Элита

Глава первая.
 
         Кузен Стиви позвонил месяц назад и предложил купить машину. Ауди кабриолет жёлтого цвета. Я сказал нет, но Кортни настояла. Ей нравились машины с откидным верхом.
…Волосы развеваются, в лицо бьёт ветер и всякая другая романтическая белиберда… вот что лезло ей в голову. Но она и не думала о песке, прилипающем к зубам во время езды. Не думала о мошках устраивающих жилище в сиденьях…
Но что ж поделать? Молодая жена просит – молодая жена получает.
         Кортни девятнадцать. Она рыжая, стройная девчушка с зелёными глазами. Любит спорт (если его вообще можно любить) и мечтает дожить до 150 лет. Пьёт одни витаминизированные коктейли, ест только растительную пищу и верит в телепередачи. Во все телепередачи, которые вообще есть. Мне пришлось сойтись в рукопашную с её отцом алкашом, чтобы он, наконец, перестал лупить её мать. Бедная Кортни росла с тираном и сейчас она считает меня своим спасителем. Возможно, потому она и вышла за меня в свои девятнадцать, в то время как мне сорок с хвостиком.
Как всегда — проснувшись, я чувствую себя уныло. Встречать утро в штате Техас вообще противно. Особенно в городе Эллис. Мы считаемся почти что провинциалами, но это не так. Наш городишко ничем не уступает Нью-Йорку в смысле ненависти жителей друг к другу, но значительно уступает ему в смысле небоскрёбов и всякой другой тарабарщины вроде достопримечательностей и развлечений.
         В доме открылась дверь. Я поднялся и принялся одеваться. Спустя минуту появилась Кортни. На ней была спортивная одежда мокрая от пота. Я надел джинсы и обнял её сзади. Поцеловал в шею и насладился её ароматом (как бы странно это не звучало, потом она не пахла).
         — Я убью тебя, если ты передумал, — тут же заявила она.
         — Эта машинка сделала тебя бессердечной стервой, дорогая. Нет, я не передумал.
         — Знаешь, зря ты не обсудил наш отпуск с Чарли. Что если он не согласится тебя отпустить?
         Чарли был моим работодателем.
         — Он отпустит меня милая. Сейчас у меня нет заданий, всё схвачено за пятую точку.
         — Он ненадёжный человек, понимаешь?
         — Он надёжен дорогая. Не переживай.
         — Мы такие проблемные Брэт, нам всё так легко не дастся, я уверена. И Чарли что-нибудь найдёт нам на схваченную «пятую».
         — Забудь ты про Чарли. Мы с ним друзья, он всё устроит. Иди в душ, сейчас поедем перекусить.
         — А за машиной когда?
         — Сразу после того, как мой желудок перестанет урчать.
         — Ладно, я бегу.
         Я поцеловал Кортни и отпустил в ванную. Надел рубашку и вышел на улицу. Погода была приятной, но через пару часов будет пекло.
         Дом мой одноэтажный, с тремя средними комнатами, кухней и ванной с туалетом. Вполне себе хороший домик, который Кортни хочет переделать. Пока что я сопротивляюсь, но не удивлюсь, если через пару месяцев дом станет похож на кукольный. Но сейчас, пока моя оборона не сломлена, дом сохраняет свою брутальность.
         Мы поехали в забегаловку «Пирог». Сели за столик, заказали каждому своё: мне яичницу с беконом и чашку кофе; Кортни салат из овощей с соей и витаминизированный фруктовый коктейль.
         — Помнишь бармена Бена из «Сигарет»? – спросила Кортни.
         На ней джинсы в обтяжку и белая майка с изображением знака мира.
         — Помню. И что с ним?
         — Как-то сидела я в «Сигаретах», пила клубничный коктейль и тут он подходит и спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь покрепче.
         — Да?
         — Да.
         — И что ты ему ответила?
         — Я сказала, что не пью и рассказала ему о своей мечте.
         — И что же он ответил? – спросил я рассмеявшись.
         — Ничего. Он просто отвалил.
         — И всё?
         — Нет. Продолжение последовало.
         — Когда?
         — Сегодня утром, когда я бегала около стадиона.
         — Ты встретила его на пробежке.
         — Да, он тоже бегал и снова попытался подкатить ко мне.
         У меня появились некоторые опасения. Кортни снова хочет, чтобы я ревновал её. Ну что ж, придётся поддаться ей. Она хочет – она получает.
         — Чёртов урод, — прошипел я.
         — Эй! – заулыбалась Кортни.
         — Ты хочешь, чтобы я с ним разобрался?
         — Нет, я просто хочу сказать, что это мило с его стороны.
         — Чего тут милого? – удивился я. – Он просто психопат. Он следил за тобой.
         — С чего ты взял? Он, наверное, просто решил поддаться интуиции. Я сказала ему, что бегаю по утрам. Он пораскинул мозгами и решил, что бегать я могу лишь у стадиона. Затем он впервые поставил будильник на семь утра, проснулся, умылся, надел спортивную форму, которую давно не надевал, сделал разминку и побежал туда, в надежде увидеть меня. И ему повезло.
         — То есть, как повезло? – настороженно поинтересовался я.
         — Эй! – снова улыбнулась Кортни и покачала головой.
         Я принял суровый вид. Выпил кофе и попросил счёт.
         — Постой, я ещё не доела! – возмутилась Кортни.
         — Да, ты слишком увлеклась своим рассказом. Может, ещё чего расскажешь? Например, о парковшике Бене или о таксисте Бене. Их ведь много, верно?
         Кортни снова заулыбалась и, похоже, почувствовала, наконец, эту мелкую дрожь щекочущую нервы. Ту дрожь, которая пробегает по телу – стоит тебе только приблизиться к победе. Сколько ещё я буду поддаваться на её уловки? И вообще, правильно ли то, что я претворяюсь? Стоит ли вообще претворяться? Может, моё притворство всего-навсего плевок на наши отношения; ведь, по сути это обман. Я наглый лжец, не признающий правды. Правды, в которой мне наплевать на Кортни. Пусть говорит что хочет, мне это фиолетово. Главное чтобы надолго не уходила и периодически ублажала; остальное лишне. Или же нет?
         Я вышел из здания, закурил Marlboro и пошёл к машине. Этот Dodge является моей собственностью уже долгие годы. Бедный малыш, мне придётся обменять его на кусок немецкого металла без крыши.
         — Я буду по тебе скучать, — сказал я ему.
         Открыл бардачок и вытащил оттуда свой пистолет. Засунул за пояс и прикрыл рубашкой. Кортни вышла из забегаловки, и мы сели в тачку. Машинка еле завелась, и мы покатили к моему кузену.
         Стиви остановился в мотеле на окраине города. Жил он то-там то-сям, характер имел сумасшедший и любил жить, не зная, что его ждёт завтра. Типичный фрукт, изготовленный на фабрике грёз.
         Я заехал на парковку, заглушил мотор и улыбнулся Кортни. Она с округлившимися от счастья глазами смотрела на жёлтый кабриолет припаркованный справа от нас.
         — Неужели это он? – спросила она. – Такой красивый! Я хочу за руль!
         — Иди, осмотри его. Я пойду за Стиви, возьму ключи.
         Кортни вышла из салона и буквально набросилась на бедного немца. Я, смеясь, поднялся на второй этаж мотеля и постучал в дверь тринадцатого номера.
         — Стиви, это я – Брэт.
         В номере кто-то зашевелился. Дверь открылась, и на меня вытаращился Стиви. Его левый глаз был подбит, а губа опухла как при аллергии.
         — Кузе-е-е-н! – протянул я с улыбкой и обнял родственника.
         — Ай, больно! — сказал Стиви, и я отпустил бедолагу. – Рад видеть тебя Брэт, но мне больно.
         — Ладно, извини, — отошёл я назад, чтобы разглядеть брата. Он был в шортах до колен и рубашке в стиле «Майами-бичь» с изображениями пальм на закате. – Что с тобой приключилось? Откуда эти отметены?
         — Это знаки судьбы. Стигматы.
         — Ха-ха, видно-видно.
         За спиной Стиви что-то промелькнуло.
         — С тобой кто-то есть?
         — Да. Но не обращай внимания.
         — Это девушка?
         — Да.
         — Твоя подружка?
         — Нет чувак, забудь о ней.
         На плечо Стиви опустилась женская рука. Она имела длинные пальцы с длинными ногтями кроваво-красного цвета. Стиви подвинулся, и на свет вышла длиннющая блондинка в нечестно короткой джинсовой юбке.
         — Приветик, — шепнула она мне на ухо, проходя мимо. Она оказалась на голову выше меня и при этом была не обута. Свои летние сапожки с невысоким каблуком она несла в руках.
         — Кто она? – завистливо спросил я у Стиви.
         — Она стоит сто долларов в час. Хочешь?
         Меня пробрало нечто неприличное. Я засмеялся и попросил у Стиви ключи.
         — Решился, наконец, приобрести этот жёлтый цветок? – спросил Стиви.
         — Да. Иначе Кортни меня в могилу сведёт.
         — Она здесь?
         — Да. Внизу, осматривает твой «цветок».
         — Я бы сейчас не оставлял её одну.
         — Почему?
         — Туда спустилась Тринити.
         — Эта блондиночка что ли?
         — Она самая.
         — Не понял?
         — Советую выглянуть на стоянку.
         Я выглянул. Тринити сидела на капоте моего Dodge и надевала сапоги, одновременно разговаривая с Кортни. Обувшись, она подошла к Кортни ближе и что-то прошептала ей на ухо, отчего Кортни сорвало крышу; моя жена смеялась как сумасшедшая, прыгая и хлопая в ладоши.
         Возвращаюсь к Стиви и спрашиваю:
         — Она что, того?
         — Чего – того?
         — Ну, того!
         — Ты имеешь в виду, нравятся ли ей девочки?
         — Именно.
         — Я так понял, что нет. Но если у бабы есть при себе стольник зелени, ей нравятся все.
         — Блин! – хлопнул я себя по лбу, — жаль я не отдал Кортни свой кошелёк.
         — Уродец! – смеясь, крикнул Стиви и позвал меня в комнату.
         Я зашёл.
         — Хочешь травки?
         — Нет. Но может быть вечером?
         — В бардачке кабриолета лежит маленький пакетик. Там хватит на два косяка. Это тебе подарок.
         В номере пахло перегаром и «женщиной». Повсюду были разбросаны шмотки и окурки. Я опустился на кресло около телека и сказал у Стиви:
         — Скажи честно, чего в тачке не так. Я по любому куплю её, так что не переживай. Мне просто нужно знать обо всех неисправностях. И цену я снижать не собираюсь.
         — Тачка не моя Брэт. Я ездил на ней неделю, ничего неисправного в ней нет. По крайней мере, я не заметил.
         — Тогда дай ключи. Я осмотрю её.
         Стиви достал из кармана ключ и бросил мне. Я поймал и вышел на улицу. Спустился к Кортни. Она сидела на капоте Ауди и ухмылялась.
         — Как тебе Тринити? – спросил я.
         — Эта белокурая дылда? – пауза, — вроде ничего. А ты ей понравился.
         — Неужели?
         — Да, она спрашивала, каково это — спать с тобой.
         — Даже так? И что ты ей ответила?
         — Ничего. Я просто рассмеялась и разыграла смущение.
         — Только разыграла?
         — Фуф, ну ты и надоел! – Кортни спрыгнула с капота, и повисли на моей шее. – Взял ключи?
         Я достал ключ и Кортни, словно ребёнок выхватила их и ринулась к двери. Открыла машину и села за руль.
         — Что теперь делать? Научи меня Брэт!
         — Погоди, сначала машину надо осмотреть!
         — Блин! И сколько ты будешь её осматривать? – надулась Кортни.
         Я покачал головой и сел на пассажирское сиденье. Нажал на пару кнопок и джинсовая крыша автоматически собралась позади.
         — Вау! – снова повеселела Кортни.
         Теперь у нас над головой было голубое небо.
         — Заводи мотор, — сказал я.
         — Но как?
         — Просто вставляешь ключ и поворачиваешь его по часовой.
         — И всё?
         — А чего ещё надо? Эта машина один большой компьютер, тут и водить её практически не надо. Она сама едет.
         — Даже так?
         — Почти.
         Кортни завела машину.
         — Вау! С первого раза! – обрадовалась она.
         Мы начали ездить по парковке. К счастью она была достаточно большой, и машин почти не было.
         — Боже, она и вправду едет сама! – радостно вопила Кортни. – Смотри, я не нажимаю на газ. Она сама едет.
         — Компьютеры! – ухмыльнулся я.
         Машина действительно была очень хороша. Плавно и уверенно она с лёгкостью обходила препятствия и почти не издавала звуков. Наконец мы вышли и я крикнул:
         — СТИВИ! ВЫХОДИ!
         Глухо и немо. Я крикнул снова.
         — СТИВ, ВЫХОДИ! Я ДАВНО ХОТЕЛА С ТОБОЙ ПОЗНАКОМИТЬСЯ, — прокричала Кортни.
         — Может он в туалет отошёл? – предположил я.
         Мы постояли минут пять, потом пошли внутрь. Зашли в номер и ахнули…
         — Боже, что тут стряслось? – удивлённо спросила Кортни, разглядывая разломанную мебель.
         — Не знаю. Когда я заходил, тут было чисто.
         Номер был конкретно раздолбан. Мне показалось, будто каждый предмет ломали по отдельности и с особым усердием. Всё в щепки!
         — СТИВИ! – снова позвал я.
         Не дождавшись ответа, я заглянул в сортир. Никого. А на  стекле над умывальником было написано «ЗДЕСЬ БЫЛ СТИВИ». Надпись была сделана алой помадой.
         — Брэт! – позвала Кортни, и я мигом вернулся к ней. – Здесь кокс, — указала она на туалетный столик.
         Действительно, на единственном уцелевшем предмете в помещении аккуратными дорожками был выложен влажненький кокаин, готовый к употреблению. Меня пробрало. Я сделал шаг, потом второй, затем третий и тут почувствовал на шее сдерживающие меня руки.
         — Нет, не надо! – кричала Кортни, — только не начинай снова!
         Я сам не понял, как склонился над наркотиком. Я был почти у цели. Порошок почти попал в меня. Но Кортни меня удержала.
         — Чёрт! – выругался я и отошёл от столика на несколько шагов.
         — Пойдём отсюда! – приказала мне Кортни.
         Мы вышли. Спустились обратно к машине.
         — Что теперь будем делать? – спросила Кортни.
         — Я позвоню Стиви на сотовый.
         Я набрал номер. Потом монотонный голос сообщил мне, что набранного мною номера не существует.
         — Чёрт! – снова прокричал я, — я ведь только вчера звонил по этому номеру.
         — Брэт, ты должен держать себя в руках. Больше не прикасайся к этой дряни, пойдёт?
         — Да дорогая. Я сам не понял, как… я не собирался нюхать… я не знаю, как это получилось.
         — Эй! – окликнул меня кто-то позади. Я обернулся и увидел пожилого мужчину в странной кепочке, которую я почему-то сразу ассоциировал с кепкой таксиста. – Вам помочь?
         — Да, я хотел спросить… — я замялся, но быстро пришёл в себя и продолжил, — кто-нибудь выселялся из тринадцатого номера?
         — Я здесь не работаю, мистер.
         — А, извините.
         — Поедем отсюда, — сказала Кортни.
         — А как же деньги? Стиви нужны деньги за тачку.
         — Если ему так надо, он за ними приедет сам.
         — А с кем это вы разговариваете? – спросил старик в кепочке.
         — В смысле? – не понял я.
         Старик замялся, добродушно улыбнулся и удалился в первый номер на первом этаже. Я обернулся, но не увидел Кортни.
         — Брэт! – крикнула она из кабриолета, — едем!
         Я ещё раз попробовал дозвониться на «несуществующий номер» и не найдя более достойного выхода сел в кабриолет и сбежал на всех парах. Ну, хотя бы Dodge оставил; надеюсь, Стиви не решить, что я его обчистил.
Приехав домой я немедленно распечатал бутылку «Джека Дениелса» и врезал, как подобает пьянице со стажем. Кортни это не понравилось. Она попросила у меня ключи, и несколько часов просидела в кабриолете, нажимая на все кнопки подряд и проверяя насколько хорош этот электронный металлолом.
         В какой-то момент я задремал. Меня разбудила Кортни. Я лежал на кровати, а она сидела на мне сверху и скакала как на ослике (хотя очень хотелось бы сказать: «как на коне»).
         — Вставай! – скомандовала Кортни. — Сегодня ты должен попросит у Чарли отпуск. Вставай!
         — Милая, это подождёт до вечера, не торопись, — простонал я.
         — Уже вечер дурень. Шесть вечера. Подъём!
         Меня это удивило. Я быстро пробрался в ванную, прополоскал  пасть и выбрался на кухню. Тут чувствовался запах чего-то съедобного. Оказалось, на столе стояла целенькая пицца. Я стяпал кусок, и энергично разжевав, проглотил его так, словно его и не было вовсе. В кухню ступила Кортни.
         — Брэт, я хочу покататься на машине, — сказала она приказным тоном.
         — Что за бред? – усмехнулся я. – Ты не умеешь водить.
         — Вот и научусь!
         — Ладно, завтра я договорюсь, чтобы тебя взяли в автошколу. Пойдёт?
         — Нет, не пойдёт! – возразила Кортни. – Я хочу кататься сегодня и кататься только на кабриолете.
         — Милая, ты не сможешь выехать на дорогу.
         — Ну, Брэт! – обиженно простонала Кортни и села мне на колени. Веса её я практически не почувствовал. Она была легче стопки газет.
         — Кортни, я не могу тебе этого позволить.
         — Брэ-э-э-т! – протянула она и заключила меня в объятия.
         Мне стало немного легче. Я пораскинул серым веществом и сказал:
         — Ладно, слушай: ты можешь поездить, но только по нашей улице. Тут нет сильного движения…
         — Ура-ура-ура! – закричала Кортни, не дав мне договорить. Она спрыгнула с меня и принялась скакать по кухне, как дикая кобыла.
         — Стой, дослушай до конца, — попросил я и она послушалась. – Тут слабое движение, но если вдруг мимо будет проезжать машина, немедленно останавливайся и переключай коробку передач на «parking». Договорились?
         — Договорились.
         Я съел ещё пиццы, и мы вышли на улицу. Кортни забралась в машину и попыталась завести мотор. Не сработало. Я попытался завести сам, но машина не издала и звука.
         — Странно, — промолвил я, почесав затылок. – Такое чувство, будто аккумулятор сел.
         Потянув за рычаг около педалей, я разблокировал капот, открыл его и обнаружил, что аккумулятора нет. Но его непросто не было, там не было даже места, где аккумулятор должен был находиться.
         — Ну что? – спросила Кортни, не выходя из машины.
         — Тут какие-то дьявольские промыслы детка, ничего более.
         — Думаю, ты должен обсудить это со своим психологом.
         — Мне надо выпить.
         — Сначала заведи мне тачку.
         Кортни сняла обувь и высунула ноги в окно, демонстрируя мне свой фиолетовый педикюр. Рыжие волосы её свисали на заднее сиденье, так как она наклонила водительское сиденье назад. Не успел я снова пожаловаться на жизнь, как на мой сотовый пришло СМС. Я прочёл следующее: «БРЭТ, ЗАБЫЛ ПРЕДУПРЕДИТЬ – АККУМУЛЯТОР НАХОДИТЬСЯ ПОД ЗАДНИМ СИДЕНЬЕМ». Номер отправителя определён не был. Неужели это Стиви? Почему его номер не определился и куда он пропал?
         Травя мозг догадками, я открыл заднюю дверцу и потянул сиденье на себя. Оно поддалось и, приподняв его, мне открылся вид на аккумулятор накрытый запасной резиной. Отбросив резину, я увидел, что контакты разошлись. Исправив неполадки, я попросил Кортни попробовать завести машину снова. Мотор заревел как зверь. Кортни радостно закричала и тут же решила устроить заезд. Доехала до конца улицы и повернула обратно. Открыла крышу и поднажала. Впервые она превысила скорость в пятьдесят километров и не смогла сдержать крика радости. Умилившись, я зашагал в сторону своего офиса. Он был в квартале от дома, так что прогулка туда и обратно будет недолгой.
        
