Лесной туман глава 1

Лес… Куда ни глянь везде, казалось… Везде казалось простирается эта зелёная гладь, лишь на севере ей придавались контуры высокими горами, сквозь них и проходили оживлённые тропы, по которым возились товары, то от гномов к эльфам, то наоборот, и различные лабиринты пещер которые так и манили искателей приключений своими сокровищами.
Высокие, старые сосны вперемешку с густой низменной растительностью были домом многим диким животным и лесным духам. Тут жили не только звери, средь природы тамошнего леса выживали и люди, но уж больно далеко друг от друга. В сей год, охота, как и возделывание земли, принесли немного плодов толи это из-за засухи, что выжгла большую часть посевов, толи из-за сильных ветров, что выбивали взошедший молодняк.
Этот сезон действительно выдался слишком буйным на ветра, в народе отшельников веровали, что это лесные духи капризничают. А если была засуха то это значит, что охотники перестарались и не оставили Ворону части их добычи. Вороном называли там гигантского грифа, не многие отвергали его существование, а те, кто всё же знали, говорили: «Грифон балуется».
И вот в один из таких деньков подул лёгкий ветерок, который сорвал пожелтевший лист с дерева. Он медленно закружил и упал возле небольшой хижины. Около неё трудился широкоплечий мужчина в кожаном жилете. Звук его топора сначала сливался с пением птиц, а затем отражался от мощных стволов сосен, что создавало некую симфонию. К ней ещё прибавлялся глухой лай двух громадных собак.
Хибара, с первыми петухами начала ходить ходуном, да так, что крыша казалось, вот-вот оторвётся от стен, как крышка кипящей кастрюли, так там кипела работа. Из дымохода валил белый, мягкий дым который по достижению верхушек сосен растворялся, словно его и не было. Чрез окна можно было лишь разглядеть небольшое перемещение. Сам домик хоть и был устойчивым на вид, его зелёные стены так и говорили что он уже в пожилом состоянии.
Вдруг открылась дверь, из неё вышел столб серой гари, которая по мере рассеивания вырисовала полуодетого юношу. Его длинные волосы извивались поветру, вырываясь из дверного прохода, дробились ветром, наконец, распластались и ринулись вслед за ним. Свет пал на его загорелое лицо его легкая небритость засверкала на солнце. Она была в пору угловатым формам лица.
Прокашлявшись от дыма он, повернулся немного боком, преодолел дверной проем, который и так уже немного покосился. Лениво потянувшись, почесал спину, подошёл к колодцу, облился холодной водой, встряхнулся и зашёл в сарай, стоявший неподалёку.
— Анний, сынок, у нас закончилось мясо…- раздалось из открытой двери.
— Да мам, я уже собираюсь… приду на следующей неделе, думаю, вам хватит запаса ещё на пару дней, — сказал юноша, наспех одевши кожаную куртку и меховую шапку из зайца.
— Не забудь Люафа взять с собой, и принеси рыжий цветок! А то Рокша уже совсем нечего не ест… — крикнула сыну пожилая женщина.
— Люаф! Ко мне! – после этих слов из мощавой будки выскочила мохнатая, в чёрных и рыжих пятнах, громадная горная собака, отозвавшись радостным лаем, её массивные лапы с глухим ударом коснулись земли. Люаф не заметив верёвку, что должна была держать его на привязи, просто распустил её в клочья. Увесисто перепрыгнув свою напарницу, которая явно состарилась, но всё же старалась держать голову прямо, он попрощался с ней взглядом. Длинные уши болтались поветру, а язык казалось, вот-вот оторвётся под тяжестью слюны. На бегу он запрыгнул в объятья Ана. Сбив его с ног Люаф покрыл, лицо слоем слюны и радостно гавкнул.
— Эх ты! Иди-ка сюда – хозяин почесал его за ухом, и тот нежно рыкнул.
Пройдясь по периметру их территории, юный добытчик внимательно проверил ловушки на мелких зверей. Некоторые из них он перезарядил и снабдил новой приманкой, а пойманную добычу повесил на пояс и, поправив колчан, двинулся на запад к реке.
Осмотрев местность, Анний заметил огненную лису. Она медленно и упорно волочила за собой лебедя. Тихо тревожа желтоватую траву, лиса продвигалась к еле заметной норе.
 Кивнув Люафу, охотник достал лук, натянул стрелу и прицелился. Тем временем горный пес, не смотря на свой большой размер и значительную увесистость, пробирался сквозь лесные заросли к добыче.
Где-то в небе раздался жалобный крик жаворонка и вот удушенная лиса лежит рядом с лебедем, а над ним стоит счастливый пес, казалось, его довольству не было предела. Охотник сложил лук за спину, и позвал Люафа. Гордо схватив добычу, довольная зверюга, тянула её к своему хозяину.
— Молодчина! Ловко ты её! – хвалил его Ан, а затем продолжил, — давай я кину их в сумку, птицу – тебе, а лису – мне, договорились? – он конечно-же желал сожрать всю свою добычу, но будучи преданным своему хозяину, ответил лишь довольным взглядом.
Вдруг зашумели кусты и оттуда выбежали два зайца, они миролюбиво гонялись друг за другом. Но вдруг они замерли, оба посмотрели вверх и как поражённые молнией скрылись в густых зарослях шиповника. Глянув в небо, Анний увидел Белого Амстийского грифона, его пятнадцатиметровый размах крыльев неизбежно прибивал к себе взгляд, несмотря на то, что цвет его оперенья очень хорошо скрывал с земли. Он крутился в воздухе в поисках добычи, затем заметив цель, сложил крылья и сорвался в пике. Необычная птица пробилась сквозь густые верхушки сосен, расправив крылья над самой землей, она резко и грузно врезалась лапами в грунт. Оглядев стоявшего в очаровании человека с разрывающейся лаем собакой, взорвалась сильным криком. Птица, без сомнений, была настроена агрессивно, но охотник, сохранив спокойствие, успокоил собаку:
— Люаф… ну что же ты как всегда! Не бойся, это же Пифон! Он просто просит поесть… — на этих словах он снял с пояса двух грызунов и подбросил их грифону. Пифон сосредоточился и одним резким движением схватил добычу, медленно развернувшись, с силой ударил крыльями по воздуху, снова ударил, и наконец, разрезал на большой скорости уже неизменно зелёную стихию хвойного леса, а преодолев большую высоту он, взмыл в воздухе, пробив тучку и, сделал петлю, попрощался с кормильцем.
