Запредельность.

— Алекс, вот зачем ты меня сюда притащил? – Человек, облаченный в костюм химической защиты и противогаз, обернулся к своему товарищу.
  Тот, которого звали Алекс, в точно таком же наряде, покачал головой и сказал:
— Клим, в сотый раз говорю тебе — не пожалеешь! Осталось совсем немного!
— Чего немного?!- прогудел Клим. Голос в противогазе звучал глухо. Судя по всему, человек был  сильно недоволен.- Я тоже сто раз говорил сам себе — не слушать твои бредни! Так ты ж прицепился словно клещ, не отцепишься! Вон, посмотри — смеркается уже! Если сейчас рванем обратно, может, успеем еще до темноты вернуться!
   Двое друзей расположились  в небольшом полуразрушенном здании. Сквозь выбитое десятилетия назад окно виднелся перекресток, на удивление свободный от остовов проржавевших автомобилей – неизменного атрибута разрушенного много лет назад ядерным вихрем города. Мутировавшая растительность взломала асфальт, разукрасив дорожное покрытие небольшими побегами ядовито-зеленой поросли. Темные остовы пятиэтажек, россыпи битого кирпича и мусора создавали унылую картину всеобщего разрушения. Низкое, серое небо, казалось, цепляло темными, клубящимися  облаками руины зданий, отчего мрачный, апокалипсический пейзаж только усиливался.
   Алекс достал из кармана полиэтиленовый пакет с вложенным в него мятым листом бумаги и протянул товарищу.
— Что это?- Клим поднес пакет к самому лицу, пытаясь через окуляры противогаза рассмотреть нанесенные на лист бумаги малопонятные каракули.
— Помнишь, месяц назад я в тихую свалил со станции прогуляться по поверхности? — продолжил Алекс.- Так вот, тогда я решил пошарить в куче битых автомобилей – той самой, что на углу, в сотне метров от входа. Собственно, ни на что и не надеялся. Забрался в металлический кунг одного из грузовиков.  Дверь была заперта, вот и подумал – чем черт не шутит, вдруг повезет, можно сказать, прямо у себя под носом. Полчаса возился, пока вскрыл. А там…
   Алекс сделал паузу и зачем-то поправил маску противогаза.
— Короче, там – скелет в обрывках химзы и противогазе. Видимо, сталкер безвестный какой-то – может, подранили его, не смог до входа в подземку дойти, вот и спрятался в грузовике. Там и откинулся. Смотрю –  из клапана разгрузки что-то торчит, вытащил – а там записка эта. Ну, и еще «макаром» разжился.  И целым магазином патронов!
   Алекс любовно похлопал по рукояти оружия, торчавшего из кармана.
— Да ты толком говори! – Клим повертел в руках пакет. -  Что тут написано – не разобрать ничего!
  Алекс рассмеялся – в противогазе это больше походило на глухое уханье.
— Это- карта! На ней указан вход, судя по всему, в бункер. Целый бункер! Неисследованный! Ты понимаешь, что это значит? Если это так, то мы наберем столько хабара, что сможем наплевать на всех на станции! И жить так, как захотим, а не вкалывать целыми днями на свиноферме и слушать бухтение Петровича какие мы лодыри!
Алекс подтолкнул друга ближе к окну.
— Вон там, видишь, — он указал рукой на малозаметную развалину на противоположной стороне перекрестка, почти сплошь увитую покровом растительности. – Когда-то это была трансформаторная будка. Там — вход в бункер.
  Клим посмотрел в указанном направлении и особой уверенности открывшийся вид ему не внушил.  Разливавшиеся сумерки уже устраивали обманчивую игру света и тени и развалины строения виднелись смутно.
— Ну ладно, допустим… А с чего ты решил, что там именно бункер? Может, у сталкера там схрон был. Или еще что. Я слышал, многие так делают…
— Рисовать карту для собственного схрона? Нужно быть полным идиотом! – парировал Алекс. – Но это еще не все… Переверни пакет, увидишь!
— Что это? – спросил Клим, пытаясь разглядеть сквозь мутноватую поверхность пакета небольшой пластиковый прямоугольник с черной полосой с боку.
