Бойтесь Деда Мороза, дары приносящего...

Максим Папанов
 
Бойтесь Деда Мороза,
дары приносящего…
 
(Повесть)
 

Глава 1.

 
Ирина просыпалась. После всего выпитого вчера вечером этот процесс шел с большим трудом. Вообще Ирина в последнее время позволяла себе частенько расслабиться за рюмочкой-другой «мартини» или «чинзано»… «Во всем виноват Сергей!» — вдруг с яростью подумала она. После ухода мужа она привыкла во всем винить его одного… И, конечно, в своих все более частых возлияниях она винила тоже только бывшего мужа.
 
* * *
Сергей ушел примерно полгода назад. Ушел внезапно, вдруг… Просто собрал чемодан и сказал, что любит другую. Почему-то в этот момент Ирина удивительно легко на это прореагировала. «Странно, а я ведь даже не замечала, что у него кто-то есть… Хм… Ну ничего – вернется как миленький через неделю. Пусть идет! Перебесится и еще с букетом цветов и подарками приползет.» — подумала она тогда.
Но не приполз. Не через неделю, ни через две. Ирина не знала, как себя вести. Вроде как звонить первой не позволяла гордость. А с другой стороны – так ведь можно и совсем мужика потерять. Что делать-то?
В таких случаях среднестатистическая женщина бежит за советом к подруге. Или подругам. Если подруг в наличии несколько – есть шанс получить множество полярных и взаимоисключающих советов, что еще больше вносит сумятицу и неразбериху в брошенную женскую голову. На счастье, у Ирины была только одна настоящая подруга. Валентина. Дружили еще со школы, серьезные ссоры и размолвки их миновали, так что их дружба прошла проверку временем и была надежной.
Через месяц одиночества Ирина позвонила Вале и все рассказала. Последовало стандартное «Все мужики — козлы!» и «Ничего. Еще сам потом пожалеет и будет о прощении молить…».
— Ох, Валюшка… Мне кажется, что не будет уже молить… Что-то такое у меня ощущение.
  — Да брось, Ириш. Мужики – они все одинаковые. Прибежит!
  — Сергей – не как все. Я же знаю. Если что-то решил – пойдет к своей цели. Хоть напролом. Как осел. Как никак шесть лет вместе прожили…
  — Ладно, подруга. Давай сегодня после работы пересечемся в «Шоколаднице». Там и поговорим.
  — Ок. Целую. До встречи.
Сейчас, как никогда, Ирина жалела, что не родила ребенка. Во-первых, ребенок помог бы отвлечься от ощущения полного одиночества и абсолютной никомуненужности. Во-вторых – это был-бы дополнительный рычаг давления на ушедшего Сергея. Но – увы. В свое время Ирина (а когда они с Сергеем поженились – ей было всего 19 лет) посчитала, что рожать ей еще рано, и вообще – надо пока пожить им с Сергеем для себя. Да и тогда еще она училась в институте. Шла на «красный» диплом. И совсем не хотелось вместо подготовки к сессии проводить бессонные ночи у детской кроватки. Сергей не особенно и возражал. Он был старше Ирины на пять лет и, наверное, был мудрее. Сделала пару абортов. Врач сказала, что все прошло удачно – но год назад, когда они с мужем наконец-то решили завести малыша – у них ничего не получилось. Ни с первой попытки, ни со второй. Ни с двадцать или тридцать какой-то.  Все безуспешно. Сергей сник и с головой ушел в работу. Просиживал в своем издательстве днями и ночами. Да и Ирина стала задерживаться у себя в лаборатории… Видимо, именно в тот момент у Сергея и появилась Катя.
Что ее зовут именно Катя, Ирина узнала уже потом, после ухода мужа. Мир не без добрых людей – все рассказали. И адрес, и имя. И профессию. И что есть сын – тоже кстати Сережа – нажитый во грехе… Шесть лет уже мальчику. Так что информацией Ирина располагала. Не располагала только мужем. Не было мужа. Ушел.
И вечерами началось. Мартини. Потом слезы. А иногда – сначала слезы, а потом уже – выпивка.
Сергей не звонил.
Так прошло шесть месяцев.
 
* * *
Так вот – Ирина окончательно проснулась и поплелась в ванную. Надо было хоть как-то привести себя в порядок и соорудить на голове хоть что-то похожее на нормальную прическу.
Завтракать не хотелось. Ничего ВООБЩЕ не хотелось. «Разве это жизнь?» — подумала она. Взглянула на часы – «Боже! Я же опаздываю!!!». Прыгая на одной ноге, кое-как втиснулась в серые джинсы – «Кстати, пора их уже постирать! Надо будет сегодня вечером не забыть.» -, зашнуровала кроссовки, схватила пуховичок и выскочила в подъезд.
Асфальт уже был покрыт тонким слоем снега – как-никак ноябрь уже… Было скользко. Долго размахивать руками не пришлось – тут-же какой-то «бомбила» с визгом затормозил и расплылся в улыбке.
  — Девушка, вам куда? Садитесь – холодно стоять так.
Поймать такси в любое время суток для Ирины не было никогда проблемой. Природа наградила ее эффектной внешностью – стройные ноги, маленькая и аппетитная попка, грудь третьего размера и роскошная копна каштановых волос. То, что на нее всегда оглядывались мужчины на улице, она считала само собой разумеющимся. Привыкла. У нее всегда было три-четыре ухажера одновременно, и она умудрялась так ловко их разводить по времени, что никогда ни один из них не догадывался о существовании конкурентов. Это было что-то типа спорта. Ей даже нравилось. И это в девятнадцать лет! А потом… Она встретила Сергея. И через 2 месяца он сделал ей предложение.
Почему она сразу согласилась? Наверное, почувствовала, что с Сергеем будет спокойно и надежно. «Штамп» конечно, но — «как за каменной стеной». Так они и прожили шесть лет. Тихо. Спокойно. Надежно. И без ребенка. А теперь она – одна.
 
* * *
До работы Ирине, если не было пробок, было ровно полчаса на метро и минут двадцать на такси. В то утро пробок не было. Машины почти все уже «переобулись» и поэтому водители позволяли себе немного лихачить и превышать скорость.
Водитель такси, в которое села Ирина, оказался страшным болтуном – рот его не закрывался всю дорогу. Ирина его толком и не слушала – только кивала автоматически и думала почему-то о Сергее. Хотя почему ПОЧЕМУ-ТО? Она часто в последнее время думала о нем. Анализировала все свои поступки и слова, пытаясь найти то неуловимое, что послужило началом маленькой трещинки в их отношениях. Трещинки, которая быстро переросла в большую трещину и расколола их семью.
Доехали за восемнадцать минут. Расплатившись и улыбнувшись в ответ на дежурный комплимент и промолчав на «Девушка, а что вы делает сегодня вечером?», Ирина выскочила из машины и взлетела по ступенькам к парадному входу своего института.
 
* * *
Институт химии, а точнее Центральный научно-исследовательский институт неорганической  и органической химии имени Менделеева при Российской академии естественных наук, располагался в большом и мрачном железобетонном кубе  — постройке хрущевских времен. Времен борьбы с архитектурными излишествами. С ними боролись нещадно, руководствуясь исключительно экономией средств. И никому даже в голову не приходило, что эти самые архитектурные излишества помогали создавать людям хорошее настроение и соответствующий рабочий настрой. Ну да ладно! Все это – дела минувших дней…
В принципе, Ирине нравилась ее работа. И химия нравилась тоже. Еще со школы. Большинство ее одноклассников и одноклассниц ненавидели этот предмет и поражались умению Ирины запоями читать литературу по химии и увлеченно переливать какие-то разноцветные растворы из пробирки в пробирку. Как следствие – через пять лет после окончания школы в кармане у Ирины лежал «Красный диплом» и распределение в ту самую лабораторию, в которой она и трудилась по сей день.
Коллектив был небольшой и дружный. В дни рождения сдвигались и молниеносно накрывались столы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Заведующий лабораторией, Пал Семеныч, смотрел на это сквозь пальцы и только периодически просил не переусердствовать со спиртным. «Ну а что тут плохого?» — думал он, — «Коллектив молодой, вчерашние студенты почти все… пусть немного расслабятся».
 
* * *
На работу Ирина все-таки опоздала. На десять минут. Но Пал Семеныча на счастье у себя не было и Ирина, облачившись в белый халат, тут же сделала вид, что уже давно и внимательно вглядывается в листок с разноцветными формулами, лежащий перед ней. В кабинете работала она одна и ей это нравилось. Нравилось, что не надо поддерживать чужие, абсолютно ей не интересные разговоры и поддакивать «Да-да, все мужики козлы!.. Ты абсолютно права, милая…». А разговоры на девяносто процентов были о «козлах-мужиках», так как коллектив сложился исключительно женский, если не считать Семеныча и Лёни — нового практиканта-пятикурсника. Но практикант – явление временное и не факт, что после окончания вуза он вернется в их лабораторию. Хотя, конечно, незамужняя часть их коллектива  была бы не против. Лёня был смазлив и начитан. Умел делать комплименты и не отказывал никому в помощи, чем окончательно обворожил всех женщин лаборатории..
Ирине Лёня поначалу стал оказывать знаки внимания – а как же пройти мимо такой красотки? Но она дала понять, что не намерена с ним флиртовать и парень со свойственным зачастую молодости спокойствием переключился на других дам. Благо дам в коллективе было много и, в основном, все симпатичные и свободные.
 
* * *
Но о работе не думалось. И не работалось. Думалось о Сергее. И чем больше Ирина думала о бывшем муже, тем больше она жалела саму себя. Жалела прямо до слез. И даже всплакнула немного. Хорошо, что никто не видит… Плачущая Ирина – это явление редкое для их лаборатории и зайди сейчас кто-нибудь – от расспросов не убежать. А так не хотелось отвечать на стандартные «Что случилось?» и «С тобой все в порядке?». Не хотелось никого видеть…. Хотелось только Сергея. Ирина даже почувствовала легкое возбуждение и, как-будто, чуть-чуть где-то в трусиках намокло… А может быть – показалось. Не важно. Важно то, что через шесть месяцев после ухода мужа он ей казался идеальным и лишенным малейших недостатков. Прямо-таки мужчина-идеал. «Вот, блин, довела себя..», — подумала Ирина,  — «уже скоро кончу при мысли о бывшем…»
«Позвонить, что-ли, ему???», — с тоской подумала она. «Да не, не стоит… зачем унижаться, если он сам даже и не вспоминает.». От грустных мыслей отвлек телефонный звонок.
  — Алло.
  — Ириш?
  — Привет, Валь…
  — Как ты, подруга? Настроение как?
  — Да так себе…
  — Опять о нем всё? Забудь. Не стоит он того… Давно бы уже нашла себе мужичка – к тебе же очередь стоит! Они же хвостом за тобой ходят. Эх, мне бы твою внешность – ух я бы им показала! Ха-ха-ха…
  — Ты в своем репертуаре, Валюш… Все шутишь.
  — А что грустить? Так и вся жизнь пройдет, мать! Сегодня вечером встретимся? Ты как? Не против?
— Не против… куда мне идти вечером – теперь все вечера свободны..
  — Ну вот – опять она за своё! Все – в семь жду тебя в нашем кабачке. Буду тебя отвлекать!
  — Ладно, пока-пока. Поработать мне бы надо…
  — Давай. До связи!
 
* * *
День тянулся особенно медленно, как тянется вдоль дороги унылый скрип колес старой телеги… Которую, к тому же, тащит старая-престарая кляча..
«Я сама клячей скоро стану… Унылой и одинокой КЛЯЧЕЙ!» — подумала Ирина.
Пару раз заходил  Пал Семеныч. Раза три — Анька из соседнего кабинета – просто потрепаться и чаю выпить. За окном стало темнеть. Уже почти шесть… Ирина засобиралась. Наскоро распрощавшись со всеми, вышла под моросящий не то дождь – не то снег и пошла в сторону станции метро. До их любимого с Валькой кабачка – ровно полчаса на метро. Пусть опять с Валькой, пусть опять пить – лишь бы не одна, в пустой квартире и в холодной постели…
«Какая-же ты скотина, Сережа!», — вдруг подумала она. И опять чуть не разревелать. «Нет! Надо срочно выпить», — подумала она неожиданно весело, — «Вот так и спиваются бабы в наше время… Брошенные бабы!»
Валюшка уже сидела за столом и потягивала традиционный мартини. Она вообще гораздо легче Ирины относилась к жизни и к связям с мужчинами и ко всему остальному. Замужем не была и, как казалось Ирине, не особенно и стремилась. Порой после общения с ней Ирине становилось по-настоящему легко, но только на очень короткое время. А порой ей становилось жалко Валю, за напускной бесшабашностью которой все-таки проглядывала обычная бабья незащищенность и слабость..
Подруги расцеловались.
— Привет, Ириш.
— Приветик.
— Прошла хандра твоя?
— Не очень пока…
— Сейчас накатим – все как рукой снимет! Хи-хи..
— Алкашка!!
Валька высунула длинный и тонкий язычок и стала дразнить Ирину. Та расхохоталась и жестом позвала официанта.
 