— Эх, жаль, что его нельзя взять с собой на охоту… — сказал Анний, на что собака возмущённо гавкнула, — эх ты! Я же тебя в любом случае не брошу… — заверял, своего верного друга, юноша. Жаль, что необычный цвет оперенья привлекал не только опытных охотников, но и браконьеров.
Браконьеры часто убивали их ради перьев. Якобы если заварить оперенье в пурпурном чае, а затем, внедрив туда магию жизни,  можно сделать настойки, которые излечивали любые болезни. Но так как мясо у грифов, даже после обработки, воняло, как тухлый заяц, их никто особо и не употреблял в пищу, а естественно и прибыли от мяса никакой, потому-то в сезон охоты земля покрывается гнойниками сгнивших туш.
Поток ветра разрезал штиль, царивший в воздухе и, сбил локон волос охотника. Даже не вздрогнув, он поправил чёлку и, почесал нос, затем глянул на Люафа. Пес, заметив, что за ним следят, в мгновение сел и, открыв пасть, высунул язык. Юноша осмотрелся. Вдалеке заблестел ярко-пурпурный цветок, его белоснежная сердцевина кончаясь в самом центре красноватыми нотками лаская взгляд, это была «Ярость Орла». На самом деле это был эльфийский цветок, а потому и называется он «Amakan». Особой связи человеческого названия и эльфийского нет, там легенда, а там просто «Прекрасный цветок».
Человеческое название цветка дали люди в память о древнем герое, который был известен своим острым зрением.
«Когда-то давным-давно у короля великого людского царства родился наследник. Король довольствовался, какой же мальчишка был крепкий и зоркий.
Правителя незадолго после появления наследника убили, младенец также в туже ночь исчез. На трон воссел самодовольный племянник царя — Элдер. Его тирании не было конца, за двадцать лет правления царство пришло в упадок, земли начали отходить к соседним государствам. В итоге на людей напал клан эльфов воителей. Которые лишь по происхождению были эльфами, но их души ковались сталью и огнем, а потому те были сильны и высоки, крепки на тело и выносливы. Они безжалостно уничтожали деревня за деревней, грабили и убивали – всех коснулось это. Паля церкви и монастыри, воители восхваляли своих богов в неком подобии крестового похода. Правителю было всё-равно пока это не коснулось его землей. Только потом остатками армии он заперся в замке и отражал осаду долгий год, пока не закончились припасы и войска.
Но затем к замку явился сильный варвар. Его пустили, воззвали к королю, и в тот же вечер к Элдеру пришла смерть в виде этого крепко сложенного парня. Ничего не сказав, он вонзил двуручный меч промеж глаз царю. Когда сбежалась охрана, он снял капюшон и показал татуировку в виде дракона, это означало, что он потомок древнего рода царей. Выйдя из замка, на рассвете варвар убил всех эльфов, выгнал их с земли людей и покрыл позором их поход. Но однажды вечером на Адлера – варвара, напал отряд наёмных убийц. Со спины через окно влетела стрела, но словив в полёте, он переломал её и, бросив копьё в лучника, пронзил им самое сердце убийцы, который сидел на крыше соседней таверны – метров за пятьсот от замка. Сам Адлер, бывши добрым до мозга костей, поднял с колен людей, низверг нищету, и укрепил армию. Но его правление оборвала собственная жена, которая ночью вонзила в глаз ему зубило. Некоторые говорят, что он остановил её руку, но увидев, что это была его жена, отпустил её и приказал убить себя. После, его похоронили в пещерах Синих гор».
Сам цветок использовался во многих лекарствах для животных, в тяжёлых случаях спасал множество жизней. На этот раз он предназначался Рокше. Та уже как неделю воротила взгляд от пищи.
Подойдя к цветку Ан достал нож и аккуратно вырезал его вместе с землёй. Достал мешочек и сложил его в рюкзак.
Почувствовав небольшой дискомфорт от сумки, охотник немного поправил её, ремень которой уже за продолжительное время, протёр значительный слой кожаной куртки. Анний снял с пояса  три фляги, заполнил их кристально чистой водой из реки. Сняв куртку, он бросил её на Люафа, тот возмущённо гавкнул и, скинув с себя его одежду, уселся сверху. Юноша выпрыгнул из немного великоватых штанов и, разбежавшись, прыгнул в бурный ручей, пёс тоже вскочил и радостным лаем сопроводил хозяина.
— Люаф! Иди сюда! – взывал к своему псу, лежа на воде, Ан. Собака резво кинулась навстречу бурной, леденящей тело стихии. Затем запрыгнув на своего хозяина, оттолкнулась передними лапами и влезла на камень, торчавший из воды.
Зачерпнув руками воду юнец, обдал великой волной Люафа, на что тот возмутился и облизал его лицо. Они продолжали плескаться, но затем вымокший путник вышел из воды, лёг на солнце и достал кинжал, изготовленный из кости виверны.
Неумолимо прибивали к себе взгляд, выгравированный непонятный набор букв на лезвии кинжала: «Age quod agis!». Кинжал, как говорил старший брат, остался ему по наследству от отца. До сих пор не ясно, что это за язык, и никто, даже маги в ближайшем городе не знали, что это значит…
— Знает это только он… — подумал лежебока.
Про отца, знал немного, только имя – Марк Астакский. В свое время его отец, как говорила мама, был офицером в гвардии Орландо, но по неизвестной им причине бросил службу и стал скитаться по миру в поисках работы. Когда же попал в один караван, встретил свою будущую жену, которая уже тогда была вдовой.