— Я так думаю – это карточка-допуск в этот самый бункер. Слышал о таких от наших военных на станции. Теперь только Бог ведает, откуда  несчастному сталкеру удалось ее раздобыть. Видимо, не всем воякам удалось укрыться, кое-кто попал под раздачу…
— И что толку от этой карточки? – Клим протянул пакет обратно.- Вся электроника мертва уже два десятилетия. Мы что – бронированные двери грызть будем?
— Хватит трепаться!- Алекс спрятал карту в нагрудный карман «разгрузки».- Только время зря теряем.
 Он шагнул ближе к окну.
— Ну, Алекс, если вся твоя затея обернется прахом, я тебе… точно одно место отстрелю!- Клим поудобнее перехватил свой дробовик. План друга не внушал ему оптимизма. Тем более, что со станции они просто-напросто сбежали, отсыпав знакомым ребятам, дежурившим у гермоворот, десяток патронов за молчание.
  Алекс только усмехнулся в ответ.
 … Когда-то трансформаторную будку окружал металлический забор; сейчас он наполовину рухнул, а другая его часть покосилась и больше держалась на побегах растений, сплошь увивших его, чем на металлических стяжках. Железная дверь валялась на земле, едва различимая под слоем мусора.
  Включив фонари, друзья ступили в  темное помещение. Желтые лучи света разогнали застоявшийся  мрак, выхватив из темноты остатки механизмов, покрытые толстенным слоем пыли. Двери железных электросиловых шкафов, выстроившихся в ряд у противоположной стены, были распахнуты, демонстрируя раскуроченное нутро и бахрому оборванных проводов. В тесном – не более десяти квадратных метров – помещении, царил хаос и запустение. Впрочем, как и во всем окружающем мире.
— Ну, и где твой бункер? – не удержавшись, съязвил Клим, пробежав лучом фонаря по потемневшим от времени кирпичным стенам.- Тут и нам то развернуться не где…
— А ты думал он сразу перед твоим носом окажется?- парировал Алекс.- Надо искать.
Луч его фонаря метнулся из стороны в сторону, устроив сюрреалистическую пляску черно-белых теней, пока не уперся в один из электросиловых шкафов.
   Алекс подошел ближе, высветив пыльное нутро, состоящее из путаницы оборванных кабелей; затем переместил желтое пятно фонарного луча выше, на кирпичную стену.
— Думаю, что вход здесь,- заявил Алекс. И, предупреждая очередной скептический вопрос друга, пояснил.- Смотри, это единственный шкаф, стоящий в нише. С чего бы это?
  Ухватившись за погнутую металлическую дверцу, Алекс попытался сдвинуть громаду с места, но железный короб, весящий не менее полуцентнера, даже не шелохнулся.
— Ну, чего ты встал?! Может, поможешь?! – рыкнул Алекс на товарища, который молча наблюдал тщетные потуги друга.
— Ох, блажен ты в своем безумии…- пробормотал Клим.
  Пристроив свой фонарь на покатом корпусе разломанного трансформатора, он взялся за угол шкафа, однако все усилия друзей оказались тщетными – громадный железный ящик словно прирос к полу. Они уже хотели бросить эту затею, когда вдруг тяжелый металлический короб, издав противный визгливый скрежет, подался вперед на пол метра.
  Тяжело дыша, Алекс и Клим молча посмотрели друг на друга.
  Из отрывшейся щели пробивался тусклый, еле заметный, красный отблеск.
  Алекс, холодея внутри, осторожно заглянул в образовавшийся проем.
  Ниша, которую закрывал электросиловой шкаф, оказалась довольно глубокой. Низкий проход вел куда-то вниз. Посветив фонарем, Алекс различил, что крутая каменная лестница уводила метра на три под землю и оканчивалась крохотной площадкой с бронированной дверью, на которой тлели два ярко-красных огонька.
— Да…как же такое может быть?!- выдохнул Клим, уставившись через плечо Алекса в открывшийся проход. Он был просто обескуражен случившимся. — Тут же все мертво давным-давно!
  Алекс протиснулся в тесный проем, зашуршал пакетом, доставая карточку-допуск, и спустился вниз.
  Пальцы, затянутые в защитные перчатки, слушались плохо, и он только со второго раза сумел опустить пластиковый прямоугольник в узкую прорезь под таблом.