* * *
В этот вечер подруги засиделись за полночь. Мокрый снег не прекратился, лужи на тротуаре подернулись тонким слоем льда. Вышли на улицу, Ирина чмокнула Валю в щеку, помахала ей и пошла в сторону подземки. Валентина принялась махать проезжающим мимо машинам – она принципиально не признавала метро.
Ирина крикнула:
  — Доберешься до дома – позвони мне обязательно!
— Окей.
— Пьяница!
Валя выразительно показала средний палец. В этот момент возле нее остановился автомобиль и она, все еще смеясь, уселась на переднее сиденье.
Ирина посмотрела вслед машине и стала спускаться в метро…
 
* * *
Ирина подошла к дому и в очередной раз удивилась завсегдатаям детской площадки. Казалось, их ничего не берет: пусть хоть ударит сорокаградусный мороз – они все равно будут сидеть с неизменной «балтикой девяткой» и дико гоготать на весь двор. «Уроды!» — зло подумала она и ускорила шаг, проходя мимо них.
— Эй! Дэвушка!, – протянул ей вслед один из них, изображая кавказский акцент, — нэ хочешь пива  с нами?
«Да пошел ты..», — подумала Ирина. – «Вот ведь животные!»
Сзади раздался топот ног – ее кто-то догонял. Она еще больше ускорила шаг. Сердце бешено заколотилось.
Сильные мужские пальцы сдавили ее правую руку выше локтя и дернули на себя. Одновременно с этим второй рукой мужчина стал ощупывать ее куртку в поисках молнии. Нашел — резко дернул вниз. Стал хватать Ирину за грудь. «Помогите!..», — почему-то не крикнула, а лишь только пискнула она.
— Молчи, сучка!
Каким-то образом Ирина умудрилась вырвать правую руку и, размахнувшись, что есть сил врезала сумочкой по голове нападавшего. От неожиданности мужчина полностью ее отпустил и девушка, воспользовавшись этим, юркнула в подъезд и побежала к лифту. На ходу прислушалась – вроде бы тихо….
Дверцы лифта раскрылись сразу (опять везение!). Только забежав в кабину и нажав кнопку десятого этажа, Ирина смогла перевести дыхание…
 
* * *
В эту ночь она так и не смогла уснуть. Ворочалась на мокрой от слез подушке и опять винила во всех своих бедах Сережу: «Гад! Ты просто гад!!! Предатель…». Ей казалось, что если бы она не осталась одна – с ней бы ничего не произошло, и эти шумные дворовые алкоголики не обратили бы на нее никакого внимания…
В четыре часа утра Ирину стало тошнить. Сначала она почувствовала легкие позывы, одновременно с этим появилась режущая боль чуть пониже желудка… Ирина еле успела добежать до унитаза – ее тут же начало рвать…. Полежав какое-то время на кафельном полу, она, шатаясь, поднялась и поплелась к кровати. Лишь под утро Ирину накрыла какая-то странная, липкая дремота пополам с головной болью.
Утром Ирина позвонила Пал Семенычу и отпросилась на весь день.
До обеда она провалялась в постели, лишь изредка вставая к холодильнику, чтобы налить себе стакан минеральной воды. Недомогание постепенно проходило.
«Может быть, позвонить Сергею?», — подумалось вдруг Ирине. – «Я сама, сама во всем виновата! Надо было родить ему сына или дочь… Какая-же я дура! Господи, какая дура… Нет, звонить не буду. У меня тоже есть самолюбие – если он не вспоминает обо мне, пусть так и будет… Ничего – я не пропаду… Назло всем не пропаду!». Ирина продолжала бормотать и не заметила, как снова задремала. Проспала до позднего вечера – за окном было уже темно. В принципе, могло быть и не так еще поздно – в ноябре рано темнеет.
«Черт, у меня же хлеба нет. Придется оторвать свою задницу от постели, моя милая, и сходить в магазин..», — сама с собой, будто уговаривая себя, вдруг заговорила Ирина.
Накинув на плечи куртку, спустилась вниз. Слава богу, вчерашних уродов во дворе не было. Скорее всего – ЕЩЕ не было. Для такой публики шесть вечера – еще очень рано. У них жизнь начинается ближе к девяти…
Ирина купила буханку «бородинского», минеральную воду и две бутылки кефира. «Надо будет посидеть сегодня на диете», подумала она. – «А Валька, гадина, так ведь и не позвонила вчера… Наверное опять с каким-нибудь мужчиной познакомилась и про все забыла. Как я ей порой завидую, засранке..», — ухмыльнулась Ирина.
День закончился у телевизора – «Давай поженимся», «Пусть говорят» и потом какой-то сериальчик. Ирина не старалась вникнуть в суть происходящего на экране, она просто тупо смотрела в телевизор и думала о чем-то своем. Не заметила, как уснула прямо на диване в гостиной.
Голова наполнилась какой-то мешаниной из пестрых и бессвязных снов, сменяющих друг друга как цветные картинки в калейдоскопе. Потом вдруг – удивительно четкий и запоминающийся образ – Дед Мороз. Этот сон, как ни странно, отпечатался в мозгу Ирины надолго… Даже проснувшись, она до малейшей детали помнила его..
Дед Мороз. Сидит в своем кабинете. Почему-то его кабинет больше походил на кабинет средней руки бизнесмена – стандартная офисная мебель, никакого льда и снега и, тем более, снегурочек и прочей сказочно-зимней живности. По правде говоря то, что это именно Дед Мороз, Ирина поняла каким-то шестым чувством, потому что и одет он был неподобающе – никакой красной шубы с воротником из ваты, никакой шапки и сапог. На ногах – тапки, обычные  тапки, заношенный синий спортивный костюм, из-под которого виднелся ворот желтой фланелевой рубашки. Из всем знакомых атрибутов Деда Мороза – только окладистая седая борода. Но Ирина точно поняла – это именно он – Дед Мороз.
В ее сне он что-то писал, склонившись над письменным столом  и высунув от усердия кончик языка. Потом неожиданно зазвонил один из четырех телефонов, которые стояли на краю его стола, дед поднял трубку – и в этот момент сон оборвался. Хотя может быть и не оборвался – просто больше ничего Ирина не помнила утром..
 
* * *
«Дед Мороз, хм… странно… даже в детстве он мне не снился…»,  — удивилась Ирина, умываясь. Ухмыльнулась, глядя на себя в зеркало – всклокоченные волосы, зубная щетка торчит изо рта – умора! Потом – все по обычной схеме: метро, работа, домой, вечер с телевизором.
Все последующие дни были удивительно похожи один на другой, сменяли друг друга с неохотой, время с утра до вечера ползло лениво. Утро – бутерброд и чашка черного кофе – метро – лаборатория – метро – телевизор – постель. Порой Ирине хотелось взвыть от тоски. Она так и не смогла до сих пор привыкнуть к одиночеству, хотя прошло уже почти семь месяцев после ухода мужа. Правда как минимум два раза в день звонила Валька – обычная женская болтовня, ничего серьезного. Как ни странно, после того вечера, когда на Ирину напал кто-то из дворовых завсегдатаев, Валентина не приглашала ее выпить..
Одна Ирина стала реже выпивать. Лишь иногда могла себе позволить рюмочку-другую мартини с оливкой, или по выходным вдруг устраивала себе маленький праздник: не спеша молола ручной кофемолкой африканские зерна, потом с наслаждением варила кофе в старой медной турке на медленном-медленном огне. Когда кофе был готов, доставала с верхней полки початую бутылку рижского бальзама, давным-давно привезенную Серегой из латвийской командировки и благополучно забываемую ими порой на несколько месяцев и пила кофе с бальзамом, наслаждаясь воскресным утром и детскими голосами во дворе, доносящимися из приоткрытой форточки на кухне. В такие минуту почему-то именно о детях и думалось Ирине. О ЕЁ не рожденных детях, о детях, которые могли бы называть ее «мамой» и вот так вот по выходным сидеть рядышком и клянчить добавку омлета с беконом…
 
 

Глава 2.

 
Те, кто думают, что Дед Мороз живет где-то в Финляндии или Лапландии или в Великом Устюге – глубоко заблуждаются. У него нет никаких ледяных дворцов и снежных палат, вокруг него не вьются стайки девушек в белом и прочего сказочного люда. Все это – выдумки!
Офис или, если угодно, штаб-квартира Деда Мороза находится на одном из небольших безымянных островов к северу от Кольского полуострова. Средства связи с большой землей – самые обычные. Радиостанции, вертолеты, иногда – в период открытой навигации – небольшие суда и пароходики.
Одевается Дед Мороз тоже обыкновенно. Конечно, у него есть его «фирменный» дедморозовский костюм, но он предназначен для особых, торжественных случаев. А в своем кабинете он предпочитает, если только это не день приема посетителей по личным вопросам, одеваться по-простому, либо в обычный тренировочный костюм, либо в шерстяные брюки и какой-нибудь уютный свитер домашней вязки. Летом Дед Мороз несколько раз был замечен в шортах и футболке..
 
* * *
Дед Мороз работал с документами. Кабинет у него был небольшой и особым уютом не отличавшийся. Обычная, «казенная» обстановка, не новая и местами даже ободранная мебель: пара книжных шкафов, набитых до отказа бумагами и папками – они громоздились даже сверху, большой письменный стол, кожаное «директорское» кресло на колесиках, пару кресел для посетителей и журнальный столик. Вот и все. Но его это устраивало вполне. Вообще, его подчиненные между собой называли его «аскетом». Он с детства привык к спартанской обстановке и терпеть не мог заставленных мебелью и  устланных коврами помещений.
Был уже конец ноября и работы традиционно становилось все больше и больше. Поэтому сегодня Дед Мороз с раннего утра не поднимал головы, разбирая и сортируя адресованные ему лично письма, в основном от детей…
Порой, разбирая особо нечитаемые детские каракули или мысленно удивившись замысловатой и хитрой просьбе какого-нибудь избалованного дитяти, он вертел между пальцами пряди своей густой бороды, отчего уже через час она стала похожа на бороду с химической завивкой.
Писем было много. Они шли все возрастающим потоком начиная с конца октября, шли из разных стран и со всех континентов.
Просьбы и пожелания были в них самые разные:
«Дедушка Мороз, я давно мечтаю о живом олененке…»
«Здравствуй, добрый дед Мороз! Подари мне, пожалуйста, на этот Новый год детскую стиральную машинку…»
«Дед мороз, я хочу маленькую сестренку …»
«Я уже давно мечтаю съесть много-много шоколадок, Дедушка, пришли мне много шоколада на новый год!...»
Понятно, что Дед Мороз – не волшебник. Просто его возможности были намного больше, чем возможности среднестатистического человека и даже больше, чем среднестатистического олигарха. Поэтому, некоторые из детских просьб откровенно ставили его в тупик.
Для этих случаев у него был целый штат советников и помощников, многие с дипломами и даже учеными степенями по психологии.
Как раз сегодня Дед Мороз собирался созвать большой совет, на котором он собирался поставить перед каждым из своих сотрудников конкретную задачу на предновогодние и новогодние дни и на период школьных зимних каникул.
Он устало посмотрел  на массивные «Брегет», украшающие его запястье и нажал клавишу селектора.
  — Маша, будьте добры, стакан холодного зеленого чая и бутерброд с охлажденным сыром. И объявите, пожалуйста, по радиосвязи, что я жду всех у себя ровно через полчаса. Явка всем обязательна!
— Я все поняла, Дед Мороз. — Секретарь Маша слово «поняла» смешно произносила с ударением на букве «О» и сколько старик не пытался ей делать замечания и поправлять – все тщетно. Она по-прежнему так и говорила, смешно мешая городской и деревенский акценты.
Да, да, именно так – очень официально – все его и называли даже в офисе. Что поделаешь, если не было у него документов с именем-отчеством, как у всех нормальных людей.
Даже у его прямого американского конкурента и, по совместительству, очень дальнего родственника, было вполне земное имя – Клаус.
Даже у его финского коллеги – Йоулупукки – было какое-то имя, которое язык русского человека напрочь отказывался правильно произносить – но все-таки, ведь было! А его все так и называли  — Дед Мороз.
Или – Дедушка Мороз.
Поначалу, обустроившись на своем острове, Дед Мороз пытался приучить окружающих называть себя «Иван Петрович» или «Иван Иваныч», но – тщетно. Не приживалось, не прививалось это нововведение… И тогда плюнул Дед Мороз и подумал про себя: «Называйте меня, как привыкли…»
И даже по-моему махнул сразу после этого заледенелую стопочку горилки, что позволял себе  крайне редко в последнее время. Годы, знаете, они берут свое. Даже у деда Мороза..
 