По их возвращении в королевство людей, произошёл государственный переворот, и границы Альянса закрылись. Теперь семья Марка не могла вернуться домой, и им пришлось обустроиться в лесу. После трёх лет отшельнической жизни отец ушёл от них, когда Аннию было несколько недель отроду. Ушёл, не попрощавшись, так что на его брата возлегли все тягости главы семьи. Мать говорила, что в последнее время Марк стал немного сходить с ума, ему начинали сниться странные сны, которые не давали спать, но как она сказала, отец всегда твердил ей про второго сына: "… он особенный, я чувствую…"
Кость виверны действительно редкий материал, ведь виверн, даже несмотря на то, что он очень опасен, ещё был и очень редким видом. Это говорило о том, что Марк был искусным воином ведь просто убежать или продержаться живым больше минуты уже невозможно, не говоря про убийство. Его кость примечательна тем, что блеск, при попадании на него воды, начинал переливаться, то ярко-пурпурным, то тёмно-зелёным, а ещё это был необычайно ударопрочный материал, который тупится только при долгом нагревании. Виверн живёт около пятидесяти лет и лишь один раз в десятилетии оставляет потомство.
Пройдя от реки вверх, охотник наткнулся на поляну, на которую сорвался Люаф. Он радостно катался в мягкой и зеленой, несмотря на осень, траве. Поляну окружал со всех сторон уже темнотой лес. Из-за высоких сосен свет садящегося солнца почти не пробивался внутрь. А образовавшийся контраст создавал впечатление некого оазиса средь дремучей темноты глухого леса. Сама трава была настолько густая и высокая, что в ней не было видно катающегося пса. Подойдя к обветшавшему месту для костра, юноша сел на срубленный ствол дерева, снял сумку и положил ее на пенёк. Встал, расчистил место вокруг костра, выложил из камней небольшое кострище и пройдясь по округе собрал сначала мелкие палочки и сухой мох, а потом и палки побольше. Выставив хворост в кострище пирамидкой, положил под низ мох, затем достав из сумки небольшой топорик, пошёл в лес за материалом для палатки.
— Люаф! – и собака уже села рядом – малыш, слушай, охраняй наш лагерь, если что… сам знаешь… — пёс свесил язык и остался сидеть возле пенька.
Зайдя в темный лес, Анний отогнул молодую сосенку и срубал её. Затем осмотрев местность, произвёл расчёты, и начал рубать ствол дерева. Топор с невероятной силой врезался в древесину, передавая всю силу вибрацией вверх по стволу. Юноша продолжал рубать дерево пока, то с каждым ударом не начало трястись, так что казалось, вот-вот упадёт. Затем обойдя сбоку, продолжил своё опасное дело. Вдруг раздался пронзительный скрип, стук, и наконец, падение сосны ознаменовалось грохотом ломающихся веток у вершины дерева.
Отломав ветви, он принялся делить ствол сосны, на бревнышки, начиная от вершины, и сделав несколько ходок, отнёс дрова и палки к лагерю, где затем заготовил место и для палатки. Выставив пирамиду из пяти длинных ветвей, обтянул несколькими податливыми молодыми ветвями и довершив палатку листвой, влез и сложил в неё вещи.
Взял кремень и высек искру, его воспоминанья пролетели вместе с первым отблеском огня в глазах. Отшельник вспомнил свои первые уроки в лесу, когда новоиспечённому охотнику было всего около десяти лет.
— Как же тогда было хорошо! Ни тебе забот, ни опасностей, одни лишь интересности, которые только и ждали, чтобы их открыли! – подумал одиночка, который всё больше вырисовывался нарастающим пламенем костра. Небольшой огонёк осветил и его палатку, установленную после того, как была подготовлена пожива для костра. Наклонившись к маленькому языку пламени, юноша, закрыл его всем телом от вечернего ветра, немного добавив сухого мха, усилил его, после, нагрузил костёр ветками. Сделав глоток воды, охотник подумал про воробья, которого накануне спас, положив назад в родительское гнездо. Погладив Люафа, Ана вдруг сморило, и он заснул.
Проснувшись посреди ночи от лая собаки, взглядом окинул кострище и площадку перед палаткой. Люафа что-то тревожило и, выйдя из жилища Анний, подкинул дров в огонь, положив на разогретые камни свои вязаные носки, залез обратно в убежище и встал уже на рассвете.
Костёр затух, солнце было уже почти в зените, а сам путник уже давным-давно прошёл около тридцати километров на юг. Тревога его собаки не спадала и, попытавшись её успокоить, он заметил в ста метрах массивную чёрную медведицу. Она вальяжно ступала, и казалось, что не заметила Анния и его спутника. Охотник, не теряя времени, достал лук и стрелу из колчана, но вдруг из-за кустарника показались игривые медвежата, они бегали, резвились, катались в листьях и немного погыркивали друг на друга, время от времени медведица сердито посматривала на своё потомство и они успокаивались. Анний медленно обошёл их с западной стороны. Натянул тетиву и, прицелившись в медведицу, казалось, вот-вот спустит смертоносный снаряд, но сложив его назад, он подумал: "Затянула как надо, не то, что в прошлый раз". Повесив лук за спину, юноша двинулся к следующему месту для стоянки. Где-то завыл волк, тревожно обернувшись, охотник, прислушался и понял, что звук пришёл издалека.
"Дойти бы туда до захода солнца…" – подумал Анний, смотря с верхушки дерева на раскалённое, от близости к горизонту, солнце. Сделав поправки, он слез и продолжил путь.
Из-за утреннего тумана вырисовалась отвесная скала.
— Ну что готовься, — сказал человек своей собаке, и распахнув свою сумку он достал вторую лямку и прикрепив её к ней собрал рюкзак. Затем расстегнул несколько пуговиц и вывернул дно одного из карманов, обнажив несколько дырок.