Глава вторая.
 
         Меня зовут Брэт Истон. Мне 42 года. 22 года я работаю детективом в агентстве Чарли Прайса. В агентстве я единственный кто продержался столько времени. Остальные уходили быстро. Кто через два года, кто через тир. Все делают вид, будто уважают меня за мой стаж, за мою преданность делу, но я-то знаю, что все просто считают меня старым засранцем, который только мешает новичкам. Но мне поделом. Пусть убиваются, если хотят, но я не собираюсь увольняться пока не выйду на пенсию.
         Офисом было трёхэтажное кирпичное здание с двумя небольшими колоннами у входа, которые держали на себе плиту, к которой прикреплялась вывеска с надписью: «Детективное агентство Чарли Прайса». Очутившись внутри, я удивился холодной тишине. Агентство являлось одним из крупнейших в городе и затишья в нём никогда не наблюдалось. Но более всего удивительно было отсутствие секретарши в приёмной – Дорис. Вот уже пять лет, каждый раз приходя сюда я, постоянно здоровался с ней, а сегодня так непривычно видеть её стул пустующим. Словно лишённый привилегии, я направился к себе в кабинет.
         Открываю дверь, а там Генри. Он был худеньким и низеньким парнем, постоянно носившим классические костюмы, которые никак ему не шли. Хотя – любая одежда на нём казалась бы мешковатой.
         — Привет Генри, где все?
         — Здравствуйте мистер Истон, — неловко проговорил Генри и, помолчав, прибавил, — случилось непоправимое.
         Я чуть не рассмеялся бедному парню в лицо. Он был сынком местного комиссара полиции, который вырастил своего единственного сына в наилучших традициях; научил правильно и вежливо разговаривать, любить свою родину, работу и всегда уважать старших; хотя никому этого и не надо. Будучи в дружеских отношениях с Чарли Прайсом, комиссар договорился с ним насчёт трудоустройства сына, которого (по-моему) ни одно другое агентство на работу не брало. Но что было комиссару делать? Сын воспитан как настоящий солдат, готовый отдать жизнь за родину, но слишком худ и немощен, чтобы убить хотя-бы комара.
         — Генри, не преувеличивай, — попросил я его и подошёл к кофеварке. – Если отключили свет, это ещё не конец света.
         — Нет, я не про свет. Свет есть, но… — он снова замялся и замолкнул.
         Да, Генри мой напарник в кавычках. Мне нужно было только делить с ним кабинет. Кабинет не большой, с двумя столами, двумя шкафами и столом для кофеварки. Окно выходило на проезжую часть, и солнце внутрь проникало с 12:00 до 15:00. Стены были белыми, пол деревянным, на потолке висел вентилятор уже давно вышедший из строя. От духоты спасали настольные вентиляторы, работавшие от розетки. Я включил свой, и с чашкой горячего кофе сел за стол.
         — Генри, ты хотел что-то сказать?
         — Да сер. Мистер… мистер Прайс был убит.
         — Что? – задал я этот глупый вопрос. Вот и разрешение на отпуск.
         — Мистер Прайс был убит сегодня утром, — сказал Генри и сел.
         — Чёрт, — промолвил я. Помолчав, спросил – кто это сделал?
         — Я… не знаю… сер, — сказал Генри и моментально выцвел.
         Я не верил своим ушам. Поднялся с места и пошёл на третий этаж, где находился кабинет Прайса. Его дверь была опечатана жёлтыми лентами. Полиция уже здесь побывала.
         Я вернулся в кабинет и достал из стола «Столичную» и рюмку. Наполнил и врезал. Предложил Генри, но он отрицательно покачал головой. Я выпил ещё и спрятал водку обратно.
         — Мой отец будет заниматься расследованием, — сказал Генри.
         Чёрт возьми. Прайс был моим начальником, но не буду же я переживать из-за него. Этот 60 летный хрыч и так бы сдох через пару лет. Но что-то в этом происшествии меня расстраивает. Может, я просто боюсь остаться без работы?
         Я попрощался с Генри и пошёл домой.
 
Глава третья.
 
