мешок и засунул в рюкзак. Разобрал и положил на землю прутья, отнес в сторону и схоронил между камнями доски .Он оглядел в бинокль море: далеко на горизонте виднелось скопище темных точек - множество уток на неспокойной поверхности воды. Старик взвалил рюкзак на плечи, взял ружье. Он уже перешел пролив,прошел голую косу и, дойдя до камышей, увидел вдалеке человека, идущего у самой воды. Посмотрел в бинокль – охотник пробирался к косе. И тут старик увидел, что со всех сторон прямиком к косе плывут утки. Десятки стаек подплывали к косе, копошились на мели вылезали на берег…Некоторые вдруг взлетали, в странном непонятном порыве, и ,пробыв в воздухе несколько секунд тяжело плюхались в воду бухты.
- Да их тут сотни! Черт их что ли гонит… - удивился старик.
Охотник, тем временем, подошел к краю косы и натянул на себя прорезиненный костюм.
Натянул, и пошел по воде к большому камню, за которым почти скрылся. Впрочем, его все равно было видно со всех сторон. Как только утки подлетали к камню, тот приседал, желая подпустить их поближе, а затем вскакивал и стрелял. Дуплетом, без всякого промежутка между выстрелами.
- Нет, брат! Утки тоже не дуры.…Видят далеко и движение засекают сразу…
И верно: утки отворачивали далеко вне выстрела, или резко взмывали вверх, не долетев до камня. Охотник сделал уже пять дуплетов, но ни одна утка еще не упала, подбитая его выстрелом. Старик лишь махнул рукой, и отправился к своему ночному стойбищу. Там он бросил в еще тлеющий костер несколько сухих палок и поставил котелок с супом, и, чуть подогрев, поел. Затем, вымыв котелок, вскипятил остававшуюся в бутылке воду и стал пить чай. Потом проверил, хорошо ли спрятаны вещи,туда же спрятал мешок с палаткой, покурил и пошел на выход из зарослей.

А звуки выстрелов все раздавались над лесом. Старик насчитал двенадцать дуплетов.
– Ну, все! Патронташ кончился,– подумал он.
Не показываясь из камышей, он навел на охотника бинокль: как раз, когда тот опять присел за камень. Старик перевел взгляд вверх: на высоте пятидесяти метров летела одинокая утка.
Ну пальни!- усмехнулся старик, и словно в ответ ему прозвучал выстрел. - И не жаль ему! По пять рублей за патрон, уже рублей на сто с лишним спалил…
Он взвалил рюкзак, покряхтел, и направился к дому, стараясь быть невидимым со стороны, прикрываясь камышами, пока не углубился в лес.

До дому оставалось два часа его ходу. А километры…да кто их в лесу считает?