— Чего ждёшь? Залазь, давай! – Анний уткнул пса в сумку.
Взобравшись, с Люафом в сумке на скалу, отшельник поставил палатку и расставил рыболовецкие снасти около небольшого горного водоёма. На деревьях резвились птицы, разрезая дремлющий лес своим пением, где-то недалеко затрещал дятел, рассмеялись совы. Разложив тушки пойманных зверей, Анний принялся их разделывать. Первым делом он снял с них шкуру, а затем выпотрошил внутренности. Отложив кожу в сторону, полевой мясник подвесил каждую тушку над будущим костром. Пройдясь по округе, собрал травы, приподняв голову, он заметил белку, которая, испугавшись его присутствия, умчалась наверх. Повеял прохладный ветерок и принёс с собой запах ручейка…
Собрав травы, отшельник принялся искать грибы, положившись на свои инстинкты, он нюхал и пробовал их на вкус, если и то и другое ему нравилось, следовало бы их слаживать в сумку, что охотник с удовольствием и делал…
Солнце село. Казалось, что лес даже ожил, раздались пения сверчков и лесных птиц.
— Немудрено про лес сочиняют разные легенды… — подумал вслух Анний.
Ускорившись, он прибыл к палатке, где уже, бесился Люаф. Запалив костёр, юноша расставил зверьков над пламенем, достав из сумки котелок, залил его водой и, добавив туда трав, поставил над огнём.
Сидя около жгучих углей, одинокий отшельник вслушивался в звуки ночного леса, в полуночное журчание горного ручья. В протяжном пении сов он пытался понять смысл, но, не утруждая себя, лишь фантазировал на эту тему. Раздался грохот – сова пролетела над его палаткой и, закруживши над небольшой полянкой, стремительно нырнула в ночную траву и затем, также резко и тихо вылетела из этой травяной стихии, которая так была похожа на море при порывах ветра. При свете пламени он обнял Люафа и, взяв его на руки, лёг около костра. Сняв с огня котелок, Ан надпил травяную юшку и откусил жгучий кусочек кролятины. Люаф взглянул на молодого охотника грустными глазами, и тот отломил и ему кролятины. Пес радостно гавкнул и принялся поедать это лакомство. Встав с земли, он собрал оставшееся мясо в сумку, а потроха засунул в набедренный карман. Чтобы подавить запах свежего мяса следопыт присыпал его сухой мятой. Закончив последнюю работу, юноша прилёг в палатку и уснул.
Встав с утра, он оставил охранять Люафа его стоянку. Анний вышел на охоту, взяв с собой только лук, колчан со стрелами и небольшой самодельный кинжал. В этот день необычайно светило солнце, а природа казалось, умерла, ведь ни птицы, ни другая живность, ни даже ветер не прерывали эту мёртвую тишину. Осторожно прокравшись мимо кустарника, он натянул тетиву и прицелился в оленя, стоявшего около небольшого ручья. В мгновение ока стрела достигла цели, олень грохнулся на траву и медленно съехал к реке. Анний подошёл к туше зверя и лёгким движением руки олень оказался у него за спиной. Пройдясь, по расставленным им ловушкам, отшельник собрал добычу в качестве мелких грызунов.
Пройдя около двух сот метров по реке, охотник заметил, как медведь ловил лосось. Посторонившись, Анний обошёл его с западной стороны, чтобы тот не услыхал запах его жертвы. Вернувшись к палатке, одиночка укрыл добычу сухой мятой, дабы не привлечь хищников к своей стоянке. Затем он решил проверить ловушки на рыбу и пошёл к горному озеру. Как оказалось, рыба была умнее, чем думал Анний, и смогла обмануть ловушки. Сняв засушенные грибы с дерева, довольный охотник пошёл назад к палатке, где уже распалил костёр и приготовил суп с грибами и свежи освежёванными тушками грызунов. Накормив своего спутника он принялся сам поглощать приготовленное. Как вдруг ухо охотника встревожил звук, пробежавшей стаи волков, что проскользнули где-то за  небольшим холмиком. Стая оббежала стоянку Анния на расстоянии нескольких сотен метров, но вдруг один из них что-то учуял и медленно, держа нос поветру, шёл в сторону лагеря. Затем он стал, развернулся, завыл – позвал остальных. Медленно, но осторожно они приближались. Раздался лай, это был Люаф, она больше не смогла терпеть их присутствие. Но это никоем образом не остановило стаю, только стимулировало её интерес к лагерю. Анний медленно подтянул к себе сумку и вынул оттуда кинжал и лук, из колчана стрелу, он натянул тетиву в ожидании нападения. Вожак волков медленно подошёл к Люафу, он оскалился, и продолжил лаять, волк обошёл его и накинулся. Охотник выпустил стрелу, которая с болью встряла тому в бок. Упав на землю, он заскулил. Волки не испугавшись смерти вожака, бросились на Люафа, но Анний убил ещё двоих, наконец, они обратили на него внимание…
Его глаза болели от невероятно яркого света. Он закрыл их, но и тогда пробивался сильным потоком, да так что казалось, вот-вот ослепнешь.
 «Я умер? — разрезали мертвую тишину слова Анния, — нет! Я не мог! Тогда что это за свет?.. Рай?.. нет точно не рай! Тогда может быть сон?.. да точно сон! Если это сон то, скорее всего я здесь уже был! А значит свет это всего лишь причуда моего воображения».
Как только последняя мысль прокатилась грохотом в этой тишине, свет стал медленно таять и как-бы рассеялся в молочном тумане. Туман был настолько плотен, что стоя в полный рост, он не видел пальцев на ногах. Охотник, наконец, смог присесть и подушечками пальцев на руках почувствовал мягкую траву. Повеял ветер. Принеся с собой нежный запах цветов, он обморозил охотника свежестью горного озера.
Анний встал. Обернулся. Дернулся в одну сторону, затем прошёл в другую сторону.