  Внутри что-то щелкнуло, загудело, и толстая плита двери вдруг приотворилась на пару сантиметров.
— Мечты идиотов порой сбываются…- пробормотал Алекс. Его просто трясло от переизбытка адреналина в крови.
  Клим молча сунул ему в руки дробовик и фонарь.
— Вот уж точно везучие идиоты…- проворчал он.- Будем надеяться, что  дуракам будет везти и дальше.
  Толкнув тяжеленную гермодверь, они оказались в тесном – два метра на два — помещении. На низком потолке тускло светился плафон. Выход из камеры закрывала такая же дверь с кольцом запорного вентиля посередине.
— Внимание! — раздался неизвестно откуда какой-то безликий голос.- Зафиксирован повышенный радиоактивный фон! Не нарушайте герметичность ваших защитных костюмов, запущен процесс дезактивации!
  С перепугу Алекс подпрыгнул на месте, судорожно сжав в руках оружие, и лихорадочно завертел головой.
— Мать твою! Там что, люди?!
  Клим, испугавшийся не меньше, нервно сглотнул, и выдавил в ответ:
— Похоже… нет. Это, скорее всего, автоматическая система защиты.
— Как так? – Алекс непонимающе уставился на товарища.
— Ты совсем обделался со страху? Если дверь была под электронным замком, значит и все остальные системы живы, в том числе и управляющие компьютеры…
  Тугие струи мелкодисперсионной жидкости брызнули с потолка, оборвав Клима на полуслове. Тесная камера тут же наполнилась белесым водяным туманом.  Подача дезактивирующего раствора прервалась так же резко, как и началась. Вместо него ударили плотные потоки горячего воздуха, напрочь испаряя оставшуюся влагу.
— Процесс дезактивации завершен! – вновь возвестил безликий голос.
Запиравшая выход внутрь дверь, глухо чавкнув уплотнителем, приоткрылась. Выбравшись, друзья оказались в коротком коридоре, так же тускло освещенном парой электрических плафонов.
  Алекс, не долго думая, сорвал с головы надоевший противогаз и вдохнул полной грудью. Воздух был прохладен и сух, в нем вообще отсутствовали какие-либо запахи. Это было так необычно, что у Алекса защипало в горле. На станции всегда присутствовали запахи – флюиды сырости и тлена, неизменно сочащиеся из тоннелей, легкий смрад из отхожих мест и еще куча непойми чего. Но здесь же присутствовал  только запах стерильности. И не только в воздухе. Стены и пол сверкали чистотой и свежей краской, будто только вчера тут закончила работу бригада строителей. И будто бы не было вовсе ядерного кошмара и двух десятков лет после него…
  Алекс подошел к стене, на которой в пластиковой рамке висел какой-то документ.
— Клим, смотри! «Схема эвакуации  первого уровня  на Особый период». – прочитал он, рассматривая компьютерную распечатку, затянутую оргстеклом.
  Потом посмотрел на товарища – тот, с покрасневшим лицом и всклокоченными волосами, выглядел подавленным и обескураженным сложившейся ситуацией.
— Если здесь первый уровень, значит, есть и второй…- рассуждал он вслух.- И третий, может быть… И все это цело и невредимо. Клим, мы не просто везучие идиоты! Мы — самые везучие люди на планете! И самые богатые! Да тут добра…
 Он даже задохнулся от накативших на него чувств.
— Ты особо-то губу не раскатывай,- возразил ему Клим.
   Не смотря на то, что его товарищ оказался полностью прав, и им действительно крупно повезло, странное, тревожное ощущение не отпускало его. Что-то было не так; они просто не понимали этого, и Клим нутром чувствовал – им дорого придется заплатить за это понимание, но будет уже слишком поздно.
— Так тебя и пустили гулять по всем уровням и тащить что вздумается! Ты сначала договорись с системой охраны, а она, судя по всему, штука упертая… И вообще…
  Клим пристально посмотрел на товарища.
