Черкес

После окончания учебки в Павлограде я был откомандирован в ракетную часть в Махачкале. С группой таких же солдат я кантовался на пересыльном пункте в Беслане, куда за нами на утро должна была прибыть машина из части. Молодой лейтенант -"покупатель", сопровождавший нас, под честное слово отпустил меня до утра навестить тётушку Лену, которая жила в Орджоникидзе (теперь Владикавказ). О ней я много слышал от мамы, её сестры, но никогда раньше не видел. Адреса я, конечно, не знал, но у меня был отличный ориентир : у её дома был огромный валун, который дети использовали как горку и отполировали его пологий склон до блеска. И вот я еду в пригородном поезде и любуюсь снежными вершинами Казбека. Я его сразу узнал по знакомой картинке на пачке популярных в то время папирос "Казбек". До полного сходства не хватало только черкеса на лошади... Кстати о черкесе.

Вот так же когда - то ехала моя тётушка Лена, ещё совсем молодая (Владикавказ тогда назывался Дзауджикау). В Беслане она встречала сестру и в поезде решила угостить её салом. В те голодные годы это было неслыханным лакомством. Развернула узелок, а разрезать сало было нечем.
- А вот у него нож - сказала её сестра Катя. Напротив сидел гордый черкес в полном горском прикиде. Он не отказал, молча вынул из ножен кинжал и вручил его дамам. Богатая рукоятка, витиеватая вязь дамасской стали на острейшем лезвии. Тётушки лихо порезали сало, тщательно вытерли лезвие раскромсанной вместе с салом тряпицей и вернули кинжал с благодарностью черкесу. Тот брезгливо, как заразу, взял его за рукоять двумя пальцами и выбросил в открытое окно вагона… Гордость не позволяла сыну гор отказать в просьбе, а вера - принять этот, осквернённый свининой кинжал. Тётушки так и застыли с раскрытыми ртами...

А вот и валун, о котором я не раз слышал, и этот трёхэтажный дом... Посреди большого двора раскуроченная старинная железная кровать. Соседи подсказали номер квартиры. Дверь открыла совсем уже старенькая тётя Лена. Она недоверчиво оглядывала меня, а потом достала фотографии и стала расспрашивать : а это кто, а это? Убедившись, что я - это я, она успокоилась. Чай с мёдом и печеньем, расспросы, воспоминания...
- А спать тебе придётся на полу - кровать только сегодня продала.
- Не ту ли, что валяется во дворе? - решил я пошутить.
- Ту самую,- сказала она.
- И кто же позарился на такое богатство?
- Нашёлся один такой. Она выдвинула ящик комода и вытряхнула на стол целую гору смятых банкнот.
- Вот, за неё получила...
Я не верил своим глазам - такая куча денег за это старьё...
- Сегодня ко мне заявился старый черкес. Сказал, что приехал посмотреть на свой дом, которым когда- то владел. И всё смотрел на эту кровать, зачем- то приподнимал её, как будто хотел сразу унести. Слёзно просил продать - мол, это - единственная память о прошлом. На ней спали и его дед, и отец, и он сам. Я никогда ничего не продавала и кровать не собиралась продавать, а он стоял на коленях, умолял и всё бросал и бросал в кучу деньги... В конце концов я не выдержала:
- Забирай свои деньги и эту кровать.
Денег он не взял, кровать выволок во двор. А уж что было дальше - мне соседи рассказали.
Во дворе он отвернул сверху шарики на четырёх стояках, перевернул кровать и оттуда высыпал на асфальт золотые червонцы. Он сгрёб их в сумку, а червонцев было столько, что ручки у добротной сумки не выдержали и оторвались. Так, в охапку, как ребёнка, и понёс эту сумку с червонцами.
- С таким богатством рядом жили, - сказал я.
- Не это меня волнует, а совсем другое : где - то я того черкеса видела, а где - не припомню... Целый день в голове пластинка крутится...
Ах, да, вспомнила наконец : это ведь тот самый черкес, что кинжал в окно вагона выбросил...