         Домой я шёл в задумчивости. Окутанный туманом неясности, не знающий как дальше быть, сбитый с толку. Потом я вышел на свою улицу и увидел чёрный дым. Пройдя пару домов, я начал слышать сирены. Затем в дыму появились очертания пожарной машины.
         Придя на место, я увидел, как куча народа столпилась вокруг сгоревшей машины. Рядом также были полицейские, врачи и пожарные. Больше всего смущало то, что сгоревшая машина стояла около моего дома. Я влился в толпу и увидел, как из машины доставали обуглившийся труп.
         Машиной был мною сегодня купленный Ауди кабриолет.
         Я упал без сознания.
         Открыв глаза, обнаруживаю себя лежащим на каталке в машине скорой помощи. Рядом сидел врач, разговаривавший с кем-то снаружи. Увидев, что я подал признаки жизни, он сразу переключился на меня и заговорил неторопливым задумчивым тоном:
         — Мистер Истон? Всё в порядке, вы упали в обморок, и мы перенесли вас в машину скорой помощи. Как вы себя чувствуете?
         — Машина… — вымолвил я и не нашёл чего добавить.
         — Постойте, это ваша машина?
         — Да.
         — Чёрт, — смутился доктор и оглянулся по сторонам, будто ожидая, что кто-то придёт ему на помощь. – Я сейчас, — сказал он и вышел из машины.
         — СТОЙ! – закричал я и попытался встать, но меня сковала головная боль с тошнотой.
Где-то рядом с машиной шёл напряжённый разговор, но слова его никак не обретали смысл. Такое чувство, будто разговаривают на другом языке, хотя отчасти он тебе и знаком. Я закричал. Тут же в машину забежал другой доктор и спросил:
         — Мистер Истон, вам больно?
         — Нет. Я хочу знать, кто был за рулём в машине.
         — Какой машине?
         — Той, которая сгорела!
         — Мистер Истон, это ваша машина?
         — Да, моя, мать вашу! Так кто был за рулём?
         Помолчав, врач извинился и резко ретировался. Что за хрень? Неужели они меня избегают?
         В машину зашёл полицейский. Он был молодой и высокий. Глаза растерянные, выражение лица жалобное. Он сел на место врача и спросил, моя ли это была машина.
         — Моя это была машина! Моя! Моя! Моя! Кто был за рулём? – разорался я, не выдержав.
         — Это была женщина, — сказал полицейский.
         — Волосы… какого цвета были её волосы? – спросил я с отчаянием.
         — Э-э-э… рыжие.
         Тело моё онемело, грудь пронзила нестерпимая боль, а во рту почувствовалась мерзкая горечь. Я закричал так, что заболело горло. Слёзы текли из глаз, словно под напором. Полицейский растерялся и упал со стула. Потом на коленях выполз из машины и захлопнул двойную дверь. Я заревел ещё сильней.
         Минут через пять в машину вошла врач женщина, а я так и не успокоился. Она погладила мою руку, и тут я почувствовал укол. Через минуту мне стало легче. Через две минуты мне было хорошо. В голове бардак. Люди окружили меня со всех сторон. Я видел их жалостливые взгляды. Кто-то расстроенно качал головой. Кто-то претенциозно цокал. А я ничего не чувствовал.
Потом меня забрал сон. Сон без сновидений.
Очнулся я уже в палате. Рядом никого. Я сел на кушетке и попытался всё переосмыслить. На глаза снова навернулись слёзы. Пытаясь их сдержать я, напряг все мышцы лица, отчего заболели ушные раковины. Мне требовалось расслабиться, потому я снова лёг. На работе мне часто приходилось сталкиваться с людьми убитыми горем. Я всегда думал, что понимаю как им тяжело, но оказалось, что я ни фига не понимаю.
В палату зашла медсестра. В руках она держала поднос с тарелкой супа и хлебом. Положив его на тумбочку, она подошла ко мне и изобразила улыбку.
— Вы голодны? – спросила она.
Я кивнул.
— Вас покормить?
— Я похож на инвалида? – спросил я.
Медсестра смутилась и покраснела.
— Вы красивая, — сказал я, и она покраснела ещё больше. – Хотите мы с вами в субботу поедим мороженого?
— Я… у меня… вы… — не находила она нужных слов.      
— Чёрт, — покачал я головой. – Что я несу? У меня ведь жена только что умерла, — и я засмеялся.
Мой смех напугал её.
— Куда делся мой пистолет? – спросил я, заметив его отсутствие.
Сестра вышла из палаты бледная как смерть. Я снова попытался расслабиться, но тут в палату зашёл полицейский. Он приволок стул и сел рядом.
— Откуда у вас пистолет, мистер Истон, — спросил полицейский.
— Я детектив. У меня есть разрешение.
Полицейский был низкого роста с развитой мышечной массой. Форма идеально облегала его тело, но под мышками виднелись складочки, говорившие о том, что рубашка ему всё-таки на пару размеров мала.
— Мы нашли у вас в кармане только водительские права. Другие документы у вас с собой есть? – спросил он.
— Да, — сказал я, и достал из джинсов бумажник. Видно в задний карман они лезть постеснялись.
Он проверил мои документы и извинился:
— Что ж поделать, работа. Мало ли кто по городу гуляет с пистолетом…
— Я понимаю.
Потом наступило неловкое молчание. Я решил, что теперь пришло время задать вопрос на миллион долларов:
— Почему автомобиль загорелся?
Полицейский замялся. Видать, он не хотел меня расстраивать. Но рассказать, как всё случилось, было его долгом.
— Как вы, наверное, знаете, аккумулятор в машине находиться под задним сиденьем. Так вот, похоже, что от него пошла искра, и вся техника в машине отказала. Заблокировались двери, стеклоподъёмники, крыша. Также,  искра дала повод пожару. У вашей жены не было шансов выбраться оттуда. На аккумулятор следовало набросить шину или что-то резиновое. Тогда искры скорей всего не было бы, и пожара могло не случиться.
Мог. Могло. Возможно. Наверно. Какие же глупые слова придумало человечество…
— Но, как можно было не выбраться из кабриолета? Там ведь крыша из ткани, — спросил я, подавляя слёзы, от которых у меня уже болели глаза.
— Из кабриолета выбраться не легче чем из грузовика, уж поверьте.
— Я уж верю, — сказал я и полицейский побледнел. Он явно хотел поскорей уйти.
В дверь постучали. Ручка повернулась, и внутрь зашёл мужчина тридцати лет, в халате, накинутом на элегантный классический костюм с белой рубашкой и чёрным галстуком. Он был стройным, с зачёсанными назад волосами и в чёрных очках в стиле восьмидесятых, которые он поспешно снял.
— О, мистер Арановски, — сказал полицейский, поднимаясь со стула и протягивая мужчине руку. – Мистер Истон, это мистер Арановски, наш полицейский психотерапевт. Он вам поможет.
— Будем знакомы, мистер Истон, — протянул он мне руку.
— Привет, — сказал я и пожал её. Еврей, сразу видно.
— Я покину вас, — сказал полицейский, — до свидания, мистер Истон, — и вышел, наконец.
Арановски сел и вытащил из своего чемоданчика бумаги.
— Итак, мистер Истон, ваша жена мертва. Чего вы хотите?
— Я убью тебя, подонок. Это ты её убил?
— Да, мистер Истон. Я всё подстроил, и она сгорела заживо. Такой сценарий вас устраивает?
— Гореть тебе в геенне огненной!
— Размечтались, мистер Истон, размечтались. Ада не существует. Есть только земля и апокалипсис.
— А ты откуда знаешь?
— Я создал всё это. Я и разрушу.
В дверь снова постучали. Зашёл доктор.
— О, мистер Арановски, здравствуйте, — сказал доктор, — как он?
— Ох, боюсь, мне долго придётся с ним работать, — сказал Арановски и подошёл к доктору ближе. Они начали общаться шёпотом. Потом громко рассмеялись и начали разговаривать, показывая на меня пальцем. Я понял, что схожу с ума, и этого в действительности не происходит. Потом доктор вышел и Арановски сел обратно.
— Мистер Истон, почему вы так грубы?
— Я просто ненавижу вас, вот почему.
— Ладно, давайте я вам что-нибудь выпишу. Вы употребляли когда-нибудь антидепрессанты?
— Нет. Я скармливал их младенцам.
— Мистер Истон, сосредоточьтесь. Не нужно оскорблений. Иначе я запру вас в психушку, и вы сгниёте там. Договорились?
— Нет, не принимал я антидепрессантов.
— А марихуану?
Я немного засомневался, но всё же ответил положительно.
— Тогда я выпишу вам лечебную марихуану. Вы должны взять отпуск мистер Истон. И желательно, долгий.
— О, я уже в долгом отпуске.
— Да? Ну, тогда я это проверю.
— Арановски, — промолвил я, схватив его за руку.
— Да…
— Я психанулся?
— Хм, если вы задаетесь этим вопросом, то нет. А когда вы перестанете его себе задавать, за вами придут врачи со смирительной рубашкой.
— Это психологическая травма?
— Да мой друг. Вы пережили нервный срыв, сравнимый с взрывом атомной бомбы. Я ещё удивляюсь, как вы лежите так спокойно и не набрасываетесь на меня.
Он сделал какую-то пометку в своих бумагах, встал и подошёл к окну. Вытащил сигарету и закинул в рот. Я всё ждал, когда он закурит, но он не курил. Он просто вертел сигарету в зубах, будто мучая её. Сигарета устала ждать. Она просила зажечь её, но он рассмеялся и бросил её в мусорную корзину. Сигарета расплакалась и стала мусором.
 
Глава 666.
 
         Прошла неделя.
         Мир стал совершенно странным. Всюду гуляли цвета, люди были доброжелательны и спокойны. Я кричал на них, угрожал им убийством, а они улыбались и говорили, что всё пройдёт. Пройдёт пару месяцев и всё это забудется как кошмар. Везде так говорили. В магазинах, барах, ресторанах, клубах, парках. Люди соболезновали мне и спрашивали, могут ли они чем-нибудь мне помочь. Я проклинал их семьи, обещал расчленить их детей, а они улыбались и предлагали любую помощь.
         Потом ко мне привязался парень с соседнего дома. Его звали Артур. Ему было то ли 19, то ли 20. Он спросил у меня, правда ли что мне дали бесплатную лечебную траву. Я сказал что, правда. Он спросил, можно ли ему взять её, на пару косячков. Я сказал что, можно. Мы пришли ко мне в дом. Я достал из комода пистолет и прострелил парню голову. Потом вышел на улицу и закричал, что убил Артура, из 69 дома. Ко мне в дом приехала патрульная машина, но никакого трупа они не обнаружили. Они сказали, что это мне всё показалось. Но я потом видел, как Артур бегал по улице с прострелянной головой и просил о помощи. Хотя и это возможно глюк.
 
Глава пятая.
 
         Прошло две недели.
         Я пошёл в боулинг. Сделал пару страйков и увидел бармена Бена. Помните того, о ком рассказывала Кортни, когда мы с ней в последний раз посещали забегаловку?
         — Бен! – крикнул я.
         Он сидел возле автомата, возвращающего шары для боулинга обратно. Он был в клетчатой рубашке, джинсах и с бутылкой пива в руке. По-моему это был «Будвайзер».
         Я подошёл к нему, и он растерялся как таракан, загнанный в угол. Оставалось только не испугаться его, не сказать, что это противно и раздавить насекомое кулаком.
         — Привет Бенджамин. Как у тебя сегодня, была пробежка?
         По глазам было видно, что он всё понял. Он понял, что Кортни обо всём мне рассказала. Понял, что деваться ему некуда. Но он не стал сдаваться и решил идти обманным путём.
         — Я? Пробежка? Не смеши Брэт. Я выйду на пробежку только тогда, когда за мной погонится тойтерьер.
         Бен был довольно красивым малым. У него был большой рост, упитанное тело, красивое гладкое лицо со слабым загаром. У такого девочек должно быть много.
         — Слушай, Бен. Ты видишь моё лицо?
         — Да, — сказал Бен с неправдоподобной улыбкой.
         — Видишь мою щетину?
         — Да.
         — Знаешь, почему я не бреюсь?
         — М-м-м, нет.
         — Потому что мозгаправы забрали у меня из дома все тупые предметы. Они забрали лезвие и сказали, что я ненароком могу вдруг очень сильно расстроиться и порезать себе вены. Ты понимаешь? Они сказали, чтобы я ходил в парикмахерскую и брился там, но ты должен знать, Бен: я ненавижу парикмахерские. Потому, я подумал, ты ведь мне друг. Ты можешь помочь мне как другу?
         — Да, я могу тебе помочь приятель.
         — Одолжи мне, пожалуйста, своё лезвие… или нет, лучше побрей меня сам.
         — Мне? Тебя побрить?
         — Да. Надеюсь, ты не найдёшь это занятие трудным.
         Бен задумался. Я заметил в его глазах испуг.
         — Я… ладно, я помогу Брэт. Я побрею тебя.
         К нам подошла девушка. Я видел её пару раз, но имени не знал. Она была частым посетителем этого заведения.
         — Привет Брэт, меня зовут Синди. Помнишь меня?
         — Извини Синди, но запамятовал, к сожалению.
         — Ничего, — махнула Синди рукой. Ей было лет тридцать. Одетая в короткие джинсовые шорты и обутая в туфли с высоким каблуком, она довольно сильно меня «привлекала».
         — Да, Брэт, познакомься – это моя жена, Синди.
         — Жена? – улыбнулся я львиной улыбкой, — как интересно.
         — Синди, — сказал Бен, — Брэт только что попросил меня об одной деликатной услуге. Он хочет, чтобы ты побрила его. Ты сможешь?
         — Я? О, думаю да. А почему так?
         Бен рассказал Синди весь этот бред, который я наплёл ему о лезвиях. Она была растерянна, даже испуганна, но нашла в себе силы сказать:
         — Ох, бедный… я с радостью помогу.
         Мы вышли из боулинга, и пошли по ночному Эллису к дому Бена, находящемуся недалеко от моего. Если точней, в пяти минутах ходьбы.
         Его дом подходил под определение – конура. Одна маленькая комнатка, ванная с туалетом, изгаженная кухня, минимум мебели и максимум хлама. Стены били разных цветов, лампы горели тускло, и воняло чем-то гнилым. Пропустив нас вперёд, он закрыл дверь и сказал обычную для хозяина фразу:
         — Я тут сегодня прибраться не успел.
         — Ещё успеешь, — подколол я и Синди рассмеялась.
         — Когда мы жили вместе, тут было намного лучше, — сказала она.
         — А теперь что? – спросил я, — не живёте вместе?
         — Сейчас у меня трудный период, так что я живу сейчас с матерью. У неё тоже трудный период.
         — А что это значит – трудный период? – поинтересовался я.
         — Это сложное понятие, но он существует. Это трудный период, и он иногда бывает, это правда. Он очень трудный, да. Иногда мне очень плохо и это трудный период.
         — О, я прям, понимаю тебя, — заверил я Синди. – Да, трудный период это, наверное, очень… трудно.
         Она поставила стул в ванную перед зеркалом. Я уселся поудобнее, и намазался пеной для бритья.
         — Ты ведь знаешь Бен, когда-нибудь я тебя убью, — сказал я ему, пока Синди была в кухне. Хотя возможно, она всё слышала.
         — Да, я знаю Брэт. Я позволю тебе отрубить себе голову, честно.
         — Так, всё готово, — сказала Синди, принеся с собой бритву.
         Медленно, она начала брить от шеи к подбородку. Потом щёки, усы и наконец, баки. Закончив, она встала передо мной, посмотреть, нету ли где остатков пены. Тут я и схватил её. Усадил на колени и поцеловал в засос. Поцелуй был страстным и затяжным. Бен наблюдал за нами. Он наблюдал всё это время, выжидая, когда же я выкину какой-нибудь фокус. Но такого, он видно не ожидал. Я отпустил Синди, она выскочила в комнату, и я услышал, как хлопнула входная дверь.
         Гробовая тишина и тяжёлый взгляд Бена. Он зашёл в ванную, снял с вешалки полотенце и с силой начал вытирать мне лицо, приговаривая, что на щеках есть ещё немного пены. Я чувствовал его злость. Он вытирал мне щёки так сильно, что они начали гореть. Когда он закончил, я увидел в зеркале свою раскрасневшуюся морду. Больную, но вполне довольную. Я встал со стула и протянул Бену руку.
         — Спасибо Бен, было очень приятно, — сказал я ему.
         — Я думал, что от тебя можно ожидать только лишних слов. Но, ты действительно дерьмо, — сказал он, и мы пожали друг другу руки.
 
Глава шестая.
 