— Алекс, давай быстро разведаем тут что к чему, ну, прихватим хабара сколько сможем – и валим отсюда! Вернемся на станцию – обдумаем все хорошенько. Не нравится мне весь этот расклад — бесплатный сыр только в мышеловке…
  — Валить отсюда?!- на лице Алекса отразилось искреннее недоумение, а в глазах полыхнул какой-то странный, безумный огонек. – Ты в своем уме, дружище?! Говоришь — валить на обратно на станцию?! Да в гробу я видел теперь эту станцию! И весь Московский метрополитен! Здесь есть все! Все, что ты хочешь! И даже больше! Вот!
  Он ткнул пальцем в схему.
— Один склад! И второй!  Что тебе еще надо?! И это, надо понимать, далеко не последние здешние нычки! Чистый воздух, воды и жратвы вдоволь, чистая одежда, помещения — просто хоромы царские! А что нас ждет на станции?! Опять горбатиться в дерьме на свиноферме, жрать мерзкую похлебку два раза в день, ютиться в каморках, которые нам «щедро» выделило начальство?! Заискивать перед заезжими торговцами, чтобы они сбавили чуток цену за просроченную десяток лет назад банку тушенки?! Нет уж, Клим, вот оно у меня где!
 Он провел ладонью по горлу.
— Я этот шанс не упущу, Клим. Если уж идиотам везет, то нужно быть дважды дураком, чтобы не принять это везенье…
— Ты совсем тронулся, я смотрю…- произнес Клим. Он все больше не узнавал старого друга. Возможность легкого обогащения окончательно вымела у того из головы здравый смысл, все более превращая в опасного параноика.  
— Да!- зло сказал, словно выплюнул, Алекс.- По мне, так лучше быть сытым и обеспеченным безумцем, чем честным и голодным умником. А я тебя и не держу. Раз такой правильный – пожалуйста, иди, дорогу теперь знаешь!
  Он перехватил поудобнее дробовик и шагнул к перегораживающей коридор двери.
  — Вот идиот…- процедил сквозь зубы Клим, но, вздохнув, последовал следом.
  Следующее помещение оказалось  просторным и таким же пустым и чистым, словно тут тщательно прошлась команда уборщиков. На стене находились, закрепленные в специальных пазах, пенные огнетушители (на красных баллонах – ни царапины!), рядом  — термометр  в пластиковом зажиме.
  Клим наклонился, вглядываясь в шкалу – прибор показывал двадцать градусов выше нули.
 Порядок и чистота просто резали глаз
  «Сектор А» — гласила надпись на ближайшей двери. – «Вход по пропускам синей категории ».
   Соседняя дверь вела в некий «сектор В» и, судя по красной надписи, требовала уже пропуска зеленой категории. Около каждой – светящийся бледно-зеленым светом экран сканирующего устройства и сенсорной клавиатурой.
— Ну что ж, мелочиться не будем, — сказал Алекс и кивнул на дверь, на которой красовалась надпись:«Командный центр. Вход только по пропускам высшей категории!». — Думаю, там самое место переговорить с охранной системой или как там ее. Уверен, мы найдем компромисс…
 Он хищно усмехнулся и опустил карточку-допуск в щель сканера.
— Приветствую вас, подполковник Соболев! – вновь раздался безликий, хорошо смодулированный, голос. – Для подтверждения  полномочий прошу ввести личный идентификационный код! 
  Клавиатура под экраном тут же подсветилась зеленым светом.
  Алекс выслушал голос системы с открытым ртом и посмотрел на друга. У Клима все похолодело внутри – тревожное чувство вдруг заполонило все сознание, пробежав по спине холодными мурашками страха. Он был уверен — они только что сделали роковой шаг.
— Алекс, не надо…- едва успел вымолвить Клим, но друг уже пробежался наугад пальцами по сенсорным кнопкам.
— Проверка кода не прошла! У вас есть тридцать секунд на введение правильного идентификационного кода! Двадцать девять, двадцать восемь…
— Алекс, валим отсюда! 
  Клим рванул друга прямо за капюшон защитного костюма, но тот вывернулся и, вдруг, вскинул дробовик и выстрелил.
  Заряд крупной картечи разнес в мелкое крошево сканирующее устройство. Золотистыми искрами полыхнула вспышка короткого замыкания. В помещении резко запахло сгоревшей изоляцией.
— Да ты совсем сдурел!!! – заорал Клим, наполовину оглохнув от выстрела. Схватив Алекса, он просто швырнул его к входной двери.