— Ветер! Откуда ветер? С какой стороны он дует? – кричал в могильную тишину странник. Как только отшельник попытался определить, откуда же дует ветер, ему показалось, что тот дует со всех сторон одновременно. Медленно почти незаметно появились звуки конницы, заскрипели несмазанные колёса. Заржала лошадь.
— Тьфу! Долбанутая лошадь! – зазвучал сквозь туман жёсткий, словно из горшка, голос, — Слышишь, Нагир? Мож по пиву, как к остроухим заявимся?
— Та не!.. Ты ж слышал Саммэер, сказал, что никакого пива на посту!
— Да надо ему врезать за такое распоряжение! Мы же… как их… гномы… вот! И как прикажешь? Нам и не пить? – раздался глухой смех.
— Эй? Кто здесь? – крикнул в туманную мглу юноша.
— Стоп! – прозвучала команда, и скрип колёс прекратился, лошади раздражённо заржали, — Чуть не проспал! Ей где этот конченый слуга, который должен был меня разбудить! А ну сюда мне Горвиснура! Где чёртов Гор?
— Да хозяин? – приниженно прошептали слова.
— Где тот слуга, который должен был меня разбудить?
— Хозяин, нет такого слуги!
— Так назначь! Мне всё равно, будешь сегодня носить напитки дозорным… и ещё бегом неси сюда ту трубу с линзами, нужно оглядеть, чёртов форт…
— Саммэер, разрешите доложить.
— Давай выкладывай что есть.
— Там… ну как-бы выразится… ну около… нет, не около… ну…
— Давай быстрее уже рожай, а то останешься на ночное дежурство вне очереди!
— Ладно, там, на берегу озера… человек, и лесной охотник выясняют отношения… базарят про какие-то сны и бабки!
— Бабки? Моё сокровище? Ну, вообще! А ты, ночное дежурство…
Далее Юноша разобрать ничего из слов не смог. Голоса стали слишком тихие, да и глухими. Но вдруг раздался лай, зазвучали горны, завопили крики, засвистел ветер. Среди этой заварухи снова раздалась непонятная ругань: « Твою ж мать! Заряжай! Целься! И огонь по этой хрено-тени!». Канаты затрещали, снялось напряжение с древесины хлопком тетивы, который, чуть не разорвал барабанные перепонки Анния. И вот, наконец, он услышал лай. Лай, казалось, очень стремительно пронёсся мимо юноши, но никакого телодвижения он не пронаблюдал. Ему показалось, что его пёс – Люаф, бежал в бой на всех парах, ведь этот лай был настолько басистым, что целиком раскрывал всю сущность горной породы Габриеля. Но вдруг его начало уносить из сна, солнце казалось, исчезло, звуки медленно притихли, а сам Анний головой уже ощущал жгучие лучи солнца.
Настало утро. Его беспокойный сон прервал радостным лаем Люаф. Выйдя из палатки, он погладил его и сказал:
— Молодец, хороший, но только если волки будут мимо проходить, не привлекай их внимание, хорошо? – собака радостно гавкнула и, Анний взяв лук, стрелы и кинжал, пошёл на охоту. Его немного удивило отсутствие, каких либо «звуков леса». Птицы, другая живность молчали, будто знали – охотник вышел на охоту. Преодолев небольшой холмик, кустарник, полянку, малый ручеёк он почти вышел к реке, где в ста метрах увидел оленя, достав лук и стрелу, медленно прокрался мимо куста шиповника, а затем, натянув тетиву, выпустил смертельный снаряд. Стрела попала прямо в голову жертве, олень упал на землю и медленно съехал к реке. Ускорившись, меткий стрелок подоспел к добыче. Затем закинул её заспину.
— «Где-то я это уже видел… — подумал Анний, — сон… точно сон! Этого просто не может быть! Да этого просто быть не может!.. это совпадение!.. точно наверно лишь выдумка моей фантазии. Но осторожность не помешает, я все-равно ничего не потеряю, я ведь и так добыл нужное количество мяса значит нужно лишь проверить ловушки. Проверяю ловушки, если там, как и во сне — только две пустые, то я иду сразу к палатке.
Двинувшись к ловушкам, он обнаружил, что все точно совпадало с его сном. Удивлённый и испуганный Анний, вернулся к лагерю. Не став готовить мясо, охотник заварил травы, которые помогут ему обойтись без еды. Прилёгши около костра, юноша всматривался в огонь, медленно пульсирующие угли завораживали взгляд, жгучий свет от огня и тёплое питьё медленно, но неумолимо вгоняли в сон, а усталость от пути доделала своё дело и Анний уснул.
Среди ночи его разбудил лай Люафа, как оказалось, он лаял на пришедших волков. Как? Откуда? Чтобы себе не придумал Анний он бы не смог себе это объяснить…
Злой охотник достал лук и запустил сразу три стрелы и убил двоих хищников. Третий ринулся к Аннию, прыгнув на него, он казалось, вот-вот вцепится в горло охотнику, но юноша вовремя увернулся и волк пролетел рядом. Приземлившись на землю, он резко развернулся, чем поднял в воздух листву. В мгновение ока зверь накинулся на него но, не успев понести какие либо потери, отшельник вонзил в сердце животному кинжал. И тот пал замертво, без единого звука лишь листва зашелестела под его телом. Остальные же, посторонились, стоявшего во весь рост разъярённого человека. Животные почувствовали его эмоции и несколько боялись его зловещей ауры. Но, видно не желая нести потери, стая, медленно потеснилась назад и не осмелилась напасть на монстра ужаса. Несколько волков ткнулись носом в траву, достали оттуда тушу оленя, уволокли её в сторону, а затем и вовсе скрылись под покровом ночи.
Разрядив стрелу, он бросил лук, и свалился на землю. Его лицо не могло расслабиться, оно застыло в эмоциях ярости, взяв булыжник в руку, безумец со всех сил бросил его в дерево. Немного покривившись, Анний подавил в себе злость, и, взяв под контроль свою нервную натуру, лёг в палатку.