         Пошла третья неделя.
         Я сижу дома, и со стаканом «Джека Дениелса» предаюсь воспоминаниям. Помню, как мы с Кортни ходили смотреть самого большого петуха в мире (это было где-то в Неваде, около ресторанчика, на стенах которого висели фотографии НЛО). Кортни попросила сфотографировать её так, будто петух собирается отклевать ей голову. Фотография куда-то пропала, но я прекрасно помню, как прелестно на ней запечатлелась Кортни. Она изобразила неестественный испуг, вытаращила глаза, приоткрыла рот и схватилась за голову. Мне нравилось, как она притворялась. Она была ужасной актрисой, но её притворство так умиляло меня. Эта неестественность. Эта детская наигранность. Как же я скучаю по этому.
         Позвонили в дверь. Я поставил стакан с виски на туалетный столик, подтянул джинсы, застегнул молнию и открыл дверь. На пороге стояла властного вида женщина в строгом женском костюме. Ростом она была чуть ниже меня, а глаза её прикрывали огромные круглые солнцезащитные очки. Мне показалось, что я её где-то раньше видел.
         — Здравствуйте мистер Истон, — поздоровалась она хриплым голосом, совсем не гармонирующим с её внешностью. – Вы случаем не помните меня?
         — К сожалению, нет мисс. Я просто психанутый, не обращайте внимания.
         — Да, я соболезную вам.
         Я рассмеялся.
         — И вы знаете? Прям, весь город знает! Неужели я так знаменит.
         — О вашем несчастии говорили по местному телевидению.
         — Ладно, мисс. Это всё в прошлом. Теперь я не педофил, так что можете приводить своих детей, я с ними посижу.
         — Я знаю, что вам трудно сер, но прощу, сосредоточьтесь. Меня зовут Лиза. Я была женой вашего бывшего начальника Чарли Прайса.
         — Лиза? О, я вас видел. Где-то, год назад, на юбилее вашего мужа.
         — Покойного мужа, — поправила Лиза и опустила голову.
         — Да, покойничек, ха-ха.
         Ей трудно было слушать мои бредни. Она еле удерживала себя от того, чтобы врезать мне по яйцам.
         — Мистер Истон, я прибыла сюда, чтобы вы были в курсе последних пришествий. Если конечно, вы уже не знаете обо всём из телевизора.
         — Я уничтожил телевизор. Я накачал его экстази и продал в рабство.
         — Хм, довольно хороший способ, — с возмущением проговорила Лиза. – Но всё же может, вы пустите меня в дом. Я не думаю, что будет уместно рассказывать всё на пороге.
         — Уместно? Ха! Ну ладно, проходите, миссис Прайс. Хотите кофе?
         — Нет, спасибо.
         — А тортик?
         — Нет. Я, пожалуй, откажусь.
         — Ха-ха, ну ладно, дело ваше.
         Мы прошли в гостиную. Я раскинулся на диване, а Лиза скромно устроилась на кресле. Меня начали раздражать её очки. Я попросил её, их снять. Она удивилась просьбе. Немного подумала и наконец, сняла. Её глаза были полуприкрыты, тоскливы и налиты кровью. Отсутствовал и намёк на косметику. Но более всего бросался в глаза синяк под правым глазом.
         — Кто вас ударил?
         Лиза долго молчала. Потом усмирив гордость, ответила:
         — Мой… мой ухажёр.
         — Что? – рассмеялся я. – Уже успели? Ну и дела…
         — Попрошу меня выслушать, мистер Истон.
         — Да, я слушаю вас, — сказал я и уселся как ребенок, ждущий интересную сказку.
         — Можно… можно я обратно надену очки. Я… мне…
         — Ладно, — согласился я.
         Она снова надела очки и сразу преобразилась. С этим синяком она напоминала мне проститутку, подсевшую на героин.
         — Мой муж был убит всего три недели назад, — начала Лиза. – На следующий день, в своём доме мёртвым был найден Тони Джонсон, работавший в его конторе. Через два дня, был убит Ларри Хепберн. Его нашли убитым в собственном саду. За три недели, всего было убито десять работников конторы моего мужа, включая его самого. Я хочу сказать, мистер Истон, что кто-то ведёт охоту. И этот кто-то очень увлечён этой охотой.
         — Вы думаете, что и за мной придут? – с улыбкой спросил я. – Да пусть только сунуться! Ха-ха.
         — Да, это я тоже хотела сказать. Но ещё я осмелилась предположить, что ваша жена не просто умерла при несчастном случае.
         Меня передёрнуло. Мир вдруг стал очень мрачным и до боли реальным. А мне так было приятно находиться в тумане.
         — Вы… Я… — начал я пытаться что-то сказать. – Вы хотите мне что-то предложить?
         — Да, — сказала Лиза, обрадовавшись, что я, наконец, стал серьёзным. – У меня имеются кое-какие улики.
         Лиза сняла с плеча сумочку, и вытащила из неё файл с бумагами. Я услышал, как непонятно где стучат в барабаны. Кто-то отбивал противный ушам ритм и даже подпевал. Я резко поднялся на ноги и спросил у Лизы:
         — Вы тоже это слышите?
         — Что?
         — Барабаны. Вы слышите барабаны?
         — Ох, вы опять придуриваетесь!
         Мне стало обидно за себя. Я действительно начал сходить с ума. Я даже не предположил, что это может быть галлюцинация. Опустившись, беру файл и вытаскиваю первый лист. Это оказалась ксерокопия какой-то помятой бумажки с рукописным текстом. Текст был настолько неразборчив, что я сначала усомнился в том, что это английский. Но потом, мне удалось разглядеть пару понятных слов: «нестерпимо», «слова и слёзы», «звёзды». Это было похоже на стихи.
         — Что это? Я не могу ничего тут разобрать.
         — Это стихи, — сказала Лиза. – Эти стихи оставлял убийца у трупов своих жертв. Но, в случае с моим мужем, стих лежал в его столе. В СМИ эти стихи уже прозвали «стихами принцессе». Да, все они адресованы принцессе, только там не понятно кем может быть эта принцесса. Может любовница убийцы, может жена. Я попросила эти распечатки у Генри Стоуна. Он сын комиссара, расследующего дело моего мужа, вы его знаете?
         — Да, он мой напарник.
         — Он многое мне о вас рассказал, мистер Истон. Он говорит, что вы были лучшим работником в конторе. У вас большой опыт.
         — Да, есть такое дело, — задумчиво произнёс я, прикидывая в голове, как лучше убить Генри Стоуна. Граната в рот?
         — Мистер Истон, я не настаиваю на вашем участии. Не хотелось снова упоминать, но ваша жена… она вполне может быть…
         — Жертвой этого преступника? – договорил я за место Лизы. – Вы заинтриговали меня миссис Прайс. Честно говоря, вы меня воодушевили. Я, наконец, могу трезво мыслить. Но, я не думаю, что смогу держать себя в руках долго. Психотерапевт предупредил меня, что может случиться непоправимое.
         — Мистер Истон, я не понимаю, о чём вы говорите, но хочу заверить, я вас не заставляю. Мистер Стоун утверждает, что имеет много зацепок и поимка преступника не за горами. Но я боюсь, что он и не предполагает, что ваша жена могла быть убита тем же человеком, что убил ваших коллег по работе. Это невольное предположение и заставило прийти меня к вам. Я ни в коем случае, не ждала от вас помощи, нет. Я лишь хотела, чтобы вы не винили себя в смерти жены.
         — С чего вы решили, что я виню себя в её смерти?
         — Но это же ведь ТЫ не накрыл аккумулятор резиной! — Закричала Лиза.
         Мне стала не по себе, и я упал с дивана. Лиза испугалась и, встав, начала тихо отходить к выходу. Значит, это был очередной глюк. Но, он был так правдоподобен.
         — Извините мистер Истон, я больше не могу находиться с вами наедине, — сказала Лиза и поспешно покинула гостиную.
         — Это вы меня извините миссис Прайс, — крикнул я ей, перед тем как захлопнулась входная дверь.
 
Глава седьмая.
 
         Лиза Прайс села на заднее сиденье тонированного «мерседеса», и уже через минуту была вне-поле моего зрения. Прикрыв окно шторами, достаю из комода пакет с марихуаной и свёртываю один косяк. Курю и думаю о стихах. Стихах принцессе. Должна быть причина, по которой убийца пишет эти стихи. Люди никогда ничего не делают просто так и каждое их действие что-то да значит.
         Косяк начал действовать. Иду в ванну и достаю пистолет, спрятанный в вентиляционном отверстии на потолке. Теперь я готов.
         Делаю звонок в участок.
         — Департамент полиции штата Техас, город Эллис. Чем могу служить?
         — Меня зовут Брэт Истон. Б, р, э, т. И, с, т, о, н. Мне нужны личные вещи оставшиеся после инцидента.
         — Постойте, это случайно не вашу историю на днях показывали в передачи Лайма Симонса?
         — Верно, это я. Так вы можете мне помочь?
         В трубке повисла тишина. Мне почему-то взбрело в голову, что полицейский сейчас рассказывает всем в участке, что ему позвонил сам «человек из телевизора». Затем разговор резко возобновился:
         — Мистер Эллис, прошу прийти в любое для вас удобное время. Вы знаете наш адрес?
         — Да, знаю. Приду очень скоро. Пока.
         Выйдя из дома и закрыв входную дверь, я вдруг вспомнил, что у меня нет транспорта. Столбик термометра достиг отметки «пекло». Спокойно стоять, теряя время — не выход, потому я гордым шагом иду к цели. Участок находиться ближе к центру города, в то время как я живу почти на окраине. Но я не останавливаюсь думая, что транспорт всё же подвернётся под руку. И я был прав.
         После пяти минут ходьбы, я натыкаюсь на жену бармена Бена из «сигарет» выезжающую на дорогу. Синди! Поспешив, мне удаётся перекрыть ей дорогу, перед тем как она успевает выехать.
         — Брэт? – недоумевает она, выглядывая из окна. – Я чуть не задавила тебя, баран ты отмороженный.
         — Синди, детка, у меня проблема. Ты можешь подвезти меня? – спросил я, не давая ей пути к бегству.
         — Пошёл ты! – крикнула Синди и ударила по сигналу, в душе желая, чтобы это было моё лицо.
         — Крошка, ты до сих пор дуешься на мою шалость? – спросил я, но она не ответила и снова начала сигналить. – Синди, я просто не удержался, прости меня. Просто ты так красива.
         Она переключила скорость и газанула, в надежде меня напугать, но я и не вздрогнул. Когда она завернула руль, чтобы меня объехать, я ринулся к пассажирскому сиденью. Синди закричала и вдавила газ в пол, однако забыла при этом переключить передачу. Таким образом, я успел усесться с ней рядом.
         — Помешанный псих! – кричала Синди, — выходи из моей машины, немедленно!
         — Синди, давай просто поедем, прошу тебя, — попросил я. – Я не собираюсь ничего тебе делать, у меня просто вышла деликатная ситуация, понимаешь?
         — Нет, ты помешанный псих. Я не хочу находиться с тобой в одной машине! – прокричала Синди и вышла на дорогу.
         — Синди, прошу – вернусь.
         — Нет! Выходи!
         Моё внимание привлёк блеск ключей. Синди не вынула их. Мне вдруг стало приятно на душе. Перепрыгнув через коробку передач, я оказался на водительском сиденье. Резко закрываю дверь и блокирую её.
         — Чёртов псих, что ты делаешь? – завопила Синди и попыталась открыть дверь.
         Переключаю передачу и, сказав Синди «спасибо», срываюсь с места. Визг шин, запах жжёной резины, и плавное ускорение. Через минуту я далеко от дома. Нарушив пару правил, и став моделью для пары радаров, я приблизился к участку намного быстрей, чем думал.
         Паркую машину на стоянке и захожу внутрь. Участок был двухэтажным. Внутри почему-то напоминал мне стерильную больницу. Подхожу к приёмной, и меня сразу узнают:
         — Мистер Истон? Брэт Истон? – спросил низенький паренёк в форме с голоском как у раннего Майкла Джексона, пух ему прахом.
         — Да, — подтвердил я. – Могу я получить вещи?
         — Конечно, сер. Сейчас, — сказал парень и удалился в комнату позади приёмной.
         Внезапно ощущаю, что все вокруг на меня смотрят. Люди, проходившие рядом, с улыбкой мне кивали, а стоявшие поодаль тихо что-то между собой обсуждали, кося взгляды и пытаясь снять меня на камеру. «Что за хрень?» — подумал я. Неужели стольких людей интересуют эти дурацкие криминальные передачи?
         — Мистер Истон, — услышал я из приёмной. За окошком стоял тот же парень с небольшой коробкой. – Вот, прощу. Здесь все уцелевшие предметы, предположительно находившиеся в машине.
         Слова парня заставили меня предположить, что в коробке также находился мусор, разбросанный рядом с местом взрыва. Беру коробку, и собираюсь было уходить, как за окошком появляется ещё один полицейский и просит:
         — Мистер Истон, пожалуйста, дайте автограф.
         Такое чувство, будто меня пронзила молния. Сглатываю слюну и говорю, еле выровняв участившееся дыхание:
         — Да, конечно.
         Полицейский ставит на подлокотнике окошка лист, вырванный из блокнота и чёрную ручку. Я расписываюсь и тупо смотрю на счастливое выражение бедного идиота.
         — Ох, спасибо мистер Истон. Жена мне не поверит, — счастливо бормочет полицейский.
         Внезапно весь полицейский участок всполошился. Люди, стоявшие неподалёку, начали суетиться и искать чистые листы и ручки. Мне вдруг становиться дурно. Этого не может быть на самом деле. Это просто сон.
         — Мистер Истон, мистер Истон, прошу вас, пожалуйста, дайте мне автограф, — кричал один полицейский, падая к моим ногам. За ним также повторил ещё один. Потом ещё один. И вдруг, за спиной я слышу оклик:
         — Брэт!
         Поворачиваюсь и вижу своего психолога, Арановски. Он стоял на ступеньках, одетый в трёх пуговичный серый пиджак, белую рубашку с синим галстуком в полоску и синие брюки. В руках он держал кроваво-красный кейс.
         — Арановски? Что здесь происходит? – спросил я.
         Увидев Арановски, полицейские неожиданно успокоились и смиренно разошлись, будто рабы, отпущенные на самоистязания. Арановски сошёл с лестницы и протянул мне руку.
         — Не ожидал я вас здесь увидеть, мистер Истон. Для чего вы сюда пожаловали?
         — Арановски, я не понимаю. Что это было? Это… галлюцинация?
         — Боже, Брэт… — усмехнулся Арановски и зашагал к выходу. – Всё что мы видим, по сути своей галлюцинация. Пошли.
         Я зашагал рядом. Никто в полицейском участке на нас не смотрел. Такое чувство, будто у всех вдруг появились неотложные дела.
         — Что именно вы только что видел, мистер Истон? – спросил Арановски, когда мы покинули участок и начали спускаться по ступенькам, направляясь к парковке.
         — Но вы же сами видели.
         — Я видел то, что видел я. Но я не видел того, что видели вы. Хоть и смотрели мы с вами в одну сторону, видели мы совсем разные вещи.
         — Это значит, что это был глюк? Опять этот обман зрения?
         — Не обязательно, — покачал головой Арановски. – Вы приехали сюда на машине?
         — Да. Я одолжил, у старого друга.
         — Мистер Истон, зачем вы взяли коробку?
         Я вдруг вспомнил о коробке. Она была у меня в руках; такая лёгкая, словно пустая.
         — Там были мои личные вещи. Я решил их забрать.
         — Я, конечно, знаю, что вы врёте, но… оставлю это без внимания.
         Почему-то Арановски шёл именно в сторону машины Синди, будто зная обо всём, что я натворил. Перед ним я чувствовал себя абсолютно голым и уязвимым. Казалось, стоит Арановски только захотеть, и меня просто сотрут с лица земли. Стоит ему только захотеть, и я буду стоять на четвереньках у его ног. Обычно человек чувствует, будто мир крутиться вокруг него. Я же чувствовал, что мир крутиться вокруг Арановски.
         — Похороны вашей жены будут завтра, — сказал Арановски после долгой паузы. – Вы так и не пришли посмотреть на неё.
         — Я…
         — Хотя это и правильно. От неё почти ничего не осталось. Немного волос… немного лица… Говорю я не вам в обиду, просто… не будет же вам легче, если вы её увидите.
         На меня снова нашла тоска. Арановски остановился точно напротив угнанной мною машины и сказал:
         — До свидания мистер Истон. До скорого свидания.
         — Да, давайте. Идите с миром и приносите только добро.
         Арановски зашагал к машине напротив моей. Оказалось, он ездил на БМВ 535, чёрного цвета. Когда он скрылся за очередным кирпичным домом, я сел в Ford и открыл коробку.
 