* * *
Совещания обычно Дед Мороз проводил в специальном конференц-зале, вмещающем до двух сотен человек. В этот раз народу набилось еще больше – это одно из самых главных совещаний в году, на котором между всеми сотрудниками штаб-квартиры распределялись регионы и города, в которых они должны были  обеспечивать и контролировать  доставку новогодних подарков детям.
Первые пять-шесть рядов кресел заняли непосредственные «деды морозы-курьеры», потом расположились многочисленные их помощники и ассистенты, далее – тощие практиканты с не успевшими еще отрасти куцыми бородками.
Морозы-курьеры все как один имели густые седые бороды, помощникам носить их было необязательно, ну а практиканты и слушатели начальных курсов дедов-морозов должны были постепенно отращивать бороды, чтобы, во-первых постепенно привыкать к ним, и, во-вторых, чтобы за время практики и обучения научиться правильно ухаживать за растительностью на лице и подстригать бороду…
Люди, которые от природы не могли иметь густую и солидную бороду, безжалостно отчислялись в первые две недели обучения. Как бы ни было их жалко – порядок есть порядок! Согласитесь, Дед Мороз без бороды будет выглядеть глупо и нереально.
Пока все восемь заместителей Деда Мороза монотонно зачитывали по очереди свои ежегодные отчеты, сам руководитель этого ведомства что-то внимательно просматривал, уткнувшись в экран своего ноутбука.
Через сорок пять минут перешли к самой интересной части совещания – отчетам по обработанным письмам от детей. Дед Мороз оживился, закрыл крышку компьютера и стал внимательно слушать, периодически делая какие-то пометки в своем блокноте.
Обработкой поступающих писем занималось тридцать два сотрудника офиса. Руководитель отдела писем – седой грузный и, конечно, бородатый старик – взял слово:
— На 29 ноября было обработано семьсот сорок три миллиона шестьсот сорок тысяч писем. Из них – около пятидесяти тысяч было отбраковано по причине неразборчивости почерка, около шести тысяч содержали угрозы в адрес Деда Мороза и всякого рода непристойности, тридцать шесть тысяч двести двадцать одно письмо содержат абсолютно невыполнимые просьбы.
Дед Мороз перебил:
  — Пожалуйста, приведите примеры, если можно.
— Извольте. Так, где это у меня…. Вот, например – мальчик из города Иваново, Петя Курников… тэк-с… вот! Просит – читаю дословно – «…хочу, чтобы люди жили вечно и не умирали…», есть еще такая просьба – «чтобы мой папа стал олигархом» (смех в зале), маленькая Валя из Костромы хочет вернуть умершую бабушку… В общем, таких примеров предостаточно.
— Ну а еще?
  — Минутку. Вот – считаю, что мы не сможем сделать мальчику такой подарок – он просит, чтобы (читает) «…дядя Сережа стал после Нового года мне настоящим папой…». Вот. Ну как мы это исполним?
— Хм. А что за мальчик, откуда он?
  — Москва… Сережа Раздобреев… шесть лет. Что будем делать, шеф?
— Так-так. Ну, во-первых, лично я не считаю эту просьбу такой уж невыполнимой, это смотря как к делу подойти, с какой стороны, так сказать.
Дед Мороз усмехнулся в усы.
— А во-вторых, я думаю, что у нас есть еще время провести кое-какую работу с семьей этого Сережи… Кстати, мама у него есть? И кто такой дядя Сережа?
— Мы выяснили кое-что – дядя Сережа уже полгода живет с мамой этого мальчика, по профессии – полиграфист, работает в каком-то книжном издательстве. Мама – Екатерина Раздобреева… двадцать три года..
Дед Мороз сделал очередную пометку в блокноте.
— Ну и отлично. Беру дело под свой личный контроль.
Совещание продолжилось, докладчики выступали один за другим. Через три часа сделали кофе-гляссе-брейк. Потом еще два часа выступлений. Дед Мороз уже откровенно дремал, развалившись в своем широком кожаном кресле. Докладчики перешли на полушепот, чтоб не потревожить его сон..
Закончили далеко за полночь, и, несмотря на то, что многие в зале клевали носом, наиболее рьяные докладчики все никак не могли остановиться и все приводили какие-то выкладки и цифры, поминутно сверяясь с данными в своих папках.
Взглянув на часы, неожиданно проснувшийся Дед Мороз волевым решением прения прекратил и закончил мероприятие, пожелав всем успехов и спокойной ночи.
 
 

Глава 3.

 
— Серееежаааа!!! Домой. Быстро домой!
Катя Раздобреева выглянула в окно и пыталась увидеть, где и с кем играет ее сынишка. На дворе уже темнело и добропорядочные родители сочли своим долгом загнать чад домой.
  — Мам!!! Ну еще минуууточку! Ну можно еще чуть-чуууууть?? А?
Катя нахмурила брови:
— Еще десять минут и домой! Или мы с дядей Сергеем лично выйдем за тобой. Выйдем не одни – с ремнем!
Но сказано это было таким тоном, что маленький мальчик только заливисто рассмеялся и сказал: «Хорошо, мамулечка! Я немножко еще…»
И побежал к друзьям.
 
* * *
Катя так и стояла у окна, наслаждаясь морозным ноябрьским воздухом. Неожиданно сильные мужские руки обвили ее за талию.
— Сережа, милый…
  — Как ты, родная?
  — Соскучилась. Я и не заметила, как ты пришел. Я тут Сережку загоняю домой.
Катя ткнулась носом в плечо Сергея. «Господи, как же мне хорошо с тобой, Сереженька… Где же ты раньше был, милый, так долго?», — прошептала она.
Он счастливо засмеялся.
  — Катюш, у нас с тобой еще вся жизнь впереди. Мы с тобой еще девочку родим и, может быть, еще пацана. А?
Катя улыбнулась: «Планы у тебя, как всегда, наполеоновские! Мечтатель ты мой. Ну на девочку я еще согласна, а вот насчет пацана – это большоооооой вопрос!».
Помолчали. Катя спросила:
— Как у тебя на работе дела?
  — Да все по-старому… В плане еще две книги до конца года и пара-тройка журналов. Думаю, что в этот раз обойдемся без предновогодней запарки и ночных бдений.
— Ну отлично. Милый, сходи за Сережей – сам он, я чувствую, не вспомнит про ужин и про душ. А я пока буду накрывать на стол.
  — Хорошо, Катюша.
 
* * *
За ужином Сергей-старший рассказывал всякие забавные истории из своей жизни, маленький Сережка слушал, открыв рот, а Катя не могла налюбоваться на них.
Когда уже пили чай – зазвонил телефон. Сергей подошел и снял трубку.
— Алло.
Пять секунд молчания в трубке.
— Сереж, это я…
— Ирка? Что-то случилось?
  — Да нет. Я так, просто позвонила.
Опять пауза.
  — Голос твой захотелось услышать..
  — Ирина, по-моему, мы с тобой обо всем уже договорились – наша семья закончилась, я люблю другую женщину, живу с ней, как муж живет с женой. Ну что ты такое говоришь? Какой «голос»??
— Сереж, ты не был никогда таким жестоким раньше. Ну почему ты не поймешь никак, что мне сейчас и без тебя очень тяжело. Тяжело и морально и физически. В конце концов, я привыкла, что рядом всегда мужчина. НАСТОЯЩИЙ!!! И в постели, кстати, тоже. Да!!! А что? Я настоящая женщина. И ты прекрасно об этом знаешь!
Сергей поморщился и немного отстранил трубку от уха – Ирина видимо и сама не заметила, что уже почти кричала. Кричала громко, с истеричными нотками..
Катя не могла разобрать слов Ирины из кухни, где они привыкли всей семьей ужинать. Но то, что в трубке кричали – это ей было хорошо слышно. Она насупилась и прижала к себе сына.
Сергей дождался паузы.
— Ира! Тебе нужны деньги? Я дам. Много, конечно, не смогу сейчас – Новый год на носу, сама понимаешь.
— Да пошел ты. Ты мне всю жизнь поломал! Скотина..
Ирина бросила трубку.
Сергей вернулся за стол. Аппетит пропал.
Катя сидела насупившись. Потом произнесла: «Когда она от тебя отстанет, Сереж?»
— Зайчонок, давай не будем поднимать эту тему, а? Ну сама подумай, она — брошенная женщина. Ты-то уж должна понимать… Ей сейчас тяжело.
  — Сережка, ты поел?, — это уже сыну. – Иди в свою комнату, поиграй.
— Хорошо, мам.
Катя, дождавшись, пока за сыном закроется кухонная дверь, сказала:
  — Сережа, милый. Мне больно смотреть на тебя каждый раз после этих разговоров с ней. Я же вижу, что ты очень сильно переживаешь. Раз за разом прокручиваешь в себе всю эту ситуацию, еще раз спрашиваешь сам себя – правильно ли ты сделал, что ушел от нее ко мне. Так ведь?
— Катюш, мне никто, кроме тебя не нужен, я тебе уже сто раз это говорил! Неужели ты мне не веришь?
— Верю, верю, милый… Ты кушай, пожалуйста, я же старалась, готовила. Кстати, я тебе забыла сказать – наш Сережка написал письмо Деду Морозу. Первый раз. Представляешь?
— И что он у него попросил?
— Ты знаешь, он мне не говорит. Ни в какую – и все тут! Как я не просила – играет в партизана.
Катя рассмеялась.
— Самое главное, он не оставил его под подушкой или где-нибудь еще. Он пошел и опустил его в почтовый ящик. Я сама видела.
Сергей почесал затылок.
— Что ж теперь нам ему положить под елку? Как же мы угадаем? Еще разочаруется ребенок в Деде Морозе.
И они громко расхохотались и сразу же, осекшись, что услышит маленький Сережка, перешли на шепот, все еще хихикая.
— Сереж, ну я постараюсь выведать у него, даю слово…
— Хорошо.
Настроение у Сергея-старшего улучшилось и он стал с аппетитом есть голубцы.
— Да, Катюш. Завтра первое декабря. Когда поедем выбирать елку?
— Давай числа двадцатого, милый? Сейчас пока рановато. Да и выбора, я так думаю, пока еще нет на елочном рынке. Поедем, если ты не против, в ближайшее воскресенье к этому числу..
— Лады.
 
 
 

Глава 4.

 
Ирина рыдала возле телефона. В ярости после разговора с Сергеем она чуть не разбила об пол аппарат, но потом, вовремя вспомнив, что лишние траты ей сейчас ни к чему, взяла себя в руки.
Хотя выражение «взяла себя в руки» не очень-то и подходило в данной ситуации… Слезы так и лились из глаз горячей и соленой рекой, она сидела на полу, сгорбившись и беспомощно положа руки на колени.
Лучше бы она не звонила Сергею! Ведь держалась столько времени – и на тебе! Не выдержала… И что? В результате разбередила все свои старые раны и воспоминания нахлынули с новой силой. Воспоминания об их прошлой жизни, семейной… А вместе с воспоминаниями вновь пришло острое чувство обиды на бывшего  мужа и стало опять невыносимо жалко себя, несчастную и одинокую.
Через какое-то время Ирина перестала плакать. Еще несколько раз всхлипнув, она поплелась на кухню и стала изучать содержимое холодильника. В минуты душевного расстройства ей всегда дико хотелось есть. Конечно, только после того, как она выплачется.
Настругав себе бутербродов с сыром, Ирина достала из шкафа бутылку трехлетнего «Арарата» и щедро плеснула себе в стакан. Выдохнула, выпила. Поморщившись, сунула в рот кусок сыра.
Стало скучно и тоскливо.
«Может быть, выйти во двор? Прогуляться…», — подумала она – «Ну а вдруг там эти придурки, с их пивом и пьяными криками? Бр-р-р..», — поежилась Ирина, вспомнив о недавнем происшествии во дворе. «Нет, лучше телик посмотрю… Укутаюсь в теплый плед и буду сидеть в кресле. С ногами!»
Ирина даже улыбнулась при мысли об уютном, слегка продавленном, но таком родном кресле.
 
* * *
Около половины одиннадцатого, когда Ирина почти уснула под бормотание какого-то ток-шоу, раздался телефонный звонок. Ирине не хотелось вылезать из-под теплого пледа и брать трубку. Звонили настойчиво и долго.
«Черт! Придется ответить… Не отстанут ведь!»
  — Алло. Я слушаю.
  — Приветик, подруга!
Ну конечно же. Звонила Валентина.  Только она могла так поздно, не посмотрев на часы, набрать чей-нибудь номер и, как ни в чем не бывало, абсолютно невинным голоском болтать о всякой ерунде.
— Привет, привет… Ты меня разбудила. Ох… Я только так сладко задремала.
  — Ну извинииии… – обиженно протянула Валька. – Я же не знала, что ты спишь. Не дуйся, Ириш!
И сразу:
  — Ну как у тебя настроение, подруга?
— Да ничего…
— Что-то кисло как-то это у тебя прозвучало! Хи-хи-хи. Все по-своему Сереге тоскуешь?
— Не говори мне о нем, прошу тебя!
— Тааак….., — протянула Валентина,  — все с тобой понятно. Надо тебя лечить!
— Издеваешься?
— Нисколько! Есть у меня одна идейка. Но – не по телефону. Сейчас приеду.
И, прежде чем Ирина успела что-то сказать в ответ, бросила трубку.
 
