Медленно схожу с ума

Такая одинокая и тёмная ночь. Пасмурное тёмно-фиолетовое небо плыло многочисленными складками облаков. Сухие и маленькие деревья умирали на ходу в тяжёлой тьме. Лишь искристо-пурпурные светлячки озаряли видимость, они притаились разбившись на двое и трое на одном дереве словно играя в семью.
Стайка призрачно-лиловых бабочек пролетали между чёрной травой, облетая стволы деревьев. Вдыхая влажный ветер они прогибались под корявые ветки и их сияющая пыльца осыпалась вокруг, в радиусе до метра.
Укрываясь от очередного глотка воздуха вся шайка озарной прелести врезалась в атласную ткань. Это было синее платье юной чаровницы. Дева подогнула ноги и длинный подол платья уснул на траве. Сама дева прижалась к коре дерева вытягивая руки к кроне облысевших веток. Чёрные волосы струились вниз, затрагивая многочисленными волнами колени. Болезненно бледная кожа молила о помощи, слегка вытянутое лицо скорбило. Рыжие зрачки из под густых чёрных ресниц стремились к выси. Насыщено-терракотовые губы периодически укрывались за оголившимися плечами. От напряжения плечи дрожали смазывая пигмент с губ. Она ласкала тонкими пальцами израненную кору, словно пальцами она ласкала собственное сердце.
Сердце и разум жили в этом теле как два разных человека. Разум заботился о физическом состоянии тела, а сердце о душе хранившейся в этом теле.
Вот уже долгое время сердце плачет, оно не может справится со своей задачей. Душа, о котором оно заботилось, блёкнет. Чернеющие грани смазывают её силуэт и от безысходности сердце разрывается.
Чаша весов наклоняется. И нагрузка у разума удваивается. Жажда растёт.
«спасите мою душу»
Сердце плачет, разум стонет.
В ногах не осталось сил, чтобы подняться.
Ветер приподнимал подол платья, подбадривая истощённое тело девушки. Обречённость и мучительное чувство одиночества навалилось на страдальческое сердце и слабые плечи тяжким грузом. И спасение только мерещится. Рыцари вымерли. Для неё определился вывод, понятный лишь ей одной, нет никого, кто сможет спасти её от одиночества. И похоже эта уже последняя ночь. Пульсирующий страх, такой сильный, прыгающий из одного края её жизни в другой.
Мир закручивался в спираль, разгоняя пыль и притягивая маленькие семьи светлячков. Звуки стали бледнеть, а запахи наоборот окрасились в радугу.
Сердце уже отказалось от жизни, но разум взявший на себя всю ответственность не хотел умирать. Память вспыхивала и медленно гасла.
Такие не чёткие и размытые воспоминания.
Мамина колыбельная защищала её от кошмаров. Жаль, что только мама сможет петь её, а так хотелось попробовать самой. Жаль…
В голове стали перемешиваться разные события. И от этого сердце ещё больнее отзывалось.
А ведь всё так хорошо начиналось. И не было пут, что теперь так стягивают руки.
Стайка волшебных бабочек подлетела к её безразличному лицу. Свет дарил надежду. Или это только казалось. Мысли перескакивали с одной области на другую.
-Как же страшно быть одной…
На её голос звонко отозвалась неясыть громогласно поухивая и забавно заглядывая в лицо измождённой девы.
-Ты хочешь узнать мою историю?
Девушка заговорила с птицей. Ей стало радостно, что хоть кому-то интересна её судьба. Но она так и не поведала ей свою историю, ведь разум всё ещё боролся, балансируя между двух пропастей безумства.
Расслабляющий тело выдох прогнал нарастающую меланхолию. Казалось разум успешно справляется с балансировкой, но сердце всё ещё плачет и это может расшатать всю опору.
Миражи стали играть с ней. И это приятное чувство надежды дразнило всё сильней. Руки невольно сами тянулись к призрачным видениям. Она провалилась в собственный сон.