Глава восьмая.
 
         Я нашёл стих. Но перед тем как его найти, мне пришлось лишиться пары капель крови. Доставая из коробки пакет с MP3 плеером, я случайно порезался непонятно откуда взявшимся лезвием. Оно валялось на самом дне, и не было упаковано в пакет; будто кто-то намеренно его туда положил, желая причинить мне боль. Порез получился довольно глубоким и располагался у основания большого пальца правой руки. Я видел собственное мясо…
         Сжав рану, я повторно заглянул в коробку и увидел в правом её углу пакет с бумагами. Среди бумаг были кучи разных медицинских справок. Справки о состоянии здоровья, медицинские заключения, анализы. Мне даже попалась справка с положительным результатом на ВИЧ. Однако отбросив весь этот мусор я, наконец, наткнулся на небольшой клочок бумаги, вырванный из тетрадки, на котором небрежным почерком был сочинён стих принцессе. Я пытался прочесть его, но почерк был слишком уж неразборчив.
         Теперь я точно знаю – кто-то ведёт охоту на детективов из агентства Чарли Прайса. И этот кто-то по ошибке вместо меня убил мою жену. Теперь осталось только найти этого ублюдка и угостить его свинцом.
         Завожу машину и шумно покидаю стоянку полицейского участка, позволяя копам вдоволь нанюхаться запахом жжёной резины. Конечная остановка – дом комиссара Стоуна. Я должен показать ему найденный стих, и мы будем вести расследование вместе.
         Мысли в голове перемешались. Я пытался думать обо всё одновременно. Откуда ни возьмись, у меня появлялись странные желания, намерения. Покончить с собой. Убить человека. Поджечь бензоколонку. Сделать что-то непотребное и насладиться своей ужасностью. Не справившись с этой бурей неадекватности, я ударил по тормозам и остановил машину посереди дороги. Чудом в меня не врезался позади ехавший «кадиллак». Водитель поравнялся со мной, опустил стекло и на повышенных тонах объяснил мне, что делать так нехорошо. Я помахал ему и предложил уехать, но он не прекращал свой словесный понос, из-за чего мне пришлось показать ему свой пистолет. Его глаза округлились, руки сами собой поднялись и губы натянули вежливую улыбку. «Езжай» — сказал я ему. Он уехал, так и не попрощавшись.
         Я понял, что не смогу долго бездействовать. Мне нужно дело, которое надо решит, но дом Стоуна слишком далеко. Поэтому я решил сначала заехать к Стиви. Мотель, в котором он остановился, был в квартале отсюда, и вообще – мне давно нужно было с ним связаться. Его внезапное исчезновение требовало объяснений.
         Спустя какое-то время я у мотеля, паркую машину и вижу свой старый Dodge. Никто даже не постарался вынуть ключи из зажигания, которые я там оставил. Неужели всё это время машину никто не трогал?
         Поднимаюсь на второй этаж и стучусь в номер 13. Кричу: «Стиви!» и слышу что-то. Однако никаких шагов; только неясный шелест и постукивание. Опять зову кузена и слышу, как в номере разбивается стекло. Не мешкая, пинаю дверной замок. Ручка отваливается. Пинаю сильней, но толку нет. Тогда немного отхожу назад и, разогнавшись, тараню дверь плечом. Наконец она поддается, и я влетаю внутрь, чтобы увидеть Стиви связанным по рукам и ногам, лежащим около разбитого журнального столика. В комнате почти ничего не изменилось: всё та же сломанная комедия, только на этот раз пострадал и столик. По-видимому, Стиви упал на стол сам, чтобы я услышал звук бьющегося стекла.
         — Стиви, что происходит? – закричал я, помогая ему подняться на ноги.
         Его рот был набит тряпьём и заклеен скотчем, так что ответа я не услышал. Когда руки его были освобождены, он сам избавился от скотча, выплюнул тряпьё и, задыхаясь нечётко проговорил:
         — Брэт, я хочу есть. Я… дай мне пить, Брэт. Есть или пить Брэт.
         — Дерьмо… сколько ты так просидел тут?
         — Не знаю Брэт, просто дай мне воды. Прошу тебя, я умираю от жажды.
         Поднявшись, иду в ванную и, найдя там стакан, наполняю его водой из крана. Возвращаюсь к Стиви и, вручив ему питьё, наблюдаю как он, задыхаясь, поглощает эту хлорированную жидкость.
         — Что случилось Стиви? Скажи что случилось, ну же. Тебя ограбили?
         — Нет Брэт, это другое. Я сам виноват, с какой-то стороны.
         — Ну что же произошло? Почему ты пропал в прошлый раз?
         — Я не пропадал Брэт.
         — Тогда куда ты делся? – не понимал я. Стиви немного трясло. Он походил на изголодавшегося мученика, чудом избежавшего смерти.
         — Не сейчас Брэт. Я голоден, дай мне поесть. Я столько времени ждал, когда меня освободят, а ты задаешь мне дурацкие вопросы! Прекрати! Прекрати, пожалуйста, Брэт! – Стиви не выдержал и расплакался.
         — Кузен, успокойся. Я сейчас схожу вниз, попрошу чего-нибудь в ресторанчике. Тут есть ресторанчик.
         — Есть. Он при мотеле. Спроси у старика внизу, он скажет где.
         Я спустился вниз, спросил у старика, нашёл кухню, вымолил у поварихи хлеб, тарелку жареной курицы и пластмассовый стакан со спрайтом. Когда вернулся в номер, Стиви сидел на диване и развязывал последний узел на ногах.
         — О Господи, наконец-то, — вымолвил он и как птенец устремляющий клюв к верху, вытянул руки вперёд.
         Отдав ему тарелку, наблюдаю не очень приятную сцену диковинной трапезы. Стиви ничто не смущало; он ел как настоящий первобытный человек, без всякого соблюдения санитарии. Еда просто огромным комком влезала ему в рот, разжёвывалась, вываливалась наружу, снова засовывалась им обратно и проглатывалась. Он весь был измазан соком курицы, крошки хлеба разлетелись по всей комнате, а большой стакан спрайта он выпил как рюмку воды. Когда он закончил и сделал отвратительную отрыжку, я, поморщившись, наконец, спросил:
         — Так кто тебя связал?
         — Она, — ответил Стиви, показав пальцем куда-то чуть выше моей головы.
         Я сначала посмотрел вверх, но потом, обернувшись, увидел перед собой огромного роста женщину с бейсбольной битой в руках, готовой выбить кому-нибудь мозги. Пока до меня дошло, что это Тринити, я уже упал от удара биты по голове. Удар был настолько сильным, что я потерялся во времени и пространстве. Упав ничком, я задал себе глупый вопрос: «неужели я ей не понравился?». Стодолларовая Тринити — что заставило её так поступить? Трудная жизнь? Обида? Голос в голове?
         Смутно увидев, как Тринити готовиться ударить Стиви, я машинально выхватил из-за пояса пистолет и сделал один точный выстрел. Тринити упала раненная в ногу. Теперь её выдающийся рост, пустой звук. Насладившись её криком, с радостью теряю сознание.
         Очнувшись, вижу Тринити у себя в ногах, окровавленную и неподвижную. Оказалось, что мы с ней на заднем сидении моего Dodge, а за рулём Стиви, обгонявший машины как «шашки». Приподнявшись, спрашиваю:
         — Она мертва? Ты что – убил её?
         — Нет, она потеряла сознание. Ты в порядке?
         — Нет. Мне конец. У меня раздолбан череп, я умираю, — закричал я как безумец, хватаясь за волосы.
         — Успокойся, я осмотрел твою рану. Ничего страшного.
         — Тебе легко говорить, ублюдок ты неспелый. Почему она меня ударила?
         — Это она меня связала, и решила навестить…
         — Куда мы едем?
         — В больницу.
         — Ты спятил? Зачем?
         — Ей нужна помощь, она истекает кровью!
         — От раны в ногу ничего не будет, сбавь обороты и дай мне баранку.
         — Где кабриолет? Я должен был получить за него деньги, где они?
         Мне стало невыносимо больно. Вдруг, мне почему-то захотелось обвинить Стиви в смерти Кортни. Сделав пару усилий, выпрямляюсь на сидении и говорю:
         — Всё покатилось к чертям Стиви. Кабриолет сгорел. И в нём сгорела Кортни.
         — Что ты мелешь? У тебя с головой, что ли не в порядке?
         — Стиви, если бы это было так… — снова слёзы. Как я устал от этих слёз. Сдерживать их бессмысленно.
         — Чёрт! – моментально мрачнеет Стиви. – Ты… серьёзно?
         — Конечно чёрт. Я… — мне не удавалось найти нужных слов.
         Неожиданно очнулась Тринити. Забрыкавшись, она случайно ударила меня в челюсть. Разозлившись, бью её по ране на ноге. Она кричит, и снова отключается.
         — Что ты делаешь? Не бей её!
         — Заткнись! – крикнул я и направил на Стиви пистолет. — Езжай тихо, без выкрутасов, на улицу… — я сказал Стиви адрес.
         — Эй, брат, поосторожней с этим. Я всё понял. Я еду, не кипятись.
         — Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! – заорал я, тыкая дулом пистолета Стиви в затылок.
         — Ладно, ладно, я заткнулся, всё… — заткнулся он.
         Опускаюсь на спинку сиденья и смотрю на Тринити. Её туш потекла, помада испачкала щёки и подбородок. Вся правая нога была измазана кровью сочившейся из-под повязки, как видно сделанной Стиви. Тринити еле помещалась здесь. По сравнению с ней, я чувствовал себя карликом. Одета она была в ту же одежду, в которой я видел её впервые. Коротенькая джинсовая юбка и маленькая маечка. Маникюр и педикюр её почти стёрся, и уже непонятно было, лак это или кровь, засохшая на ногтях.
         — Брэт? – подал голос Стиви.
         — ЧТО?
         — Куда мы едем? Что там?
         — Там мой старый знакомый. Больше ни звука Стиви. Больше ни звука.
         Стиви был на четыре года меня старше. Помню, в детстве он всегда мною командовал. Я отдавал ему все свои побрякушки, выполнял за него работу, которую просили его делать родители. Как сильно всё меняется, если у тебя есть пистолет…
 
Глава девятая.
 