* * *
Валя была у Ирины уже через полчаса.
Подруги расцеловались и прошли на кухню. Пока хозяйка колдовала над свежемолотым кофе, Валентина изложила свою идею. Оказалось, что у нее есть одна давняя знакомая, можно сказать подруга детства. И зарабатывает себе на хлеб насущный та подруга…. ГАДАНИЕМ и всяческими приворотами-отворотами.
— Так вот, — продолжала Валька, — у Галины этой очень большой опыт по части склеивания разбитых семей и возвращения заблудших мужиков.
— И что ты предлагаешь, Валь?, — усмехнулась Ирина,  — Я??? И у гадалки?? Не представляю. Чушь все это! Я никогда в это-то и не верила… Смеялась над этими гадалками и ворожеями, ясновидящими и кашпировскими… Да ну! Не пойду! И не уговаривай…
— Слушай, Ириш, ты мужа вернуть хочешь?
— Ну?
— Так вот – слушай меня во всем. На днях я созвонюсь с Галкой и мы к ней поедем. Точка!
— Я подумаю, — пробормотала Ира.
«А что? Может и впрямь поможет хоть как-нибудь, хоть чем-то… В моем положении будешь и к гадалкам ходить…», — подумала она.
  — Я тебе позвоню и сообщу день и время, — бодро объявила Валька.
Больше в этот вечер к теме гадалки не возвращались. Пили кофе, грызли соленое печенье и трепались о всякой ерунде.
Было уже далеко за полночь, когда Валька уехала домой. Ирина помыла посуду, вытерла кухонный стол и подошла к окну. Подошла и ахнула. За окном все было белым-белым. В свете фонарей было видно, как не спеша и плавно падали большие и мохнатые, такие теплые и пушистые на вид, что хотелось зарыться в них, как в шубу, снежные хлопья… «Вот тебе и первый день зимы!», — подумала Ирина. Она представила, как утром проснется и пойдет на работу, скрипя свежевыпавшим снегом и то этого звука, как в детстве, у нее сразу станет светло и спокойно на душе. Она с малых лет любила снежные зимы. Ирина улыбнулась и все события этого дня, последнего дня осени, сразу отошли на второй план. Даже бывший муж.
 
* * *
В эту ночь Ирина на удивление быстро уснула. Возможно в этом был «виноват» первый выпавший настоящий снег, а возможно – хотя в этом сама Ирина ни за что бы не призналась самой себе – и потаенная надежда на гадалку, надежда, что та не окажется обычной шарлатанкой и актрисой, каких сейчас развелось немало вокруг, а будет обладать реальной силой, мистической силой. И будет способна развернуть ее несчастную судьбу на сто восемьдесят градусов и вернуть любимого мужчину.
А потом Ира увидела сон. Какой-то остров, судя по его суровой природе – где-то на севере. Много людей в одинаковой униформе, все заняты разгрузкой деревянных ящиков и картонных коробок с подлетающих то и дело больших вертолетов. Что это за груз – Ирина во сне не поняла. Но одну деталь она запомнила четко – на вертолетах и синей униформе грузчиков была забавная эмблема – улыбающийся Дед Мороз, вписанный в круг и какая-то надпись снизу. И многие из снующих вокруг вертолетов мужчин были бородатые!
 
 

Глава 5.

 
На календаре было уже второе декабря. На острове Деда Мороза уже с раннего утра кипела работа. Основные списки подарков были составлены, хотя письма будут приходить вплоть до самого Нового, года и их ведомство будет стараться исполнить максимально большее количество детских просьб даже в новогоднюю ночь. Но все же – основная масса детей пишет письма Дедушке Морозу заранее, ведь дети вообще народ неусидчивый и нетерпеливый. И это хорошо, так как у исполнителей благодаря этому было больше времени, чтобы определиться с приемом и сортировкой грузов.
Так вот, с самого раннего утра над островом жужжали вертолеты и звучали  громкие, отдаваемые в рупор, приказы и указания. У сотрудников Деда Мороза было около десяти дней, чтобы принять ящики с подарками, рассортировать по регионам и странам, красиво упаковать и распределить между дедами Морозами — курьерами.
Подарков было много. Точное их число будет известно, когда отгремят праздничные фейерверки, далеко позади останутся новогодние каникулы и люди станут забывать про Новый год. Приблизительно в конце февраля бухгалтеры Деда Мороза начнут готовить ежегодные отчеты и представлять это шефу. И тот, ознакомившись с документами, будет поощрять особо отличившихся и наказывать нерадивых работников. Но до этого было еще далеко.
А сейчас не стоило думать о грядущих премиях и взбучках, а просто делать свою работу. Чем, собственно, все на этом острове и занимались.
Время от времени на крыльцо своего дома выходил сам Дед Мороз. К нему тут же подбегал один из его помощников с блокнотом и принимался быстро-быстро записывать какие-то указания шефа. После этого хозяин острова удалялся в свой кабинет, но через примерно час все опять повторялось.
В час дня сделали перерыв на обед. После этого работы продолжились.
 
* * *
Вечером этого же дня Дед Мороз, листая свой потертый блокнот, наткнулся на запись о Сереже Раздобрееве. Посидев с минуту, вздохнул и нажал кнопку селекторной связи.
  — Машенька, доченька – будьте  добры, пригласите ко мне Семен Семеныча.
— Хорошо, Дед Мороз.
Семен Семенович служил тем самым начальником отдела писем и на прошедшем совещании именно он взял на заметку письмо Сережи Раздобреева.
Через пять минут раздался стук в дверь.
— Да-да, Семен Семеныч, входи, дорогой.
— День добрый, шеф!
— Ну, рассказывай, как продвигается подготовка, есть ли какие проблемы?
— Особых проблем нет, все письма, поступившие к нам на сегодняшний момент, рассортированы и приняты к исполнению, за исключением тех, что содержат заведомо невыполнимые просьбы…
— Вот-вот, насчет невыполнимых… Хотел узнать, как идет работа по письму Сергея Раздобреева, шести лет… Помнишь такого?
СемСем (как его между собой называли подчиненные) усмехнулся.
— Помню, конечно. Думаем пока… Уж больно пацан непростую задачку перед нами поставил…
— И что надумали на сей момент?
— Мне кажется, что будет логичным для начала позвонить родителям мальчика и поговорить с ними. Провести, так сказать, разъясняющую беседу!
Дед Мороз рассмеялся, следом за ним – и Семен Семеныч. Отсмеявшись и вновь приняв серьезный вид, собеседники продолжили разговор.
— Когда планируете позвонить?
— Думаю, что завтра-послезавтра. Уточню по своим каналам еще раз номер их домашнего телефона, набросаю примерный план беседы, ведь в нашем деле главное – не испугать (Дед Мороз одобрительно кивнул), и позвоню сам или поручу кому-нибудь из моих помощников.
— Хорошо. Прошу только, Семен Семеныч, ты не затягивай с этим делом. Мальчонка, судя по всему, хороший, добрый – надо помочь ему…
— Сделаем, всё сделаем, Дед Мороз, не подведу вас!
— Ну вот и славно. Ступай тогда, свободен.
— Есть!
Когда дверь за подчиненным захлопнулась, Дед Мороз задумался.
«А ведь действительно – а что, если мама мальчика или этот самый дядя Сергей не поверят звонившему, примут все это за какой-то дурацкий розыгрыш? Что делать будем в таком случае?», — Дед Мороз почесал затылок. – «Ну… не будем загадывать, поживем – увидим, как говорится.»
Тут раздался громкий зуммер селектора: «Дед Мороз, к Вам начальник склада, говорит, что очень срочно. Впустить?»
— Пусть заходит, дочка.
Ворвался высокий и худой бородач, раскрасневшийся с мороза.
— Здравствуйте, шеф. У меня проблема: не хватает четырех ящиков с игрушечными «Феррари» из «Формулы-1». Мы сделали заявку на две тысячи триста сорок экземпляров, а у меня не хватает четыреста машинок. Как раз это и получается четыре коробки – в каждой по сотне!
— Ты успокойся, Миша. Предновогодняя горячка не только у нас. Видимо, на фабрике просто перепутали что-то и забыли доложить в контейнер весь заказ. Откуда мы получаем эти «Феррари»?
— Прям из Италии – фирменные!, — заулыбался бородач Миша.
— Замечательно, я прямо сейчас и позвоню им. Не переживай – решим мы твою проблему.
— Спасибо Вам огромное, шеф! А то, сами ведь понимаете, у нас все по списку, четко.
— Знаю, знаю, — засмеялся Дед Мороз, — Иди, Миша, работай…
«Хорошие у меня ребята работают, переживают за дело наше общее…», — подумал он, глядя на удаляющуюся спину в синем комбинезоне, с которой на него смотрел и улыбался он сам в белом круге и с надписью снизу – «We give happiness!».
Что в переводе с английского языка означает: «Мы дарим счастье!»
 
* * *
 
 
Начальник отдела писем Семен Семенович думал. Раз за разом вытягивал он из пачки чистый лист бумаги, что-то быстро писал на нем, потом перечеркивал все, комкал бумагу и выбрасывал в уже переполненную корзину. План разговора с Катей, мамой Сережи Раздобреева никак не хотел составляться. Ну просто ни в какую! Перед Семен Семенычем уже стояла полная окурков пепельница, а в кабинете под потолком висело внушительных размеров облако табачного дыма.
«А если она не поверит мне? Если примет наш разговор за чей-то дурацкий розыгрыш? Черт бы побрал этих женщин с их сложной душевной организацией», — в сердцах чертыхнулся он., — «Хоть бы к трубке подошел этот самый дядя Сережа. Мужику с мужиком всё одно легче общаться! Мужик мужика всегда поймет…»
Но СемСем знал, что по статистике мужчина подходит к трубке домашнего телефона примерно в десять раз реже, чем женщина. Так что шансы его попасть на мужской разговор с Сергеем-старшим были малы. И Семен Семенович готовился к разговору с женщиной и снова писал-черкал-мял-выбрасывал-курил. И снова, и снова…
На исходе третьего часа и третьей же пачки сигарет план разговора стал вырисовываться.
Шеф отдела писем подошел к окну и закурил очередную сигарету. Докурив, сел снова за стол, открыл большой ежедневник в солидном кожаном переплете и, сверяясь с написанными там цифрами, стал набирать код Москвы, а за ним и номер телефона Раздобреевых.
Сначала тишина (все-таки до Москвы далековато, и пока этот самый сигнал долетит..), потом несколько гудков и, наконец, женское, немного нараспев, «Алло». К телефону, естественно, подошла Катя.
 
 
 

Глава 6.

 
Катя накрывала на стол. После появления в доме Сергея-старшего как-то незаметно вошли в традицию чинно-неторопливые семейные ужины, обеды и чаепития. Вдвоем с сыном они вечно ели на ходу, перекусывали по десять раз в день и порой неделями забывали пить чай. Но Сергей любил в этом деле обстоятельность, любил когда в доме всегда есть свежая выпечка или ароматное варенье. Ну, на худой конец, шоколадные конфеты. В общем, он был, как и большинство мужчин, сладкоежкой.
Ну и маленькому Сереже, конечно, нравилось важно сидеть вместе с мамой и дядей Сергеем, не спеша пить чай со всякими вкусностями и вслушиваться в непонятный и от этого еще более притягательный взрослый разговор. Разговор его любимой мамочки и его будущего настоящего ПАПЫ. Он верил, что написанное им письмо дойдет до адресата и Дед Мороз исполнит его самое заветное и сокровенное желание. Осталось совсем чуть-чуть, всего-то двадцать семь дней. Около четырех недель до Нового года, праздника, во время которого сбываются все мечты. Сережа точно знал это. Именно в Новый год и именно с помощью Деда Мороза!
Чайник уже вскипел и призывно свистел на плите. Оба Сергея сидели за столом и ждали Катю. Через минуты две она, залив в чайник кипяток, пришла в гостиную.
— Пусть немного постоит – чтобы чай настоялся. Имейте терпение, мужики. – рассмеялась Катя.
— Катюш, ты какой заварила?, — спросил Сергей-старший.
— Черный, как вы любите.
И в этот момент зазвонил телефон. Катя умчалась в коридор. Разговор шел недолго. Слышны были какие-то обрывки фраз, слова Кати с нотками удивления, потом она коротко рассмеялась и вернулась за стол.
— Мам, кто звонил?
— Да какой-то ненормальный. Представился Дедом Морозом, нес какую-то чушь. В общем – не стоит об этом и вспоминать! Давайте пить чай.
Сергей-старший рассмеялся, но маленький Сережа сидел задумчивый. Он вдруг отставил чашку, внимательно посмотрел на мать и спросил:
— Мамуль, а что он говорил еще? Этот Дед Мороз, а?
— Да что-то там про твое письмо к нему. Якобы он получил его и хотел со мной поговорить. Да ну! Ерунда все это!
Сережа кивнул, улыбнулся и принялся грызть печенье, запивая его сладким чаем. Он-то знал, что это не просто какой-то сумасшедший. Он верил, вернее, чувствовал каким-то своим шестым чувством, что письмо его дошло до адресата и дед Мороз исполнит его желание. Внутри мальчика все клокотало и пело от радости, но он старался не показывать виду. Пусть взрослые думают, что он поверил их словам. Наивные!
 
