Гроза

ГРОЗА

– А теперь попробуйте молдавское национальное блюдо, — перекрикивая ресторанную музыку, предложил Анатолию Петровичу его сосед за столиком, директор местного предприятия, и поставил перед ним блюдо. — Это у нас называется плацынды, очень вкусно.
Анатолий Петрович поблагодарил, взял одну, надкусил. Вкус был знакомый и начинка та же — брынза с зеленым луком и укропом… В уголках памяти всплыла жаркая весна его далекой молодости…
Анатолий Петрович Свирин, генеральный директор крупного промышленного предприятия на Дальнем Востоке, очутился в этих краях во второй раз. Сейчас он приехал на семинар по обмену опытом работы, а много лет назад, будучи студентом Одесского политехнического, проходил в Тирасполе практику. Тут он и познакомился с Анной, ставшей единственной его любовью на всю жизнь…
В тот год весна была ранняя и засушливая. Стояли необычные для мая жаркие дни. Все дышало зноем. Анатолий с приятелями, с которыми успел подружиться, после практики и по выходным пропадал на Днестре. Как-то ребята увидели на берегу несколько девчонок в ярких купальниках. Подошли, познакомились. Девушки учились на филфаке пединститута, готовились к госэкзаменам, купались, загорали.
Анатолий сразу почему-то выделил среди них Анну — стройную, светловолосую. Она уже успела сгореть на солнце, лежала на берегу с непокрытой головой, закутавшись в большое полотенце. Лицо ее было пунцовым. Анатолий посоветовал:
— Вам нужно немедленно в тень, вы совсем сгорели, ойкать будете ночью.
— А я всегда сгораю, — улыбнулась Анна, взяла свои вещи, конспекты и пошла под сень деревьев. Анатолий подошел к ней, сел рядом. Что-то неизъяснимо магнетическое потянуло его к этой девушке с огромными серо-зелеными глазами. Было в ее взгляде что-то детское, незащищенное. Она не хотела казаться смелее, взрослее, чем другие, была в ней некая природная женственность и мягкость.
Анатолий и Анна разговорились, а когда компания засобиралась домой, Анатолий попросил разрешения проводить Аню. Она жила на окраине Тирасполя с родителями в квартире двухэтажного дома. Анна и Анатолий побродили немного по вечерним улицам, говорили обо всем. Им было вместе легко и хорошо, как бывает только в молодости, когда каждый следующий день — это новое ощущение нескончаемой радости от того, что ты здоров, молод и у тебя вся жизнь впереди. Наверное, еще и потому, что рядом та или тот, в котором ты каким-то шестым чувством угадал близкого и родного человека.
— У меня, по-моему, температура поднимается, вы были правы, — сказала Анна. — Позвоните мне завтра, вот мой телефон.
И она написала на бумажке свой номер. С этого дня видеть друг друга им было необходимо каждый день. Особенно запомнился Анатолию один из них, который он "прокручивал" в памяти не раз. Они договорились с Аней пойти вдвоем на Днестр. Забрались подальше, устроились на полянке на крутом берегу. Аня взяла с собой конспекты (надо было готовиться к экзаменам), а он лежал рядом и слушал, как она читает их вслух, ни бельмеса не понимая в сложных терминах. Ему было очень хорошо, он готов был так лежать бесконечно: рядом было ее горячее от солнца плечо, необыкновенные глаза, он слышал ее мягкий приятный голос. Анатолий смотрел в ярко-голубое небо на проплывающие белые облачка и наслаждался гармонией в природе и душе. Шелковисто шелестели листвой деревья вокруг, пьяняще пахло нагретой землей и травами, где шла жизнь насекомых, далекая от людской.
Анатолий задремал. Проснулся он от того, что на грудь упала капля, потом другая. Он открыл глаза: над ними висело иссиня-черное грозовое небо, поднимался ветер.
— Сейчас ливень будет. Под деревьями прятаться нельзя, здесь переждем, — сказала Анна, расстилая его брюки на траву.
Они накрылись покрывалом, на котором лежали, и старым болоньевым плащом (Аня предусмотрительно захватила его на случай дождя).
Вокруг уже погромыхивало. Ветер усиливался, пригибая к земле пожелтевшую траву.
— Я ужасно боюсь грозы, и мой дедушка всю жизнь боялся! — крикнула Анна, и ее голос потонул в шуме ветра и качающихся деревьев.
Яркие змеи молний сверкали уже у них над головами. С сухим треском небо раскалывали оглушительные удары грома. Аня заметно побледнела, от страха глаза ее стали еще красивее.