Солнце уже садилось, тени деревьев медленно и неумолимо растягивались, всё увеличиваясь в размерах. Взглянув вверх, юноша подошёл к дереву, опробовал на ощупь его кору и сказал:
— Прости… но мне нужно это сделать, — на этих словах юноша достал два крюка, прикрепил ремнями к рукам и массивным ботинкам из толстой кожи. А затем с размаху вонзил первый у себя над головой, потом и второй чуть повыше. Так удар за ударом его тело продвигалось на вершину. К тому времени, как он её достиг, солнце уже на треть зашло за "Синие горы". Так прозвали высокогорную цепь, в которой жили крепкие карлики – гномы.
Окинув взглядом, местность Анний сразу же заметил толстый столб черного дыма, исходящей из огненной гиены. Огонь полыхал на метров пятнадцать от земли. Его яркие языки, казалось, обжигали лицо охотника, несмотря на большое расстояние.
— Так может гореть, только смола… Неужели… пожар? – юноша знал, что с его семьёй что-то неладное и, поспешил спуститься вниз, пытаясь успокоить себя, что всё хорошо. Медленно шаг за шагом он спускался, как вдруг заметил в небе парящего сокола. Птица хищно крутилась в воздухе над ним, как вдруг его нога почувствовала некое ослабление в крюке. Раздался хруст, и вот человек уже летит вниз. Как бы он не пытался схватиться, были это ветки или мощавые сучки все они, не выдерживая и скорости, и веса лопались с ужасающим хрустом, — все обламывалось. Острые ветви раздирали кожу на его лице, он понимал, что уже ничего не сделать и что, падая с такой высоты, ему кроме смерти ничего не грозит.
      — Вот и всё? – Анний задал в дикой тишине разума вопрос. Закрыл глаза в ожидании падения, приглушил звуки, и вот до земли осталось несколько метров, как где-то в лесной мгле раздался еле-разборчивый крик, даже можно сказать безумный. Зашелестела листва, сильный толчок и неугасаемая боль пронзила голову, шею, и вот  тело охотника коснулось твердой поверхности.
      Тревога разума сменилась полным спокойствием, которое, казалось, окружало Анния со всех сторон, но и его прервал сон. Плотный туман окружал со всех сторон, но вдруг дунул ветерок, который немного согнал молочную мглу. Он вздрогнул. Присмотревшись, Анний разглядел в нескольких метрах тихую водную гладь. Подойдя к ней, он увидел кристально чистую воду, в которой отражалось его лицо и ярко-голубое небо, казалось, что вода не была затронута дьявольской природой непроглядного тумана. Охотник пробежал по берегу в надежде разглядеть в водном зеркале место, где он находится. Юноша бежал и бежал, пока на границе тумана и воды, медленно не вырисовалось сооружение. Оно было просто огромное, нечего подобного Анний не видел в своей жизни, своей высотой оно напоминало башню или форт.
Строение было возведено из камня, кое-где проглядывался деревянный каркас. Оно уже давно не использовалось, об этом свидетельствовали и ужасные трещины, и вздувшаяся от напряжения каменная кладка, и ушедший фундамент. Сама башня форта возвышалась на пятнадцать метров в высоту, она завораживала выступающими пиками из навесов над длинными узкими окнами, а на самой верхушке виднелось знамя Альянса.
Знамя было узнаваемым из рассказов его матери – синий фон ярко подчёркивал желтый крест, который проходил сквозь всю основу, а на схождении двух жёлтых линий были видны синие очертания коня вставшего на дыбы. Он, казалось, вот-вот сбросит всадника, но тот не сдаваясь, держался в седле.
Внимательно осмотрев форт, охотник сел на каменный берег. Уставившись в водную гладь, Анний вспоминал, где же находится эта крепость. Бывши полностью уверенным в том, что уже когда-то видел эту башню Ан пытался вспомнить, но попытки были безуспешны. Тогда бесстрашный сновидец ринулся на поиски правды. Он ускорился, и чуть ли не черпая ботинками воду, бежал и бежал, но ничего кроме синего неба не отражалось в воде. Пока на пересечении тумана и воды не показалась тень, тень еле заметная и затем темный контур поменьше. Анний стал, медленно приблизился, вдруг неразборчивая тень вырисовалась в человека тревожащего водную гладь камешками, человека с крепким телосложением и длинными волосами…
— Это… нет! Как? Это же… быть этого не может! Это же я! – взбесился Ан. Это точно был Анний, сумка на правом плече, потёртая ремнём кожаная куртка, но на его лице зиял большущий шрам около щеки. Рубец был недавним, но на лице настоящего Ана не было ничего такого! Приблизившись ещё ближе, юноша разглядел собаку, все детали слились воедино в его голове – это был он и его пёс Люаф. Но как? Почему? Почему он здесь? Все эти вопросы крутились голове, но вот сон стал уходить и, как-бы юноша не старался, реальность  медленно вытягивала из этой сильной фантазии его разума.
Анний приоткрыл усилием воли глаза, его голова казалось, вот-вот разорвётся от разительной боли пронизывающей не только разум, но и тело. Но вот яркий свет ослаб и перед ним, предстала картина – возле него сидел Пифон, облокотившись об дерево, птица смотрела в небо, но заметив, что его друг открыл глаза и начал подавать признаки жизни, встала, повернулась к нему и помогла встать на ноги.
— Спасибо друг, если бы не ты… — сказал юноша, но его рычанием перебил гриф, — да-да знаю, нельзя так говорить… но всё-равно спасибо. Ах да! Что там так горело? – спросил Анний, но птица лишь отвела взгляд и что-то тихо прорычала. Тут охотник понял, что всё же это был, не просто пожар… Его охватило пламя волнения, лицо налилось страхом потери. Пронзительно болела и щека, прикоснувшись к ней, он ощупал глубокий порез, который простирался от подбородка и до веска вверх, по количеству крови было ясно, что щека держится всего лишь на тонком слое ткани. Осмотрев сумку, он достал футляр из дублёной кожи, приоткрыл его и вмокнув палец в некий гель, юнец намазал им раны. Затем вытянул иглу и нить из льна. Его лицо скривилось, и вот игла вышла на поверхность, затянувшись болью, нить, соединила два края пореза, руки его дрожали, толи от боли, которая так сильно резала вздувшуюся ещё живую плоть, толи от напряжения. Игла снова и снова пробивалась наружу затем опять вовнутрь, но пересилив себя, опытный охотник продолжил сшивать мягкую плоть на лице. Кровь капала на его кожанку, и медленно высыхая, оставляла кроваво-коричневые пятна на ней.
