Байки и их жертвы...

 
Был у меня дружок в юности. Художник и поэт по призванию. Росту он был около двух метров или даже более. Болел он скрытой формой туберкулёза и, тем не менее курил непрерывно, и возможно, поэтому был худющий, как складной ножик. Кстати, грацией и жестами именно складной ножик и напоминал. Мы с ним были очень дружны. Конечно, и у меня  и у него были подружки и друзья, но свидетелями на своих свадьбах мы никого даже и предположить не могли, как друг друга. Рядом мы, конечно, смотрелись очень смешно. Я — полтора метра и он — двухметровый… Можно себе представить… Однако многие считали нас вообще братом и сестрой. Говорили, что мы похожи. Возможно. Но главное то, что мы чувствовали и понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова. 
    Мы с ним работали в одном институте. Я – чертежницей, а он – фотографом и киномехаником по совместительству. Определили ему рабочим местом кинопроекторскую будку позади актового зала. Комнатёшка была малюсенькая с одной дверью, без окон и каких-либо коммуникаций, вроде водопровода, туалета и пр. Отсутствие окон ему как раз было на руку, очень удобно для проявления пленки и печатания фоток. Повесит табличку на двери "не входить", и всё… А вот отсутствие водопровода… 
    Ну, дело было молодое, поэтому воду принести снизу не составляло труда, но таскать ванночки или какие-либо сосуды с отработанными растворами на два этажа вниз ему быстро надоело и он для слива грязных жидкостей приспособил огромные тридцатилитровые бутыли. Такой тары в нашем институте было предостаточно. Пока у него стояло два сосуда… Больше в его маленькую каморку не помещалось, — там же аппаратура, стол, стулья и всё такое… Душновато, конечно, было и тесно, особенно после проявки и печати, накурено, но, несмотря на творческий беспорядок, уютно. Через всю комнату в разных направлениях были натянуты проволочки и веревки, на которых сушились пленки и готовые фотографии. Я частенько забегала к нему и по делу, и кофейку попить, и поболтать, и посмотреть новые работы. Фотограф он был тоже очень талантливый. И тем для разговоров у нас было предостаточно… К тому же он был очень занятный рассказчик… 
    И вот однажды, как только я вошла, он мне совершенно серьезно заявил, показывая какую-то исписанную формулами тетрадку, что скоро получит Нобелевскую премию за открытие новой формы биологической жизни. Вот, мол, даже формулу написал в подтверждение этого открытия.
    Я, надо сказать, в химии была (и есть) совершенный профан. Невзлюбила этот предмет вместе с учительницей ещё с восьмого класса. Но он так убедительно и увлечённо рассказывал, что я поверила сразу же, а, тем более, когда увидела длиннющие формулы на несколько страниц… В довершение всего он мне сказал тихим с дрожью голосом, — Посмотри вон на ту бутылку, что в углу стоит. Присмотрись внимательно. Видишь, пробка шевелится? И прислушайся. Слышишь? Чуть посвистывает и шипит… Надо уже скорей комиссию вызывать, а то вся эта живность скоро разбежится во всей комнате, а может и по институту, тогда ничего не докажу…
    Я, естественно, стала очень внимательно приглядываться и прислушиваться. В углу, действительно стояла огромная бутылка с пробкой из скрученной газеты. Я около неё сидела много раз без всякой задней мысли. Бутылка была почти доверху наполнена чем-то весьма неопределенного и очень тёмного цвета, вдобавок с переливами. Очень похоже на бензиновые разводы в лужах… Угол, в котором стояла эта бутылка, был тоже довольно тёмный, и мне через какое-то время действительно стало казаться, что и в бутылке что-то движется… и пробка слегка шевелиться… и какие-то странные звуки… Мне стало как-то не по себе, но я изо всех сил держалась… А он мне комментирует, — Тут, понимаешь ли, кроме необходимого набора химических элементов сыграли роль ещё и, именно, этот объём, и особенно температурный режим. Вот если бы тут было окно, то перепад дневной температуры и ночной, а также летней и зимней нарушил бы идеальные условия, а так из-за изолированности помещения и отсутствия яркого света… И объём, опять же… Вот я тут посчитал… И он опять начал мне показывать длинные цепочки расчетов…
    Короче говоря, к концу его "научного" доклада, я уже была на сто процентов уверена, что всё так и есть… И с восторгом и уважением смотрела на своего друга снизу вверх, и искоса, с опаской — в темный угол…
    Долгое время после этого я тихонько стучалась, и очень осторожно открывала дверь, ожидая, что вот-вот из-под неё начнёт выбегать какая-нибудь живность… И когда он, видя мою реакцию, признался, что это была шутка, я не сразу поверила… Уж очень красив и убедителен был рассказ и… Нобелевская премия, опять же…