* * *
Сережа-младший первым допил свой чай и убежал в свою комнату.
Катя посмотрела ему вслед, убедилась, что сын закрыл дверь в детскую комнату и, наклонившись к уху Сергея, прошептала:
— Ты знаешь, милый, этот звонивший сказал мне одну вещь. Я не хотела при Сереже этого говорить, ждала, когда он уйдет.
— Что, Катюш?
— Он сказал, что будто-бы Сережка написал в письме Деду Морозу всего одно желание. Но очень необычное. Он пожелал, чтобы в Новом году ТЫ стал ему настоящим папой. Как тебе такое желание?
Катя смотрела на своего любимого с хитрой улыбкой.
— Кать, а может быть звонивший действительно читал это письмо? Может быть он – работник почты? А? Ты об этом не подумала?
— Все может быть. В конце концов, это не столь важно. Главное – понять, что для Сережки означает «настоящий папа». Ты ведь и так к нему прекрасно относишься, многие настоящие отцы так не относятся к своим родным детям. Чего ему не хватает?
Сергей помолчал. Потом поскреб подбородок, покрытый двухдневной щетиной, и придвинулся поближе к Кате.
— Кать, — вполголоса сказал он. – Мне кажется, что Сережка хочет, чтобы мы с тобой поженились. Он уже достаточно большой, чтоб понимать, что такое брак. Как ты думаешь?
И, не дав ей ответить, закрыл ее губы своими. Катя обвила его плечи руками и страстно ответила на поцелуй. Они целовались минут пять, то и дело оглядываясь, не идет ли их Сережка.
Потом Катя, вдруг посерьезнев, сказала:
— Сереж, но ты же еще не развелся со своей бывшей…
— Милая, я тебе даю слово, что сразу после Нового года займусь этим вопросом. Ты же знаешь, что у нас на работе сейчас запарка.
— Хорошо, любимый. Ну а когда придет Дед Мороз и поздравит нашего мальчика, мы в этот же день сообщим ему, что решили пожениться. Хорошо?
— Конечно, Кать… Кстати, о поздравлении – пора бы нам и позвонить какому-нибудь Деду Морозу. А то они нахватают заказов, и останется для нас самое плохое и неудобное время.
Сергей подошел к телефону и принялся листать лежащую рядом с ним какую-то газету объявлений. Через минуту он уже полушепотом (чтоб не услышал маленький Сережка) обзванивал дедов морозов  и выяснял условия и цены на их услуги.  В конце концов, они  с Катей остановились на двадцать седьмом декабря и семи часах вечера. Ближе к Новому году все время у столичных Дедов Морозов было уже занято и даже на двадцать седьмое один из них, по имени Виктор, согласился еле-еле. Пришлось Сергею пообещать ему дополнительное вознаграждение. Они с Виктором договорились, что двадцать шестого тот заедет вечером к ним во двор и позвонит по телефону. И Сергей вынесет ему заранее приготовленный подарок для Сережки-младшего. А комплектованием этого подарка Катя занималась уже второй месяц, покупая только самое вкусненькое и красивое из огромного изобилия конфет и сладостей на прилавках Москвы.
Через полчаса оторвался от своего компьютера сын Кати и, забежав в гостиную, с ходу спросил у Сергея-старшего:
— Дядь Сереж, а когда мы за елкой поедем?
— Не волнуйся, малыш, еще рановато. Думаю, что через пару недель будет в самый раз – вот тогда и поедем. Договорились?
— Ага. Конечно, дядя Сережа..
— Ну и прекрасно. Катюш, пожалуйста, подвари еще чайку… Хочется погорячее и покрепче.
За окном уже давно было темно, и только пушистые снежинки беззвучно ложились на подоконник. Наступало третье декабря.
 
 
 

Глава 7.

 
Валька не звонила три или четыре дня. Только шестого декабря, когда Ирина сидела за своим рабочим столом и писала заготовку для квартального и годового отчетов, раздалось противно-дребезжащее – телефонный аппарат был старым и за много лет не меньше двух десятков раз упавшим  на пол – Ирина со вздохом сняла трубку.
— Лаборатория, слушаю …
— Привет, Иришка!
— А, Валька. Приветик… Где пропадала?
— Ириш, все разговоры –потом. Сейчас ты срочно едешь ко мне домой, и мы вместе отправляемся к Галине. Она нас ждет к пяти.
— Ты с ума сошла?? Вообще-то, я в каком-то смысле на работе, — саркастически заметила Ирина.
— Ириша, ты сейчас идешь и отпрашиваешься у своего Пал Семеныча. Он у вас – мужик понятливый и добрый. И поторопись.
В трубке раздались короткие гудки. Ирина еще раз вздохнула и поплелась в кабинет шефа – отпрашиваться.
Уже через полчаса они с Валентиной вышли из подъезда ее дома и сели в тут же подъехавшее такси. Гадалка жила в одном из отдаленных спальных районов на юго-западе Москвы. «Скорее всего, безликая серая громадина», — меланхолично подумала Ирина, представляя дом, в который они ехали.
 
* * *
Дом Галины примерно таким и оказался. В заплеванном подъезде пахло мышами и сыростью. Ирина с Валькой поднялись в дребезжащем лифте на пятый этаж и огляделись.
Из четырех дверей только одна выделялась своей добротностью и дороговизной. Кнопки звонка нигде не наблюдалось – вместо нее на двери висел внушительных размеров бронзовый колокольчик, за который Валька недолго думая и дернула.
Прошло примерно полминуты и дверь приоткрылась. Из квартиры сразу потянуло смесью каких-то благовоний и, казалось, пригорелых котлет. Валентина втолкнула подругу внутрь и следом вошла сама, закрыв за собой дверь.
Ирина остолбенела. Такого она не ожидала – казалось, что они с Валькой попали в чум к какому-нибудь чукотскому шаману. «Хотя нет – у шамана не было бы такого смешения стилей и эпох и такой безвкусицы»,  — прыснула Ирина.  
По стенам висели шкуры и головы разных животных – так, как вешают свои трофеи охотники. Все это перемежалось множеством канделябров с горящими свечами, ароматическими палочками и даже обыкновенными новогодними гирляндами.  По полу стелилась ковровая дорожка в каком-то восточном стиле, может быть даже в туркменском – в этом вопросе Ирина не была специалистом. Подруги прошли в гостиную, раздвинув гремящую бамбуковую занавесь. Видимо, в этом помещении гадалка и принимала своих посетителей. Посередине комнаты стояло три мягких не первой свежести кресла, перед ними массивный письменный стол, заваленный какими-то стеклянными шарами, колодами карт и книгами с потертыми корешками, на вид очень старыми. За столом восседала грузная женщина в китайском халате с драконами. На вид ей можно было дать лет пятьдесят. В углу рта ее дымилась тонкая сигарета в мундштуке. Сигарета была с золотым фильтром. «Видимо, это и есть Галина», — подумала Ира.
Женщина внимательно посмотрела на вошедших и произнесла:
— Валя, привет. Как дела? Что-то ты давно меня не навещала… Проходите и присаживайтесь.
Подруги сели в кресла. Наступила пауза. Она длилась примерно минут пять. Все это время хозяйка квартиры рассматривала только Ирину. Потом  сказала:
— Вижу, что у вас проблемы. Проблемы из-за мужчины. Так?
Ирина помолчала. Потом произнесла:
— Да. У меня проблема. Мужа хочу вернуть. Это возможно?
Галина рассмеялась.
— Все возможно, милочка. В этом мире невозможного нет. Надо только очень сильно захотеть, ха-ха-ха.
Потом внезапно замолчала, видя, что подруги не разделяют ее веселье.
— Фотографию мужа принесли?, — спросила гадалка.
— Да.
— Дайте ее мне.
Ирина достала из сумочки несколько фотографий Сергея и протянула Галине.
Гадалка изучала снимки минут десять, потом вернула их Ирине. Все, кроме одного.
— Эту фотографию я пока оставлю у себя. Не возражаете? Мне необходимо поработать с ней.
— Я не возражаю, только что мне делать? Как мне вернуть моего мужа??, — резко сказала Ирина.
Галина мягко произнесла:
— Вы только не нервничайте и внимательно выслушайте меня. Ваш муж – человек, который не столько привязывается к какой-то конкретной женщине, как к детям. Он очень хотел детей, живя с вами. Ведь так?
— Да, – еле слышно произнесла Ирина.
— Вы их ему не родили. Я не знаю, по каким причинам, но, видимо, они были. Так?
Ирина кивнула и продолжила слушать, опустив голову.
— У вашего Сергея есть мальчик, к которому он очень привязан. Этот мальчик живет вместе с ним. Я это очень четко вижу. Наверное, мальчишка – сын той, другой женщины, к которой ушел ваш муж… Так вот – вся проблема в этом мальчике. Ваш БЫВШИЙ мужчина – вы мне разрешите так его называть? Вас это не коробит? -  души в нем не чает. И я допускаю, что даже мне не под силу будет применить отворот и потом обратный приворотный заговор, но уже к вам, пока этот мальчик рядом с ним. Вот, собственно, вкратце, все то, что я хотела до вас донести.
Ирина опять кивнула и всхлипнула.
— Для чего я оставляю фотографию вашего мужа? — спросила гадалка. – Я попытаюсь зарядить ее необходимой отворотной энергией и, вполне возможно, это подействует. Мы все невидимыми ниточками связаны со своими многочисленными изображениями на бумаге. Это не работает только с фото на мониторах компьютеров и экранах телевизоров. После Нового года вы, Ирина, зайдете ко мне за этой фотографией и будете держать ее на видном месте у себя дома. Почаще смотрите на нее. Но всё это я еще раз вам объясню уже позже. А пока – вот, возьмите мою визитку. Позвоните мне примерно пятого или шестого января и мы условимся о встрече. Хорошо?
Она протянула Ирине белый бумажный прямоугольничек и подруги одновременно встали с кресел. Распрощались с Галиной, Валька дежурно пообещала почаще звонить и вышли из квартиры.
 
* * *
По дороге домой Ирина молчала. Из головы у нее не выходили слова гадалки о ее не рожденном ребенке и о мальчике, которого любит, и о котором заботится ее муж..
Валентина, чувствую настроение подруги, не докучала ей в обычной своей манере пустой болтовней и просто смотрела на проносящуюся мимо Москву, что-то тихонечко насвистывая.
Ирина, погруженная в свои мысли, даже и не заметила, что такси доехало до ее двора. Попрощавшись с Валькой (та поехала дальше), Ирина в полной прострации поднялась на свой десятый этаж и отперла ключом дверь. Не раздеваясь, она прошла в гостиную и легла на диван. В голове был полный сумбур, и опять накатило острейшее чувство жалости к самой себе.
За окном стемнело. Надо было заставить себя встать и что-нибудь поесть. Но не хотелось. Не хотелось ровным счетом ничего. Только за полночь Ирина поднялась и подошла к окну. Двор был засыпан снегом, на небе – ни облачка. Захотелось пересчитать все звезды, но, начав, Ирина постоянно сбивалась – звезд было очень много. Бросила это занятие.
Подумав, подошла к компьютеру и включила его. В поисковой строке «Google» набрала «яды, не оставляющие следов» и нажала Enter.
Минут пятнадцать молодая женщина внимательно вчитывалась в текст на мониторе, потом выключила компьютер со словами: «Бред какой-то! Да что со мной такое происходит? Какие яды? Очнись, Ира!!» и пошла в спальню. Механически залезла под одеяло и свернулась калачиком. Простынь не так сильно, как всегда, обожгла холодком. «Привыкаю спать одной…», — грустно ухмыльнулась Ирина. Сразу заснуть не получилось. Проворочавшись с час, она все-таки задремала.
Проспала до утра практически без сновидений, если не считать короткого сюжета про какого-то мужчину, который стоял перед сидящим в кресле бородачом и, судя по жестикуляции, о чем-то тому докладывал.
 
 
 
 

Глава 8.

 
Начальник отдела писем Семен Семенович докладывал шефу о разговоре с Катей Раздобреевой.
Дед Мороз слушал, хмурился, улыбался и кивал. Иногда умудрялся делать это практически одновременно. Закончив, СемСем почесал в затылке и приготовился слушать ответ начальства.
— Значит, не поверила она тебе?, — прищурился Дед Мороз. – М-дааа… ну нам и не такие «фомы неверующие» попадались! Наша задача какая?, — снова спросил он. – А задача наша – не словами убеждать людей в существовании МЕНЯ, а делами! Надеюсь, ты это не забыл? А, Семеныч?
— Не забыл, шеф… Как тут забудешь?
— Ну не ворчи, я тебя умоляю. Лучше послушай, что я придумал. Присядь – в ногах правды нет.
Семен Семенович присел на стул.
 