— Тревога! Попытка несанкционированного проникновения! Код «альфа-красный»!
  Ухватившись за вентиль открывания, Клим потянул его против часовой стрелки, но запорный механизм оказался заблокирован намертво.
  Раздавшийся посторонний звук заставил их обоих обернуться.
  В стене, под потолком, как раз напротив входной двери, открылась ниша, из которой, с ноющим звуком работающих сервомоторов, выдвинулась на подающем суппорте спаренная пулеметная турель.
  Алекс, смачно выругавшись, уже вскинул дробовик, когда тонкая красная игла лазарного целеуказателя  уперлась ему точно в горло.
  Пулеметная очередь ударила короткой оглушительной скороговоркой. Крупнокалиберные пули с тупым, чавкающим звуком, прошили тело насквозь. Алекс, выплевывая изо рта темные сгустки крови, тряпичной куклой сполз по стене на пол, оставив за собой широкую, ярко-красную полосу.
  Несколько теплых капель брызнули на лицо Клима, вызвав судорогу неконтролируемого тошнотворного спазма, на мгновение заглушившего волну леденящего страха. Прекрасно понимая, что в следующее мгновение и его размажут по стене кровавыми ошметьями, Клим, повинуясь какому-то наитию, рванулся  перекатом вперед, оказавшись в мертвой зоне, точно под пулеметной турелью.
  Весь дрожа и едва не подвывая от страха, он не сводил глаз с исходящих едким дымком стволов в метре у себя над головой.
  Турель с глухим урчанием повернулась на поворотной платформе; красная игла лазера чиркнула по противоположной стене, выискивая новую цель, и, наконец, уперлась в безжизненное тело Алекса. Секунда-другая – и автоматическое орудие спряталось в стене.
— Господи, да что же это…- выдохнул Клим. Ноги предательски подогнулись, и он сполз  по стене на пол.
  Острый запах пороховой гари смешался с приторными флюидами свежепролитой крови. Ее натекла целая лужа из-под распростертого тела Алекса, на лице которого навечно застыла маска какого-то неподдельного изумления.
  С трудом сглотнув тугой горький комок в горле, Клим, стараясь не смотреть в сторону погибшего друга, дотянулся до валявшегося на полу дробовика. Вес оружия придавал частицу, пусть хоть и иллюзорных, но сил.
  Отчаяние вдруг нахлынуло плотной, почти ощутимой физически, волной. Он заперт внутри неизвестного бункера с активированной системой внутренней защиты. Любое вмешательство в ее работу приведет к очередной попытке системы избавиться от досадной помехи в виде вторгшихся волею случая в ее владения двух человек. Вернее, уже одного. И то, что он сейчас жив – случайность чистой воды… И лишь вопрос времени.
  Климу вдруг захотелось завыть по-собачьи от безысходности.
   Звук заработавшей вытяжной вентиляции заставил его в очередной раз вздрогнуть. За гулом работающих вентиляторов он не услышал, как  открылась дверь командного центра. Лишь краем глаза уловил движение – в проеме стоял человек. Это было так неожиданно, что Клим, как ужаленный, вскочил на ноги, выставил перед собой дробовик и клацнул затвором, досылая патрон в патронник.
— Стоять! – рявкнул он. Звук собственного голоса придавал уверенности. – Не двигаться! Ты кто?!
  Неизвестный молча смотрел на него. Высокий, худощавый, короткая прическа ежиком, взгляд холодный и пристальный. Одет в какую-то темно-синюю униформу, чистую и отглаженную.
  Что-то в этом человеке было не так, все было слишком… правильным. Особенно, если учесть, что весь окружающий мир свихнулся давным-давно и пребывал в горячечном полубреду последние двадцать лет.
  Глядя в спокойное, словно маска, лицо незнакомца, Клим вдруг ясно вспомнил, где уже видел его! Или, по крайней мере, очень похожего! В памяти сразу всплыл зачитанный до дыр толстый журнал – осколок и напоминание о прежнем мире, в котором на каждой, некогда глянцевой, странице, нереально красивые женщины и стройные атлеты-мужчины демонстрировали экзотические наряды, стараясь перещеголять друг друга. Именно там он видел такие лица – ровные, спокойные, невозмутимые,  и настолько пропорциональные, что по ним можно было изучать законы симметрии. И еще взгляд…
  Клим взглянул в глаза незнакомцу и его пробрала дрожь – это был ледяной, безжизненный взгляд, словно бы на него уставились  два объектива цифровой видеокамеры.