         — Брэт, мы приехали, — вскоре сказал Стиви. – Это Новарро-стрит. Какой нужен дом?
         — 65. Первый подъезд.
         Тринити очнулась минут пять назад. Чтобы обездвижить малышку, я направил на неё пистолет и отрицательно покачал головой, давая ей понять, что впуталась она в неприятную путаницу. Когда Стиви остановил машину, она сказала:
         — У тебя будут большие проблемы, Брэт. Ты не уйдёшь безнаказанным.
         Рассмеявшись, хлопаю Стиви по плечу:
         — Видно у неё бред, после болевого шока.
         Стиви молчит и качает головой. На его лице я увидел испуг. Такого испуга у него не было даже тогда, когда я направил на него оружие. Удивлённый, нетерпеливо выбираюсь из машины и отдаю Стиви приказ вывести из машины Тринити и пойти вслед за мной, на второй этаж 65-ого дома. Он взял Тринити на руки. Напоминая муравья несущего огромную ношу, он захлопнул дверь ногой, и медленно последовал за мной.
         Дом был пятиэтажный — из красного кирпича. Подъезд оказался чистым, без запахов и неприятностей. Входим в лифт, поднимаемся, встаём около 16 квартиры. Я жму на звонок, и Стиви спрашивает, куда мы пришли.
         — Это дом Френки Айнхорна, — сказала Тринити, висящая на руках у Стиви.
         Я попятился и удивлённо спросил:
         — Откуда ты… чёртова…
         — Он твой друг. Вы работали с ним бок о бок десять лет, раскрыли уйму запутанных дел, но год назад он вышел на пенсию и ты изредка приходишь его навестить, опасаясь, что он сопьётся в одиночестве.
         — Стиви, она и вправду это говорит? СТИВИ! Скажи, это она всё сказала?
         — Брэт, я всё объясню, — сказал Стиви.
         Дверь отворилась, и за ней показался Френки. Почесав свой пивной живот, выглядывающий из-за застёгнутой на одну пуговицу белой рубашки, он ухмыльнулся, показав свои жёлтые зубы. Поседел он сильно, ещё больше опустил серебристую бороду и прибавил себе один подбородок.
         — Брэди? пожаловал? – радостно спросил Френки, гостеприимно предлагая зайти внутрь. – Ох, Боже ты мой, с ней что? – спросил он, завидев рану Тринити.
         — Пуля, Френки, — ответил я, войдя внутрь. – Рад тебя видеть, — сказал я, и мы с Френки обнялись.
         Квартирка у него была средних квадратов, хорошо меблированная, только сильно грязная (сразу видно отсутствие хозяйки). Жену он потерял три года назад. Умерев от рака, она оставила Френки затяжную депрессию и неудачника сына. Сын сейчас в тюрьме, отбывает срок за изнасилование несовершеннолетней девочки, родители которой щедро заплатили адвокату, за то, чтобы он упёк парня на прилично долгий срок в колонию строжайшего режима. Френки рассказывал, что до него дошли слухи, будто его сынка не приняли ни в одну банду, и теперь он как пастилка для тамошних зеков.
         Не знаю, как было раньше, но сейчас все вышесказанные факты меня умиляют.
         Подметив рассеянный взгляд хозяина квартиры, Стиви представился и спросил, куда можно кинуть Тринити.
         — Можете положить её на диван в кухне, — ответил Френки, застёгивая рубашку на оставшиеся пуговицы.
         — Диван в кухне? – удивился Стиви.
         — Бегать в гостиную с едой не для меня. Так значит вы Стив, кузен Брэта. Да, он как-то упоминал вас.
         — Да, — подтверждаю я, — упоминал всуе.
         — Проходи Стив, кухня там, — ласково предложил Френки, указывая рукой вправо.
         Стиви протиснулся в кухню, положил Тринити на диван, осведомился насчёт координат туалета, и заперся в нём, оставив меня с Френки вместе с раненой и, по-видимому, нуждающейся в помощи блондиночкой. На кухне работал телевизор, прикрученный к стене. Шло ток-шоу про миллионера, который заработал на скачках.
         — Обожаю его, — сказал Френки, указывая на телеэкран. – Надо же, на каких-то скачках, представляешь? Целый миллион.
         — Френки, я думаю, ты знаешь, почему я привёл эту девку к тебе. Ей нужна твоя помощь.
         — Брэт, я уже давно не оперировал. И потом – у меня нет инструментов, — сказал Френки, выключая телевизор.
         — Нужно сообразить что-то из домашней утвари.
         — Нет, нужны стерильные инструменты. Так просто пулю не вытащить.
         — Чёрт подери Френки, я тебя в жизни не о чём не просил, и ты собираешься отказать мне в первый же раз?
         Френки засмеялся, подошёл к кухонному гарнитуру и со словами «ладно-ладно» принялся что-то доставать. Увидев бутылку «Столичной», я решил, что он собирается промыть Тринити рану. Однако откупорив пробку, он почему-то принялся пить водку из горла…
         — Френки! Ты что делаешь? Тебе же операцию проводить! — закричал я, отнимая у него бутыль.
         — Отойди, отойди, — говорил он сопротивляясь.
         — Ах ты, старый чёрт. Решил меня перехитрить?
         Наконец мне удалось отнять у него водку. Он поднял руки и сдался со словами:
         — Всё Брэт, я не смогу оперировать. Я слишком пьян.
         — Вот урод! – прокричал я, разозлившись и врезал Френки в живот.
         — Брэт, я бы с радостью, но не сегодня. Теперь уже поздно, — говорил Френки стоя на коленях.
         — Всё придётся делать самому! – сказал я и достал из гарнитура нож.
         — Ты рехнулся!? – завопила Тринити, схватившись за рану. – Ты не умеешь. Ты сделаешь только хуже.
         — Я рехнулся крошка. И притом – конкретно.
         — Нет, с тобой всё в порядке! – кричала Тринити, делая попытки встать, но рана была слишком серьёзной. – Тебя обманули. Это всё не по-настоящему. Ты просто очередная телевизионная звезда! прекрати!
         Пороть несуразицу в экстремальной ситуации людям свойственно; возможно Тринити и несла эту самую несуразицу, но я почему-то остановился и решил выяснить, что именно она имеет в виду.
         — Это всё обман. На самом деле вы все живёте под колпаком.
         — Под колпаком у кого? – спросил я.
         Френки поднялся на ноги и, навострив уши, подошёл ближе. Погрозив ему ножом, киваю Тринити, которая отчего-то начала улыбаться. Тут из туалета вырывается Стиви и, прыгнув на Тринити, начинает требовательно кричать:
         — Отдай передатчик, стерва! Отдай передатчик!
         — Уже поздно, — засмеялась Тринити и бросила что-то в угол кухни.
         Подхожу к углу и вижу, что это небольшой чёрный брелок с мигающей красной лампочкой. Оттолкнув меня, Стиви сначала поднимает этот брелочек, осматривает, а потом безжалостно разбивает его об пол и вдобавок наступает каблуком.
         — Нам нужно срочно отсюда бежать! – нервно проговаривает Стиви. По лицу его начал течь пот, глаза стали в два раза круглей, а дыхание участилось так, словно ему разрешили дышать в последний раз.
         — Не будь наивным, Стиви, — сказала Тринити всё с той же победоносной улыбкой. – Ты же знаешь, что вам теперь не скрыться.
         — Да в чём дело? – спросил Френки.
         — Да? – подхватил я.
         Стиви легко пошатнулся, облокотился на стену и тихонько спустил задницу на пол. Обречённо усмехнувшись, говорит:
         — Брэт, можно водки?
         Совершенно взбешённый, я проливаю водку на нож и прошу Френки осмотреть рану. Он послушно склоняется над Тринити, берёт её ножку и заключает, что пуля сломала кость и ушла крайне глубоко, потому извлечь её можно лишь специальными инструментами.
         — Значит слишком глубоко? – ухмыльнулся я. – А где она примерно находиться?
         — Она почти вышла с другой стороны.
         Тринити не могла пошевелить ногой. Видимо, задето что-то весьма болючее. Долго не обдумывая, спрашиваю у Френки:
         — А что если доставать пулю не из раны, а с обратной её стороны?
         — Ты спятил! – снова закричала Тринити, и я заметил блеск слезы стекающей по её щеке.
         — Вообще, такой вариант возможен? – спросил я у озадаченного Френки.
         — Возможен. Но это будет нестерпимо больно! – возмутился он, видимо, не желая причинять женщине боль.
         — Тогда пошёл с дороги, я начинаю операцию, — приказал я.
         — Нет, нет, нет! Идиот, не смей ко мне прикасаться! Не смей!
         — Френки, у тебя есть какие-нибудь тряпки и широкий скотч?
 
Глава десятая.
 
         Усаживаю Тринити на стул и с помощью скотча лишаю её возможности говорить и двигаться. Стиви сидит без движения с, будто бы омертвевшими конечностями и унылым взглядом, прожигающим пол. Френки в предвкушении операции стоит около двери и, приподнимаясь на цыпочках, пытается уловить каждое моё движение. Во взгляде его угадывалась жалость, но любопытство и жажда острых ощущений брали своё. Ему требовался драйв, отсутствовавший после выхода на пенсию. Вся эта ситуация для него – перерождение.
         Сбрызнув водкой обратную сторону раны, поднимаю нож и, улыбнувшись ошарашенной Тринити, пронзаю её голень. Стул начал подпрыгивать как кузнечик. Тринити задыхалась от тряпок, засунутых ей в рот. Затем её вырвало. Струйки тёмно-жёлтой густой рвоты стекали по её подбородку и капали на оголённые ляжки. Она теряла сознание, а я ковырял рану, представляя, что это всего-навсего резина. Однако слишком по-настоящему всё было, чтобы обманывать себя. Я будто слышал, как разрывались ткани мяса, ощущал на руках тёплую кровь, видел, насколько легко в плоть вонзался нож. Ковыряя голень, как ребёнок ковырял бы песок в песочнице, не могу сдержать накатившиеся на глаза слёзы. И откуда они только взялись?
         Неожиданно, слышу еле слышный звук; будто на деревянный пол упала монета номиналом в цент. Упала пуля! Лежала она в лужице крови, маленькая, сморщенная как целлюлитная задница. Взяв пулю, демонстрирую её сторонним наблюдателям. Однако наблюдатель нашёлся лишь один: Френки завороженно подошёл ближе и поймал кинутую мной пулю своими трясущимися от испуга руками. Осмотрев её, он улыбнулся, после чего позади него я увидел распахнутую настежь входную дверь. Стоило мне уйти в раздумья, как в кухню врывается чернокожий мужчина в классическом костюме и направляет на меня огромный блестящий пистолет. Предохранитель снят. В глазах решимость и твёрдость.
Я ничего не успел сделать.
Выстрел. Второй, третий, четвёртый. Краем глаза вижу убегающего в гостиную Френки. Пятый, шестой, седьмой. Вижу неподвижного Стиви закрывшего глаза. Восьмой, девятый, десятый. Слышу позади мычащую Тринити. Одиннадцатый, двенадцатый… чёрный стрелял в упор. У меня не было шансов. Он опускает пистолет, и ждёт когда я упаду.
         Я пошатнулся.
         Приготовился к головокружению и потери сознания.
         Закрыл глаза.
         Однако ни боли, ни недомогания я не чувствую. Открываю глаза и осматриваю себя. Не веря глазам, щупаю свой торс, но на майке остаётся лишь кровь Тринити.
         Чёрный ошарашенно пытается выстрелить в меня снова, но пули в пистолете закончились и тишину нарушают лишь щелчки. Наконец придя в себя, вытаскиваю свой пистолет из-за пояса и направляю на него.
         — Масса, я не хотел. Я не смог, — обращается чёрный к Тринити, слабо хлопающей глазами.
         Три раза спускаю курок, и все три пули попадают в чёрного, отчего он, отойдя на несколько шагов падает замертво. Всё ещё ошарашенный после произошедшего чуда, роняю пистолет и поворачиваюсь к Тринити.
         — Что-это-был-за-хрен? – спрашиваю я у неё, не ожидая ответа. Она мычит и пытается двигаться, но от боли она уже потеряла все силы.
         Кровь из голенья продолжала хлестать. Слегка дезориентированный, встряхиваюсь подобно выходящей из воды собаке и, взяв бутылку с водкой, обливаю рану Тринити. Она вся вздрагивает и теряет сознание. Перевязываю рану.
         — Грёбанные ублюдки! – слышу позади себя крик со странным акцентом. Обернувшись, вижу другого чернокожего, склонившегося над только что убитым чернокожим.
         Не успевает он толком подняться и вытащить пистолет, как раздаётся оглушительный выстрел и он отлетает к стене. Стрелял в него вышедший из гостиной Френки. В руках он держал дымящийся дробовик.
         — Засранец… — прошипел Френки и кивнул мне, как бы удостоверяясь, что я в порядке.
         — Как в старые добрые времена? – спрашиваю я.
         — Проверить хотел, тварь ли я дрожащая или право имею.
         — А, всё ясно с тобой.
         — Кстати, не такие уж и старые эти наши с тобой времена.
         — Старики никогда не смотрят на время надлежащим образом, — ухмыльнулся я.
         — А где ты тут видишь стариков? – спрашивает Френки.
         Стиви никак не реагировал на происходящее вокруг. Такое чувство, будто он потерял надежду на лучшее. Я не понимал в чём дело; откуда взялись эти обезьяны, зачем они пытались в нас стрелять, какое к этому имеет отношение Тринити.
         Склоняюсь над Стиви и осторожно спрашиваю:
         — Кузен, что всё это значит?
         — Она вызвала подмогу, — отвечает Стиви, не сводя глаз с пола. – С ней не стоило связываться. Я во всё виноват…
         — Послушай, брат! Ты должен прийти в себя! Мы уезжаем отсюда, и я выкину эту блонду в первый мусорный бак! Поднимайся, скорей!
         — Брэт, ты не понимаешь,… ты же слышал, что она говорила. Это всё, правда.
         — Какая, правда? О чём ты?
         Тринити замычала сильней, я обернулся и увидел, как Френки направил на неё дробовик.
         — Френки, постой! Ты собрался пристрелить её?
         — Да! – ответил Френки. — Все сложности из-за неё! Она обуза, вызывает тут черномазых, а мы должны от них отстреливаться. Нет, так не пойдёт!
         — Мистер Айнхорн, её убийством вы ещё больше разозлите её отца. После всего случившегося он просто пристрелит нас. Однако если мы её убьём, он сделает кое-что хуже, — сказал Стиви и поднялся с места.
         Френки засмеялся и освободил Тринити рот.
         — И кто же твой папочка? – спросил он, пока Тринити кашляла и плевалась, пытаясь избавиться от неприятного ощущения во рту после кухонных полотенец. – Он из мафии? Или он наш старый добрый закон?
         — Идиоты! – закричала Тринити, — ничего вы не знаете. Вы просто подопытные крысы, которых скоро скормят змеям.
         — Ох, как выражаемся, — не удержавшись, засмеялся я как гротескный персонаж из мультика. – Книжки читаем, да?
         — Мне надоел твой бред, милочка, — сказал Френки, и снова направил дробовик на Тринити. – Отвечай, кто твой папочка.
         — Если мои ответы тебя не устраивают, то перестань задавать мне не устраивающие меня вопросы. Переформулируй, свинья ты не жареная.
         Френки ударил Тринити дробовиком в голову. Она потеряла сознание и по лбу у неё стекла струйка свежей крови. Смотрю на часы – 4:20.
         — Ладно, парни — мне пора уходить, — сказал я и оглядел свою окровавленную одежду. – Френки, у тебя есть во что переодеться. В этом я похож на серийного убийцу, а мне ещё к комиссару полиции надо.
         — Куда? – удивился Френки. – А что с ней делать? Я даже не знаю кто она!
         — Стиви! Кто она? – спросил я.
         Стиви безразлично ухмыльнулся и принялся освобождать Тринити.
         — Ты что творишь? Она же бешеная! И откуда она позвала этих нигеров?
         — Это их прислуга. Они неумелые, но скоро сюда явятся опытные киллеры. Если у вас хватает энтузиазма на бегство, я помогу вам первое время.
         — Постой, ты же говорил, что всё кончено. От них не убежать и нас точно пристрелят, — возразил Френки.
         — Но надо же сохранять надежду на лучшее, — угрюмо сказал Стиви и, освободив Тринити полностью, взял её на руки и направился к выходу.
         — Эй, там два чёрненьких трупа! – предупредил я.
         — Бояться надо не трупов, а живых, — сказал Стиви и исчез.
         — Ты говорил, что он тупой и трусливый, — сказал Френки.
         — Люди меняются. Но не всегда к лучшему, кстати говоря.
         — А что тебе нужно от комиссара полиции? – спросил Френки, положив дробовик на стол.
         — У нас с ним общее дело. Но он пока об этом не догадывается.
 