Вдох. Многоликий оркестр кружился путаясь в ткани ей платья. Контролируемое головокружение радовало её. Юное личико радовалось такому веселью. Наконец, её мольбы услышали. Нет ничего прекраснее лёгкости и позволенных себе вольностей.
Весёлое пение само срывалось с губ.
Это прекрасный сон.

Мы встретились в предрассветных сумерках. Он спал на животе посреди душистых полевых цветов. И я влюбилась. Глупо, да, влюбиться в какого-то спящего парня, наверное я ветреная. Наши волосы и кожа были одинаково цвета, но даже лёжа я поняла что разница в росте у нас как минимум на голову.
Как он может тут спать? Ночью слишком холодно, а на холодной земле и того хуже. Но он так беззаботно спал, что я не удержалась и присела к нему на корточки вглядываясь в его лицо глубже. Чистая и мягкая кожа, будто женская. И я сразу поймала себя на мысли, не обозналась ли я, вдруг это и правда женщина. Но более детальный осмотр одежды вернул меня изначальному мнению, это всё таки мужчина, к тому же плоская грудь немного оголилась, когда я пощекотала его цветком по шеи, он сразу отреагировал на моё касание и почесал затронутое место приспуская одежду с плеч.
Он такой хорошенький.
Одна из прядей волос дрогнула и я заметила, что сон его кончился, он видит меня. Эти синее глаза так щепетильно осматривали меня, будто оценивали во мне уровень угрозы. У меня перехватило дыхание. От волнения я прикусила нижнюю губу и вскочив на колени побежала в лес. Созданный мной сквозняк поднял дурман цветов, тот что впитался за ночь в его одежду. Оглядываясь назад, я всё ещё могла видеть его немного растерянное и немного проснувшееся лицо.
В тот день я разделила свою жизнь на до и после.
Мне хотелось тогда остаться, но смотреть ему в глаза я тоже не могла. Я смущена. Ох, как я глупо себя чувствовала, и это смущало меня ещё больше.
Но если бы я тогда осталась, что бы могло случится. Я испугалась. Что если бы он разрушил меня или само это чувство полностью раздавило меня. Я так испугалась этого, ведь раньше такого со мной не случалось. Так сильно хотелось спрятаться. Мои щёки горели. Оказывается, влюбится первый раз это так страшно и стыдно.
И хоть меня терзали эти чувства, тогда моя фантазия уже осчастливила мир. Я вышла замуж за него, родила четверых детей и жили мы в уютном домике и тогда в моей жизни не было горя. Теперь я понимаю насколько это было нелепым.
И всё же до сих пор перед моими глазами мерещится эта картина.
Он и я. Моё плечо прижато к его груди, наши пальцы переплетаются и глаза осоловевшие от восторга так сочетаются со счастливой улыбкой. В моих мечтах мы всё время попадали под дождь из отцветающей яблони. Нежные лепестки стали воздухом во снах.
Прошло совсем не много времени, всего два дня, и мы встретились вновь. Утром я шла в лес для сбора трав. Пасмурное небо разразилось дождем и сборы давались нелегко, но это нужно делать непременно утром и именно в этих числах месяца. Так в них остаётся больше полезных веществ, вроде так говорила моя бабушка, при жизни хорошая знахарка.
Я увидела его ещё из далека и естественно обрадовалась, получается он послан мне судьбой, но когда он стал подходить ближе моё дыхание перехватывало всё сильнее. На его одежде, коже лица, волосах и ладонях стекали тонкие струйки багровости. И чем ближе он подходил тем сильнее чувствовался запах железа.
Тогда наша вторая встреча насторожила меня гораздо сильнее первой.
Он смотрел на меня и шёл слишком уверено и ровно, чтобы подумать что он ранен. Это была не его кровь. Значит он может причинять боль.
Когда он подошёл совсем близко, то я перестала ощущать время. Меня затянули собственные мысли, я погибала в грёзах.