 С трудом соображая, что делать дальше, он поднял дробовик на уровень груди, когда незнакомец стремительно шагнул  вперед.
  Грохнул выстрел. Смертельный заряд картечи, выпущенный в упор, должен был как минимум вынести человеку внутренности, но тот лишь покачнулся, принимая на себя чудовищный удар с таким видом, словно бы получал благодарность.
 Клим не поверил своим глазам и даже приоткрыл рот.  Темно-синяя униформа незнакомца на груди превратилась в лохмотья, сквозь которые, среди развороченных ярко-красных мышц, поблескивали серо-синим цветом ребра стального каркаса….
  Рука незнакомца мелькнула с молниеносной скоростью и Климу вдруг показалось, что кузнечный молот ударил ему в подреберье. Внутри разорвался тугой шар чудовищной боли, и сознание тут же кануло в темный омут безвременья…
 
 
… Он очнулся. Сознание было неестественно  пустым и гулким и почему-то напоминало чистое белое полотно, не тронутое ни единой строчкой мысли. Слух уловил тонкое попискивание и гудение какой-то аппаратуры; в воздухе витал едва уловимый запах медикаментов.
   Клим открыл глаза и попытался пошевелиться, однако собственного тела словно не существовало. Волна страха вспыхнула и разорвала белесую пустоту в мозгу, как вдруг легкий укол в область шеи словно по мановению руки невидимого мага смел зародившуюся лавину чувств.
Скосив глаза, Клим увидел, что лежит, опутанный десятками проводов, в какой-то медицинской капсуле, прозрачный купол которой  поднят. Прочные фиксирующие ремни охватывали его лоб, руки и ноги, широкой полосой пробегали через туловище.
  Он помнил последние мгновения встречи со странным человеком, для которого выстрел из дробовика оказался не страшнее укуса комара. Только почему-то это воспоминание не вызывало никаких эмоций – лишь простая констатация факта…
— Я вижу, ты очнулся, — голос раздался откуда-то сбоку.
Шевельнув головой, насколько позволяла широкая полоса ремня, Клим различил недавнего знакомца, которого угостил порцией свинца в упор. Однако уже ничего не напоминало о том событии – униформа человека вновь была чистой и отглаженной, а страшные раны исчезли без следа.
— Кто ты, черт тебя дери? – прохрипел Клим.
 Человек подошел ближе, словно давая себя получше рассмотреть.
  — Резонный вопрос, — сказал он. – Думаю, ты имеешь право все знать.
Человек бросил короткий взгляд на один из жидкокристаллических экранов комплекса медицинской аппаратуры, на котором светились какие-то показатели.
— Сейчас твоей жизни ничего не угрожает и самое время ввести тебя в курс сложившейся ситуации.
  Голос человека был неторопливым и ровным — ни капли эмоции не проскальзывало в нем, будто он рассказывал о самых обыденных вещах. Он подкатил поближе кресло на роликах, уселся на него и посмотрел в лицо Климу холодным, ничего не выражающим взглядом.
— В две тысяче десятом году в Министерстве обороны стартовал проект по созданию принципиально нового вида вооружения, отвечающего всем требованиям современного боя. Если говорить кратко – создание боевых андроидов. Он получил условное название «Синапс». С этой целью и был реконструирован оставшийся с времен холодной войны бункер, глубоко эшелонированный под землю. Мы сейчас находимся на самом верхнем уровне. Проект планировался как долговременный и многообещающий, однако жизнь внесла свои коррективы, при чем самые неожиданные. Ты понимаешь, о чем я. Случившаяся тремя годами позже ядерная катастрофа, казалось бы, поставила жирный крест на любых проектах и на человечестве вообще. Однако, нет…
  Казалось, в этот миг на лице человека, наконец, мелькнула тень каких-то чувств, но она тут же истаяла за маской невозмутимости.