Глава одиннадцатая.
 
         Френки одолжил свои коричневые шорты и белую футболку с изображением гавайских пальм и сёрфингистов покоряющих волны. Выглядел я в этом смешно, но зато прилично; (да, эти два понятия обычно совпадают). Отмыв руки от запёкшейся крови, умываюсь и собираюсь прощаться с Френки.
         — Ты собираешься уходить без меня? – спросил он, удивлённо.
         — А что? Ты боишься змей?
         — Да, чёрт возьми! Что если они действительно за мной придут?
         — Френки, это всё брехня. Эта девочка просто запугана, и пытается запугать тебя.
         — По росту совсем не девочка. Она на три головы меня выше.
         — Френки, прекрати. Ты в безопасности.
         — Постой, а как же тот передатчик? – Остановил меня Френки. – Тот передатчик, который сломал Стивен.
         — С чего ты решил, что это передатчик? И потом, он всё равно его сломал. Вряд ли эта штука ещё работает.
         Френки сходил в кухню, и принёс в ладони горстку пластмасса.
         — Вот видишь, эта хреновина больше не будет работать. Выкинь её в мусор и ни о чём не беспокойся.
         Мы с Френки обнялись.
         — Хорошо друг, — сказал Френки, отпустив меня. – Сегодня действительно было как в старые добрые времена. Хотя я даже из дома не выходил.
         — Всё самое интересное у нас дома. Мы просто не замечаем.
         Так я ушёл.
         Подхожу к машине. Внутри лишь Стиви, стучит пальцами по торпеде и топает ногой.
         — Где она? – спрашиваю я.
         — В багажнике, — резко ответил Стиви не переставая нервничать.
         — Чего с тобой?
         — Поехали Брэт! Не стой здесь! Они скоро придут! Не задавай вопросов, я сам всё тебе расскажу, пойдёт?
         — Отлично, — сказал я, обрадовавшись возможности во всём разобраться. Сел на водительское сиденье, завёл мотор, и мы выехали на дорогу.
         Пару минут едем молча.
         — Брэт, — говорит Стиви, — нам надо на шоссе.
         — Зачем?
         — Я же не спрашиваю, зачем ты нарядился в этот дурацкий прикид. Просто езжай в сторону шоссе.
         Из багажника начали доноситься вопли.
         — Чёрт! – говорю, — надо было ей рот заклеить!
         — Брэт, езжай в сторону шоссе, и я тебе всё расскажу.
         — Ладно, — согласился я, — вот, эта дорога ведёт прямо на шоссе. Рассказывай.
         Стиви попытался расслабиться; упал на спинку сидения, перестал дёргаться и глубоко вздохнул, будто в ожидании жены требующей алименты. Потом, он увидел на заднем сидении пачку Marlboro. Достал сигарету, прикурил и опустил стекло ниже. Я хотел было поторопить его, но он начал сам:
         — Тринити не проститутка, — начал он спокойным тоном. – Я сказал тебе так, чтобы ты потерял к ней интерес. Я знал, что ты перестанешь ею интересоваться после этого. Слушай…
         Стиви снова замолчал, но торопить я его не стал. Видимо, ему надо было собраться с мыслями. Не уверен, что ему доселе приходилось видеть убийства. А те два негра…
         — Существуют люди, — продолжил Стиви, — которые намного влиятельней власти. На самом деле, они скрытая… я бы хотел сказать «власть», но это нечто большее.
         — Стиви, ты мне рассказываешь сказку?
         — Это сложно Брэт. Чтобы в этом разобраться, нужно самому побывать там, где побывал я.
         — И где же ты побывал?
         — Ладно, — сказал Стиви и, выбросив окурок в окно, поднял стекло немного выше. – Два года назад, я познакомился с Энди Лайтом. Ты слышал о нём?
         — Естественно. Он же миллиардер. У него компьютерная империя, верно?
         — Да, компьютерная империя.
         — Но как вы с ним познакомились? – удивился я.
         — Я ездил по делам в Таиланд. У меня там были свои давние друзья, с которыми требовалось встретиться. Одним утром, друг пригласил меня на закрытый пляж. Он принадлежал одному местному воротиле, который сделал состояние на туристическом бизнесе. Я с другом отдыхал в закрытой ложе, и тут к нам неожиданно ворвался пьяный чурбан. Мы были удивлены, так как охрана пьянчугу не задержала. Затем, охра всё-таки явилась, но вместо того чтобы выпроводить не прошеного гостя, принялись выгонять нас. Однако этот алкоголик попросил оставить нас в покое, и «разрешил» нам остаться. Охрана послушалась, но мой друг почему-то взбунтовался. Он погрозил охранникам, что свяжется с их боссом, и их выгонят с работы. Так, мой друг ушел, и я остался наедине с Энди Лайтом. 
         — Энди Лайт напился и пробрался в вашу закрытую ложу? – спросил я, осторожно свернув.
         — Да! Пьяный как Чинаски, он принялся болтать со мной по душам, рассказывая истории из своей жизни. Поняв кто он, я просто улыбался и кивал ему, иногда подзывая официантов, чтобы ему налили ещё виски. В итоге, он отдал приказ в отель, чтобы меня поселили в люкс, и пообещал оплатить все мои счета. В ночь, когда я поселился в этот люкс, он неожиданно навестил меня. Однако на этот раз он был трезв. Его охрана усадила меня на стул, и он принялся расспрашивать меня: что я про него знаю, не наболтал ли он лишнего, почему я слушал его, вместо того чтобы свалить… короче, напугал он меня сильно…
         — Энди Лайт испугался, что наболтал тебе лишнего?
         — Испугался и как оказалось, не зря. Случайно он проболтался мне насчёт своих планов по обнаружению новых земель на планете.
         — Обнаружению новых земель? Что за бред? – не понимал я, качая головой. – Разве ещё остались неоткрытые земли? У нас ведь спутники! У нас навигаторы! Мы в космос летаем!
         Тут я понемногу начал осознавать, что всё это очередная сумасшедшая бредня. Мне нужно было выкурить лечебной марихуаны. Теперь, всё понятно – это не Стиви рассказывает чушь; эта чушь у меня в голове. Я снизил скорость, и попытался сосредоточиться на реальности. «Ничего тут нет». «Всё миф».
         — Таким образом, мы и познакомились с Энди Лайтом, — продолжал Стиви.
         — Ах, значит таким вот образом? – усмехнулся я.
         Стиви смолк. В багажнике раздалось ещё пара криков, пара ударов, и снова лишь рёв мотора.
         — Дальнейшая история тебе покажется полным бредом, — сказал Стиви.
         — Неужели?
         — Рассказывать?
         — Валяй.
         Стиви взял ещё сигарету. Закурил, но окно не тронул. Моргал он медленно, словно после суток без сна.
         — Энди Лайт пригласил меня в свой пентхаус, — продолжил Стиви. – Мы были в Лос-Анджелесе. Он дал о себе знать, после трёх месяцев отлучки. В пентхаусе, он предложил мне полетать на вертолёте. Просто небольшой полёт по городу. Я был рад и взволнован. Раньше мне не доводилось сидеть в вертушке…
         — Ну, это со всеми бывает, — усмехнулся я.
         — Оказалось, что вертолётом управлять собирался он сам. После взлёта, Энди поведал мне интересную историю. Он рассказал, что занялся разработкой сверхсовременного навигатора, который покажет любому человеку любую точку мира. На нём не будут замазаны секретные военные объекты. Не будут замазаны секретные правительственные учреждения. Но для этого, ему понадобилось вывести на орбиту земли спутник без согласования с правительством. Спутник сфотографировал всё. И моря, и океаны, и города. Проект оставался на столе у разработчиков, которые должны были запрограммировать навигатор. И вот однажды, к Энди пришёл главный технолог, и показал ему странную вещь…
         — Пришельцы?
         — Оказалось, что на планете остался не открытый доселе остров. Размером он был не велик, но не заметить его с фотографий спутников Гугл было невозможно. Тогда, Энди предположил, что это секретный объект, который скрывало правительство. Но спустя месяц, его предположение не подтвердилось. Его военные друзья не подтвердили существование секретного острова. И в принципе, секретный остров и в помине существовать не может. Если на земле есть хоть один небольшой клочок суши, он должен быть нанесён на карту, будь там хоть десять военных объектов. Тогда Энди и сказал, что мы летим именно туда. Он хотел попасть на этот остров, и взял меня с собой. Ему требовался друг-очевидец, который всё подтвердит на суде, когда существование острова будет доказываться.
         — Доказывать в суде, что остров существует? — спросил я, смеясь. — Блин, как мне такое в голову пришло?
         — Ты не веришь? – спросил Стиви.
         — Это только у меня в голове, — сказал я.
         — Брэт, это не игра разума. Это по-настоящему. Ты не слушал Тринити? Она же ведь сказала, ты здоров. И всё произошедшее просто обман. Тебя накачали наркотиками, но сейчас ты чист. Это всё реально!
         — Да, да, да…
         — Постой. Куда мы едем? Брэт, мы же ехали на шоссе.
         — Нет, не едем мы на шоссе! – крикнул я и вдавил педаль газа в пол.
         — Брэт, нас убьют. Ты не понимаешь! Тринити, это девушка с острова! Она дочь Элиты! Нами просто манипулируют Брэт! Всё что ты видишь вокруг себя, это манипуляция! Все эти телевизионные передачи, реклама – всё это зомбирование! На самом деле все новости, которые мы видим по телевизору — подстроены! Все убийства, все катаклизмы вызваны специально, чтобы люди не расслаблялись! Брэт, даже… даже убийство Кортни… тоже подстроено… если его показывали по телевизору…
         — ЧТО? БЛЯДЬ? ТЫ? НЕСЁШЬ? – завопил я, не веря, что это всё происходит у меня в голове. Но всё было именно так.
         — Любое убийство, показанное на телевидении – подстава! Это Элита не даёт нам жить. Я заразил Тринити СПИДом. Поэтому она пыталась меня убить. Но у Элиты есть лекарство. У них всё есть. А мне нужно вылечиться Брэт. Мне просто нужно вылечиться.
         — ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! – закричал я, и машина поехала змейкой.
 
Глава двенадцатая.
        