-ты такая бледная и твоя одежда таких траурных оттенков, что можно подумать о тебе как о злой ведьме.
Его голос ввёл меня в ступор на некоторое время, но потом я сообразила что надо бы и ответить.
-А на тебе столько крови, что я считаю тебя убийцей.
-А вдруг эта кровь спасённых мною.
-только если я ангел.
-Жаль, что ты всё таки без крыльев…
После нашего первого разговора, я поняла что ко мне он благосклонен и вряд ли принесёт мне слёзы. Но так думают только дети.
С того нашего разговора прошло около двух месяцев. Каждую вечернюю зарю он встречал меня у леса и болтал со мной вплоть до появления луны. Я узнала много нового как о нём самом так и о его мире. Были вещи которые пугали меня, были которые огорчали, но больше всего рядом с ним я скромно улыбалась.
И в ответ на эти чувства я рассказывала о своём мире. Я показывала свои любимые места в лесу и знакомила с его жителями. Он удивлялся тому, что я не боялась диких зверей, и тогда моё бесстрашие объяснилось простой истиной — в этом лесу отсутствовали дикие звери. Самые дикие звери здесь это хорьки и совы в худшем случае летучие мыши.
Мы гуляли по протоптанным мною тропам, любовались сверкающими ночью бабочками, созерцали луну и все её фазы, наслаждались лунным блеском в озере.
Он никогда не обижал меня, но и ни делал всего чего ему хотелось. Я тоже сдерживала себя во многих начинаниях и никогда не показывала своих чувств. Так в моей жизни появился первый друг, которому я могла доверять.
Я стала боятся одиночества, которое создавалось благодаря его периодическим выездам из этих мест. Он мог возвращаться в крови как в своей так и в чужой. Я боялась дня когда он вернётся с очередной раной и ещё больше я боялась дня когда он не придёт во все.
Для меня он стал незаменимым человеком. И пусть между нами не было тех романтических отношений, что я так тщательно фантазировала, но время когда он был рядом полностью заменяло мне эти мечты.
Как бы сильно я не любила его, он никогда не считал меня волнующей мужские сердца. Он с лёгкостью разговаривал со мной о своих любовных похождениях. Кого любил он и кто любил его, я знала всё. И от этого мои сны стали солёные с лёгким ароматом сладостей.
Сердце разрывалось. Если я ему признаюсь, что случится? Если я не признаюсь и оставлю всё как есть, то что случится тогда? Если просто уеду за ним, вот тогда что-нибудь изменится?
Вопросы, вопросы… Я сходила с ума, так медленно и методично. Мой мир перестал существовать. Время, пространство и воздух не чувствовался вовсе. И тогда я поняла, что моя любовь превратилась в хождение по мукам. Моя душа и тело не выдержат, если что-то не изменить в срочном порядке.
Я должна двигаться дальше.
Человек — это то, что он делает. Если человек ничего не делает, получается, что его просто нет.
Решение принято. Я решила шагнуть в бездну будущего. Не известно как долго я буду парить в свободном полёте, но назад даже смотреть не получится.
В ночь на полнолуние мы снова гуляли в лесу. И ночь казалась такой светлой, что луна тоже могла обжечь взор, и слёзы оказывается могут падать из-за такого нелепого повода.
Я так боялась начать, что руки вибрировали от ощущения ветра. От намокших глаз его лицо троилось.
… руки …руки… Я должна взять себя в руки.
Уже готовая начать, он перебил меня.
-На рассвете я уеду. Моя мать извелась сама и изводит меня вопросами о женитьбе. Отец говорил, она уже нашла мне пару тройку невест, нужно лишь выбрать.
Сердце остановилось. Он отказал, даже не выслушав. Наверное уже научился понимать меня с полуслова и догадался, что я хотела сказать.
Так и не попращавшись он ушёл из леса, не обернувшись. Хотя, это даже к лучшему, ведь в тот момент моё лицо обезобразилось слезами, зубы сдавливали губы до крови, а глаза жмурились пряча красноту и опухлость.