— Я с тобой и ничего не бойся! — успокоил ее Анатолий и крепко обнял.
В природе творилось светопреставление: ветер неистово ломал ветви деревьев, швырял их в стороны, кругом сверкало и грохотало, хлестала дождевая вода. Казалось, что все вокруг рушится и несется в тартарары. При каждом ударе грома Аня визжала от страха, а Анатолий кричал:
— Еще! Ну еще разок!
Дождь оглушительно лупил по плащу, их ноги промокли.
— Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…— вдруг запел Анатолий красивым низким голосом. Аня подхватила, и они заорали песню во все горло, стараясь перекричать раскаты грома и гул льющего стеной дождя. Это были редкие минуты слияния их душ с окружающим миром, когда его красота, стройность и цельность понятны как никогда. Это был момент упоения жизнью, когда они чувствовали себя абсолютно счастливыми.
Гроза была недолгой. Вскоре все стихло. Небо прояснилось. Свежо запахло омытой дождем зеленью, с деревьев капало. Вокруг полянки, где сидели Анна и Анатолий, текли, пузырясь, ручьи, сбегая в Днестр.
Брюки Анатолия промокли до нитки.
— Так и пойду, — сказал он и засмеялся. — Зато какое это чудо — очищающая гроза!
И он вдохнул всей грудью озоновый воздух.
— Смотри! — показал он в сторону, и они замерли от колдовского зрелища. За рекой, далеко на горизонте, на фоне посветлевшего неба переливалась необыкновенно яркая огромная радуга.
Земля раскисла и напоминала кисель, в обуви идти было невозможно. Анатолий и Анна собрали вещи и стали спускаться к берегу, скользя по мокрой траве и земле, держась друг за друга. Аня, боясь шлепнуться, визжала, а Анатолий от души хохотал. По берегу шли, шлепая, как в детстве, по теплым лужам. По дороге завернули в кафе. Анатолий Петрович не помнил, как оно называлось. Помнил только, что они были очень голодны и купили горячие плацынды с брынзой и зеленью и бутылку "Крем-соды". Решили есть на ходу, запивая газировкой. Прохожие провожали их понимающими взглядами: Анатолий и Анна светились от счастья. Пожалуй, лучшего дня в жизни Анатолия Петровича не было.
А потом наступил день его отъезда. Аня обещала прийти на вокзал проводить его. Поезд отправлялся вечером. Анатолий ждал Анну до последней минуты, вглядываясь вдаль перрона. Вагоны уже тронулись, но Анны не было. Он спрыгнул с подножки и решил уехать на следующий день.
Утром прошел сильный ураган, порвавший линии электропередачи, вырвавший с корнями деревья.
Анатолий позвонил Анне, ее мама ответила, что дочь в институте и будет поздно. На душе стало пусто и одиноко, как не раз потом бывало у него в жизни. Вечером он уехал.
Он писал ей целых два года. Аня окончила институт и уехала по распределению работать учителем в село. В первом же письме призналась, что не пришла его провожать, потому что почувствовала, что не нужна ему по-настоящему. А он тогда еще до конца не мог разобраться в себе, и только с годами понял, как он любил ее. Осенью пришло ее последнее письмо, очень короткое: "Толя, прости! Я выхожу замуж. Спасибо тебе за все. Постарайся быть счастливым без меня".
… Банкет в честь окончания семинара был в разгаре. Народ был уже сыт, пьян и продолжал веселиться. Анатолий Петрович встал, вышел на улицу, закурил. Тирасполь жил ночной жизнью. В высоком небе над городом высыпали звезды. Какое божественное великолепие мира! И  где-то в этом мире живет Анна. Как сложилась ее судьба? Может, она до сих пор дома, в Тирасполе? Он хорошо помнил ее девичью фамилию, но наверняка у нее другая, по мужу. Разыскать дом, где она жила? Но прошло столько лет! Почему он тогда не позвал ее с собой?
Как мучительно захотелось вернуть тот день, когда они попали в грозу, связавшую их новой жуткой близостью! Все ушло безвозвратно: молодость, любовь, надежды, мечты. И остается нынешняя жизнь, с ее хлопотами, заботами, погоней за успехом, благополучием. Но порой на Анатолия Петровича наваливалось чувство гибельного одиночества, когда хотелось спросить себя: "А зачем все это? Зачем, если в жизни нет самого главного, ради чего человек живет на земле — любви?".
 
Алла ОВСЕЙЧИК.  
/23.10.2010/