ВАСИНА ЭСТРАДА

Вася сидел за обыкновенным большим столом на обыкновенной большой табуретке, его безногость была скрыта под тряпкой, которая свисала до самого пола.  
  — Хлеб и огурцы найдутся?.. Вот и хорошо. По нашему. По солдатски… А ты чего стоишь? Дари победителю цветы.
Я подошла к  Васе и молча протянула ему свои три тюльпана. У Васи руки были заняты, в правой он держал иголку с ниткой, а левой придерживал тряпку- это было лоскутное одеяло. Вася смотрел на цветы и не знал, что делать. И я тоже не знала. И  дядя молчал… Вдруг  Васины губы разлепились и дрогнули, то-ли в улыбке, то-ли в каком-то слове. Он дёрнулся за цветами, разжал левый  кулак, и покрывало упало на пол, открыв пустату, там, где должны быть ноги. Три наших взгляда упали вместе с покрывалом. Вася резко нагнулся за ним, хотел подхватить, но не успел… и не достал. У меня даже сердце  приостановилось, будто произошло что-то страшное. Я видела, как Васино лицо под чёрной щетиной  порозовело, а пальцы, сжимавшие цветы, побелели, и тюльпаны с переломленными шейками уронили головки на Васин кулак со вздувшимися зелёными венами.
    — Холодно, что ли, тебе? — проворчал дядя.- Чего кутаешься?- Поднял одеяло и бросил его на кровать.- А  ты чего стоишь? Принеси чего-нибудь — банку, там вон за зановеской… И вообще, похозяйничай. Неси стаканы, тарелки, вилки… Ты у нас сегодня вместо дочки полка будешь. Были у нас такие девчонки, чуть постарше тебя.
Я бросилась за зановеску, в Васину кухню. Искать ничего не пришлось. Всё было на виду — и стаканы, и тарелки, и банки, и вилки с ложками — навалино на низком столике, похожем на Васину коляску, и чистые, и грязные. Я выбрала чистые тарелки, стаканы и вилки, отнесла их в комнату, они у меня  очень звенели в руках.
    — Ну вот и хорошо,- бодро приговаривал дядя, расставляя на столе посуду. — Банку принеси под  цветы… бутылку лучше, из-под молока...
Дядины приказания я выпоняла быстро и точно, будто действительно роль дочери полка пришлась мне по душе.На самом деле эта беготня чуть разжимала мне горло, ставшее вдруг до боли узким,
      Дядя потянул цветы из Васиного кулака.
    — Дай-ка… Задушил совсем. Сжал, как гранату… Силища-то...
Вася медленно разжал пальцы, некоторое время смотрел на свою отходившую от бледности руку, на красные полоски от ногтей… Почувствовал, что я смотрю на него и стрельнул в меня глазами — как из рогатки на дерзкого любопытного воробья, так, чтоб только спугнуть. Потом вдруг разжал губы и то ли усмехнуля, то ли улыбнулся, показав свои зубы-клавиши.