* * *
Дед Мороз говорил минут двадцать. Потом секретарь Маша принесла два стакана холодного чая, и он продолжил свою речь:
— Таким образом, многоуважаемый Семен Семенович, давай подытожим все, что я сказал. Первое: мы с тобой никак не можем заставить этого самого Сергея жениться до Нового года на Кате. Они в нас не верят, да и мы знать не можем об их планах. Думаю, что рано или поздно, если они любят друг друга, они сами примут это решение. Но это не главное. Мы должны постараться исполнить желание мальчика, Катиного сына, которое он изложил в своем письме ко мне. Второе: возникает вопрос — а что именно мальчик вкладывает в понятие «настоящий папа»? А? Этого точно мы знать не можем – мы с тобой, дорогой Семеныч, не «Ванги» и не «Нострадамусы». Я – обыкновенный дед Мороз, ты – обыкновенный помощник Деда Мороза.
И Дед Мороз громко захохотал, довольный своей шуткой. СемСем только усмехнулся и стал ждать, пока шеф продолжит говорить. Отсмеявшись, Дед Мороз крякнул, пригладил бороду и  произнес:
— В связи с вышеизложенным, предлагаю следующее: ты подключаешь к работе нашего дизайнера Валеру. Ему надо будет в кратчайшие сроки изготовить красивый сертификат от Деда Мороза на заключение брака между Катей и этим её Сергеем. Я, в свою очередь, свяжусь со своей старой знакомой в одном из московских ЗАГСов и договорюсь на церемонию бракосочетания во время новогодних каникул. Само собой, всё это – за наш счет. Думаю, что когда к ним в дом постучится Дед Мороз и в торжественной обстановке все это скажет и вручит сертификат Кате и Сергею – Сережа Раздобреев воспримет это как самый лучший подарок для себя. В его детской голове дядя Сережа автоматически перейдет из статуса «дяди» в положение «папы». Ну, или «почти папы».
Дед Мороз помолчал. Потом продолжил:
— Большего, к сожалению, мы с тобой, Семеныч, сделать пока не в силах. Ты со мной согласен?
— Да, шеф. Вы правы..
— И еще одна просьба – я хочу, чтобы реализацией этого плана занялся непосредственно ты, Семен Семенович. Когда ты сможешь вылететь в Москву?
СемСем достал из внутреннего кармана пиджака «Гэлакси Таб» и стал ловко тыкать пальцем в экран. Через полминуты он сказал: «Удобнее всего двадцать седьмого декабря – у меня в этот день почти нет важных мероприятий».
— Ну и прекрасно, — сказал Дед Мороз и поднялся. Хлопнув по плечу начальника отдела писем, он кивнул ему, давай понять, что тот свободен и может идти.
— Да, вот еще что, — окликнул Дед Мороз Семеныча у самой двери, — детский подарок со сладостями и мандаринами тоже не забудь.
— Само собой, шеф!
 
 
 

Глава 9.

 
Пролетело еще две недели. Катин сын каждый день напоминал Сергею-старшему про елку и вот, наконец, в воскресенье вся семья отправилась на елочный рынок.
Это только кажется, что купить елку к Новому году – плевое дело. По огромной территории бродило множество семей с детьми и придирчиво осматривали каждое деревце. Время летело незаметно и, хотя Катя со своими мужчинами пришли на рынок рано утром, на часах уже было полтретьего. Маленький Сережка, казалось, не знает усталости. Он как заведенный носился между елочками, внимательно разглядывал каждую веточку, трогал иголочки, потом отрицательно мотал головой и несся дальше.
Наконец, когда Катя с Сергеем уже изрядно притомились и еле-еле поспевали за своим мальчишкой, тот остановился возле небольшой, но очень пушистой елочки.
— Всё!, — сказал Сергей-младший. – Это – то, что надо!
Катя засмеялась:
— Берём, берём… А то мы с дядей Сережей ужасно голодные и замерзшие!
После непродолжительного торга (цена, кстати, у лесной красавицы оказалась вполне приемлемой), Сергей-старший взвалил елку на плечо и вся семья отправилась на автостоянку близ рынка.
Купленная елка была бережно привязана к багажной сетке на крыше автомобиля и вся семья в прекрасном настроении отправилась домой – устанавливать и наряжать елочку и отогреваться горячим черным чаем.
 
* * *
Через час елка уже была доставлена в квартиру Раздобреевых, помещена в старую кастрюлю с землей, кастрюля была декорирована старой белой простыней и все это великолепие было установлено в гостиной.
Катя вышла из кухни и ахнула – по всему дома разносился аромат зимнего елового леса, на мохнатых лапах ёлочки капельками застыли растаявшие снежинки. И в этих капельках поблескивал свет от люстры – зрелище просто фантастическое!
Ее сын крутился вокруг елки и все никак не мог налюбоваться на свой выбор.
Сергей-старший стоял на самом верху стремянки и доставал из антресолей коробки с елочными игрушками. В общем – работа закипела!
Провозились с новогодней елкой достаточно долго. За окнами было абсолютно темно (в декабре темнеет очень рано), когда два Сергея закончили украшать ее. Они отошли к противоположной стене, чтобы полюбоваться результатами своей работы. Вдруг, про что-то вспомнив, Сергей-старший подошел к елке и включил вилку в розетку. Елка  загорелась, заиграла синими, красными и зелеными огоньками. Они поочередно загорались и гасли, складываясь в причудливые узоры. Все это сопровождало гнусавая пищащая новогодняя мелодия из маленькой пластмассовой коробочки, собранной в полулегальной мастерской далекого Китая..
— Мам! Мамаааа! Иди скорей сюда – посмотри, как красиво! – закричал Сережа Раздобреев.
Катя зашла в гостиную, на ходу вытирая руки о передник, и залюбовалась елочкой. Елка действительно получилась на славу!
Один Сергей обхватил ее за ногу и уткнулся носом в бедро, а второй приобнял за плечи и Катя почувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.
Вдруг они с Сергеем одновременно посмотрели на большой настенный календарь, висящий в прихожей, потом — друг на друга и засмеялись. Они, сами того не понимая, инстинктивно считали дни до того момента, когда их маленького Сережку придет поздравлять Дед Мороз и они объявят своему мальчику о таком важном для них всех решении.
Сережа Раздобреев настолько перевозбудился в этот день, что никак не мог уснуть. До двух часов ночи он ворочался в постели, ему то становилось жарко под одеялом, то отчего-то бросало в озноб. Каждые пятнадцать минут он подбивал кулаком подушку – но это не помогало. Когда же наконец мальчик провалился в сон, словно в омут – ему начали сниться диковинные и абсолютно необъяснимые сны, очень цветные, цветные до рези в глазах. Под утро, правда, вся эта калейдоскопная абстракция  резко оборвалась и сменилась высокой-высокой, богато наряженной новогодней елкой. Казалось, что ее макушка уходит куда-то в облака. Дерево медленно крутилось вокруг своей оси и откуда-то снизу, вроде как из-под корней лилась тихая китайская новогодняя мелодия. Сережа проснулся очень рано и с каким-то необъяснимым предвкушением грядущего большого счастья .
Дядя Сережа уже собирался на работу. Мама, к счастью, была в отпуске. Сейчас они с ней проводят дядю Сергея и сядут завтракать. Из кухни уже тянуло чем-то аппетитным. Мальчик никак не мог разобрать, чем именно. Какое-то смешение запахов, каждый из которых в отдельности был очень вкусным, но и вместе, как это ни странно, они картины не портили, а совсем наоборот. Сережка даже сглотнул слюну.
Катя с сыном подошли к окну и, улыбаясь, стали махать Сергею. Он вышел из подъезда и, по привычке, стал искать силуэт любимой женщины в окне гостиной. Потом несколько раз махнул им на прощание и быстрым шагом пошел по направлению к метро. Катя еще какое-то время стояла и смотрела вслед Сергею, а потом, ласково взъерошив волосы сына, увлекла его на кухню.
До двадцать седьмого декабря оставалось пять дней.
 
 
 
 

Глава 10.

 
Раздался негромкий стук в дверь.
— Да-да, войдите, — сказала Ирина. Она сидела за своим рабочим местом в белом халате и рылась в справочнике по химии – искала международное название одной из кислот.
В кабинет вошел заведующий  их лабораторией, Павел Семенович Кислицын.
— Здравствуйте, Ирина, — произнес он с улыбкой. – Вы как всегда обворожительны!
— Добрый день, Пал Семеныч, — Ирина смущенно улыбнулась.
Павел Семенович был вдовцом, недавно ему исполнилось пятьдесят семь, но для своих лет он выглядел просто замечательно. С Ириной он всегда держался подчеркнуто вежливо и даже выволочки, правда очень редкие, устраивал ей как-то очень интеллигентно и тихо.
— Ирина, я давно хотел с вами поговорить. Поговорить о вас. За последние полгода вы сильно изменились, стали какой-то… мм… как это получше выразиться…, — Пал Семеныч пошевелил пальцами правой руки,- какой-то… несчастной, что ли. Я прав? Я вас не обидел этим словом? У вас ведь что-то произошло? Что-то в личной жизни? Но, если вам это больно и неприятно, вы можете послать меня, глупого старика, куда подальше и не говорить со мной на эту тему. Я не обижусь.
У Ирины стояли слезы в глазах. «Вот ведь как…», — подумала она, — «… а я ведь никому ничего и не говорила. Выходит, что все и так видно… Всё у меня на лице написано.»
И она заревела. Павел Семенович, похоже, уже и сам не был рад, что затронул эту тему. Но в глубине души он считал, что каждый уважающий себя начальник должен быть в курсе всех проблем своего коллектива и, по мере сил, пытаться их решать. Но сейчас он просто испугался, банально испугался простых бабьих слез, которых всегда не любил и не понимал...
Он встал со стула, пробормотал что-то успокоительно-утешительное, даже полез в карман брюк за носовым платком, но потом передумал и спешно ретировался.
А Ирина даже и не заметила его ухода – она плакала. Размазывала слезы по лицу вместе с тушью и снова ревела. Но рано или поздно слезы кончаются, и Ирина стала понемногу успокаиваться, потом подошла к раковине, умылась, прошла к зеркалу и стала приводить себя в порядок. Снова подкрасила глаза – у нее было правило: ни шагу из дома без макияжа – придирчиво себя оглядела и осталась довольна увиденным.
Через пять минут она уже снова листала справочник и что-то выписывала из него в блокнот.
 
* * *
Потом вся лаборатория, кроме практиканта Леонида,  дружно перекусила в столовой на первом этаже. Готовили там не очень вкусно, но зато — дешево. А пятикурсник Лёня почему-то никогда не обедал, говорил, что так привык.
После обеда Ирина залила чайный пакетик кипятком, подошла к окну с чашкой в руке и стала наблюдать за прохожими, стараясь не думать о работе и о Сергее.
Допив чай, она вздохнула (очень не хотелось работать сегодня) и отвернулась от окна. Взгляд ее упал на верхнюю полку большого книжного шкафа, стоявшего у нее в кабинете. Она машинально прочитала надпись на белой этикетке небольшой колбочки, заткнутой притирающейся пробкой. Прочитала…. И остолбенела!
«ЭтиленГликольДиНитрат». Почему это название так ей знакомо? Где она недавно его встречала?
Профессиональная память химика тут же услужливо подкинула ей из глубин мозга текст из «Гугла», в который она так внимательно вчитывалась вечером того дня, когда они с Валькой посещали гадалку Галину:
«…при попадании ЭГДН внутрь, с пищей или питьём, моментально возникает сильнейшая головная боль ("сердце выскакивает из ушей"), обморочное состояние и, через несколько минут, смерть от остановки сердца…. Как правило, этот яд не оставляет никаких следов в организме человека, распадаясь буквально в первый же час после попадания внутрь…»
 
* * *
Ирина в полной прострации опустилась на стул. Ей показалось, что судьба играет с ней, как кошка с мышкой, хочет проверить ее, подкидывая ей шанс отомстить за все свои несчастья… Боже мой! ЭтиленГликольДиНитрат – у нее в кабинете. А она даже и не замечала никогда эту колбу, просто не обращала на нее внимания. И что этот препарат делает в ее кабинете? Для исследований, которыми она занималась, он точно не нужен… Странно..
Все эти мысли медленно и лениво текли в голове Ирины, сама же она сидела и невидящим взглядом смотрела куда-то в угол кабинета.
Раза два дверь приоткрывалась и в образовавшуюся щель просовывалось смазливое лицо Лёни-практиканта. Он каждый раз с недоумением смотрел на отрешенную Ирину и, ничего не говоря, тихо прикрывал за собой дверь.
Ирина и не заметила, как закончился рабочий день. В какой-то момент она взглянула на часы и увидела, что уже почти половина шестого…
«Господи!», — подумала она, — «Сколько времени я так просидела?»
Ирина стала машинально собираться, сгребла не глядя все бумаги со стола в ящик, после этого какими-то негнущимися механическими шагами подошла к шкафу, достала оттуда колбу и сунула ее в сумочку. Затем выключила свет, заперла на ключ кабинет и, ни с кем не прощаясь, спустилась вниз.
Вышла на улицу и невольно поежилась. Погода стояла отвратительная.
«Под стать моему настроению», — подумала Ирина.
Поднимался сильный ветер, который, казалось, проникает сквозь одному ему ведомые щели в шубах и пальто и жалит, жалит, словно оса. Жалит противным и колючим холодом.
Быстрым шагом Ирина направилась к ближайшему супермаркету «Перекресток». Народу было немного, у касс не было обычных для этого времени суток очередей и толчеи.
Пройдя в кондитерский отдел, Ирина подошла к полкам с шоколадом и конфетами, выбрала большой новогодний подарок и пошла к кассе. Расплатившись, вышла на улицу, поймала такси и, сев на переднее сиденье, назвала свой домашний адрес.
«Вот и пригодится адрес Кати, который мне услужливо предоставили вечные доброжелатели», — с горьким смешком подумала она.
 