         Бью по тормозам и оказываюсь прямо напротив дома комиссара Питера Стоуна. Я ударил Стиви пистолетом по голове. Не выдержал и ударил. Он потерял сознание и больше никаких дурацких рассказов.
         Выхожу из машины, запираю её и иду к двери комиссара. Дом его одноэтажный, беленький и «компактный» как дамская сумочка. Стучу в дверь, вместо того чтобы позвонить в звонок. Спустя полминуты дверь открывает жена. На ней лёгкое домашнее платье с изображением падающих зелёных листьев. Причёска неумелая — напоминающая гнездо, лицо строгое — со строгими морщинками вокруг глаз. Как же было приятно наблюдать женщину намного ниже ростом.
         — Здравствуйте миссис Стоун. Могу я видеть комиссара? — вежливо поинтересовался я.
         — Здравствуйте мистер. Жаль, но моего мужа пока нет. Он на работе. Ему следует что-то передать?
         — Нет, я жду с ним личной встречи.
         — Тогда вам лучше навестить его на работе. Приходит он крайне поздно.
         — Мам? – раздался позади миссис юношеский голос.
         В дверях появился Генри Стоун, собственной персоной. Удивительно, но даже дома своего костюма он не снимал.
         — Мистер Истон? Здравствуйте! Не думал, что вы сюда загляните.
         — Генри? Пойди сюда, — позвал я парня.
         — Я, пожалуй, пойду, — сказала миссис и скрылась в доме.
         — Генри, я нашёл улику. Твой отец должен на это взглянуть!
         — Не понимаю, — сказал Генри.
         Вытаскиваю из кармана пакет с бумагами, найденными в кабриолете. Вытаскиваю из пакета стих.
         — Вот Генри. Это стих принцессе. Такой же нашли у трупов парней из агентства.
         Генри осторожно принял стих с моих рук и внимательно рассмотрел. Скривил рот и сказал:
         — Мистер Истон, но это не стих.
         — Что? – удивился я.
         — Это список покупок. Вот, тут написано молоко, яйца, сахар…
         — Постой, — не веря, отбираю я бумажку обратно. – Это же стих, он столбиком. Это стих!
         — Не всё что написано столбиком, можно назвать стихотворением мистер Истон. Найденные отцом стихи, это настоящие шедевры литературы. А это…
         Неожиданно для себя кидаю пакет с бумагами в Генри и нападаю на него. Валю на землю и бью кулаком асфальт около его головы. Разбив костяшки в кровь, не могу смириться со своей ничтожностью, плачу и молюсь. Генри ошарашенно выбирается из-под меня, отползает назад и просит у меня прощения.
         -Убирайся отсюда, чёртов ботаник! – говорю я ему, рыдая.
         Стою на коленях, схватившись за голову. Уныло смотрю вниз и вижу справку. Она выпала из пакета с бумагами, когда я бросил его в Генри. Эта справка подтверждала наличие СПИДа у Стива Истона. Я взял справку в руки, внимательно с ней ознакомился и, поднявшись, вернулся к машине. Пассажирская дверь и багажник были открыты. Машина пуста. Убежали.
 
Глава заключительная.
 
         Прошла неделя. Из дома я не выходил. Только пил виски и курил лечебные травы. Думать ни о чём не хотелось, но мысли лезли, и мысли очень тяжёлые.
         Сижу на кресле, в руках стакан скотча J&B, свет везде выключен, шторы задёрнуты. Никаких гостей… а кому ко мне в гости-то приходить? Друзьям? Похоже, все они покинули меня в трудный момент. Хотя, раз они меня покинули, значит никогда друзьями моими и небыли. Странная чернота у людей в мыслях. Всем подавай наживу, прибыль, пользу; если с тобой дружат, ты обязан приносить хоть что-то из вышеперечисленного. А если нет прибыли, пользы – кому ты нужен? Очередной хороший собеседник нынче не в чести. Сопереживать никому не надо, просто займи денег и в нужный момент посоветуй хорошего знакомого, который устроит на работу.
         Раздался телефонный звонок. Поднимаю трубку домашнего аппарата установленного на стене в прихожей.
         — Мистер Истон, это Генри, — сказал Генри на другой линии.
         — Привет парень.
         — Я хотел… я… вообще-то отец запретил мне вам звонить, но я обязан сообщить, что… пойман убийца детективов. По ТВ его позвали Поэтом?
         — Поэтом? Чёртов… — захлебнулся я от злости. – Он сознался? Он признал вину?
         — Да, он признал вину, — подтвердил Генри.
         — Он рассказывал, кого убивал? Назвал все имена?
         — Да, все имена назвал. Дело разрешилось мистер Истон.
         — Нет, дело не разрешилось мальчик. Он не назвал главного имени.
         — Не понял? – рассеянно вымолвил Генри.
         — Моя жена парень. Он признался в убийстве Кортни Истон?
         — Нет. Это же ведь был несчастный случай. Эти два дела друг друга не касаются.
         — Ещё как касаются! – завопил я в трубку. – Где сейчас этот паразит? Куда определили этого сукина сына? И самое главное – как его зовут?
         — Успокойтесь мистер Истон. Он в окружной тюрьме, ожидает суда. А зовут его Джастином Киллборном.
         — Я выбью из него признание, — сказал я и, не ожидая одобрения, бросил трубку.
         Одеваюсь подобающе посетителю заключённого (строгий классический костюм), на всякий случай беру документы подтверждающие, что я частный сыщик (если копы не будут проверять документ по компьютеру, то не узнают, что агентство закрыто). Запираю дверь и вижу на другой стороне улицы мисс Дону Костелло, но я называл её мисс Силикон, так как это прозвище лучше её характеризовало.
         Кортни как-то говорила, что мисс Силикон 72 года. Узнать её возраст по внешности дело невозможное. Кожу её лица утянули так, что она с трудом смыкала рот. Утверждать наверняка не могу, но думаю, что она носит парик. Возможно, она потеряла волосы после химиотерапии, ведь в 72 года не иметь детей для женщины чревато последствиями.
         Думаю, как и большинство американок, мисс Силикон ещё в молодости отказалась выходить замуж, посчитав, что в двадцать один год замуж выходить «глупо». Ей хотелось сначала повидать жизнь, закончит колледж и, разумеется, встретить настоящего принца. К принцу должен был прилагаться «Мерседес», семейный особняк и пара сотен тысяч долларов в виде скоромного бонуса. Но никаких чуд не произошло. Её возраст зашкалил за сорок, и она потеряла надежду. Оставались только пластические операции, которые словно антидепрессанты снимали её стресс и отчаяние. Обманывая себя и других своим кукольным видом, она пыталась вернуть себе хоть капельку той живой красоты, которую имела в двадцать; да и до сих пор пытается. Мне частенько приходилось слышать от неё: «Брэт, я сделала себе подтяжку – вот здесь».
Она стояла около боскета и изучала газон. Завидев меня, она тут же крикнула:
         — Эй, Брэт! Ты не посмотришь, что тут в газоне?
         — Что в газоне? – спросил я нервно, пытаясь не смотреть в её сторону. Подошёл к машине и принялся доставать ключи.
         — Тут что-то есть Брэт. Посмотри, пожалуйста.
         — Мне некогда!
         — Но Брэт! Я не могу поднять эту штуку. Мне нельзя наклоняться, у меня недавно была новая операция.
         Специально пытаясь выказать своё невежество, нахально вплотную подхожу к старухе и спрашиваю «ГДЕ»? Она указывает своим длинным пальцем на край боскета, где я замечаю что-то мигающее. Наклоняюсь и вытаскиваю из травы брелок с мигающей красной лампочкой. Он был точной копией того, что был раздавлен каблуком Стиви.
         — Чёрт, — вымолвил я.
         — Что это такое Брэт?
         — Лучше заберите это себе в дом, — протянул я передатчик мисс. Она осторожно взяла его, будто боясь сломать один из длиннущих как меч ногтей. Удивлённо похлопав черными, как смоль ресницами, она спросила:
         — Это какой-то модный аксессуар?
         — Да, он самый модный сейчас. Видимо кто-то обронил.
         — Точно! – ликующе провозгласила мисс. – Полчаса назад тут стоял опрятный джентльмен. Явный модник. Наверняка он это обронил. Знаешь, тут нужно объявления развесить. Типа, модная побрякушка нашлась. Не вы ли мистер – её владелец.
         — Лучше напишите, что потерялась секретная хрень.
         — Цереушная?
         — Совершенно секретная цереушная хрень.
         Мисс осталась хлопать глазами и туго думать. Сажусь в свой старый Dodge и направляюсь в окружную тюрьму.
         Полицейский решавший пропустить меня или нет, смотрел на меня как на червяка с аномальным размером гениталий. Пытаясь показаться добродушным и не проблемным гражданином, улыбаюсь, демонстрируя почерневшие от кофе зубы. Коп долго рассматривал фотографию на моих документах, и явно прослеживал изменения; после смерти Кортни я сильно поседел, морщин прибавилось и ранее незаметные синяки под глазами стали выделяться, будто их нарисовали фломастером на акварельной картине. Когда моя улыбка стала уже крайне идиотской, коп, наконец, согласился.
Меня привели в комнату свиданий. Через десять минут привели заключённого. И только сейчас я понял, что понятия не имею, как его поймали и когда. Слишком увлечённый мыслями о допросе, я забыл поинтересоваться деталями следствия.
         — Вы кто? – спросил Джастин первым делом.
         Это был мужчина чуть старше меня, худой и сутулый. У него был маленький круглый ротик, зоркие настороженные глаза и поредевшие брови. Волосы он потихоньку терял.
         — Меня зовут Брэт, — сказал я.
         Убийца задумался. Потом покачал головой и сказал:
         — Вас я не знаю.
         — Ты убивал людей из агентства Чарли Прайса?
         — Да, — спокойно подтвердил Джастин. Когда дальнейших вопросов от меня не последовало, он вдруг сорвался и импульсивно затараторил: — вы не нашли убийцу моей дочери! Ваше грёбанное агентство не нашло этого грёбаного педофила убившего мою дочь! Это я нашёл его! Я выследил его и убил! И вас всех тоже убью! Убью даже сидя здесь!
         — Значит это твой мотив? – неудовлетворённо спросил я.
         — А тебе что?
         Я помолчал, обдумывая как подойти к главному вопросу плавно и прищучить гада.
         — Если ты собирался убить всех сотрудников агентства, то ты должен знать всех его работников. Ты можешь назвать всех не убитых детективов?
         — Нет.
         — Значит, ты не знаешь имён?
         — Нет.
         — А как ты тогда убивал всех? Ты ведь знал, где они живут, знал, когда их можно застать одних…
         — Я не хочу с вами говорить! Охрана! Выведите меня! — закричал Поэт.
         — Зачем ты писал эти стихи?
         — Они посвящены моей дочери. Дочери, которую убил этот педофил!
         — Почему ты отвечаешь только на вопросы связанные с твоей дочерью? Элита ещё не сообщила, как рассказывать об убитых?
         — Чёрт, откуда ты… — запаниковал Джастин. – Тебе всё известно? – настороженно спросил он.
         — Мне известно всё, — сказал я, и в комнату зашла охрана. – Это ты убил Кортни?
         — Кортни? – задумавшись, спросил Джастин и из глаз его потекли слёзы. – Рыжая? Она была рыжая?
         — Да!
         — Я ошибся. Элита сказала, что цель будет в машине, но я ошибся! – сказал Джастин почти шёпотом, пока на него надевали наручники.
         — Где мне их найти? – спросил я, наконец.
         — Их не нужно искать, — сказал Джастин. – Они сами тебя скоро найдут и используют по назначению.
         Джастина увели. Через минуту пришёл другой охранник и сообщил, что пришли новые посетители, а я уже должен уходить. «Время вышло».
         Возвращаюсь к машине, сажусь, думаю. Долго думаю и еду к Френки. После случившегося мы с ним не созванивались.
Поднимаюсь к нему на этаж и стучусь вместо того чтобы позвонить. Дверь открывают.
         — Здравствуйте, — улыбается мне незнакомая женщина. Брюнетка со стрижкой каре, огромными серьгами обручами и белоснежной blend-a-med улыбкой. – Вы собирались посмотреть дом? – спросила она.
         — Нет, я к владельцу, — сказал я растерянно. – Тут ведь живёт Френк Айнхорн.
         — Извините, я не знаю владельца, – сказала девушка. – Меня прислали сюда из агентства по недвижимости. Я здесь уже неделю и владелец тут не появлялся.
         — Да? – удивился я. – Ну, можно просто зайти? На секунду?
         — Конечно. Я обязана показывать жом каждому желающему. Проходите, пожалуйста.
         Вхожу. Челюсть моментально отвисает; вся мебель отсутствует, от былой крови нигеров не осталось и следа; о присутствии Френки напоминает лишь крепление для телевизора в кухне. Осматриваюсь не долго. Быстро спускаюсь, сажусь в машину и вдавливаю газ в пол. Не находя нужным навещать отель где остановился Стиви, еду домой.
         По дороге всё осознаю. Всё.
         Ставлю машину в гараж, захожу домой, сажусь в кресло. Готовлюсь. Уже предчувствуя чьё-то появление, поворачиваюсь к прихожей. Вижу неразборчивый силуэт человека с пистолетом. В доме слишком темно, и лица не видно. Но когда мужчина подошёл ближе, я его сразу узнал.
         — Ты? – спросил я, не веря глазам.
         — Да мистер Истон. Это я, — подтвердил Арановски. – Вы очень умны, мистер Истон, хотя сами порой себя переубеждаете. Вы ведь всё поняли ещё с самого начала.
         — Нет, я не понимал ничего с самого начала, — сказал я резко.
         — Теперь, я думаю, вы знаете, что вас ждёт?
         — Конечно, — усмехнулся я.
         — Вы сядете по обвинению в убийстве своего кузена. Ваш мотив – ненависть к кузену, которая вызвана подозрением, что он намеренно испортил автомобиль, в котором погибла ваша жена Кортни. Вы предстанете перед людьми сумасшедшим маньяком, ненавистником женщин и психопатом. Вы знаете, за что вам всё это, мистер Истон?
         — Знаю.
         — За причинение тяжких телесных повреждений Тринити Вольфовски, дочери верховного правителя.
         — Правителя? – спросил я. — А можно узнать об этом побольше.
         — Нет, мистер Истон. У вас будет возможность общаться с посторонними. Я почему-то имею к вам симпатию, потому и разъяснил некоторые факты. Но об остальном, я говорить вам не намерен. И кстати – самое важное – вы знаете, почему будете помалкивать, отбываю срок?
         — Вы убьёте меня?
         — Нет. Аннулируем.