Может в ту секунду, я должна была побежать за ним и выложить содержимое сердца. Но ноги отказали мне. Я потеряла всю лёгкость и силу мою впитала земля. А может это лишь оправдание моей наглой трусости.
И зачем он вообще приходил в мою жизнь? Было бы гораздо лучше без него? Разве нет?
Конечно нет… или всё таки да…
Я уже совсем запуталась. Но если уж влюбляться, хорошо что это был он.
Как бы сильно я не печалилась по этому поводу, но сердце ждало именно его. Он вернётся как всегда возвращался, мне нужно только встретить его.
Я же не призналась ему, а он не предсказатель, чтобы угадывать все мои мысли. Он вернётся. Вернётся…
Но прошёл год, закончился второй, а его всё не было.
Каждую погожую ночь я проходила по тем же местам. Выдыхала всё своё недовольство сложившийся ситуацией. Била кулаками иссохшиеся деревья, ломала ногти об кору и сдирала кожу до не утихавшего жжения.
На какое-то время моя боль утихала, но через пару дней всё повторялось вновь. И частота таких вспышек агрессии сокращалась ровно на один час.
Я обезумела…
Озлобилась на мир. Стала вредить людям. Стала настоящей злой ведьмой у леса.
Моими собеседниками стали совы, полевые мыши и жабы. Как ни крути ведьма и есть. Истощённая собственной любовью. Такая жалкая… сама себе противна.
Спасите же меня! Пусть меня услышат! Ну, хоть кто-нибудь, пожалуйста…

Сны такие странные, даже если снятся только кошмары, проснутся под час так тяжело.
Серебристо-лиловые бабочки с длинными отростками на нижних крылышках летели к воде заманенные лунным блеском и влажным запахом.
Небо стало прояснятся уступая блеску звёзд. Уже одна из них надрывалась блестеть так сильно, что её свет стал виден сквозь облака. Ветер поднимал кверху, сдёрнутые им же самим, зелёные листья. Облегчённое дыхание пронизывало пространство. Два года самобичевания подошли к концу.
Приросшая пальцами к дереву, девушка самозабвенно отдалась ночным грёзам. Больше её ничто не волновало, сердце, излившее ни одну ванну слёз, уже усмирилось и стало черстветь. Но если бы в тот момент она открыла глаза, то вряд ли бы продолжала отрекаться от собственных чувств.
Человек, что признало её сердце, склонился над ней. Волосы его отросли, а глаза потускнели, губы потеряли свой цвет, но подёргивались от скудной улыбки. Ткань его одежд раздувал ветер, смешивая листья с его волосами вплетая пыльную смесь.
Тонкая, но крупная ладонь потянулась к спящей. Так нежно касаясь впалых щёк, она скользнула по шеи до затылка. Их лбы коснулись друг друга, на холоде температура их тел падала.
-Какая упёртая ведьма… Если бы ты узнала, что я всё ещё хочу умереть из-за тех твоих слёз, стала бы ты плакать ещё сильнее?
Шёпот его слов проник в её сон, и усиливающая свой рост роса усыпала густые ресницы.
Такое неуловимое касание, но такое горячее тепло.
Он сел рядом, положив свою ладонь поверх её скованных рук. Почти сразу звериная хватка её когтей ослабла. Подхватывая её пальцы, он уложил её голову на свои колени.
Если бы она знала, что спаслась от одиночества, то вряд ли бы спала.
Сверчки пели во весь голос, ветер путался в её платье, луна ослепляла, но она никак не хотела просыпаться.
Счастье настигло её, но она об этом ещё не знает.
Сжатый кулачок воткнулся в тепло его тела. Дрожащие веки распахнулись в доли секунды. Губы разомкнулись, вырвался безумный, но радостный смех. Слёзы хлынули следом смешиваясь с диким хохотом. Спаслась одна из душ.