* * *
Дома Ирина полчаса стояла под горячим душем, потом, завернувшись в махровый халат, сварила кофе и уселась на кухне перед окном. Медленно распаковала детский подарок и высыпала его содержимое на кухонный стол.
Долго перебирала каждую конфету, поглаживая их, внимательно разглядывая обертки, будто разговаривая с ними… Потом допила кофе, принесла из аптечки в спальне пятимиллиграммовый шприц и откупорила принесенную с работы колбочку.
 
* * *
Через два часа работа была закончена. Оставалось только так же аккуратно уложить содержимое подарка в расписанную дедами морозами, снегурочками и тройками лошадей картонную коробку и заклеить скотчем.
Но сил уже на это не оставалось. Ирина буквально с ног валилась от усталости.
«Завтра… всё остальное – завтра..», — пробормотала она, проваливаясь в сон и, не раздеваясь, рухнула на диван в гостиной.
 
* * *
Утро встретило ее дикой головной болью. Ирина чувствовала себя совершенно разбитой. Заставила себя проглотить таблетку спазмалгона, запила ее чашкой растворимого кофе и поехала на работу.
К обеду боль немного отпустила. Ирина вспомнила, что так и не упаковала новогодний подарок.
«Ничего… Вечером упакую всё..», — решила она и стала листать свою старую и потертую записную книжку.
Вот! Вот он! На страничке с буквой «Н» она нашла полустертую карандашную запись — «Николай – дед мороз» и рядом – номер телефона.
Николай Сорокин был ее одноклассником, был, как и многие в их классе, немного влюблен в нее, они не виделись целую вечность и Ирина даже не была уверена, что этот номер телефона до сих пор принадлежит ему.
Встретились они как-то случайно, в такой же предновогодний декабрьский вечер, на улице. Он ее узнал первый, окликнул. Поболтали ни о чем...
Прощаясь, Николай продиктовал ей телефонный номер, сказав, что подрабатывает Дедом Морозом. Он называл это очень смешно: «Морозить». Говорил: «Каждый декабрь начинаю МОРОЗИТЬ». Ирина рассмеялась и сказала, что у нее пока не к кому вызывать Деда Мороза. Нет у нее с мужем детей пока. Но телефон сохранила. Ведь ТОГДА они с Сережей еще надеялись, что у них появится сынок или дочурка..
Вот тогда бы телефон Николая и пригодился бы. Но не случилось. И вот теперь, через пять или шесть лет Ирина вспомнила о своем однокласснике.
 
* * *
К телефону долго никто не подходил – Ирина уже втайне обрадовалась – наверное,  Николай уже давно поменял квартиру и может быть вообще уехал в другой город – но после примерно пятнадцатого гудка она услышала его голос. Он был такой же, чуть-чуть хрипловатый и как-будто всегда немного простуженный.
— Алло. Я слушаю.
— Привет, Коль. Это Ирина, помнишь? У которой ты все время химию списывал?
— Ирка! Ты! Какими судьбами? — ахнул радостно Николай и, вдруг сразу посерьезнев, — Что-то случилось? У тебя все хорошо?
— Да все нормально, Коля. Помощь твоя нужна.
Ирина изложила свою просьбу. Николай поначалу отнекивался, говорил, что давно уже не «морозит» и что «не помнит, куда засунул дедморозовский костюм» и что «если он его и не отдал никому – то наверняка моль его поела…», но, в конце концов, согласился «тряхнуть стариной» и сыграть еще разок Деда Мороза.
Выяснилось, что Николаю удобнее всего заехать к Ирине за подарком днем двадцать седьмого и после этого, ближе к вечеру,  поздравить сына «одной её очень хорошей подруги». Ирина со всем соглашалась – ей было все равно, в какой день Николай вручит подарок сыну этой самой Кати. Лишь бы вручил…
Она продиктовала ему свой адрес и адрес Кати Раздобреевой, быстренько распрощалась с Николаем и облегченно выдохнула.
 
 
 

Глава 11.

 
В это утро, двадцать седьмого декабря,  Сережа Раздобреев проснулся отчего-то раньше всех. Обычно Кате приходилось подолгу расталкивать и тормошить его, но сегодня почему-то ему спать не хотелось. Он проснулся и долго лежал в кровати, прислушиваясь к звукам за окном – гудкам машин и разговорам соседей. На кухне позвякивала посуда – Катя готовила завтрак.
«Ух ты! По-моему сегодня у нас блины! Мои любимые!!», — определил по запаху мальчик и кинулся на кухню. – «Мамочка, с добрым утром!»
Он не обманулся – действительно БЛИНЫ.
— Доброе утро, Сереж. Ну-ка – сначала быстро чистить зубы и умываться, а пока блины не хватай, — с напускной строгостью сказала Катя.
— А где дядь Сереж?
— Одевается на работу – сейчас выйдет к столу.
Сережка убежал в ванную, а из спальни вышел Сергей-старший, повязывающий галстук. Вчера он тайком вынес Деду Морозу Виктору подарок для их мальчика, а сегодня он планировал пораньше отпроситься с работы, чтобы к половине седьмого быть уже дома. Ведь в семь к их сыночку (а он уже давно в мыслях только так и называл маленького Сережу) придет Дед Мороз!
 
* * *
А на острове Деда Мороза начальник отдела писем Семен Семенович с большим чемоданом в руках, в котором был упакован костюм Деда Мороза, садился в белый «Ми-8» с эмблемой их компании на борту. Ему предстояло долететь до большой земли, там пересесть на рейс до Москвы, на который уже заранее по интернету был забронирован билет, и успеть не позже восьми часов вечера поздравить Сережу Раздобреева и вручить его маме и ее мужчине сертификат на бракосочетание. Сертификат удался на славу – Валера-дизайнер был профессионалом – переливался серебряной фольгой и золотым тиснением и его так и хотелось повесить на стене в красивой дорогой рамке.
СемСем уселся в кресло и показал пилоту жестом, что можно взлетать. Вертолет натужно оторвался от земли, некоторое время повисел на высоте трех метров, а потом, набирая высоту, устремился в сторону материка. Только на том месте, где только что стояла винтокрылая машина, все еще кружились, образуя хороводы,  потревоженные снежинки.
 
* * *
Ирину разбудил звонок в дверь. Она села на кровати, бросила взгляд на часы – полседьмого! Кого принесло в такую рань?
«Вот черт, это, наверное, Колька… он всегда был жаворонком, еще в школе…», — пришло ей в голову. Она накинула халат, мельком бросила взгляд в зеркало – Боже! Какой помятый вид! – и пошла открывать дверь.
На площадке стоял сияющий Николай с букетом цветов.
— Привет, Ириш! Это – тебе!, — он протянул пять хризантем Ирине и, склонившись, поцеловал ей руку.
— Коля, ну что ты выдумываешь! Мне неловко., — сказала Ирина, а сама подумала: «Скорей бы уж этот идиот ушел… Господи, какой идиот!!»
Она вручила ему подарок для сына Кати, извинилась, что не может пригласить в дом, сославшись на то, что опаздывает на работу. Николай выглядел несколько разочарованным, хотя и старался не подавать виду.
Когда кабина лифта с грохотом ушла вниз, Ирина закрыла дверь и опустилась на табурет в прихожей. Некоторое время посидела с закрытыми глазами, потом поплелась на кухню – варить кофе.
Выпив две чашки безо всякого удовольствия, вымыла посуду, оставшуюся со вчерашнего дня и села к окну. Решила, что не пойдет сегодня на работу. «Надо будет не забыть позвонить после девяти и сказать, что заболела..», — подумала она.
Ирина просто сидела у окна и смотрела во двор. Двор жил своей обычной жизнью, в подъезды входили люди, им навстречу выбегали дети с рюкзачками за спиной, бабушки с каким-то дореволюционными кошёлками и авоськами деловито семенили в булочную и за молоком. Несколько раз Ирина порывалась позвонить Николаю и ВСЁ отменить. Но решимость эта быстро сходила на нет под давлением какого-то внутреннего голоса, который твердил: «Жалко стало? А тебя кто-нибудь пожалел? Тебя саму кто пожалеет??»
«Но ведь он ребенок, он ни в чем не виноват», — пискнула Ирина в ответ.
«Ха-ха-ха-ха», — расхохотался внутренний голос. – «Так из-за этого ребенка тебя и бросил твой Сергей. Ты думала, что из-за Кати?? Таких Кать полным-полно вокруг! Он ребенка хотел всегда! Неужели ты, дура, так этого до сих пор и не поняла?»
И Ирина сдавалась под этим натиском, уступала ему, обмякала..
Около десяти она позвонила Пал Семенычу и объяснила, что плохо себя чувствует. Чувствовала она себя и действительно плохо… Так что ей даже и не понадобилось притворяться. Да и голос у нее был какой-то больной. Пал Семеныч, как всегда, пошел навстречу. Заведующий их лабораторией после того, как он довольно неловко пытался разобраться в причинах депрессии Ирины, вообще старался с ней не разговаривать лишний раз и всегда имел какой-то смущенный и немного неловкий вид, когда она заходила к нему по рабочим вопросам или когда они сталкивались в коридоре.
Так, у окна на кухне, Ирина и просидела до полудня.
 
* * *
Бывший муж Ирины ехал на работу, а в квартире Кати Раздобреевой уже вовсю шла генеральная уборка. Уже была вытерта пыль, хозяйка квартиры мыла полы, а Сережка сражался с пылесосом, словно Георгий-Победоносец со змеем, стараясь приручить его и заставить всасывать в себя пыль вместо занавесок и покрывал на креслах.
По тому, как тщательно мама занималась уборкой, по тому, какое приподнятое у нее было настроение, Сережка понимал, что сегодня что-то произойдет. Втайне он надеялся, что именно сегодня придет Дед Мороз и исполнит его желание!
К двум часам дня они с мамой закончили приводить в порядок квартиру, Сережка ушел к себе в комнату и лег на кушетку с томиком Купера, а Катя отправилась на кухню – печь пирог с капустой. Капустники всегда получались у нее отменные, именно такие, какие пекла ее бабушка. Бабушка ее и научила готовить, и не только готовить, но и еще много-много чему, что впоследствии ой как пригодилось Кате. Хотя прошло уже восемь лет, как бабушки не стало, Катя зачастую вспоминала о ней со слезами на глазах и ловила себя на мысли о том, как ей не хватает по-сельски мудрых бабушкиных советов и присказок…
Ведь в школе не проходило года, чтобы Катя не отправлялась к бабушке на два или три летних месяца. И ей никогда не было скучно в деревне.
В три позвонил Сергей, справился, как идет подготовка к вечеру и пообещал быть дома в шесть часов вечера.
Повесив трубку, Катя поняла, что уже соскучилась по нему, хотя они не виделись еще только часов шесть. Такого у нее никогда не было, ни с одним из мужчин. Она как-будто переживала первую, самую пылкую и сладкую любовь. Да и Сергей – она чувствовала это – помолодел душой с ней и порой вел себя, как мальчишка.
 
* * *
В шестнадцать ноль-ноль по московскому времени в аэропорту «Домодедово» приземлился чартер из Мурманска. Семену Семеновичу не пришлось долго ждать багажа – службы аэропорта сработали оперативно – и в  половине пятого он уже вышел на площадь перед аэровокзалом и быстрым шагом направился к стоянке такси.
И только проехав около пяти километров, он пожалел, что не сел в аэроэкспресс до Павелецкого вокзала, а, как последний пижон, нанял такси. Машина, в которой ехал начальник отдела писем ведомства деда Мороза, оказалась зажата в колоссальной пробке. Самое обидное, что уже нельзя было развернуться и вернуться к аэропорту – они были стиснуты другими автомобилями со всех сторон. СемСем философски вздохнул и, достав из чемодана ноутбук, открыл «гугл мэйл» и принялся изучать пришедшую корреспонденцию.
 
 

Глава 12.

 
Сергей спешил домой. Он хотел было поймать «бомбилу», но потом, увидев жуткие пробки на скользких улицах Москвы, спустился в метро. В восемнадцать десять он был обхвачен за шею маленьким Сережкой и, улыбаясь, прошел на кухню. Там пахло изумительно -  пирогом с капустой. Катя в оранжевом переднике заканчивала выводить поверх торта надпись белым кремом «С Новым годом!».
Примерно в это же время Виктор, который должен был исполнить в этот вечер роль деда Мороза перед сыном Кати, вышел из квартиры очередных клиентов и достал бумажку с адресами.
— Тээк-с.., — протянул он. – Кто там у нас следующий? Ага. Раздобреева Екатерина. Ну что ж, поехали.
Он сел в свою подержанную «девятку» и выехал со двора.
 
* * *
Николай Сорокин к началу седьмого закончил бегать по магазинам, сверился со списком продуктов, выписанным утром женой, еще раз оглядел кучу конфет для сына и дочки в багажнике своего «Лексуса» и тоже вытащил листок с адресом Кати Раздобреевой. Прикинул в уме – ехать минут пятьдесят и то, если в пробку не попадешь. Надо торопиться – чем быстрее он выполнит данное Ирине обещание, тем быстрее он будет дома, в кругу семьи – он ведь обещал сегодня сыну разобрать старенькую, еще советскую, гирлянду и вместе с ним заменить несколько  лампочек.
Наскоро переодевшись в деда Мороза на заднем сиденье, он выехал на Ленинградский проспект.
Таким образом, в этот самый момент к квартире Кати с разных концов города приближались аж целых ТРИ Деда Мороза.
И один из них, сам того не ведая, нес в мешке с подарком смерть.
Вернее приближались два – Семен Семеныч безнадежно стоял на Домодедовском шоссе, продвигаясь вперед чисто символически и потихоньку зверея от того, что никак не может повлиять на ситуацию и еще больше от того, что ему нестерпимо хотелось в туалет.
Если бы не злосчастная пробка – все три Деда Мороза практически одновременно приехали бы к маленькому Сереже.
 