Закончив процедуру, Анний вытер тряпкой лицо и протёр куртку, затем сложил всё в футляр. Накинув сумку на плечо, он обнял Люафа. Затем встал и свистнул три раза, прислушался, свистнул трижды, прислушался, но в ответ была лишь тишина.
— Наверно не слышат, — подумал уставший охотник.
Спустившись по каменистому склону, он вышел на выгоревшую поляну. Анния объяло страхом и волнением, ведь ещё не так давно она была неким оазисом лесной чащи, где миролюбиво и спокойно пас овец его старший брат, что сейчас было невозможным. Рядом с поляной тёк горный ручей, который приносил пепел и грязь. Столб дыма уже рассредоточился по более обширной местности, а сам  огонь, судя по всему стих.
Куда бы охотник ни ступал, везде был этот едкий пепел, смешанный с утренней росой. Медленно у него в голове вырисовывалась картина. Наконец беспокойство взяло вверх, и юноша взорвался быстрым ускорением.
Преодолев поляну, он перепрыгнул овраг и затем, скользнув по каменистому склону, выбежал к дому…
Приблизившись Анний увидел, как медленно догорали деревянные стены, сарай и тот был спален дотла. Его сердце разрывалось диким ритмом, который въедался в разум и всё больше взывал к безумию.
Птиц, как и детских возгласов, больше не было — всё съел огонь.  Черпая пепел ботинками, отшельник медленно оглядывал угли. Еле узнаваемые контуры тревожили его душу. Показалась каменная кладка печи, её белизна скрылась под гарью и толщей пепла. Наступив на нечто мягкое, Анний опустил руку в теплую мглу и нащупал игрушку его сестры, — это был мишка, весь истрёпанный годами потаскиваний.
Дунул сильный ветер. Поднялась тёмная марь, обнажив под собой обгоревшие останки прошлого. Черная пыль летела в глаза не давая разглядеть то, что было под ней.
Ветер стих. Открыв глаза юноша, продрог ужасом. Пред ним лежали обгоревшие кости, его родственников, все как один в ряд, а низ их останков — черепа. Даже собаку и ту обезглавили. Анния объяло безумием и горечью утраты. Лицо юноши искривилось горем, по телу пробежали мурашки. Раздался безумный вопль:
— За что!!??? Почему? – резали воздух крики, которые с эхом стремились в глубину леса. Завалившись всем телом в пепел, он что-то прошептал и, взяв бусы своей сестры, медленно поднялся, и закричал:
— Слышишь? Слышишь ли ты мой крик?? Доволен? А теперь покажись? – но ничего не происходило, одни лишь вороны слетели с каменной кладки. Зашумел ветер в ушах, волосы искристо ринулись за ним. Вдруг Анний заметил вдали темную фигуру.
Сильный поток воздуха врезал в лицо юноше, и завершился глухим деревянным стуком. Даже не дрогнув, он обернулся и увидел, торчащую в обгоревшем дереве, стрелу. Фигура на холме развернулась и кинулась наутёк. Бросившись в погоню за тёмной личностью, Анний немедля взял лук и вырвал стрелу из чехла.
Угрюмо разгоняясь, он грузно перепрыгивал овраги и сгоревшие стволы деревьев. Тяжело дыша, юноша бежал за таинственной фигурой. Ботинки с напряжением впивались в мягкий пепел, и с большой силой всё снова и снова вырывались из него. Железные пряжки, разболтавшись на кожаных утюгах, дребезжа, вошли в бешеный ритм бегущего бронепоезда – Анния. Охотник, вглядываясь в небольшой туман, искал фигуру. Она, похоже, скрылась за деревом, но вот за каким нервный юноша не знал. Его пронзила ярость, сорвавшая с тела бешеный вопль пронизывающий, словно гром, раненный пожаром лес. Краем глаза, заметив движение на ветвях, дрожавший от нервов юноша ринулся, за ним  побежал и Люаф.
Пес чувствовал всю боль своего хозяина, его пронизывало тоже чувство ярости и желания мести, но верно ожидая команды, тот наблюдал за потихоньку сходящим с ума охотником.
Присев за дерево, Ан вытянул стрелу, которая чуть не переломалась в его сжатой, казалось, судорогой, но всё же яростью, рукой. Все мышцы его тела налились силой, кровью, и, сорвавшись в едином порыве, позволили стреле, наконец, вырваться из мертвой хватки и просвистеть вслед за нечёткой тенью, скользнувшей по деревьям. Собака, сидя рядом пронюхивала пролетающие рядом запахи и, пытаясь выследить цель, всё же держала нос поветру. Снова темный силуэт скользнул по стволам деревьев, но в этот раз, выпустив метательный нож в сидящего за деревом юношу. Пригнувшись, Анний избежал смертельного попадания и просчитав траекторию убийцы судя по ветвям сосен, выпустил стрелу на опережение. Лязг стали исказил змеиную тишину жуткого леса наполнившегося пустотой. Глухой стук выкрыл приземление тени, которое вычислил как охотник, так и его пёс. Но легкое движение снова выкрылось в глухом ударе об землю. Снова удар и снова. Приглушенный вопль рассёк разум юноши и тот вылетел из-за дерева. Резко изменивши своё направления, придал скорости и кинулся вслед за скрипом прогоревших ветвей. Где-то вдали показалось еле заметное движение – это был убийца, медленно хромая тот пытался обойти цель с задней стороны и ударить с фланга.   
