Ризо—сын неба.

5 лет


Ветер бьет стекла,
гнет все живое.
Мне странно и страшно.
И ма говорит, что "повесился кто..." -
так хмуро вокруг
и так необычно сурово...
На небо смотрю:

а небо волнуется — раз...

ЧернО на земле,
бьют тяжелые капли,
сверкает, грохочет -
и ма вспоминает войну:
цепко за руку и тянет на улицу,
спрятаться в погреб.
Дрожим в темноте...

А небо волнуется — два.

Дрожим… Здесь прохладно и сыро,
и чудится запах
горелой, безтравной земли.
Ма просит спасения...
неслышно за грохотом неба.
Движение губ...

И небо волнуется — три.

Грозят чудеса,
и ма уже просит прощения,
Мне голову гладит
и жадно целует висок.
Проснуться бы
в теплый такой понедельник...

А ветер гуляет
и в пыль превращает песок...


17


Солнце знакомо встает.
Ночь отступает:
дымными красками,
серыми красками
в час предрассветный
сиюминутно.
Вот тени уже появились...
Цвета узнаваемы,
Звуки привычны.
И легкая рябь на воде...
И солнца лучи,
пронзая пространство
и паутину,
согнали росу.
Сквозь кроны деревьев
в воде отражаясь
все ярче к полудню,
солнце прогрело
и пробудило 
лесных исполинов,
уже слишком старых
немыслимо мудрых,
проживших и видевших
многое очень:
где звери, где птицы,
где рыбы...
И эти мгновения,
секунды безмолвия,
своим чередом
обращаются в вечность.
Наверное, холодно
там, в запредельности...
И следует в жизни
согреться теплом.
А дело под вечер,
и небо чистейшее,
и звуки знакомые,
но..
Очень ласково
и незаметно,
вдруг посерело.
И тени исчезли,
и звуки сменились.
В воде стало видно,
что звезды как капли,
как слезы застывшие
на черном бархате,
над черным бархатом
что были пролиты...
Луна будто озеро,
где не застывшие
слезы, скатившись,
собрались в одну.
Что от разлучных
до убиенных...
Все собирается,
и разлетается
по черному бархату,
на черном бархате,
в воде отражаясь.
Но...
Так тихо,
что слышно,
как где-то в гнезде,
ворочает птица птенцов...


22




Что подарить тебе?

Не знаю, я банален...

Я обниму тебя и расскажу о звездах.

Закрой глаза и слушай, представляй...

Ночное небо не бывает черным... 
как свет и тьма,
нас учат,
друг без друга невозможны
Вот так и с небом... 
Мы поднимаем головы...
и вот -
мы видим звезды… Представь себе звезду -там вдалеке, 
на черном - 
беленькую точку, 
а это — свет. 
И он везде, куда ты ни посмотришь, 
то где-то там, за сотни тысяч лет,
А то совсем — так близко,
очень-очень -
лишь протяни ладонь… Ты присмотрись:  
мерцающие россыпи созвездий,
что так похожи 
на сказочные, странные фигуры,
взирающие в вечность свысока... 
На черном небе 
беленькие звезды — иголки света, 
ими шьют
рубашки счастья...

И небо звездное -  влюбленных небо...




23




Не отправь ты меня на войну...
Я боюсь.
Я боюсь, что останусь калечен...
И вернусь... 
Ведь — люблю.
Я — тот зверь,
что тобою зачеловечен...

Ну, а может — вранье, 
Я вернусь и живой, и здоровый
Я — люблю. 
И от этого имя твое
возле сердца ношу,
под распятием,
веруя в слово.

Что мне Бог?

У него же таких...
Ну а я...
Я — люблю.
Я же знаю.
Я видел.


человека сшивают, 
а он имя любимой кричит...


Я боюсь...
Не отправь ты меня
на войну.





27


Все мы когда-то вешались.
Хрип — перекат табуреточки.
Бабы истошно выли так...
слезки… яички-конфеточки...
Небо — дурное, мглистое...

Крестик. Петля. И — страх.

Всем мы когда — то 
"… с кисточкой!"
И — валим-
ся
просто
так.


32


Я тоже трус... 
но я гораздо хуже. 
Сейчас по городу брожу,
иду по небу, наступая в лужи, 
и думаю, и чувствую. Сужу.
Вот если б мне, в весеннем месяце нисанне, 
пришлось на колонаде во дворце, 
судить
безумного бродячего 
со странными глазами,
я бы не смог там по 
другому поступить.
Я тоже трус. 
Но я гораздо хуже.
И жизнь скудна.
И головная боль.
И в этом небе, что в осенних лужах
не вижу света, 
примеряя роль.
Я также малодушно думаю о смерти.
И точно так мой пес дрожит в грозу.
Но я глупее 
и трусливей, 
и безверней.
Все думаю, все чувствую, сужу -
две тыщи лет — громоподобное "свободен".
мне миллионы и осенний дождь...
Ведь я куда слабее и безвольней
с пороком "трусость"
и пороком "Ложь".


42


Рухнуло небо..
осталась дыра..
Упало… Разбилось..
И я взял кусочек..
Лелею и берегу..
Сжимаю в ладонях
когда тяжело..
И в этих ладонях..
То грозы, то солнце..
То птицы поют..
То ветер раздольный..
А то облака..
Рухнуло небо..
Упало… Разбилось..
Но все же осталось..
И пусть в талисманах..
… Живет...


80


Бабы ревут.
И — ни земли, ни ветра.
Боже, за что?
На — забери. Забери же 
взамен всю жизнь.
Только дитя ты сохрани от смерти...
Руки ломают,
опухшими бьются
в синь.

Дедушко Ризо
шесть месяцев как лежачий,
плачет и шепчет:
все забирай,
все — а ребят храни.

Дедушку Ризо
пытают — за что? -
перед смертью.
Дедушке Ризо
год уже как
не спеть.

Бабы ревут - 
нет ни земли, ни веры.
Небо, как небо... 
а Ризо не просит пить.
Дедушка просит
что-то
у самой
Смерти.

Высох Ризо.
Но вымолил
вымолвил
жизнь.


....—....


Я мальчик
идущий по желтой дороге
проживший сто гроз
и сложивший стихи
я в кровь отобью себе 
руки и ноги
но все это снова
омоют дожди

смотрите волшебник
колотит под клетью
стучится наружу
и хочет дышать
так вырвите на фиг
мне просто не нужно
я мальчик идущий
небесный чудак.

и что-то рассветное....
5, 80..
17, 22, 23!
27!
32

… клетчатая тетрадь. На первой странице: "Я—сын неба", а на последней: "часто думаю о том, чтобы сделать книгу. Вот если бы мне попался её двойник: я в книжном магазине выбрал  случайно ту, на которую упал солнечный луч, ту на которую мне указало небо...
Шрифт, еле заметный шрифт, чтобы я мог своей рукой обвести каждую букву, каждое слово… Прожить и пережить..."