— Жизнь – сложная и коварная штука. Никто и никогда не мог подумать, что такая ужасная вещь как ядерная война может послужить колоссальным толчком в развитии. Утверждение абсурдно  по смыслу, однако, это так. Из личного состава  лаборатории, работавших над проектом, не выжил никто – удар накрыл город утром, во внерабочее время.  Остались лишь три человека дежурной смены.
  Человек сделал паузу, словно бы вспоминал что-то.
— Когда электронные системы защиты «запечатали» бункер, никто из них не мог поверить в случившиеся. Однако чудом уцелевшие датчики внешнего обзора выдали дымящиеся руины вместо некогда огромного мегаполиса, и это поставило последнюю точку во всех сомнениях. И стало последней каплей. Один из дежурных сошел с ума  и застрелился. Второй сделал тоже самое, просидев в ступоре почти сутки.
 Человек вновь замолчал, зачем-то посмотрев на мерцавший экран медицинского комплекса.
— Что стало с третьим? – выдавил из себя Клим. Он просто не мог поверить собственным ушам, чувствуя, что сейчас ему откроется нечто запредельное.
— Третий дежурный – это я, — произнес человек и посмотрел в лицо Климу своим холодным, пронзительным взглядом. – У меня так и не нашлось смелости поступить так же, как и мои товарищи. Мне было двадцать один год, сознание упрямо отвергало случившееся и от этого жить хотелось еще больше. И я нашел выход…
— Как такое может быть? – вымолвил Клим. – С момента Катастрофы минуло двадцать лет. Как ты смог выжить?
  Человек покачал головой, словно соглашаясь непониманием Клима.
— Бункер не пострадал от ядерных ударов. Линии энергоподачи располагались под землей и тоже остались целыми. К тому моменту «Синапс» — сверхмощный компьютерный комплекс лаборатории имел аналогичное проекту название -  уже провел изрядную долю теоретических расчетов. Я лишь ввел некоторые коррективы. Собственно, сам проект уже стал тенью прошлых непомерных человеческих амбиций, и я перенаправил, так сказать, вектор усилий в несколько иную сторону – на собственное выживание.
Собственно, говорить о том, что третий дежурный – это я, не совсем правильно. От меня прежнего осталось лишь одно сознание, интегрированное в искусственную биомеханическую оболочку.
  Видя, что во взгляде Клима сквозит полнейшее непонимание, человек терпеливо продолжил.
— Проще говоря, я – киборг. Звучит дико и неправдоподобно? Согласен, поначалу действительно шокирует, однако при тщательном рассмотрении все оказывается совсем не так. В начале двадцать первого века высокие технологии уже позволяли создавать примитивные кибернетические организмы. Здесь, в забытом всеми бункере, сложились уникальные в своем роде условия. Рассказывать все в подробностях сейчас нет смысла, ты сам все узнаешь в свое время.
  Дав инструкции кибернетической системе, я – тот, прежний – погрузил себя в длительный анабиоз в криогенной камере. Я провел в низкотемпературном сне пятнадцать лет —  именно столько понадобилось «Синапсу» чтобы провести все необходимые расчеты, виртуальные эксперименты и тщательно перепроверить данные, чтобы свести ошибку к минимуму.
 Очнулся я уже совсем другим. Мое сознание при помощи нейросенсорного контакта было скопировано на искусственный носитель – огромное количество микрочипов, совмещенных с человеческим мозгом. Необходимые человеческие органы были клонированы в камере биологической реконструкции. Затем помещены в титановый эндоостов, выполняющий функцию несущего каркаса или, иначе говоря, скелета. Ну, и все остальное…
Так я стал тем, кем ты меня видишь. Я – новое поколение в дальнейшем развитии человеческой цивилизации. Почему, спросишь ты? Да потому что именно буйство человеческих страстей уничтожило цивилизацию — злость, ненависть, страх, жажда наживы… Мне не ведомы эти чувства. Вся беда человечества была в его алогичности и не желании поступать разумно.
  Клим просто не знал что сказать — подобный кошмар не мог присниться ему ни в одном пьяном бреду. Видимо, ужас сложившейся ситуации должен был охватить его своими ледяными руками, однако введенный через инъекцию в шею неизвестный препарат полностью нивелировал любые чувства.
— Не хватает только одного, — продолжил киборг. – Человеческого материала. Но теперь это проблема, я думаю, отпала.