Наконец Анний вышел на расстояния выстрела. Лицо исказилось яростью, руки молниеносно скользнули к правому плечу. Схватив стрелу, поглощённый яростью, охотник, не рассчитал силу и переломал её хваткой, снова вытянул снаряд и, в мгновения ока он  влетел на тетиву, вот раздался скрип натяжения, затем прозвучал визг резавшей воздух тетивы. Взмыла вибрация по рукам лучника одновременно со свистом стрелы. Ещё и ещё. Стрелы одна за другой вылетали из напряжённых рук охотника. Казалось, что с количеством выстрелов, он только набирал обороты. Но цель мелкими перебежками за деревья медленно, но уверенно продвигалась к стрелку, её всё же доканывала рана на ноге, это выражалось в заметном уменьшении скорости бега. Не успел убийца высунуть голову из-за дерева, как с его лица слетел кусочек кожи, это была стрела Анния.
— Я так полагаю, ты и есть та самая угроза? – сказала личность, скрывая своё лицо за чёрным капюшоном, но зверочеловек окинул его лишь мимолётным взглядом, затем пустив слюну, безумно пригнулся и ответил истерическим криком, который пронзил лес своей яростью, -  Да ты берсеркер мать твою!… ну ничего бывает и такое. Да хранит тебя Господь… Сейчас всё закончится.
После этих слов он выглянул из-за укрытия и бросил в берсеркера четыре метательных ножа. Они вонзились бы в тело охотника, но к тому моменту Анния там уже не было.
— Где??? Справа, слева, сзади… — бурчание прервал визг метала, который с вибрацией вонзился в тело убийцы. С таким же скрипом, стрелы были извлечены, обнажив под собой покорёженные доспехи и разодранную кожу.
— ТЫ! – сорвал хариер, — ТЫ ведь, убил их всех? Ты! Убил мою СЕМЬЮ! – огненно выпустил он одновременно со стрелами. Анний своим безумием чуть ли не поджигал оружием воздух. Снова покореженные натиском берсеркера тонкие длинные стержни с заостренным наконечником вырвались из его смертельной хватки.
Тем временем, Люаф уже приблизился к израненному от стрел древу. Тихо обойдя обуглившийся ствол, он с яростью бросился на врага. Вот-вот казалось цель будет лежать захлёбываясь от своей же крови, но опытный убийца вовремя врезал кулаком псу в морду. Раздался глухой звон стали… Собака лежит без чувств. Но Анний не теряя времени, достал ещё два колчана и закрепил их на поясе. Затрещало дерево, задребезжал воздух, прозвенел душераздирающий крик юноши и снаряд сорвался с тетивы. Он словил, бежавшего в его сторону убийцу, стрела вонзилась ему со звоном в плечо. Падая наземь, враг успел перекрутиться и упасть на спину. Заметно громким толчком Ан разжёг воздух и совался с места, громоздкие ботинки вбили мягкий пепел в землю и подбросили пыль. Набегу охотник достал три стрелы, чтобы закончить жалкое, на его мнение, существование врага. Убийца демонстративно поднял руку и лёжа на спине, вырвал стрелу из плеча вместе с клочьями темного плаща. Заструилась кровь… Нога охотника сорвалась болью и чуть не свалившись на бегу он перекатился за дерево, и вот снова смерть просвистела рядом. Анний открыл глаза… в его ноге торчал метательный нож. Дерево срывалось вибрацией и глухим звоном стали.
Анний поднял голову, и вырвал снаряд из своей ноги, она начала дергаться в конвульсиях тогда берсерк крикнул и врезал по ране и конечность застыла. Прозвучал долгий крик Пифона где-то далеко в небе, и всё затихло. В лесу стояла невиданная ранее тишина… Она резала писком напряжения уши обоих соперников. Казалось лес с вниманием наблюдал за ними…
Осталось ещё четыре… — пробормотал берсерк. Убийца тоже проверил своё снаряжение и достал последних два ножа.
Оба собрались с мыслями и выпрыгнули из-за деревьев. Зашумел ветер… раздались вопли… брызги пота окропили только что высохший пепел… сгруппировался в воздухе и сделав сальто, темный отразил стрелу стальной перчаткой, и приземлился за дерево. Предпоследний нож с глухим ударом застрял в трёх слоях кожаной куртки охотника…
Люаф проснулся от крика своего хозяина. Вскочив с земли, он снова разогнался и, перепрыгнув поваленное дерево, налетел на цель. На этот раз ему так просто не отделаться… Пес навалившись на убийцу всем весом срывал ткань вместе со стальными пластинами, цель пыталась закрыть лицо руками это лишь продлевало его агонию… Люафа уже ничего бы не остановило. Собака громадными челюстями врезалась в толстую перчатку, сминая её в ком, он дробил руку врагу. Как бы цель не кричала, как бы не била конечностями пса, тот разрывал как тряпку его тело, и неважно был ли там доспех или кость, всё отрывалось с большущей болью для него.
Став над убийцей, Анний наблюдая за тем, как Люаф рвал безжизненное тело на куски, натянул стрелы, прицелился цели прямо в голову. Стрелы беспрепятственно  прошли чрез череп, а затем вошли в землю с глухим стуком. Темно-красные капельки смочили лицо охотника, тот с улыбкой протёр его плечом, и с ещё большим сумасшествием вонзил стрелы в цель.
Кровь окрасила близлежащие кусты, землю и белую шерсть. Опустив окровавленный капюшон, охотник, увидел длинные острые уши.
-«Остроухий?» — подумал Анний.
Обыскав тело, Анний нашёл смятую записку, мешочек с монетами, стрелы. Лицо юноши застыло в ярости, руки дрожали в напряжении и налились невиданной силой, но одновременно казалось, что он сейчас завалиться от изнеможения. Успокоившись, он проронил слезу и, развернувшись, мысленно попрощался с домом, после скрылся в тумане утреннего леса.