* * *
Ирина сидела на подоконнике с сотовым телефоном в руках. Она боролась с желанием набрать номер Сергея и предупредить его об опасности, грозящей Катиному сыну. Или может быть, позвонить Николаю и отменить? И опять и снова  она уступала «железным» доводам своего внутреннего голоса…
И Валька, как назло, куда-то запропастилась эти дни! Конечно, подруга не была посвящена в жуткие планы Ирины, но, позвони она сейчас, Ирине не было бы так страшно. А сидеть одной и ждать того, что неминуемо должно было произойти сегодня вечером, было действительно страшно. Вдобавок ко всему Ирину стал колотить озноб, и лоб покрылся холодной испариной.
 
* * *
Николай весело насвистывал за рулем автомобиля. Он уже предвкушал, как через несколько дней положит себе полную тарелку оливье и винегрета, выпьет, крякнув, стопку «Хортицы» — а он предпочитал только эту водку – и они всей семьей будут смотреть многочисленные «Голубые огоньки», щелкая с канала на канал и смеясь над глупыми шутками какого-нибудь петросяновского «Кривого зеркала».
В этот момент всё и произошло.
Он слишком поздно заметил выскочившую на дорогу старушку довольно бомжеватого вида. Она, поняв, что натворила, вместо того, чтоб отпрыгнуть назад, стала метаться по проезжей части. Николай инстинктивно выкрутил руль вправо, и, вдобавок, нажал до отказа на тормоз, «Лексус» тут же занесло и стало крутить вокруг своей оси. Сзади раздался жуткий визг тормозов – движение в эти часы было очень плотным.
Машина Николая была уже неуправляемой. Он с ужасом смотрел на надвигающийся столб и только лишь успел зажмурить глаза перед ударом. А удар был настолько сильным, что мешок с подарком для Сережи Раздобреева, разбив боковое окно, вылетел на заснеженный тротуар. В тот же миг сработали подушки безопасности, и потерявший сознание Николай Сорокин в образе деда Мороза оказался зажат со всех сторон.
Поскольку Николай был всего в ста метрах от Катиного дома, звук от удара «Лексуса» о столб был хорошо слышен выходящему из машины Виктору, который полминутой ранее заехал во двор.
«Вот гоняют, лихачи х…вы!», — подумал он и вошел в подъезд.
Образовавшаяся сзади машины Николая минипробка быстро рассосалась, ведь никому не хотелось застрять в этот вечер на дороге, объясняясь с гаишниками в качестве свидетелей аварии. И пока блюстители порядка не появились – все поспешили разъехаться, даже не подойдя к машине Николая. Но надо отдать должное – сразу несколько водителей тут же позвонили в службу «Скорой помощи» и врачи уже ехали на место происшествия.
Старушка-бомж, из-за которой всё и произошло, с опаской подошла к водительскому окну и заглянула. Николай не двигался. Женщина почесала в затылке, потом увидев что-то яркое и блестящее на тротуаре, обошла «Лексус» и стала собирать конфеты в потертый полиэтиленовый пакет.
Через пятнадцать минут приехала «Скорая» и полиция. Николая вытащили из автомобиля, опытный врач прижал пальцы к сонной артерии, что-то бормоча себе под нос, приподнял веки пострадавшего и дал команду грузить на носилки. С включенными мигалками микроавтобус унёсся.
А злые «гиббоны», как звали в народе гаишников или гибэдэдэшников – замеряли рулеткой тормозной путь и тщетно оглядывались в поисках свидетелей ДТП. На неопрятную старушонку, что-то жующую на скамейке неподалеку, они не обратили никакого внимания.
 
* * *
А на шоссе, ведущем из «Домодедова» случилось чудо. Пробка, наконец-то, стала двигаться в сторону Москвы, и через десять минут такси с Семеном Семеновичем набрало уже приличную скорость, шофер азиатского вида стал радостно барабанить по рулю, напевая что-то свое.
Но начальника отдела писем ничего уже не радовало. Он сидел насупившись и отложив в сторону ноутбук. Колени его были сдвинуты, он слегка подался  в сторону, чтобы не сидеть на мокром и периодически бросал стыдливые взгляды вниз.
 
 
 

Глава 13.

 
В квартире Кати Раздобреевой раздался звонок в дверь. Сережка бросился открывать и из прихожей раздался его радостный крик: «Здравствуй, Дедушка Мороз!».
Виктор (а это был он), прошел в гостиную и не откладывая дела в долгий ящик, принялся исполнять свой уже набивший ему самому оскомину сценарий.
Надо сказать, что Дед Мороз он был посредственный, особыми талантами не блистал, и только этим и объясняется тот факт, что лишь у него нашлось свободное время двадцать седьмого, так близко к Новому году… Иными словами с клиентурой у него было не очень. Маловато было клиентуры.
Дети сразу чувствуют фальш. Сережке быстро стало скучно, он вяло отвечал на заезженные прибаутки Деда Мороза, тот и сам все уже понял, поэтому финал его выступления оказался скомканным. Выудив из мешка подарок, Виктор вручил его мальчику и попятился в прихожую, Сергей-старший – за ним. Там они пошептались, Сергей сунул деду Морозу его гонорар и тот ушел. Маленький Сережка даже не стал его провожать.
Катя с жалостью смотрела на сына. Откуда же они с Сергеем могли знать, что этот Виктор – такой бездарь! Она понимала, что сын хотел вовсе не такого праздника, но он же не знал, что главный подарок ему – еще впереди.
Сережа поковырялся в подаренном ему мешочке, выудил оттуда горсть конфет, сунул в руку маме, потом – дяде Сереже, зашедшему в этот момент в гостиную. После этого развернул первый попавшийся фантик и стал жевать.
Сергей-старший и Катя переглянулись. Потом мужчина откашлялся и произнес слегка дрогнувшим, но от этого не менее торжественным голосом:
— Дорогой Сережа!, — и, через паузу, — Сынок!
Мальчик удивленно поднял голову.
И в этот момент зазвонил телефон.
 
* * *
Такси с СемСемом было уже в десяти минутах езды от дома Кати Раздобреевой. Начальнику отдела писем хотелось поскорее исполнить возложенное шефом на него поручение и поскорее поехать в какую-нибудь недорогую гостиницу, снять номер и переодеться. Он зажмурился  – и перед глазами, как настоящие, появились дымящаяся чашка зеленого чая и горячий хрустящий круассан.
 
* * *
— Черт! – выругался про себя Сергей-старший и, оборвав свою торжественную речь, пошел к телефону.
— Слушаю!
— Сереж? Ты?
Он не сразу узнал Ирину – до того у нее был жалкий и дрожащий голос.
— Я, кто же еще, — раздраженно сказал Сергей. – Что тебе? У тебя все в порядке?
— А что ты делаешь? – проигнорировала Ирина его вопрос.
— Сережку поздравляем, только что дед Мороз ушел, вот мы сидим и конфеты пробуем.
С этими словами он сунул в рот «Мишку на севере».
Из трубки раздался пронзительный крик:
— Ты тоже?? Не ешь! Я прошу тебя… Сереж, я сейчас всё объяс….
Но Сергей уже бросил трубку.
«Совсем у нее с головой не в порядке стало», — подумал он. – «Надо бы познакомить ее с кем-то, что ли… Совсем крыша съедет  — одной жить-то!»
Вернувшись в гостиную, он продолжил:
— Сереженька, сынок. Тут вот такое дело, ну, в общем, как бы тебе это объяснить? Мы с твоей мамой, в общем, это….мм-м-м… ну и с моей любимой Катенькой, соответственно, решили пожениться!
Катя рассмеялась, глядя как он выпалил все это, краснея.
Сережка на какое-то время опешил, а потом, с криком «Папкаааа!», бросился Сергею-старшему на шею. Потом стал целовать маму.
«А ведь есть на свете Дед Мороз! Значит, он все-таки существует, что бы там взрослые ребята во дворе не говорили…», — думал мальчик. – «Он все-таки исполнил мою мечту – дядя Сергей станет мне настоящим папкой! А того жалкого и ненастоящего Деда Мороза, значит, он мне прислал просто так, в шутку. Чтобы я помучился! Прислал вместо себя в шутку! Да!»
А в это время у приоткрытой входной двери (ее Сергей-старший забыл закрыть после ухода Виктора) стоял в подъезде Семен Семенович. Он очень хорошо слышал все, что происходило в квартире Кати. И слова молодого мужчины, и реакцию мальчика.
«Мда…», — почесал он бороду, — «А выходит, что мне тут уж и ни к чему быть… Молодцы они с Катей – сами до всего додумались. Пожалуй, мне надо уходить – лишний я тут».
И, направившись было к лифту, вдруг спохватился, достал красивый картонный дворец, наполненный конфетами и мандаринами, тихонько приоткрыл дверь и поставил подарок в прихожей на полу. На боку упаковки горделиво висела наклейка — белый круг, Дед Мороз  и слова «We give happiness!».
Уже спускаясь в лифте, Семен Семенович вспомнил про сертификат и сказал, ухмыльнувшись:
— Жаль только, что зря наш Валера старался.
 
* * *
Николай Сорокин пришел в себя. Еще не понимая, где он находится, он слезящимися глазами посмотрел вверх, потом на стены. Все было белым, возле него мигал огоньками и светился диаграммами непонятный приборчик, а от руки его тянулся вверх шланг капельницы.
— Господи! Я же в больнице.
В этот момент он стал медленно вспоминать все, произошедшее с ним.
«Чертова бомжиха!», — подумал он.
Дверь отворилась и вошла медсестра.
— Вы пришли в себя? Прекрасно! Как вы себя чувствуете?
— Как старая развалина, — попытался пошутить Николай.
— Это естественно, ведь вы очень сильно ушиблись.
— Сестричка, а где мой телефон? А?
Девушка, смешно пытаясь изобразить строгость, возмутилась:
— Что вы! Вам сейчас нельзя говорить и волноваться. Категорически!
— Сестричка, милая, но только два звоночка, ну разреши..
Медсестра помялась.
— Я даю вам две минуты на два звонка. После этого я отберу у вас телефон и не верну вплоть до разрешения лечащего врача.
Она взяла с тумбочки сотовый телефон и протянула Николаю.
Тот стал набирать номер домашнего телефона, потом, вспомнив, набрал номер квартиры одноклассницы Ирины.
«Вот ведь незадача», — подумал Николай. – «Сына её лучшей подруги не поздравил, надо хоть объяснить всё, чтоб не думали, что я аферист какой-то, исчез с детским подарком…»
 
 

Глава 14.

 
А у Ирины кончились слезы. После того, как Сергей бросил трубку, грубо оборвав разговор, она целый час рыдала, уткнувшись в подушку. Мысли, одна страшнее другой: «Какая-же я дура… Всех убила… и Сереженьку своего… тоже убиииила..».
Ирину бросило в жар, она села на подоконник, открыв окно. Морозный воздух ворвался в комнату, обжег своим дыханием, немного отрезвил…
Плакать Ирина уже не могла… Получалось какое-то подвывание, всхлипывание..
Из открытого окна доносились детские голоса. Было еще то время, когда детская площадка была во владении тех, для кого она и предназначалась. Только через два часа, когда детей загонят домой и двор на короткое время погрузится в тишину, начнут выползать ночные обитатели двора, те кто, нарушая покой и сон жителей окрестных домов, почти до самого утра бренчат на гитарах и пьют дешевый портвейн..
Завибрировал в руках телефон. Спустя долю секунды – и звонок. Ирина от неожиданности выронила его, трепещущегося, из рук. Нагнулась, подняла.
Николай. Его номер.
Ирине стало смешно. Она стала смеяться, безудержно, конвульсивно содрогаясь в приступах хохота. Телефон всё звонил, не переставая.
«Наверное, он хочет отчитаться о выполненном задании!!», — сквозь смех подумала Ирина. – «А зачем? На х… это всё нужно теперь??».
Она отключила телефон и бросила его в окно. Маленький черный комочек беззвучно воткнулся в сугроб, и лишь стайка испуганно взлетевших воробьев обозначила это событие.
Ухватившись за раму открытого окна, Ирина подтянулась и встала на подоконник. Она никогда не боялась высоты, даже в детстве. В десятом классе она даже записалась на парашютный спорт, но сдуру сказала об этом родителям и те тогда её наотрез отказались пускать.
По карнизу окна прыгал воробей. Увидев Ирину, стоящую в окне, он удивлено склонил голову набок и через секунду взлетел. Молодая женщина проводила его взглядом, потом зачем-то оглянулась и посмотрела на беспорядочно разбросанную постель и мокрую от слез подушку.
«Некрасиво», — подумала Ирина, — «Надо было заправить постель..»
И… шагнула вниз.
 
Ашхабад,
сентябрь-октябрь 2012