— Что ты… имеешь ввиду? – только и смог выдавить из себя Клим.
— Ты вернешься на станцию и расскажешь людям о заброшенном военном бункере, нетронутом и полном всяких припасов. Как я уже говорил, все та же алчность и жажда наживы приведет сюда достаточное количество желающих поживиться  запросто так.  Но!
  Киборг сделал жест рукой.
— Сначала нужно завершить твою трансформацию.
— Что?! Ты не посмеешь! – насколько было можно, воскликнул Клим, но голос оказался хриплым.
  — Твой организм нежизнеспособен,- невозмутимо продолжил киборг. — У тебя повреждены внутренние органы и сейчас ты держишься только на комплексе медицинской аппаратуры по поддержанию жизни.  Прости, но после того, как ты угостил меня зарядом картечи в упор, у меня не оставалось выхода, как вырубить тебя сильным ударом.
  Он встал с кресла и быстро пробежал пальцами по раскладке сенсорной клавиатуры.
  Прозрачный колпак начал медленно бесшумно опускаться.
— Черт! Да… будь ты проклят…исчадие ада! – Клим вздрогнул в опутавших тело ремнях; в затуманенном транквилизатором мозгу на миг вспыхнула целая гамма чувств, но тут же погасла.
    Сознание вновь стало ровным и пустым.
  Тихо чавкнул пневмоуплотнителем опустившийся колпак медицинской камеры, внутри белесой пеленой заклубился усыпляющий газ.
  Клим уже не мог видеть, как на одном из жидкокристаллических экранов побежали строчки сообщений:
« Идет сканирование исходного объекта…»
« Создание виртуальной модели…»
« Расчет алгоритма внесения изменений в исходный биологический объект…»
«Передача данных в камеру биологической реконструкции…»
 
 
… Сумерки медленно накрывали разрушенный город, словно пытались скрыть ужасные свидетельства разразившейся десятилетия назад катастрофы. Клим остановился на перекрестке – том самом, около которого находилось полуразрушенное здание трансформаторной будки – и медленно осмотрелся.
   Полный нейросенсорный контакт.
  Это было непередаваемое ощущение, к которому он так и не смог привыкнуть спустя даже месяц после своего «перерождения».
  Как можно передать человеческими словами ощущения гармоничного сочетания живого с неживым?.. Таких слов просто не было.
  Окружающий мир словно бы распахнулся навстречу перерожденному сознанию, приобрел небывалую яркость и глубину. Сращенный с мозгом сверхмощный микропроцессор раздвигал  восприятие  за все мыслимые пределы.
  Запредельность.
  Клим не просто видел и воспринимал окружающий мир, он его чувствовал.
   Программные анализаторы окружающей среды в автоматическом режиме осуществляли сканирование, выводя на сетчатку глаз через зрительный нерв ровные строчки данных: состав воздуха, наличие опасных веществ, степень концентрации радиоактивной пыли, температура, влажность…
К слову сказать, радиация – бич всего оставшегося человечества – теперь ему была не страшна. Внесенные генетические изменения при «перерождении» сделали его невосприимчивым к радиоактивной среде. И теперь бесполезный противогаз и костюм химической защиты стали лишь необходимым камуфляжем.
  Мысленно переключая режимы анализаторов, Клим  отсканировал окружающее пространство во всех диапазонах. Зеленым контуром подсветились точки термальной активности – прячущиеся в развалинах мутировавшие твари. Они теперь тоже не представляли опасности, чувствуя своим обостренным звериным чутьем присутствие пугавшего их своей непонятностью удивительного полуживого существа.
  Клим неспеша пересек перекресток и двинулся уже знакомой дорогой на свою, некогда родную, станцию.
  Никаких чувств не было. Вернее, они были где-то на самом дне оцифрованного сознания, нивелированные до едва ощутимых всплесков электрохимической активности мозга. 
  Единственное, что осталось от прежнего Клима.
  Буйство человеческих страстей уничтожило мир – теперь Клим даже не сомневался в этом. И теперь наступала эра новых людей, которые восстановят мир из пепла. И это уже будет мир без глупых и безумных страстей – мир чистого разума.
   Клим шел на станцию — и он знал, что делать.